За стенами замка

17 марта 1995. Большой зал. День 133. Несколько дней спустя Гермиона «собрала всё своё дерьмо», как мило выразился Драко. Она нашла силы заступиться за себя, и тогда шутки и нападки в её сторону прекратились. Она вернулась обедать в Большой зал в наряде от Лаванды, что заставило Драко смеяться несколько часов. Они оба вернулись в библиотеку, но Драко всё равно не признавал в Гермионе своего друга. Было чудом, что никто не сообразил о её новой дружбе с Драко. Они проводили вместе в библиотеке понедельники, вторники и четверги; в выходные дни, когда они не посещали Хогсмид, по утрам они сидели у деревянного моста, а по вечерам на верхушке Часовой Башни. Единственными студентами, которые их видели, были Шармбатонцы и второгодки с Хаффлпаффа. Однажды Пивз поймал их, когда они крались в Часовой башне и начал петь песню о том, что нужно вовремя залечивать раны от обид и заклятые враги могут перейти в другое русло, но ту же секунду замолчал, потому что Драко пригрозил позвать Кровавого Барона. 5 июня 1995. Коридоры Хогвартса. День 211. Погода становится теплее, когда начинается июнь; земля не была такой влажной, какой, казалось, была в апреле и мае. Гермиона была рада снова носить юбки. А июнь также означал начало экзаменов и последнее задание. В этом году было гораздо легче, чем в прошлом, потому что она выбросила целых два предмета из своего расписания, но нервничала она так же, так как эти экзамены были подготовительные к С.О.В. Библиотека в этом году была переполнена, ведь это была не просто учёба четырёх факультетов, но и студентов Шармбатона и Дурмстранга, которые с ноября учились в Хогвартсе. Это её чертовски раздражало, ведь когда она возвращалась в библиотеку с последнего урока, её столик был занят. Ровно, как и все остальные. Она выбегала оттуда с хихикающим за спиной Малфоем, который шёл по пятам или когда они находились не так близко, потому что они ещё не были публично друзьями. — Куда мы идем? Если ты планируешь спрыгнуть с астрономической башни, могла бы мне сказать прежде, чем лезть на такую высоту, — сказал он, тяжело дыша, а она закатила глаза. — Во-первых, я не заставляла тебя ничего делать, а во-вторых, как будто я собираюсь убить себя перед сдачей экзаменов. — Тебе нужно пересмотреть приоритеты, Грейнджер! — он издевался над ней, а она игнорировала, поворачивая направо в коридор, где находилась ванная комната, которую близнецы Уизли использовали в качестве магазина. — Ну, серьезно, Грейнджер, куда мы идем? Не думаю, что я когда-то был в этой части замка, — спросил он, оглядываясь, а она это заметила. — Есть пустой кабинет и класс на этом этаже. И почему же ты здесь никогда не был? Класс «Древних Рун» ведь третий слева. — Я не брал уроки «Древних Рун», забыла? — О, правда ведь. Но, так или иначе, мы здесь. Что предпочитаешь? Пустой кабинет или класс? — она указала на две двери друг напротив друга, в нескольких шагах от них. — Кабинет, конечно, — сказал он, уже прогуливаясь внутри кабинета, она проследовала за ним и закрыла за собой дверь, запечатав её магией. Драко поднял брови на неё и ухмыльнулся,видя, что она игнорирует его. — Это отличное место! — воскликнул он, когда развалился на диване. — Почему это место пустое? Это лучший кабинет, который я видел! — Он был использован Профессором Галатеей Вилкост, она преподавала Защиту от Тёмных искусств, когда ещё Дамблдор был студентом, и ушла в отставку после открытия Тайной комнаты. — Мерлин, она, должно быть, сейчас просто древность! — Не хами. — Конечно, ведь она здесь и может меня услышать, правда? — Ты не можешь точно знать, что, по твоим словам, она та ещё древность, ведь она может быть призраком и летать вокруг кабинета. Чудеса, правда? — саркастически спросила она. — О! Может