За стенами замка

2 ноября 1995 года. Поле для Квиддича. День 360-й. Последние четыре дня Драко избегал ее, как чумы. Он старался не находиться рядом с ней, даже если находился в нескольких метрах, как, например, в Большом зале, куда он должен был прийти как можно раньше и уйти, как только она войдет. Блейз и Тео были буксиром. С другой стороны Блэйз ухмылялся ей каждый раз, когда друг проходил мимо нее. Гермионе же не потребовалось много времени, чтобы понять, что Драко рассказал ему о поцелуе. Даже Гарри и Рон заметили ухмылки, которыми он одаривал ее, и она поспешно извинялась. Она шла на поле для квиддича одна, так как уже опаздывала, и теперь, когда Рон играл, никто не торопил ее, даже Невилл уже ушел. — Итак, Грейнджер, — раздался голос позади нее, и она закатила глаза, когда поняла, что это был темнокожий красавец. — Я думал, что ты наденешь зеленое на этот матч, чтобы поддержать своего парня. — Парня? — она так быстро оборачивается, что Блейз и Тео сталкиваются. Ее глаза расширяются, когда она замечает стоящего рядом Тео, так как она никогда раньше не разговаривала с парнем. — Ну, в последний раз, когда я проверял, именно так называли человека, с которым ты целуешься под статуями и проводишь наедине долгие ночи, не так ли? — Мы с Драко абсолютно не встречаемся и это абсолютная правда, — шипит она. — Значит, «Драко»? — он спрашивает с ухмылкой, которую она уже слишком хорошо знала. — Что случилось с этим замечательным представлением «Малфой»? Когда ты называла его только Малфоем, то делала вид, что говоришь о нем только с неприязнью. — Гермиона щурится на него, а он громко смеется, она фыркает. — Ты когда-нибудь говорил что-нибудь без насмешки или сарказма? — Нет, — Тео фыркает в ответ, что заставляет ее улыбнуться. Прежде чем кто-то из них успел сказать что-то еще, они услышали громкое приветствие, и десяток студентов появились в воздухе. — Черт, — бормочет Блейз, — игра началась, — и он побежал на поле. — Он еще придет в себя, — говорит Тео с мягкой улыбкой, прежде чем побежать за Блейзом. Гермиона тоже побежала, но к гриффиндорским трибунам, не обращая внимания на слова Тео и решив, что теперь бешеное биение ее сердца было возбуждением от игры. Волнение явно не было связано с игрой, так как эта игра была ужасна, как никогда. Может быть, это связано с тем, сколько квоффлов пропускал Рон, а раздражающие песни слизеринцев с каждой секундой раздавались все громче. Она смотрела, как Пэнси Паркинсон с энтузиазмом ведет хор, и презирала девушку еще больше. Гермиона поискала взглядом Блейза, чтобы узнать, поет ли он, и обнаружила, что он изо всех сил пытается петь во всю глотку и машет обеими руками из стороны в сторону, так как не мог перестать сильно смеяться. Тео же читал какую-то книгу. Он действительно принес с собой на матч книгу. Даже Гермиона больше так не делала! А Мерлин знает, как это соблазнительно. Гермиона решила, что Тео — ее любимый слизеринец. Ее мнение о Тео только усилилось полчаса спустя. Она была слишком высоко на трибунах, поэтому не могла слышать, что они говорили, но по взглядам Драко, Гарри и близнецов, можно было понять, — ничего хорошего. На самом деле, она знала, что это было ужасно. Драко сказал что-то, что заставило Гарри силой удерживать Джорджа, а Анджелина, Алисия и Кейт изо всех сил сдерживали Фреда, поскольку они оба продолжали пытаться прибить слизеринца. Гермиона попыталась пробраться на поле так быстро, как только могла, но толпа учеников не двигалась, и ей пришлось проталкиваться сквозь толпу. Она упала на землю в тот же момент, когда Гарри нанес первый удар Драко в живот, и Гермиона закричала одновременно с девочками. Джордж ухватился за эту возможность и пнул упавшего Драко, а Гермиона в ужасе широко раскрыла глаза, когда все трое покатились по траве, обмениваясь ударами и пинками. Когда мадам Хуч наконец вмешалась, Драко лежал на полу с разбитым носом, распухшей губой и скривившимся лицом. Гермионе пришлось физически