За стенами замка

28 декабря 1994 года. Библиотека Хогвартса. День 53. — Почему ты никогда не говорила со мной о Г.А.В.Н.Э? — спросил Драко. Прошло три дня после бала, и с тех пор Гермиона впервые появилась в библиотеке, она была слишком смущена, чтобы видеться с ним или кем-то еще. Они молчали почти сорок минут, он почти закончил «Бурю», а она читала «Русалочий Народ: Всестороннее руководство по их языку и обычаям», но она принесла с собой первый том «Домашних эльфов и ненависти к себе», который положила на стол. — Потому, что я знаю каким будет твой ответ. — Но подобное никогда тебя не останавливало. Грейнджер, спроси меня, ну же, — он закрыл свои книги и положил локти на стол, выжидающе глядя на неё. Она закатила глаза. — Ты хочешь присоединиться к Г.А.В.Н.Э.? — Нет, — просто ответил он и она фыркнула. — А ты не хочешь спросить почему? — Почему же, Малфой? — Потому что это просто смешно, — её взгляд остановился на нём, а глаза сузились. — Очень. То, что ты говоришь, не имеет никакого смысла, и я не буду дразнить тебя тем, что ты мало о них знаешь потому, что ты — магглорожденная и никогда не имела у себя домового эльфа и не видела как он работает. Итак, я тебе всё объясню, — сказал он гордо, будто делая ей одолжение. — Во-первых, домашние эльфы — не люди, у них нет такой же магии, они не думают так же, как мы, черт возьми, они даже не стареют и не размножаются так же, как мы. Во-вторых, в их природе — служить, — что они с гордостью делают и безмерно преданы за это своим хозяевам, — она открыла рот, чтобы сказать что-то о Добби, но он опередил её. — Добби — один на миллион, этот эльф никогда не считал нас своими хозяевами, и я не знаю, что с ним было не так. Но прежде, чем ты скажешь это, — да, он был невероятно жестоким, но только в интересах отца, меня и моей матери; мы никогда не оскорбляли его как либо, а я всегда говорил «пожалуйста» и «спасибо», — в её расширенных глазах он нахмурился. — Пожалуйста, Грейнджер, ты должна знать, что меня воспитывали для того, чтобы я был на высоте ожиданий. Я джентльмен. Но, как я уже говорил, домовым эльфам нравится, когда им отдают приказы, чтобы они работали на своих хозяев, а они — существа, полные ненависти к себе. Поэтому, когда ты отказываешься отдавать им приказы, они думают, что сделали что-то неправильно и ты наказываешь их. Если ты пытаешься дать им одежду, это будет расценено ими как оскорбление, как будто ты не удовлетворен их работой. — Я никогда… — Я знаю это, Грейнджер. Ты просто пытаешься наполнить этот мир радугой и любовью. Но это дело нельзя рассматривать с маггловским складом ума. Это не рабство, как ты непреклонно выразилась. Домашние эльфы существуют в волшебных семьях веками и передаются из поколения в поколение. Отец домашнего эльфа моей семьи, вероятнее всего, работал на моих бабушку с дедушкой и так далее, и это мой третий пункт, волшебные семьи не собираются поддерживать тебя и твою организацию, потому что они не видят в этом ничего плохого, так как ничего плохого с домашними эльфами не происходит. И поэтому ты знаешь, что когда с ними действительно плохо обращаются, они стараются найти лазейки в приказах своих хозяев и просто не делают этого, поэтому, если хозяин хочет, чтобы его сопровождали, он должен быть милым. Вот тебе и моё мнение. Это произвело на неё впечатление. Она не знала о многом из того, что он сказал, так как он был прав, — она никогда не видела работающего домового эльфа или других домовых эльфов, кроме Винки и Добби. После того, как она увидела, как Крауч обращался с Винки, и обнаружила, что в Хогвартсе были сотни домовых эльфов, она была так зла, что не думала о поиске информации о них, прежде чем создать свою организацию; она только собиралась прочитать о них через несколько недель после того, как всё