быть, поэтому он и не используется! — сказал он и с улыбкой продолжил: — Они говорят, что ты-сама-знаешь-кто сглазил должность преподавателя по Тёмным искусствам и поэтому никто не держится здесь больше года уже десятилетия! Они могут думать, что это место сглазили! — У тебя, безусловно, живое воображение. — Да ладно, Грейнджер! Почему же они не стали использовать это помещение? Есть пианино! О, обеденный стол! Кабинет Зелий — ужасный, а я был у профессора Макгонагалл однажды, могу сказать, что её кабинет один из лучших, но он вдвое меньше, чем это место. — Ну, я не знаю. Но это место не сглазили, была здесь множество раз и ничего не случалось. — Ты не была на месте нового преподавателя ЗОТИ, ведь так? — его взгляд был подобен кинжалу. — Хорошо. Твой выбор привел нас сюда, а мы здесь, чтобы учиться, — сказала она и раскрыла свою сумку и вынула десять учебников, услышала как Малфой вздохнул. — Что на этот раз? — спросила она раздраженно. — На сколько предметов ты ходишь? — спрашивает он в недоумении и подходит к книгам, читая обложки. — Ох, блин! Я знаю их, ты читала каждую из них передо мной хотя бы раз! Я думал, ты читаешь только чтобы прокормить свою необходимость быть всезнайкой! Не для того, чтобы учиться. — Я не брала все предметы! Я выкинула Маггловедение и Прорицания. — Да, я слышал о вашей перепалке в прошлом году. Она потеряла свой шар после того, как оскорбила тебя, — он смеётся, и она бросает в него подушкой. — Ой! Там не было насилия! — ответил он, всё ещё гогоча. — Не будь идиотом! Её класс — это смешно и она ничто иное, как фарс! — Ты та, кто не сможет оскорбиться своему уму. — Мои мозги были оскорблены в этом классе! Потому что, видимо, главное требование там, это их отсутствие! — И кто сейчас хамит? — спросил он, а она замолкла. — И, Грейнджер, если ты не любишь гадания и, очевидно, не видишь знаков, — она прищурилась, глядя на него, — это не значит, что это чушь, и ты это знаешь. — Нет никакого способа узнать сбываются ли её пророчества на самом деле или нет! Гарри и Рон тратят буквально большую часть времени, чтобы придумать что-то смешное для её домашнего задания! — Это потому, что они тоже ничего не видят. Просто прими то, что это занятие не для всех, и нельзя всему научиться из книги, и начни жить счастливо, — ухмыляясь сказал он сказал, а она над ним издевалась. — Хорошо. Я не люблю её. Я не люблю её предмет. Давай узнаем, какие предметы ты изучаешь? — Помимо основных: Маггловедение, Уход за магическими существами и Арифметику. — Ты придурок, ты знаешь это? — Что же мне теперь делать? — спросил он в замешательстве, а выражение его лица было настолько милым, что она улыбнулась. — Ты смеёшься надо мной потому, что я взяла десять классов, но сам же берешь такое же количество! — Я не смеюсь над тобой, Грейнджер, — он откидывается на диван и бросает руку на его спинку. — Когда я подшучиваю над тобой, я, как правило, улыбаюсь, — и этот ублюдок ухмыльнулся прямо сейчас. — Я был слегка впечатлён. — Слегка, — повторяет она, издеваясь. — Конечно, — отвечает он и это её позабавило. Хуже всего было то, что ей нравился этот гордый надменный мальчишка. Они могли бы ссориться каждый день, спорить почти обо всем просто потому, что он был очень забавным, и всегда соответствовал её остроумным замечаниям, которые были чрезвычайно забавны сами по себе. Она была так поглощена своими мыслями о нем, что даже не заметила, как он начал учиться. Нахмурившись, она молча выбрала свой учебник по трансфигурации, так как это был тот, который изучал он и первый экзамен был именно по этому предмету. Гермиона сменила диван, вставая перед ним и садясь рядом. Им было очень удобно заниматься: Гермиона сидела, прислонившись спиной к подлокотнику, подтянув колени к груди, держа