сдерживаться, чтобы не броситься к нему, потому что знала каждой клеточкой своего тела, что бы ни вызвало эту драку, это была его вина. Она смотрела, как Профессор Снейп поднимает Драко с земли, и поморщилась от того, как он заскулил, когда его тащили прочь от поля, а Блейз и Тео стояли по обе стороны от него. — Невероятно! — воскликнул Блэйз так громко, чтобы она могла слышать даже когда они уходили. — Ужасно, но невероятно! — Какого черта, Драко? — она слышала, как спросил Тео. — Да что с тобой такое? — Да ладно тебе, Тео, его же побили! — возразил Блейз. — Потому, что он идиот! Полный идиот, чтобы так оскорблять Уизли и Поттера! 3 ноября 1995 года. Больничное крыло. День 361-й. — Где же ты? — она визжит, когда на следующее утро врывается в больничное крыло. Она слышала от Гарри все, что случилось накануне, и была вне себя от злости. — Что… — начинает он, увидев, что она направляется к нему. — Что с тобой, блять, такое? — она кричит. — Пэнси было недостаточно, правда? Нет, ты должен был подойти к ним после игры и сказать что-нибудь похуже! Двое на одного! «Уизли родился в мусорном баке»? — ругается она. — Правда, Драко? Обидеть покойную мать Гарри? Как низко ты еще можешь опуститься? — злобно говорит Гермиона. — Ты закончила? — Нет! — кричит девушка. — Да что с тобой не так? Конечно! Должно быть ты придумал все эти тексты! Нет, ты не можешь просто быть взрослым человеком и оставить их в покое! Тебе пришлось открыть рот, чтобы оскорбить их и получить от них нагоняй! Гермиона так злится, что поначалу даже не замечает, что вокруг ее глаз скапливаются слезы, и это только усиливает ее гнев, когда замечает, что вот-вот расплачется. — Сломанное ребро! Два выбитых зуба! Сломанный нос! — ее голос становился все выше с каждым предложением. — Ты серьезно пострадал из-за своего детского поведения и… Гермиона не успела закончить фразу потому, что он схватил ее за запястье и прижался губами к ее губам, заставляя замолчать. Она ненавидела то, что это работает, потому что ее руки мгновенно оказались на его волосах. Когда он притянул ее между своих ног, ее бедра коснулись кровати. На этот раз поцелуй более быстрый и грубый, Гермиона все еще злится на него, и дала ему знать об этом тем, как она целовала его. Сердитыми звуками, которые она издавала во время поцелуя. Драко целует ее так, будто хочет что-то сказать, Гермиона не знает что именно, но все равно улавливает смысл его слов. Они целуются в течение нескольких минут, его руки крепко держат ее бедра, но не настолько, чтобы причинить боль, просто чтобы сделать все немного более обостренным; ощущение его языка, входящего в ее рот, и то, как они двигаются вместе, пока потеряли из вида знакомых, заставило ее дрожать всем телом, и она не смогла сдержать стон, который вырвался из ее губ, когда ее руки перепутались с его гладкими волосами. Он слегка отстраняется и тяжело вздыхает, он открывает рот, чтобы заговорить, но она прерывает его. — Я знаю, это невозможно. — Ты заткнешься или мне придется снова тебя поцеловать? — раздраженно спрашивает он, а Гермиона краснеет. — Мне очень жаль. — Это не передо мной нужно извиняться, — говорит она и он закатывает глаза. — Это самое большее, что ты можешь получить, — отвечает он, теперь ее очередь раздражаться. — Драко… — начинает она, но он качает головой. — Не надо… Грейнджер, ты можешь хоть раз сделать что-нибудь, не думая об этом хотя бы два часа? Прошу. Она кивает, только сейчас заметив, что они все еще сидят рядом друг с другом, а его ноги все еще по обе стороны от нее. — Мы все еще можем заниматься вместе или ты снова будешь игнорировать меня? — спрашивает она через некоторое время, уже отойдя от него на почтительное расстояние, и он фыркает. — Увидимся в понедельник, — он отвечает, она кивает и выходит из больничного крыла как раз в тот момент, когда мадам Помфри возвращалась со Снейпом. 