За стенами замка

13 февраля 1996 года. Большой зал. День 465-й. — Я уже все выяснила, ты сможешь быть в «Трех метлах» после свидания с Чжоу? — спрашивает Гермиона, глядя на Джинни, которая сидит через три стула от них. — Да, но я все еще не понимаю, что именно… — Сейчас это не важно, Гарри, просто будь рядом, хорошо? Это важно для вас, что бы там не было и… — Разве ты не собираешься провести свой День Святого Валентина с кем-нибудь? — спрашивает Джинни и они оба в замешательстве смотрят на рыжеволосую девушку. — Ты с кем-то встречаешься, Гермиона? — недоуменно спрашивает Гарри, а Гермиона изо всех сил старается не выглядеть обиженной. — Конечно, нет, Гарри. О чем ты говоришь, Джинни? — спрашивает Гермиона слегка фальшивым голосом. — Мне просто интересно. Ты порой исчезаешь… — ее голос звучит слишком сердито, чтобы понравиться Гермионе. — Я много занимаюсь, — Гермиона пожимает плечами и снова поворачивается к Гарри, пытаясь немедленно сменить тему разговора. — Да, хорошо. Нет проблем, я буду ждать вас там, — отвечает он, а Гермиона замечает, что он как-то странно смотрит между двумя девушками, явно замечая некоторую напряженность между ними. Джинни уже не в первый раз поднимает вопрос о том, что Гермиона может с кем-то встречаться. Она знает, что нельзя столько времени проводить за учебой, а Гермиона была очень смущенной в последнее время. Джинни, выросшая с шестью братьями, два из которых Фред и Джордж, конечно же, углядела в этом что-то подозрительное. И Гермиона, которая иногда не прячет свою «влюбленную дурочку» в себе, очень помогает ей с догадками. Ей нужно быстро взять себя в руки, потому что нет ничего мило одурманивающего в том, чтобы целоваться в скрытых местах или в пустом кабинете. 13 февраля 1996 года. Хогсмид. День 465-й. — Итак, — начинает Гермиона, когда они с Гарри остались вдвоем на скамейке возле магазина томов и свитков, — что именно случилось на твоем свидании? Гарри вздыхает, но начинает рассказывать ей обо всем, Гермиона хихикает, когда он говорит ей о Чжоу, думая, что они были парой. — Теперь это смешно, но ты должна была это видеть, как это было. Все парочки и даже, кажется, ангелы с волнением смотрели на нас, она плакала и кричала на меня. Я просто сидел потрясенный. — Ну, она через многое проходит. — Это не моя вина. — Конечно, нет, но я понимаю, через что она пришла и думала, что ты поймешь. — Да, — протягивает он, и они сидят в тишине, наблюдая за парами, идущими мимо них, держась за руки и хихикая друг с другом. Тео и Дафна проходят мимо них, Гермиона слегка улыбается им, пара кивает в ответ. — Джинни думает, что ты встречаешься с Забини, — говорит Гарри, заметив небольшое изменение между ними. — Рон рассказал ей о том дне в библиотеке и все такое, — в его голосе не хватает эмоций, поэтому трудно сказать, беспокоило ли это его. Гермиона глубоко вздыхает. — Ты не возражаешь? Я имею в виду, если бы это было так? — неуверенно спрашивает она. Гарри медлит с ответом, Гермиона уже почти сдалась, но потом добавила: — По крайней мере, это не Малфой. И сердце ее падает в желудок. — Нет, — говорит она и ее глаза быстро наполняются слезами, — это не так, — она хихикает, но прозвучало это сдавленно, — и я, кстати, не с Забини, нет. Мы просто друзья. Гермиона вынуждена отвести взгляд, потому что Гарри смеется, говоря «представь себе это», высмеивая ее двух любимых слизеринцев, и это больно. Она хотела бы, чтобы все было по-другому, чтобы Драко не был занозой в заднице большую часть времени, чтобы ее друзья могли понять или, по крайней мере, быть милыми в такие моменты. — Да вы с