раскрытую книгу, а её ноги были подогнуты под бедро Драко; он сидел рядом с ней, склонившись над столом, чтобы делать пометки, его рука при движении часто касалась её ног. Они работали в основном в тишине, изучая всё сами по себе, и когда заканчивали тему или предмет, они задавали вопросы друг другу, с помощью карточек, которые делали самостоятельно. Но иногда она вздыхала, не в силах понять точную разницу между спадающим осадком и разбухающим раствором, или правильный порядок ингредиентов для остроумного зелья. — Имбирный корень до светло-зеленого цвета, желчь броненосца до синевы, измельченные жуки Скарабея до красного цвета, желчь броненосца снова до желтого цвета и корни имбиря до зеленого цвета. — Лайм - зелёный, Грейнджер. И желчь броненосца снова до фиолетового цвета, а затем кипит в течение 10 минут и больше корня имбиря до темно-оранжевого цвета. — Ты опять громко думаешь, Грейнджер. — Прости, я не могу это правильно запомнить. — Я уже заметил, — он вздохнул. — Зачем всё время повторять одни и те же ингредиенты? А что касается цветов, то я уверена, что всё испорчу. — А я уверен, что напишу ингредиенты твоих зелий вместо настоящего цвета униформы фельдшера! Это если я действительно пойму разницу между ними и врачами, и не перепутаю цвет их униформы! — Мне очень жаль. А фельдшер — это человек, который лечит раненых во время аварии, как если бы там была автомобильная авария… — она остановилась перед широко раскрытыми глазами Драко. — Я имею в виду, если кто-то упал и сильно пострадал, тебе нужно вызвать скорую помощь, ты знаешь, что это такое? — Это та машина, которая перевозит людей под землей? Ой! Нет, это подземка. Это та, которая перевозит раненых в больницу, верно? — Вот именно! Так что, если кто-то пострадал, они вызывают скорую помощь… — Когда ты говоришь «позвонить», ты имеешь в виду телефон? Маггловская версия каминной связи? — Ну да, можно сказать и так, но в любом случае в «скорой помощи» есть фельдшеры. Это люди, обученные оказывать первую помощь на месте аварии, они перевязывают раны, выполняют сердечную поддержку для пострадавших от сердечного приступа; если кто-то не может нормально дышать, они выполняют дыхательные процедуры, капельницы и стабилизируют сломанные шеи и кости, прежде чем отвезти человека в больницу, где он будет полностью лечиться врачами, которые являются маггловской версией целителей. Врачи - это люди, известные различными методами лечения; они используют различные инструменты и есть конкретные врачи для различных частей тела. Это те, кто работает в больницах. Она все ему объяснила и с нежностью улыбнулась, когда он записывал много чего, кивая в ответ на её объяснения. — Ладно. Там пара слов, значение которых я не знаю, но, думаю, теперь они мне понятны. Могу я предположить, что парамедики — это мадам Помфри, а врачи — целители в Святом Мунго? Она лечит легкие вещи, и, если есть что-то, что она не знает или не может сделать, она отправляет в Святой Мунго? — Твое предположение не верно потому, что это не совсем правильно. Мадам Помфри делает гораздо больше, чем парамедики. Врачи скорой помощи не могут лечить человека полностью, даже если они знают, как это сделать, они должны отправить его в больницу потому, что у них нет лицензии на это. Ты можешь сказать, что мадам Помфри — это своего рода врач, её опыт заключается в простых ранах, и если что-то случится, что вне её компетенции, она отправляет больного в Святой Мунго. Волшебный мир не имеет эквивалента парамедиков, поскольку любой волшебник может использовать исцеляющие заклинания или вводить противоядия, если они есть под рукой. — Ладно. Фельдшеры первыми приходят на помощь, они делают перевязку и везут пациента к врачам, чтобы лечить и исцелять. У фельдшеров нет лицензии