5 ноября 1995 года. Большой зал. День 363-й. — А куда ты теперь всегда убегаешь? — спрашивает Рон, когда они ужинали. — В библиотеку, разумеется! — Но я ходил туда на днях и не нашел тебя. — Для этого ты должен действительно войти в библиотеку, Рон, — саркастически отвечает она, и Гарри усмехается и Рон шлепает его. — И этим надо заняться. Ведь С.О.В. уже в этом году, мне нужно быть полностью готовой… — До С.О.В. еще несколько месяцев, Гермиона! У нас есть целый год до того, как… — …И вот теперь с Хагридом такая штука, мне нужно распланировать его занятия. Вы ведь в курсе, что мы не можем позволить его уволить, а вчера он полностью проигнорировал мои мольбы… — Но ты же сказала, что у него не должно быть никаких химер, так что… — Ну, это не значит, что у него нет чего-то такого же плохого! Ты же знаешь Хагрида! Он явно упускает некоторое различие между опасным и не опасным. — Я не думаю, что Хагрид сделает что-то, чтобы увеличить его шансы быть уволенным, — вставил Гарри, и Гермионе пришлось сдержаться, чтобы не фыркнуть. — С Амбридж мы должны быть очень осторожны, — отвечает она вместо этого и начинает собирать свои вещи, чтобы уйти. — А сейчас ты пойдешь в библиотеку? — спрашивает он между двумя укусами третьей по счету куриной ножки. — Совершенно верно. — Но ты уже сделала все домашнее задание на выходные! Что у тебя еще может быть? — Профессор Вектор поручила нам эссе. Оно делается в группе, и я с Забини… — Гермиона замечает, что Джинни резко поворачивает голову в сторону Гермионы, ее глаза широко раскрыты. Гермиона поднимает одну бровь на рыжую девочку, которая краснеет и отводит взгляд. Интересно. — Забини? Ты общаешься с Забини? Этим нелепым мерзавцем из Слизерина? — спрашивает Рон и Гермиона замечает, что Джинни покраснела еще сильнее. — Да, он тоже ходит на «Древние Руны», — Рон делает отвратительное лицо, а Гермиона закатывает глаза. — Да ладно тебе, Рон, он далеко не так плох, как все остальные, и к тому же невероятно умен. — Гермиона, мне очень жаль, но мы действительно не хотим говорить о Забини, — Гарри говорит искренне, и Рон с энтузиазмом кивает и бормочет что-то о «мерзавце» и «змее» себе под нос. — Ты встречаешься с ним там? — спрашивает он, Гермиона украдкой бросает быстрый взгляд на стол слизеринцев, чтобы увидеть, был ли он там, и с радостью замечает, что его там нет. — Да, я опаздываю, Рон, мне действительно нужно идти, — объясняет она. — Ты действительно сейчас хочешь вернуться в библиотеку? — Гермиона чувствует ревнивые нотки в его голосе. — Да, и чем скорее я туда доберусь, тем скорее смогу уйти, — в этом Рон, кажется, с ней согласен. — Мне просто кажется, что ты меньше времени проводишь с нами, — жалуется он, а Гермиона вздыхает. — Ерунда, Рон, я всегда с вами, мальчики. Просто я не могу заниматься в общей комнате, когда Фред и Джордж превратили это место в свой магазин, — объясняет она и берет свои вещи со стола, — увидимся позже. Она быстрыми шагами выходит из Большого зала, видя, как Драко ушел несколько минут назад, ей не терпелось увидеть его. Она не могла солгать и сказать, что ей не очень-то хочется с ним встречаться, просто все было наоборот. Гермиона провела все выходные, стараясь не придавать большого значения тому, что произошло между ними, и просто позволила этому случиться. Они поцеловались, причем дважды. Но это не означало, что теперь они были чем-то особенным, девушка знала об этом. Она достаточно наслушалась рассказов Лаванды и Парвати, чтобы понять: порой люди целуются и это ничего не значит. Но даже зная это, она ничего не могла поделать с тем, как бешено колотилось сердце в ее груди. 