ума сошли! — они слышат, как кто-то кричит. — Абсолютно чокнутые! — Гермиона вскакивает на ноги и идет в направлении криков, Гарри идет прямо за ней. — Это ты во всем виноват! Ты… — Что? Я был на твоем пути? Пешком пойдешь? Да ты с ума сошла! — они уже приближаются, и Гермиона узнает голоса Блейза и Джинни. Они находятся на дороге, которая ведет к «Кабаньей Голове», и она пуста, если не считать Драко, Пэнси, Тео, Дафни и двух третьекурсников из Хаффлпаффа, все они смущены, но с любопытством смотрят на обмен любезностями. У Джинни широко раскрытые озадаченные глаза и слишком распухшие губы, у Блейза на рубашке не хватает нескольких пуговиц, и у него тоже широко раскрытые глаза. Гермиона сразу поняла, что произошло. — Ну ты и скотина! Фанатичный придурок! Фетишист, который получает удовольствие от того, когда на него обращают внимание! — Это была ты! Я ничего не делал! На меня напали! Ты напала на меня! Лицо Джинни сильно краснеет и она с трудом находит нужные слова. — Ты напал на меня в ответ! — кричит она и Гермионе приходится сдерживать фырканье. — Джинни? — крикнул Гарри, насмотревшись вдоволь. — Что происходит? Пара оборачивается, наконец, заметив, что они были не одни, и около них была довольно большая толпа. — Ничего. Я как раз собиралась уходить, — говорит она и, бросив последний недовольный взгляд на Блейза, направляется к ним. — Сумасшедшая ведьма! — Блейз кричит ей вслед, Гарри делает движение, чтобы защитить ее, но Джинни бросает хорошо нацеленное заклинание Летучих Мышей на него. Джинни уходит, Гарри за ней, и никто из них не оглядывается, когда они поворачивают за угол обратно на Хай-стрит, поэтому Гермиона идет, чтобы помочь Блейзу, который борется с роем летучих мышей, выходящих из носа. — Фините! — Я ненавижу твою подругу, Грейнджер, — это первое, что говорит Блейз, вернувшись в нормальное состояние. — На самом деле я в этом не уверена, — она отвечает, а он бросает на нее уничтожающий взгляд, но она только игнорирует его. — Что ты наделал? — спрашивает Тео. — Я ничего не делал! Она просто сумасшедшая! — Как ты мог так быстро вывести ее из себя? — впечатлено спрашивает Пэнси. — Мы с Драко оставили тебя меньше чем на десять минут! — Это была не моя вина! Она… она сделала это! Она же сумасшедшая! — потом он сердито удаляется, бормоча по дороге какие-то слова. — Я думаю, что Блейз, наконец, потерял ее, — Дафна говорит, а трое других слизеринцев с ней согласны. Гермиона гадает, что заставило их поцеловаться, ведь она знала, что Джинни пришла к Мадам Паддифут с Майклом. И кстати, где же Майкл? — Ну что, Трейси и Милли ждут меня, Даф, ты закончила сосаться со своим будущим мужем? — спрашивает Пэнси с обычной ноткой неудовольствия в голосе, когда Гермиона была рядом. — Даю штрафные минуты, а потом я ухожу, — и, взмахнув длинными темными волосами, она уходит. — Нам все еще нужно кое-что сделать, так что мы тоже идем, — говорит Тео, и парочка кивает на прощание. — Привет, — говорит Драко с неловкого расстояния от нее. До нее доходит смысл этого дня. — Эй. Ты… э-э… ты здесь одна? — Я пришла с Луной, а потом зависала с Гарри после того, как его свидание провалилось. — Хм. Я тоже нет. В смысле я пришел с Крэббом и Гойлом. Блейз и Пэнси пытались получить бесплатную еду у мадам Паддифут, сделав предложение друг другу, но я думаю, что она сделала это раньше с Майлзом… глупо с его стороны. Если тебе интересно, это не похоже на то, что есть много темнокожих волшебников, предлагающих себя в Хогсмиде, — Драко говорит все очень быстро, избегая смотреть ей в лицо. — Он действительно это сделал? — спрашивает