больше и больше людей отказывались присоединиться, и домовые эльфы, казалось, злились на неё. — Но они все равно заслуживают зарплаты и отпуска! Они не могут работать без перерыва, ничего не получая! — воскликнула она, а он вздохнул. — Ну, может, и так. Но желаю удачи в попытках заставить домовых эльфов понять это. Для них то, что они делают — это честь, а не работа. Большинство из них не видят в этом необходимости. — Ты ведь долго ждал возможности сказать мне всё это, правда? — спокойно сказала она и заметила, что левая сторона его рта изогнулась вверх. — Правда, — она усмехнулась и нежно покачала головой. Малфой всё больше и больше вызывал у неё чувства и эмоции. Он был не так уж плох. Теперь она видела, что он невероятно умен, остроумен, действительно наблюдателен и проницателен. Он тоже был очень замкнут: никогда не желал показывать, какие у него эмоции на самом деле, его лицо и глаза были масками, и она никогда не могла ничего прочесть его по лицу или по позе, что заинтриговало её. Этим он сильно отличался от её товарищей-гриффиндорцев. От него исходила холодная дрожь, но, как и всё остальное в его характере, это была неправда. Это он показал ей на Святочном Балу. Возможно, у Драко и не было гриффиндорской лояльности, но зато у него была слизеринская. Поскольку он был невероятно предан своим близким друзьям и семье или кому-то, кого считал равным себе. Вырвавшись из своих мыслей, она вытащила из сумки буклеты Г.А.В.Н.Э., вытащила новый пергамент из сумки и записала новые идеи для Г.А.В.Н.Э. стирая части о том, чтобы давать им одежду и не давать им приказы, вместо этого поставив пункты, которые сказал Малфой. — Что ты делаешь? Разве ты не слышала, что я сказал? — спросил он, а она услышала обиженный тон в его голосе. — Конечно слышала. Большое спасибо за всё то, что ты рассказал, я меняю все брошюры, — ответила она, не глядя на него и стараясь поскорее закончить фразу, а после протянула ему новую брошюру. — Что ты думаешь? Только честно. Он читал, приподняв брови, и удовлетворённо протянул: — Так гораздо лучше. Теперь ты можешь найти несколько человек, желающих присоединиться к вам, — сказал он, пожав плечами. — Ты бы не мог оставить парочку в общей гостиной Слизерина? — Ты что, с ума сошла? Я никак не могу быть связан с этим! — Но почему? Ты только что сказал, что это намного лучше! — сказала она обиженно. — Потому что это твоя организация! Мне нужно поддерживать свою репутацию! — О! Ну конечно! Салазар запретил тебе быть заодно с магглорожденными, — саркастически заметила она. — Ты права. Это полностью противоречит моим принципам, — сказал он, но в словах не было обычной ненависти, так что она знала, что это было больше по привычке, чем по какой-то другой причине. — Не мог бы ты просто положить их где-нибудь в вашей гостиной? На самом верху стола, например? Никто даже не должен будет знать, что это сделал ты. Пожалуйста? Он смотрел на неё с недоверием; он изучал её, вероятно, задаваясь вопросом, насколько она сейчас серьёзна. Оона выдержала его пристальный взгляд, и он вздохнул, принимая поражение. — Хотя неважно. Дай мне немного. Она широко улыбнулась ему, быстро продублировала новую брошюру и протянула ему дюжину. — Спасибо огромное! — Не придавай этому большого значения, Грейнджер, — он смущённо пробормотал что-то, и она молча подняла книгу, наблюдая, как он делает то же самое. Она ничего не могла с собой поделать и придала этому большое значение. Это был Малфой, он был самым последним человеком в её голове, который мог бы помочь ей или поговорить с ней об этом, даже если он только пытался передать ей какую-то мысль. 