5 ноября 1995 года. Офис Профессора Вилкост. День 363-й. — Эй, — она обозначает момент своего прибытия. Драко сидит за круглым столом в углу комнаты, напротив рояля справа. Его ноги покоятся на стуле перед ним, книги и пергамент разложены на столе, а сумка стоит на стуле слева от него. Он отрывается от своего письма и поворачивается к ней: — Привет, — говорит он с легкой улыбкой, Гермиона краснеет, а Драко ухмыляется и открывает рот, чтобы сказать что-то нелепое. — Пощади меня, — предупреждает она, его улыбка становится шире, Гермионе хочется отравить бабочек у себя в животе. Драко взмахом волшебной палочки поднимает свою сумку со стула, и Гермиона чувствует дежавю от того, как он делал то же самое в прошлом году, когда они вместе учились в библиотеке. Гермиона скучала по учебе в этом месте, — тут можно было разложить все книги вокруг себя или в пределах досягаемости, но помнится, это бывает непрактично сейчас, когда ученики из других школ ушли, а пятый год полз с огромным количеством домашнего задания; там всегда было многолюдно, и даже Гарри и Рон взялись проводить там немного времени. Теперь ей предстояло совершить небольшое путешествие в библиотеку, одолжить нужные книги и прийти сюда, что сделало ее сумку еще тяжелее, но с другой стороны, у нее была тишина и комфорт. Она могла бы разложить свои вещи вокруг себя, лечь на диван и свободно разговаривать с Драко, не говоря уже об уютном чувстве, которое она испытывала каждый раз, когда они были вместе. — Я и не собирался ничего говорить, — отвечает он, а она фыркает. Драко качает головой и возвращается к своей гадальной карте. Она не лгала своим друзьям, она была партнером Блэйза на арифметике, но они собирались встретиться в четверг во время их свободного времени. Она перечитала свое эссе для профессора Флитвика, сделав последнюю ревизию, заполняя его подробностями о чарах наслаждения и исчезающих чарах и разнице между ними. Они были вместе в течение пятнадцати минут, когда Гермиона почувствовала, что нога Драко коснулась ее икры. Она поздравляет себя с тем, что не вскочила на контакт, и смотрит на него, чтобы найти левую сторону его губы, скривившуюся в легкой улыбке. Никто ничего не говорит. — Я сожалею, что записался на занятия каждый божий день, — Драко пыхтит, скомкав третий кусок пергамента и швырнув его в центр стола. — Тебе нужна помощь? — вежливо спрашивает она, а он сердито смотрит на нее, от чего Гермиона закатывает глаза. — Это не значит, что я не знаю что делать. Очевидно же, что я знаю, как нарисовать эту чертову диаграмму, но не могу. Этот преподаватель не только попросил нас написать наши мечты, но и нарисовать их, можешь в это поверить? Нарисуйте кровавый сон и ассоциируйте его с вашими гороскопами! Итак, теперь я должен нарисовать эскиз моего сна и как положение Меркурия, — заметь, ведущей планеты в моем знаке, — влияет на мой сон и где кровавая планета находится на небе прямо сейчас. Гермиона хихикает, и он посмеивается над ней, что только заставляет ее смеяться еще больше. — Ты ведь «близнецы», верно? — спрашивает она, а он кивает, все еще глядя на нее с подозрением. — Это просто смешно, твой регент — Меркурий, а он известен как крылатый посланник, который наслаждается возбуждением озорства, управляет движением и речью. А Близнецы? Они известны своими болтливыми чертами, грязными трюками и язвительными замечаниями, и они предпочитают поверхностность суждений. — Ты закончила дурно отзываться о моем знаке? — спрашивает он, явно обиженный, а она смеется еще громче. — Это же точно ты! — она разражается приступом хихиканья, а он сердито смотрит на нее. — А ты определенно дева! — он огрызается, будто этот знак зодиака самый худший в мире. Она перестает смеяться и прищуривается на него. — И что это должно означать? — язвительно спрашивает она. — Что твой знак тоже управляется Меркурием! А Девы — это клячи и придурки! Не говоря уже о безжалостно критичных, навязчивых и абсолютно контролирующих себя уродах! Это уже вопль о Грейнджер. Или мне еще нужно упомянуть их непрерывный интерес к совершенству? — срывается он и она бросает ему в лицо все его скомканные пергаменты. — Сколько тебе лет? Пять? — Кто ты такой, чтобы называть меня помешанной на контроле? Ты тот, кто потратил впустую десятки пергаментов, потому что твой рисунок недостаточно хорош! Ой, это что же, я критикую? Это же твоя прерогатива! — Моя? Я просто констатирую факты! Или