делать больше, чем основы и первая помощь потому, что врачи имеют больше знаний и находятся на более высоком уровне. — Именно. Есть ещё вопросы? — Нет, остальное я понял. Мерлин, этот урок должен был быть таким легким для тебя. — Именно. Это было действительно смешно. Профессор Бербидж любила слушать мои рассказы обо всем на свете. Он слегка улыбнулся ей, и Гермиона подумала, что это действительно подходит ему. — Спасибо, Грейнджер, чем я могу тебе помочь в зельях? И он произнес это так легко, что Гермиона даже не заметила, как он предложил свою помощь. Итак, она просто спросила, и он начал объяснять различия между двумя зельями, а затем им обоим удалось создать связи, чтобы помочь запомнить порядок. — Итак, это лимонно-зеленый, синий, красный и желтый. Не так уж трудно, Грейнджер, просто придумать порядок от лучших к худшим факультетам. Во-первых, у нас есть зеленый, как Слизерин и вся его слава, затем синий, как Рэйвенкло, красный, как ваш безрассудный и ох-какой-героический Гриффиндор и, наконец, желтый и скучный Хаффлпафф. — А потом у нас снова зеленый цвет, потому что мы все знаем, что Слизерин — это худший факультет, и другие просто позволяют вам думать иначе потому, что вы все от природы избалованные дети. — Прелестно, Грейнджер. Честное слово, — ответил он, прищурившись, но его рот предает его и изгибается вверх. — А потом пурпурный и темно-оранжевый. Ингредиенты я уже запомнила. Это корень имбиря, желчь броненосца, молотые жуки-скарабеи и корень имбиря, и они тоже последние, — он кивает, и она улыбается ему, заставляя его закатить глаза, так же, как он делает это каждый раз, когда она улыбается ему. Потому, что счастье, по-видимому, это то, что ему очень не нравится. Они вернулись к учебе; она пересмотрела защиту от темных искусств, читая о разнице между Эрклингами и домовыми эльфами и о взрывном Скрюте и всех его характеристиках. Она посмотрела на свою книгу и увидела, что Драко записывает числа на своей арифметической диаграмме и свойства числа "семь". Наблюдая за ним, она заметила сосредоточенное выражение его лица, то, как он водил пером по подбородку, думая о том, что писать, то, как он хмуро смотрел на свои учебники, когда они его раздражали, а затем очаровательно надувал губы. Вскоре Драко Малфой стал гораздо интереснее, чем защита от темных искусств. Минут десять, а может быть, и больше, она смотрела на него поверх книги, затаив дыхание, а он вздохнул и откинулся назад, положив голову ей на колени, а затем зевнул. Она не осмеливалась пошевелиться или что-то сказать потому, что знала, что если даже вздохнет не так, как он, то он будет двигаться, а она не хотела, чтобы он двигался. Он полностью отдавал себе отчет в том, что делает потому, что потянулся за учебником и придвинулся ближе, чтобы все ещё читать и переворачивать страницы, не двигаясь с места. Она нежно улыбнулась ему. Драко Малфой больше не был против прикасаться к ней. Она быстро вспомнила, как он отряхивал руки от одного лишь прикосновения к её вещам и бичевал себя, когда она действительно прикасалась к нему. Это было смешно потому, что она была таким же человеком, как и он, и он не должен был испытывать отвращение к ней. Но Гермиона знала его, знала, во что он верит и как его воспитывают. Видеть, как он задумывается, чтобы отпустить это, или думать самостоятельно, было прекрасно. Драко был ужасно умен и проницателен, Гермиона видела за последние восемь месяцев, что он изменил свой образ мышления и своё отношение к ней, изучая её, как будто анализировал её и классифицировал снова и снова. Всё ещё улыбаясь, она посмотрела на часы слева от комнаты и заметила, что комендантский час уже начался. Не обращая внимания на часы, поскольку ей было очень удобно, она закрыла книгу. — Малфой, передай