1 января 1995 года. Гостиная Гриффиндора. День 57 Ей потребовалось пять дней, чтобы снова поговорить с Роном, она всё ещё была немного обижена, но знала, что лучше не держать обиды на своего лучшего друга, который явно забывал о её чувствах к нему. Большая часть рождественских каникул трио провело, изучая яйцо и с треском проваливаясь, но ей становилось легче, когда она понимала, что никто из других чемпионов еще ничего не понял. Малфой уехал домой за неделю до начала семестра, так что у неё было время подумать о том, что же, черт возьми, происходит. Иногда она ловила себя на мысли, что называет их общение дружбой, но быстро качала головой и хмурилась от этой мысли. Они не были друзьями. Во всяком случае, пока. 28 января 1995 года. Библиотека Хогвартса. День 85 В начале нового семестра, с приближением первой недели февраля, Гарри открыл яйцо, и теперь они пытались найти способ дышать под водой и изучить каждое существо, которое жило в большом озере. — Итак, я полагаю, ты разгадала загадку яйца? — спросил однажды Малфой. Она действительно думала, что их «сидение вместе и разговоры» закончатся, как только он вернётся, так как Крам больше не приходил в библиотеку. Но она ошибалась. В первую среду семестра он сидел за своим столом, когда она вошла в библиотеку. Он заметил её в нескольких футах от себя и, не говоря ни слова, просто поднял свои вещи со стула перед собой и положил на пол, заставив её сесть. Она быстро преодолела расстояние между ними и села. Вот и всё. — Да, но только на прошлой неделе. — Ты ответишь, если я спрошу, как тебе это удалось? — с любопытством спросил он, и она покраснела от его слов. Он продолжал говорить «Ты», как будто знал, что это сделала она, а не Гарри. — Внутри была песня, Гарри услышал её, когда принимал ванну с яйцом. — Какого черта Поттер делал с яйцом в ванне? — в ужасе спросил он, и она усмехнулась. — Седрик предложил ему принять ванну в ванной старост и взять яйцо с собой, поскольку Гарри предупредил Седрика о драконах на первом задании. — Мне не нужен образ Диггори с его яйцом под водой, но, пожалуйста, продолжай, — он с отвращением покачал головой. — Гарри так и поступил, и вместо того пронзительного, громкого визга, который мы слышали, когда открывали яйцо на суше, он услышал песню, когда открывал его под водой. — И что там было сказано? — с интересом спросил он. — Мы тебе шлём зов чудесный, мы на земле не поём, ведь дан тебе один лишь только час, чтобы найти, что скрыто у нас, — продекламировала она наизусть. Гарри и Рон убьют её, если узнают, что она рассказала это Малфою, но чутьё подсказывало ей, что он не расскажет другим чемпионам. — Значит, это озеро? Второе задание? — спросил он не более чем через пять минут, и она снова была удивлена его быстротой. Сама она потратила почти десять минут. — Мы посчитали, что это займет около часа. Но мы не можем расшифровать последнюю часть. — О да, «ведь дан тебе один лишь только час, чтобы найти, что скрыто у нас» — это имеет смысл, но какой? Это что-то такое, чего не хватает Поттеру? — Нет. Я имею в виду, он не знает… — Типичный Поттер. Но в любом случае, у вас есть ещё три недели, так что… — он пожал плечами, пытаясь выглядеть так же беспечно, но потерпел неудачу. 23 февраля 1995 года. Библиотека Хогвартса. День 111 Когда началась неделя второго задания, её домашнее задание стало накапливаться, поскольку она была так занята, помогая Гарри, который всё ещё не понял остальную часть сообщения и как не дышать под водой целый час. Поэтому её визиты в библиотеку были ещё более частыми, а беседы с Крамом у озера были полностью отложены, но он сказал, что понимает, поскольку ему тоже нужно работать над заданием. — Ты выглядишь, как сумасшедшая, — выпалил Малфой, подойдя к их столику. К их столику. Борода Мерлина, она действительно сошла с ума. — У меня полно работы. На этой неделе я почти каждую ночь не спала, пытаясь наверстать упущенное и помочь Гарри, но не важно, сколько я