мне следует высказать мои язвительные замечания? — Естественно! — А ты и есть старая кляча! Или мне рассказать тебе, что говорили твои товарищи гриффиндорцы с тех пор, как ты стала старостой? — Ты написал целую песню только для того, чтобы критиковать Рона! Ты злоупотребляешь властью старосты с того самого момента, как приколол значок к своей мантии! Они пристально смотрели друг на друга, казалось, уже несколько часов, по очереди раздражаясь и хмурясь, пока Гермиона не разразилась смехом и Драко начал смеяться вместе с ней. Драко издал смешок и смущенно прикрыл рот ладонью, что заставило ее засмеяться еще громче и закудахтать самой. — Мерлин, ты меня просто бесишь, — говорит он, качая головой. — Я не могу поверить, что мы спорили о наших знаках зодиака, — говорит она между смешками. — Не могу поверить, что ты разорвала пергамент, над которым я работал, — говорит он, глядя перед собой и обнаруживая, что его домашнее задание исчезло. — О Боже мой! Мне так жаль, Драко! А я и не заметила! — Все в порядке, я все равно собирался начать все сначала, — он пожимает плечами, а она бормочет себе под нос «перфекционист». — Вот, попробуй это, — говорит она и достает из сумки карандаш и ластик, которые принесла из дома. Она обнаружила, что слишком сложно делать всю свою работу над рунами и Арифмантикой с помощью пера. — Клянусь именем Салазара, что это? — спрашивает он, с опаской разглядывая оба предмета. — Это то, что магглы используют, чтобы писать. Ну же, Драко, эта штука не взорвет твои пальцы! — он хмурится и выхватывает вещи из ее рук. — А как мне пользоваться этой штукой? — она раздраженно вздыхает, действительно, волшебники иногда бывают такими твердолобыми. — Вот, дай мне, — она берет их обратно и на новом куске пергамента пишет: Драко Малфой, пятая рисования номер пять. — Очень забавно, Грейнджер, по-настоящему взросло. — А потом тебе просто нужно потереть этим поверх написанного и та-дам! Оно исчезло! Прямо как по волшебству! — говорит она, а он фыркает и она краснеет, заметив, что говорит. — Значит, прямо как по волшебству? — Заткнись и попробуй сам. Он берет карандаш и ластик, скептически смотрит на них еще немного, а потом снова на чистый пергамент. — А что я буду делать, когда закончу? Я сомневаюсь, что Трелони согласится, если я сдам его вместе с этим. — Ну, просто используй свое перо поверх того, что ты сделал с карандашом. Таким образом, ты можешь исправить свои ошибки, а затем, когда решишь, что это соответствует твоим стандартам, то сможешь использовать чернила. Он кивает и снова начинает рисовать, на этот раз гораздо осторожнее, Гермионе пришлось сдержать смех при виде того, как Драко Малфой пишет карандашом. К тому времени, как они собрали свои вещи, чтобы уйти, Гермиона не упомянула о том, что Драко положил карандаш и ластик в карман. 8 ноября 1995 года. Библиотека. День 366-й. Гермиона попыталась объяснить Рону и Гарри, что им незачем идти с ней в библиотеку, что ей будет хорошо наедине с Забини в библиотеке и что он не собирается проклинать ее до забвения, но ничего из сказанного ею не вышло. Поэтому, когда наступил четверг, они пошли с ней в библиотеку и сели за два столика слева от нее. Это было смешно, как они делали вид, что читают, но продолжали бросать взгляды на нее и их время от времени. Она оценила этот поступок, но в нем не было необходимости. — Итак, — говорит Блейз, как только он садится перед ней, и губы Гермионы изгибаются в легкой улыбке. Он всегда начинал их разговор с «итак». Рон почти роняет свою книгу в своем энтузиазме. — «Курандаш», да? Гермиона усмехается: — Это называется «карандаш». — А эта штука заставляет исчезнуть то, что ты написал. — Это ластик. — Я должен бояться того, что вокруг твоего пальца обернута моя… — начинает он с улыбкой в голосе, и Гермиона шикает на него, прежде чем он успевает закончить, и указывает головой на своих друзей. — Потому что он еще не заткнулся. Это насколько смешно, что он взволнован