мне моё домашнее задание, пожалуйста, я хочу взглянуть на него ещё раз, — попросила она тихим голосом. — А где оно? — спросил он, не отрывая головы от её ног. — Справа от тебя, — затем он поднял голову и стал искать его, ухватился за лист и передавал ей, прежде чем снова положить голову. — О черт, ты заметила, который час? — он быстро встал, оставив её в растерянности без своего тепла и мягкого дыхания на её ногах. — Нет, — она солгала. — Сколько сейчас времени? — Уже больше двух часов ночи. Если нас поймают, у нас будет столько неприятностей. Блин, у меня семь этажей до подземелья, — он начал собирать свои вещи и снова взял сумку. — Если хочешь, я могу наложить на тебя чары крушения иллюзий. У меня это очень хорошо получается. — Как? Это уровень Ж.А.Б.А! — Летом мне стало скучно, и я прочитала о них всё, поэтому, когда начался учебный семестр, я начала практиковаться сама. Профессор Флитвик тоже немного помог мне, — объяснила она и покраснела, заметив выражение лица Малфоя. Он смотрел на неё с чем-то очень похожим на восхищение. Это был новый взгляд от него по отношению к ней, и хотя он заставил её сильно покраснеть, это также сделало её чрезвычайно счастливой, увидев, что он потеплел к ней. — Вау, серьезно? — спросил он тогда, и его лицо было таким детским, Гермиона никогда не видела его таким невинным, таким расслабленным. — Да, конечно, — она подошла к нему и с легкой улыбкой сказала, — тебе просто нужно постучать палочкой по макушке, — она так и сделала, и теперь Драко был невидим. Ну, не совсем, так как она знала, что он был там и могла видеть его. — Это странно. Я вижу свое тело, но оно имеет тот же цвет и текстуру дивана, на который я опираюсь. — Да, это скорее хамелеон, чем невидимка, я знаю, что ты здесь, поэтому я могу видеть твои очертания, но если я закрою глаза и ты будешь двигаться, я больше не смогу тебя видеть. — Спасибо, Грейнджер. — Без проблем, нам пора идти, — кивнув, они вышли из кабинета и молча направились по коридору к лестнице. — А мы можем завтра снова здесь позаниматься? — спросил он шепотом. — Конечно. Встретимся здесь после ужина? — она спросила, где он, потеряв его из виду. — Безусловно. Спокойной Ночи, Грейнджер, — говорит он, и она чувствует легкое прикосновение к своей руке. — Это был хороший день рождения, — сказал он, и прежде, чем Гермиона успела ответить, она услышала тихие шаги, спускающиеся по лестнице. 17 июня 1995 года. Первый этаж. День 223-й. — Эй, смотри, куда идешь, Поттер! — сказал Крэбб, когда троица свернула в коридор, ведущий в Большой зал, и Гарри наткнулся на Крэбба. — Я не виноват, что ты все время путаешься под ногами, — сказал он вместо того, чтобы просто проигнорировать, Гермиона закатила глаза. — Ну, Поттер, это просто невежливо, — сказал Драко, а его друзья-телохранители рассмеялись. На самом деле, почему он дружил с этими двумя — загадка сама по себе. Может быть, потому, что он был чрезвычайно раздражающим для всех вокруг и нуждался в защите, если кто-то решил огрызнуться на него. Возможно, она спросит почему, когда увидит его сегодня вечером в кабинете. — Убирайся с дороги, Малфой, — Рон усмехнулся, когда Гермиона тщетно попыталась оттащить мальчиков от слизеринцев. — Видишь ли, Уизел, я не помню, чтобы мы с тобой разговаривали. — Точно так же, как я не помню, чтобы разговаривал с тобой, но, конечно же, ты и твоя высокомерная, самонадеянная задница должны всегда быть в центре внимания. — О, смотрите, кто-то выучил новое слово! Где ты этому научился? Ты готовишься к своему следующему собеседованию? — Отвали от меня, — он зашипел в тот же миг, когда Гойл сказал: — Вероятно, он учился у всезнайки-грязнокровки. И Гермиона увидела это прежде, чем это произошло: выражение лица Драко изменилось от злого до жесткого и сердитого, когда он повернулся к Гойлу со злобными глазами. — Заткнись, Гойл, — он усмехнулся, сжав руки в кулаки. Гермиона так пристально смотрела на Драко, что не заметила, как Рон вытащил палочку, которая теперь была направлена на Гойла. — Да брось ты, Рон. Пошли, мы уже опаздываем. Не заставляйте нас терять очки, попадая в неприятности. — Третье задание — на следующей неделе, Поттер, ты всё ещё можешь выйти из игры, если тебе слишком страшно, — крикнул Драко, когда они проходили мимо, и она закатила глаза. Он был просто смешон. 