прочту или узнаю, ведь испытание уже завтра, а мы так и не знаем, что от нас требуется, — он только напевал себе под нос. Они часто так делали. Она говорила длинными фразами, а он только издавал звуки, чтобы дать ей понять, что слушает. Раньше это раздражало её, но теперь она просто признала, что эта привычка — как раз из тех, которые она находила милыми. Боже правый, ей нужно как можно скорее лечь спать. Малфой был милым, но это была не та мысль, которая должна быть в её голове. — Я пожалею, что говорю это, но… если хочешь, то можешь посмотреть готовое задание у меня? — спросил он, и её глаза чуть не выскочили из орбит. — Не смотри на меня так! Ты сейчас выглядишь так, будто только что пролетела огненную молнию вверх ногами в середине урагана. Она могла бы заплакать прямо сейчас. И на самом деле, её глаза слезились. — Какого черта, Грейнджер? Это не было оскорблением! Ты можешь прочесть ответы здесь, — сказал он и подтолкнул свою работу по зельям и трансфигурации в её направлении. — Я не знаю, что случилось, клянусь! — она ответила между смешками и провела рукой по глазам, чтобы вытереть их. — Ты сошла с ума. Вот что случилось, — отвечает он, а она могла бы поклясться, что услышала намёк на веселье в его тоне. Она быстро прочитала то, что он написал в обеих листах и кивнула, когда решила, что писать дальше. Она отдала его обратно, а он рассмеялся ей в лицо: — Что? — с подозрением спросила она. — Ты такая странная, Грейнджер, я буквально предложил тебе переписать моё домашнее задание, а ты просто перечитала его и вернула обратно. — Я не собираюсь просто копировать то, что ты сделал. Это неправильно, — сказала она и для неё это было очевидно. — Ты хоть представляешь, сколько людей могут так думать? — Наверное, только ребята с Рэйвенкло, — она пожала плечами. — Но в любом случае, мне просто нужно было прозрение, спасибо. — Не проблема. Рад, что смог помочь самому яркому волшебнику нашего времени, — сказал он саркастически, и она закатила глаза, усмехаясь. Почти через час и три эссе он задыхается, а она подпрыгивает от этого звука, не ожидая этого. — Здесь написано «Мы»! — Говорит он радостно, а она в замешательстве хмурит брови. И кто же теперь этот сумасшедший? — Я как раз думал о песне. — Ты… чего? — Недоверчиво спрашивает она, ведь он не мог говорить о загадке. — «Мы взяли то, что тебе будет очень не хватать», так говорится в песне, верно? — она просто кивает. — Значит, мы — это группа, верно? А единственные разумные существа, которые там живут — это русалочий народ. Ты не думала о том, чтобы исследовать их? О да, я видел, как ты читала ту книгу на днях… Нет, погоди… ты сказала, что расшифровала яйцо и прочитала это сразу после бала… откуда ты знаешь? Она была ошеломлена. Драко Малфой умудрился за десять минут застать её врасплох трижды. Он не только предложил ей свою домашнюю работу, что до сих пор хмурился при виде того, как она на неё смотрит, но и думал о том, кто поможет Гарри, его заклятому врагу, пройти весь турнир. И наконец, он вспомнил кое-что, что она читала в конце января, почти месяц назад. — Это было совпадение… что… я не… — бормочет она, а он закатывает глаза и достаёт книгу. — Откуда ты так хорошо знаешь это заклинание? — это было первое, что пришло в её голову, ведь им с Гарри тяжело было практиковаться, пока Малфой бил её друзей. — Иногда я могу быть ленивым, «Акцио» смехотворно полезно в такие моменты, — он пожал плечами и поймал книгу, которая летела в его направлении. Это было та же самая книга, которую она читала. Покачав головой, пытаясь избавиться от смущения и не очень-то приемлемых мыслей о юноше перед ней, она сосредоточилась на том, что происходит. — Так ты думаешь, что это как-то связано с русалками? — спрашивает она, а он кивает. — Насколько нам известно, в