карандашом, — он заканчивает шепотом. Гермиона отчаянно краснеет и надеется, что Забини не слышит бешеного биения ее сердца. — Карандаши — это очень мило, — она отвечает небрежно и он фыркает. — Я в этом уверен. И вообще, зачем они здесь? — Они тебе не доверяют, — говорит она, поджав губы, и Забини фыркает. — Я практиковался в нескольких заклинаниях; ты не возражаешь, если я проверю их на вас? — громко спрашивает он, и Гермиона закатывает глаза. — Рон, успокойся, — раздраженно говорит она, — он просто провоцирует вас двоих. Он ничего не сделает, положи палочку. Блейз громко смеется, изо всех сил стараясь не выдать своей улыбки. Что могла сказать Гермиона? Она все больше и больше проникалась Слизеринским чувством юмора. — Может, тогда начнем? Наш свободный от Гекса учебный час? — весело спрашивает Блейз, а она фыркает, Рон выглядит невероятно оскорбленным ее реакцией. Гарри подозрительно тих и не сводит глаз с Блейза. Гермиона кивает, и они открывают свои книги. У них было четыре руны для перевода, поэтому они приступили к работе. Сначала они были тихими, просто записывая значения, представленные числа и другие вещи, которые могут быть полезны для перевода, такие как Бог и растение, связанные. Через десять минут Рон возмущенно ахает потому, что Блейз меняет место и садится рядом с ней, а не перед ней. Он игнорирует Рона и Гермиона думает, что Блейз наконец-то повзрослел. Она знает, что Драко не упустит возможности поиздеваться. — Я не думаю, что это правильно, это для богатства и амбиций; видишь, что это похоже на F? Это же «Феху»… — Я знаю, что это «Феху», но в этом случае я думаю, что это для удовлетворения, а не для богатства, видишь это здесь? — Гермиона показывает на ту, что стоит за странной буквой «Ф». — Это «Гебо», это для любви, а здесь, — она указывает на следующую. — Это «Отила», для семьи. — Это могло бы быть так, если бы эта, — он указывает на руну, которая напоминала букву S, — была не только после «Отилы». Это «Джера», руна успеха, кстати, — объясняет он очевидное и хватает ее книгу, переворачивает несколько страниц и возвращает ей. — Видишь ли, Джера» переводится в жатву, и представляет собой число двенадцать — двенадцать месяцев в году — и речь идет о вознаграждении от семени, посеянного в прошлом, успехе после прошлых усилий… — О! Да, я думаю, что ты прав потому, это имеет смысл, понимаешь… — она переворачивает несколько страниц назад. — «Феху» в смысле реализованных амбиций и удачи… — Рон хмыкает рядом с ними, когда они оба наклоняются ближе к книге. — Также это означает скот, который был мерой богатства… — Но это значение более древнее, теперь оно означает деньги и владение… — Ты ведь знаешь название этого занятия, верно, Грейнджер? — Ой, тише! Если мы посмотрим на значение, которое ты сказал для Джеры, это может означать тяжелую работу, которая ведет к богатству. — Да, это более вероятно! Итак, если мы посмотрим на значение «Отила» для дома как собственности, а не семьи, то у нас также есть нечто, напоминающее богатство, потому что оно говорит о приобретении через наследование и рождение права, БОГАТСТВА от наследования… — А «Отила» как любовь к семье, дому и Родине, единая семья обречена на великое богатство… — Не говоря уже о том, что «Отила» может быть всем, что мы накопили за свою жизнь, и тем, что мы передаем нашим детям, будь то материальные или личные навыки. Блейз возбужденно кивает, и Гермиона не смогла сдержать приятной улыбки на лице. Она знала, что была большим ботаником и любила делать домашнее задание, но древние руны никогда не были так интересны, как сейчас. Она украдкой бросает быстрый взгляд на своих друзей, и оба смотрят на них с открытым ртом, большой вопросительный знак на лице Гарри был смешным, и Рон выглядел так, будто он мог бы заснуть в любой момент, если бы не был так увлечен наблюдением за Блейзом. До Блейза единственным человеком, с которым она могла поговорить о домашнем задании, был Драко, и в такие моменты, как этот, она