она и рассеянно пинает ногой лежащий на земле камешек. — Дважды. — Но, Майлз — это… — Мальчик, да, не спрашивай меня, но они сделали вид, что радуются и целуются, так что я не думаю, что он возражает. — Ах… — Да. — Так… — Да. — Нам пора идти. — Правда, надо бы. — Да, — и Гермиона уходит так быстро, как только может, проклиная себя за то, что была такой смешной и неуклюжей. Кого волнует День Святого Валентина? Какая разница, что Драко ничего не говорил об этой дате? Конечно же, не с ней. Это всего лишь глупое свидание, и не похоже на то, что они встречаются или что-то еще. Но это не так. Они просто целуются, иногда. Часто. Часто. Ну, люди постоянно целуются. Это не должно ничего значить. 18 февраля 1996 года. Библиотека. День 470-й. — Что ты имеешь в виду, говоря, что не придешь? — спрашивает Блейз, и он действительно должен когда-нибудь попробовать действовать, потому что он заставил Гермиону чувствовать себя плохо из-за этого. — Я не фанат квиддича, — отвечает она. — Ну, три твоих новых лучших друга играют завтра и ты должна поддержать нас! — Кто? — растерянно спрашивает она, насколько ей известно, в команде играл только Драко. — Винс и Грег напросились на наказание у Макгонагалл и пропустят завтра игру, Блейз и Тео заменят их в качестве загонщиков, — объяснила Дафна, и ее глаза расширились. — Ты? Играешь? — спрашивает она и фыркает, Блейз уже более чем оскорблен. — Что ты хочешь этим сказать? — Что ты не похож на тех, кто летает на метле до посинения, — серьезно говорит она, и оба, Тео и Дафна, начинают смеяться. — Во-первых, я хочу, чтобы вы знали, что я вообще не против сесть на метлу, — говорит он со всей серьезностью, и смех Дафны заполняет все пространство, а Тео весело качает головой. — Во-вторых, нет ничего плохого в том, чтобы устать ради правильных причин, — говорит он и подмигивает, а Гермиона задается вопросом, говорил ли Блейз когда-либо что-то без сексуального подтекста. — И, в-третьих, ты одна так говоришь, Мисс-я-получаю-это-регулярно! Ты не произвела на меня такого впечатления… — Блейз, давай не будем заканчивать это предложение, ладно? — говорит Драко позади них, и они все оборачиваются, чтобы найти его стоящим рядом с одной из книжных полок вокруг их стола. Панси стоит рядом с ним, и Гермиона не уверена, кого девушка хочет задушить сначала, ее или Дафну. Дафна, кажется, задается тем же вопросом. Блейз широко ухмыляется, как будто мысль о девичьей драке доставляет ему огромное удовольствие. Драко подходит к столу и останавливается рядом с ней. Она видит, как он оглядывается, прежде чем запустить палец в один из ее локонов и поиграть с ним. Гермиона краснеет, а Пэнси издает недовольный звук. — Ну, разве это не так? — Лишний. Забини, ты тут лишний, — отвечает она с многозначительным видом. — Грейнджер, побежали? — тихо спрашивает Драко, и она кивает. Она встает и идет за ним, не дожидаясь ответа Блейза. — Они уже несколько месяцев обмениваются слюной, а он все еще называет ее по фамилии. Гермиона замечает, что они не находятся вне поля зрения других, но понимает, что если они пойдут куда-то еще, шансы быть пойманными кем-то, кто не знает о них, велики. — Что касается игры, то тебе не нужно идти, если не хочешь, но Блейз действительно хочет видеть тебя на наших трибунах, — говорит он застенчиво, и она ухмыляется. — Ох, заткнись, ты же знаешь, в этом нет никакой необходимости, это будет неприятно, но тебе не нужно приходить, — он сердито огрызается и поворачивается, чтобы уйти. — Малфой, — зовет она, а он, прищурившись, смотрит на нее. — Что? — Одолжи шарф? — спросила она шепотом, а его глаза расширились. — У меня есть один, который я могу тебе одолжить, — отвечает он и, бросив быстрый взгляд на своих друзей, которые все смотрят на них, наклоняется и быстро целует ее в губы. Пэнси издает громкий вздох. — Тогда увидимся завтра. 