озере водятся только гигантские кальмары, русалки и гриндилоу. Я имею в виду, кроме обычной рыбы. — А гигантский кальмар — это всего лишь животное, полудомашнее, послушное и часто помогающее ученикам. Гриндилоу — агрессивные животные, они не существа, поэтому нет никакого способа вовлечь их в это задание. — Именно. И не только это, русалочий народ — единственные, кто может контролировать их, то есть они могут держать гриндилоу подальше от того, что смогли завоевать. Они оба маниакально улыбались друг другу, облокотившись на стол, почти поверх него, и возбужденно переговаривались. Если бы кто-то увидел их такими, то подумал бы, что они сошли с ума. Стереть бы это воспоминание. Кто бы их ни увидел, он подумает, что они сошли с ума, так как это были Гермиона Грейнджер и Драко Малфой. — Итак, основываясь на том, что я читал, русалки — чрезвычайно разумные животные, их можно было бы считать существами, но они отказались от такого звания, потому что не хотели быть в той же категории, что ведьмы и вампиры, как говорится в «Фантастических зверях и где они обитают». — У них есть свой язык и они создают музыку… — …Еще один намек на то, что это они, так как внутри яйца была песня! — говорит он, и она с энтузиазмом кивает. — Они живут в организованном обществе, разработали оружие — подожди! О! — Что? — Теперь это очевидно! В маггловской истории русалки известны в литературе и фольклоре как прекрасные существа, которые имеют чарующий голос и поют, чтобы заманить моряков в воду. Поскольку они очарованы людьми и хотят иметь их в своей власти, они гипнотизируют их своими голосами и те следуют за этими существами вглубь воды. — Так они разве не люди? Да и для чего люди? — Я почти уверена, что это люди. Ты только что сказал: «Мы взяли то, что вам будет очень не хватать», это должен быть кто-то важный для чемпионов, верно? — Да, согласен, но… — О боже, ты великолепен! Я должна напомнить Гарри, что задание будет завтра, и мы должны посмотреть, кто пропал без вести — спасибо тебе большое! — она поцеловала его в волосы, сама того не заметив, и схватила свои вещи и выбежала из библиотеки. Если бы она оглянулась, то увидела бы, как покраснел от изумления Драко Малфой. 24 февраля 1995 года. Черное озеро. День 112 — Так ты и есть то, чего Краму так сильно недоставало бы? — она услышала голос позади себя и повернула голову, уже зная, кому он принадлежит. Драко Малфой стоял, скрестив руки на груди, слегка нахмурив брови, и, как обычно, вместе с двумя его телохранителями. Гермиона подумала было упомянуть о том, что Драко разговаривает с ней прямо здесь, но предпочла этого не делать, так как было ясно, что два его дружка были глупы и не поняли бы того о чем они говорят, понимая только то, что Малфой дразнит её. Что, по большей части, было правдой. — Да, так и есть, ты ведь понимаешь, да? Он такой знаменитый игрок, всегда на выезде играет за Болгарию, у него не так много друзей, и с тех пор, как он здесь, я, вероятно, единственный человек, с которым он общался, по-настоящему общался. Кроме Каркарова, конечно, так что ему будет не хватать того, с кем можно поговорить. Я отношусь к нему именно так. Возможно, она слишком много говорила, но это не было новостью, так что не было никакой причины, по которой Драко смотрел на неё так, будто у неё выросла вторая голова. — Ты ведь не думаешь так всерьёз, правда? — растерянно спросил он. Он всё ещё хмурился, но теперь уже не сердито, а озадаченно. — Что? Почему? — Единственная причина, по которой тебя выбрали, это он. Разве ты не видишь? Честное слово, этот мальчишка шастает по библиотеке с того самого дня, как попал сюда! Как же они выкрутили и испортили тот момент, что он тебя любит. — Что? Нет! Он… — она не успела закончить, потому что наконец появился Гарри, приведя с собой не