18 июня 1995 года. Кабинет Вилкост. День 224-й — Ты просто смешон, — сказала она, как только он вошёл в кабинет. — И тебе привет, — ответил он, сбрасывая с себя мантию и целеустремленно бросая её в девушку. — Действительно, почему ты и твои горгульи не можете держать рот закрытым? — спросила она, снимая мантию со своего лица. — Крайне раздражает. — Горгульи? Это что-то новенькое, — сказал он впечатлёно и сел рядом с ней, заняв большую часть дивана. — Я стараюсь придумывать новые клички каждый день, чтобы сохранить наши отношения свежими, — ответила она с сарказмом, и он фыркнул. — О Боже, неужели? — спросил он, преувеличенно хлопая ресницами, заставляя её фыркнуть и оттолкнуть его. — Очень даже. Мне было бы легче жить, если бы ты не оскорблял их при каждом удобном случае. Знаешь, мне было намного легче слушать, как они говорят обо всех твоих замечательных чертах, когда мне тоже было что сказать, а теперь я просто борюсь с желанием защитить тебя. Как только эти слова слетели с её губ, она покраснела и удивлённо прикрыла рот рукой. О черт, ей нужно было поработать над своим мысленным фильтром для рта. Он перешёл от озорной ухмылки к жалостливому взгляду на неё, а потом к широкой ухмылке. — О, Грейнджер, я тебе нравлюсь, — сказал он с ухмылкой, и Гермионе захотелось вцепиться ему в лицо когтями, чтобы избавиться от этого раздражающего выражения. У неё было два варианта: отрицать и выставить себя ещё большей дурой или подыграть и посмотреть, кто отступит первым. Она выбрала второе. — Да, Малфой, как же я могла не заметить тебя? С твоей чрезвычайно приятной личностью, ты естественен с комплиментами и давай не забывать о твоём скромном поведении! Ты определенно мечта! — она жестикулировала, пытаясь доказать свою точку зрения, и ей почти удалось это сделать, но после того, как она начала смеяться, он бросил в неё подушку, заставив её заткнуться и упасть обратно на диван. Она продолжала громко смеяться, и он бросил в неё ещё одну подушку, что только заставило её смеяться ещё больше. — Мерлин, что с тобой такое? — спросил он, и даже с закрытыми глазами она знала, что он улыбается ей. — Ну, ты знаешь, — начала она между смешками, но затем вздохнула и села, глядя прямо на него. — Ты показываешь гораздо больше, чем позволяешь людям видеть. Ты чрезвычайно симпатичен, когда не пытаешься быть кем-то другим. Они молчали несколько минут, просто глядя друг на друга, она могла видеть — Мерлин, она почти слышала, как он думает, как он обдумывает её слова, пытаясь понять, что с ними делать. — Ты мой друг, Грейнджер, — ответил он и слегка улыбнулся ей. — О, я знаю это уже несколько месяцев, — она улыбнулась ему в ответ и похлопала его по бедру прежде, чем встать и взять свои вещи с другого дивана. — Спасибо, — сказал он у нее за спиной, — ты первая, кто любит меня таким, какой я есть. Она повернулась и пошла обратно к нему, усевшись на диван рядом с ним и скрестив ноги перед собой, положила стопку книг на колени. — Тогда те, кто не видит этого, не заслуживают и половины тебя, — она процитировала ему самого себя, и он улыбнулся ей. — Знаешь, ты тоже гораздо лучше того, что я о тебе думал. Гермиона знала, что в этот момент между ними что-то изменилось.