19 февраля 1996 года. Поле для Квиддича. День 471-й. — Эй, ловец! — звонко говорит она и видит, что он остановился как вкопанный и обернулся на ее голос. — Мерлин, эти цвета тебе так идут, — благоговейно говорит он, и она толкает его, — что ты здесь делаешь так рано? — Блейз упомянул, что ты всегда приходишь рано, и я ушла, пока остальные не проснулись и не заметили, что меня нет, — она отвечает и встает на цыпочки, чтобы поцеловать его. — И он также упомянул, что ты хочешь спросить меня о чем-то. Драко краснеет, и она поднимает бровь, глядя на него. — Если мы выиграем, если я поймаю снитч, может быть, ты, я не знаю, пойдешь в общую комнату с нами? — Что? Он вздыхает и пытается снова. — После игры, не могла бы ты вернуться в нашу общую комнату с нами? — она смотрит на него в шоке. — Дафни и Пэнси проведут тебя в спальни, и я обещаю не задерживаться, если там будет праздник. — Но разве это не будет рискованно? — Черт возьми, да, — отвечает он, а затем подходит ближе и прижимает ее к стене сбоку от раздевалки. — Но я действительно хочу быть с тобой в постели, — шепчет он ей на ухо, и ей приходится держаться за него, чтобы не упасть. — Ты же знаешь, что у тебя есть соседи по комнате, — это весь ее ответ. — Тогда мы будем вести себя очень тихо, — говорит он и кусает ее ухо. — Ой! Похотливые головы! Остальная часть команды позади вас, — кричит Блейз и они расступаются, лицо Гермионы краснеет еще больше. — Тогда до встречи, — отвечает она и быстро надевает капюшон своего позаимствованного плаща на голову и, благодаря богов за дождь, бежит к трибунам. Люди начали подтягиваться; трибуны Слизерина были самыми маленькими из всех, поскольку другие два факультета решили поболеть за Равенкло, и Гермиона внезапно почувствовала радость, что она болеет за них, поскольку шум от других, кажется, заставляет замолчать одетых в зеленое студентов. Дафну легко заметить на трибунах, и она идет, чтобы сесть с девушкой на последний ряд мест в верхней части поля, смутно скрытый от взгляда под множеством зонтиков и толстовок, не говоря уже о зеленом шарфе, который у нее вокруг шеи, который восхитительно пахнет им. 19 февраля 1996 года. Слизеринская общая комната. День 471-й. — Это безумие, — бормочет Паркинсон, когда девушка пересекает дверь, ведущую в общий зал Слизерина. — По-моему, это гениально! Все эти острые ощущения и… — Заткнись, Дафна. Ты ведь все еще здесь, верно? — сердито спрашивает Паркинсон и Гермиона касается ее руки, чтобы показать, что она реально рядом. Паркинсон бормочет что-то неприятное себе под нос. Гермиона поражена видом общей гостиной. Первое, что она замечает в этой комнате, это то, что она не была круглой, что глупо, потому что знает, что этого не может быть, так как они не находятся в башне, но тем не менее, она впечатлена. Слизеринская общая гостиная прямоугольной формы, и самая дальняя стена от входа вовсе не стена, а большое окно, показывающее Черное озеро, которое придает комнате зеленоватый оттенок. Она кажется больше, чем башня Гриффиндора, и менее уютная. Она также замечает, что это на несколько градусов ниже, чем ее гостиная. Коридор, по которому они только что прошли, находится в центре комнаты, и с каждой стороны комнаты был великолепный камин. Подземелье Слизерина заполнено темно-зелеными кожаными диванами с хохолками на пуговицах, двумя