только Рона, но и Габриэль, а толпа разразилась радостными возгласами, включая и её, а когда она снова посмотрела в сторону Драко, его уже не было. 13 марта 1995 года. Деревянный мост. День 129 Драко и Гермиона снова заговорили во вторую неделю марта. Суета вокруг второго задания утихла для всех, кроме неё. Скитер снова оказалась занозой в заднице, и Гермиона до сих пор не могла понять, откуда эта женщина узнала о том, что сказал Крам. Она постоянно получала письма с ненавистью, кричалки, слышала оскорбления, которые в нее бросали, и даже Молли Уизли злилась на неё. Всего два дня назад она получила письмо, наполненное Бубонтюберским гноем, и ей пришлось провести целый день в больничном крыле. Можно было с уверенностью сказать, что она избегала Большого зала любой ценой. Она сидела посреди деревянного моста, свесив с него ноги и держа на коленях книгу. Было еще рано; большинство студентов завтракали в Большом зале, Гермиона подождет, а потом пойдет на кухню за какой-нибудь едой. — Знаешь, скрываться — это совсем не по-гриффиндорски, — сказал Малфой, стоя позади неё, на что она молча закатила глаза. Она не хотела слушать его шутки прямо сейчас. Даже не поднимая глаз, она заметила, что он сел рядом с ней, положив ноги так же, как и она. — Я уже начал думать, что ты отказалась от нашего расписания, — она фыркнула, а он покачал головой, — правда. Мои дни в библиотеке были слишком тихими, без твоего монолога. — Я рада, что тебе понравилось моё отсутствие. — О, нет, ты всё неправильно поняла. Позволь мне перефразировать: мои дни в библиотеке были чрезвычайно скучными без твоего монолога и нашей повседневной перебранки, — сказал он и она слегка покраснела, молясь, чтобы Драко увидел в этом холодный ветер. Это звучало очень похоже на: «Я скучал по тебе». — Знаешь, ты мог бы вместо этого сказать всего четыре слова, и смысл был бы тот же самый. На этот раз настала очередь Драко покраснеть. — Не льсти себе, Грейнджер, не все будут сильно скучать по тебе. Я продолжаю думать, что ты раздражающая и чрезмерно упрямая, — она фыркает потому, что на самом деле он нанес ей самые сильные оскорбления. — Ты тоже не так уж плох, Малфой. — Пожалуйста, не говори этого вслух, — сказал он шутливо, и она игриво пнула его ногой. Он не протестовал. Это была ещё одна вещь, которая изменилась между ними: он позволял ей прикоснуться к себе, не делая гримасы, не насмехаясь и не стряхивая её руки. Она даже заметила, как он пару раз коснулся её руки, чтобы привлечь внимание. — Если бы я могла вызвать книги, которые мне нужны из библиотеки прямо сюда, я бы изменила свое место для занятий. Здесь очень мило. — Действительно. — И если бы тут было так же тепло и уютно, как в библиотеке. — Температуру можно изменить. Просто используй заклинание нагрева. — Я никогда об этом не думала, — пробормотала она. — А почему бы и нет? Я использую его всё время в общей комнате Слизерина! — В общей гостиной Гриффиндора и так достаточно тепло. Мне оно никогда не было нужно. — Неужели? Это, наверное, потому, что ты не в подземельях, как мы, там очень холодно. Ты знаешь, что мы находимся под озером, — она кивнула. — Это соответствует твоей личности, — она поддразнила его, и он закатил глаза. — Тогда ты должна спать в Ловушке для слизняков. — Неужели, Малфой? Это было лучшее, что ты смог придумать? — Не дави. Я мог бы сказать и хуже, — сказал он с многозначительным взглядом. — Значит, мне следует поблагодарить тебя? — она фыркнула. — Ты такой придурок, — она покачала головой, всё ещё смеясь над ним, — и, кстати, ты понимаешь, что только что показал себя наивным, так как Ловушка для слизняков находится в подземельях так же, как и твоя гостиная. — Ха-ха. Она перестала смеяться и вздохнула, когда посмотрела во двор. — Завтрак окончен, — она указала на