не жалела о своем выборе поговорить с ним в тот первый день в прошлом году. Она была рада, что слизеринец вошел в ее жизнь и что Блейз сам напросился к ней. — Теперь у нас остался только один, — начинает Блейз, — и это единственный человек, который кажется мне немного сложным, я не могу найти смысл, который соответствует тому, что мы сделали, — говорит он, вздыхая, откидываясь на спинку стула и лениво обнимая ее за плечи. Гермиона слышит, как Рон тяжело вздыхает, а за его спиной раздается громкий хлопок и ругань. И Гермиона, и Блейз оборачиваются и видят Драко, бурлящего за два столика от них, и раскрасневшегося, задыхающегося от смеха Теодора Нотта. Блейз ухмыляется, и Драко, прищурившись, смотрит на своего друга. — Итак, — начинает он и снова поворачивается к своим книгам, не снимая руки с ее кресла, — сказать ли, что мне было приятно заставить Уизли ревновать. — Не будь таким мерзавцем. — Невозможно, это же необходимое условие для учебы в Слизерине. — Тео очень милый, — она пожимает плечами, и он фыркает. — Ты с ним уже говорила? — Ну, нет, но… — Он спокоен и боится своего отца, он предпочитает залечь на дно, чем вспоминать о той старой змее, которая существует в его семье. Он застрял между попыткой жить своей жизнью и попыткой убежать от нее. — И все же я не вижу в этом ничего плохого. — Он раздражающе нейтрален. Не присоединится к нам, но не скажет ни слова, если что-то случится прямо у него под носом, но в любом случае, мы не пара Хаффлпаффцев, давай вернемся, — говорит он, снова наклоняясь над книгой. — «Гебо» — это руна числа семь, и Мерлин знает, сколько свойств у этого числа, — Гермиона вздрагивает и тоже вздыхает. — Давайте посмотрим, «Гебо» — это руна любви, партнерства, прощения, дара, таланта, умения или способности, — Блейз читает отрывок о продвинутом переводе рун. — Давай пройдемся по одной. — Мы вычеркнули любовь, так что это может означать удачу в партнерстве, — Блейз записывает это вниз, — это говорит о партнерстве, как в союзах, будь то в любви или в бизнесе, — он и это пишет, а потом передает ей. — Или это может означать прощение, которое смешивается со значением дара, потому что можно сказать прощение, если самый большой подарок из всех, будь то дарить или получать. — Да, здесь — просите прощения, и оно будет дано. Итак, у нас также есть открытие или развитие навыка или таланта, художественной способности или чего-то вроде сострадания. — Я все еще не могу найти ни одного значения, которое идет с этим! — говорит он раздраженно, она разочарованно кивает. — О! — ахает она. — Кажется, я знаю, Блейз! — она счастливо говорит. — Это было у нас под носом все это время, видишь… — она указывает на руну «Гебо». — Может, ты видишь, что она немного темнее остальных, немного больше? — он кивает. — Она представляет собой полный смысл, думаю, в этом случае мы должны смотреть на нее, видя все. — Грейнджер, ты просто гений! — он кричит и Мадам Пинс, где бы она ни была, заставляет их замолчать. — Это имеет полный смысл, даже если это просто совпадение, что эта конкретная руна немного темнее — смотри, я думаю, что мы можем получить сейчас — это «феху», «гебо», «отхила» и «фера», верно? — она кивает, а он пишет что-то с такой скоростью, что она едва может разобрать буквы. — Что ты там делаешь? — с любопытством спрашивает она. — Делаю письменный перевод, здесь: «мы достигаем богатства, достигаем вершин навыков благодаря нашим амбициям, наши способности работать и делать что-то с кем мы сотрудничаем, и удача, принесенная этими союзами, которые мы получаем на этом пути, соединяя это с подарками, будь то подарок, атрибут или определенное умение, и способность прощать и давать взамен…» Ну, это то, что мне пришло в голову… — Это хорошо. Мы можем закончить эссе — запиши, пока я говорю, — сочетая то, что приходит от нас, с нашей собственностью, нашим наследием, нашей любовью к нашему дому и земле, мы, в конечном счете, если будем продолжать стремиться и балансировать между дарением и получением, будем успешными благодаря нашим усилиям, — она заканчивает и он гордо улыбается, глядя на их работу. — Грейнджер, я думаю, что у нас есть еще одна отличная оценка в С.