людей, идущих через двор. — Ты пропустил его. — Я направился туда прежде, чем прийти сюда, и принёс тебе еду, — застенчиво произнес он и вынул из сумки пакет с криками «Ура» и двумя тостами; её рот открылся в большой букве «О», когда она ошеломлённо посмотрела на него. — Так вот почему ты пришёл сюда, — выпалила она и тут же покраснела. — Это просто еда. Не придавай этому большого значения. Ты уже несколько дней трусливо пропускаешь обеды в Большом зале. — Ты знаешь, что происходит, когда я там! — она срывается. — Некоторые девушки посылают тебе письма с ненавистью, бу-ху, Грейнджер! Кого волнует, что Придурок (1) никогда так ни к кому не относился? — он издевается над ней, его лицо выглядит жестким. — Я оказалась в больничном крыле! Все смеялись надо мной, когда я вскрыла это письмо! — она повышает голос, быстро начиная злиться на него. — Ну и кто в этом виноват? Никто не просил тебя делать это посреди зала! — он тоже повышает голос. — Почему ты злишься на меня? — сейчас она уже кричит. Она встает и складывает руки на груди. — Потому! Ты знаешь, как защитить себя! Не обращай внимания на этих ведьм, все знают, что Скитер все время пишет чушь собачью! — он кричит на нее, тоже вставая. — Я не люблю, когда надо мной смеются! Или ты думаешь, мне нравится, когда меня обзывают и надо мной издеваются? Неужели ты думаешь, что я удивляюсь каждый раз, когда ты обзываешь меня? — Почему ты говоришь обо мне? Я не имею к этому никакого отношения! Я уже несколько недель не обижал тебя, и ты это знаешь! — Несколько недель? — она вопросительно подняла брови. — Да! Не будь смешной, Грейнджер, если ты хочешь поговорить о моих оскорблениях, почему бы нам не поговорить о том, что ты всегда игнорировала их? Или бросалась оскорблениями обратно… Оу! Или ударила меня? Помнишь? — Потому, что мне было всё равно, что ты скажешь обо мне! — И тебя волнует, что говорят анонимные девчонки? — Конечно, нет! — Тогда какого хрена ты прячешься? Почему ты проводишь всё своё время в одиночестве, а не с друзьями? — Потому что они меня и обзывают! — она взорвалась. — Или ты думаешь, что я просто изображаю мученицу из-за анонимных писем? Лаванда Браун из нашей спальни положила булавки в мою кровать прошлой ночью! Ромильда Вейн пролила чернила на мои книги! Симус, который буквально на днях обвинил Гарри в том, что он бросил своё имя в кубок, назвал меня бессердечной жульнической сукой! — она устраивала сцену. Её глаза начали слезиться, дыхание стало прерывистым. Она заметила, что выражение лица Малфоя изменилось, от гнева до недоумения. Его взгляд смягчился, и она чуть не заплакала при мысли о том, что Драко Малфой жалеет её больше всех на свете. — И они называют слизеринцев бессердечными и злыми ублюдками. — Не притворяйся, что тебя волнует то, что они говорят, или что о Слизерине они не говорят худших вещей. — Мы, слизеринцы, можем быть очень разными, но мы очень преданны друг другу и ценим братство. Но ты одновременно права и нет, Грейнджер, они говорят худшие вещи, но они больше заинтересованы в самосохранении, чем в получении неприятностей за оскорбление принцессы Гриффиндора. Ей не нужно было никаких объяснений, чтобы понять, в чем она ошиблась. — Прости, что накричала на тебя. Я не люблю, когда люди называют меня трусихой, — она смущенно пробормотала. — Там, где вы, гриффиндорцы, видите трусость, я вижу самосохранение. Она слегка улыбнулась и покачала головой. — Знаешь, если бы я была бы в Хаффлпаффе, я бы уже назвала нас друзьями. — Слава Мерлину, что это не так, потому что, ко всему прочему, ты была бы обманута, — сказал он и направился в сторону замка. — Мы с тобой друзья, Малфой. Перестань все отрицать, — крикнула она ему вслед. — Пойди проверь свою голову у мадам Помфри, Грейнджер! — ответил он, даже не взглянув на неё.