О.В., — говорит он, держа перед собой пергамент со всеми их переводами и заключением, — это так красиво, думаю, я сейчас заплачу! Она громко смеется и даже не смотрит на Рона, она знает, что он сумасшедший. Но она смотрит на Гарри, который только выглядит впечатленным. — Только не плачь из-за этого, пожалуйста, — она пошутила и он серьезно кивнул. — Геминио! — Гермиона произнесла заклинание удвоения и свернула оба куска пергамента, протянув один ему, а другой положив в свою сумку. — А так у нас обоих будет по одному. Они начинают собирать свои вещи, Блейз просто бросает чернила и перо обратно в сумку, так как у парня не было с собой никакой книги, он начал использовать ее с того первого класса, когда сел рядом с ней. Гермиона сомневается, что он купил эти книги. — Ой, чуть не забыл, у тебя есть еще карандаши? Я бы тоже хотел ими пользоваться, — спрашивает он шепотом, а Гермиона широко раскрывает глаза, потому что это первый раз, когда она видит смущение Забини. — Да, они у меня есть, — говорит она, взяв себя в руки. — Отлично! А для Тео ты тоже можешь его достать? Два для него, потому что Дафна любит рисовать, и он хочет произвести на нее впечатление, ты знаешь, они помолвлены и все такое. — Они что? — Обручены. — И это все еще случается? — недоуменно спрашивает она. — Да, все время, — он отвечает растерянно. — Но это так по древнему, почему люди до сих пор так делают? Блейз остается в замешательстве в течение нескольких секунд, а затем его лицо меняется в одном понимании. — Я забыл, что ты не чистокровка и не разбираешься в таких вещах, — говорит он таким беспечным тоном, что Гермиона недоверчиво смотрит на него. Неужели он только что сказал, что забыл, что она, Гермиона Грейнджер, не чистокровка? — Старые чистокровные семьи хотят сохранить свою родословную чистой, поэтому они устраивают браки между семьями с раннего возраста, чтобы убедиться, что линия остается чистой. Не говоря уже о браке в старых семьях это часто деловые сделки, заверение в союзах… — А этот… ну ты знаешь… — выпаливает она, и он ухмыляется ей. — Драко? О да, Малфои очень известны в обрядах обручения, просто посмотри на Нарциссу и Люциуса, еще не произошло большего союза, чем у Блэков и Малфоев, но Драко ни с кем не помолвлен, если это ты хочешь знать, — объясняет он с ухмылкой, а она краснеет. — А как же ты? — Моя семья не из Великобритании, у нас нет таких же традиций, как у этих людей, например, соглашение, ухаживание, Мисс Показательные Манеры, обмен подарками и весь этот скучный список правил можно и нельзя… — он останавливается на взгляде полного замешательства на лице Гермионы. — У меня есть чувство, что мне придется объяснить все это когда-нибудь, но в любом случае, вернемся к Тео и Дафне. Они были помолвлены в очень юном возрасте, но все хорошо потому, что в течение третьего года они начали испытывать чувства друг к другу, и теперь они до смешного тошнотворны. — Уизли, это они! — Гермиона, ты закончила? — раздраженно спросил Рон, прерывая их разговор. — Да, я… — Хорошо, тогда пошли, потому что здесь становится слишком людно, — говорит он, прищурившись глядя на Драко, на лице которого была насмешка. Она смотрит на Блейза и он кивает: — Пока, Грейнджер, — говорит он и пошел к своим друзьям. Трио гриффиндорцев направилось к выходу из библиотеки. — О, и Блейз, — говорит она, поворачиваясь спиной к своим друзьям. — Я пошлю их тебе через Драко, — говорит она тихим голосом, и он кивает, Драко смотрит на каждого из них смущенно, она быстро улыбается блондину и бежит догонять его друзей. — Как ты можешь так много говорить с Забини? — угрюмо спрашивает Рон. — Он очень умный, — она говорит и почти сразу же об этом жалеет потому, что Рон бросил на нее язвительный взгляд, и она поняла, что обидела его.