круглыми столами, за которыми сидят восемь человек, маленькими письменными столами, разбросанными вокруг, и гобеленами великих слизеринцев на стенах. Гостиная имеет два этажа, где второй этаж — это балкон, там Гермиона может видеть книжные полки, стоящие вдоль балкона. Дафна и Пэнси ведут ее через толпу людей, празднующих победу. Драко посреди всего этого балагана держит маленький снитч в своей руке с гордой улыбкой на лице. В тот момент, когда мальчик видит двух девочек, идущих к их спальне, Драко сияет еще больше, и сердце Гермионы застревает в горле. Пэнси бормочет еще несколько непристойных слов, и Гермиона игнорирует девочку, она же все еще ведёт Гермиону в конце концов. Три девушки поднимаются по звездам в противоположном направлении от входа, которые идут параллельно другому лестничному пролету, ведущему на балкон. Гермиона взволнованно смотрит в окно, пытаясь разглядеть озеро. — Иногда мы видим гигантского кальмара, — возбужденно бормочет Дафна, и Пэнси закатывает глаза. — Салазаровы шары, Пэнси, не будь такой занудой, мы уже говорили об этом, — раздраженно говорит Дафна. — И мы согласились, что это безумие, и что Драко потерял свой ебанный рассудок! — Ты же знаешь, что я все еще здесь, — говорит Гермиона и Пэнси хмурится. — Я с болью сознаю это. Я не могу поверить, что пропускаю торжество потому, что мне нужно пробраться сюда с гриффиндорской принцессой. Мне так жаль, что я стала посмешищем, — заканчивает Пэнси, глядя на огромный портрет Салазара Слизерина, который стоял в середине двух лестничных пролетов, ведущих в спальни. Они идут к лестнице слева и поднимаются на три этажа. Дафна открывает дверь туда, где исполняются надежды Гермионы попасть в спальни мальчиков, и они все входят. И снова в голову приходит мысль, что это место не круглое. Гермиона снимает с себя чары Невидимости и оглядывается вокруг. Здесь есть пять кроватей с балдахином, все они стоят рядышком по стене, разделенные шкафом, простыни зеленые, а занавески черные. У них здесь удивительный вид на озеро, и Гермиона задается вопросом, насколько глубоко они находятся. В отличие от гриффиндорских спален, в комнате нет обогревателя, и Гермиона дрожит от холода — на кроватях лежат тяжелые одеяла — и чемоданы стоят в ногах кровати. — Это кровать Тео, — говорит Дафна, похлопывая по кровати, на которой она сейчас сидит, прямо у двери, — это кровать Блейза, — говорит она, указывая на кровать по другую сторону двери, — Драко рядом с Блейзом, у него угловая кровать, счастливый ублюдок, а две других по эту сторону от Тео — Винса и Грега, но я понятия не имею, какая кому принадлежит. — А мальчики сказали, что Профессор Снейп положил в их угол заглушающий амулет, потому что они храпят до нелепости громко, — говорит Пэнси, стоя перед дверью, скрестив руки на груди, и все время смотрит, не идет ли кто-нибудь. — Мы должны идти, я обещала Тео, что отпраздную с ним. Пэнс? — Дафна зовет, и девушка кивает. — Спасибо. Правда. — Говорит Гермиона. — Я знаю, что это последнее, что ты хотела сделать. — Ты даже не представляешь, как далеко это находится в моем списке. — Это было весело, рассчитывай на меня в следующий раз, — говорит Дафна, подмигивая, а Пэнси стонет и тянет Дафну за руку. — Наслаждайтесь! — крикнула Дафна, хихикая и уходя. Гермиона одна в слизеринской спальне, и ее осенило. Она, вероятно, нарушает сотни правил, и может только представить, что произойдет, если ее поймают. Внезапно эта идея кажется глупо сумасшедшей, и она задается вопросом, что с ней было не так, когда она согласилась на это. Она идет к кровати Драко, не желая стоять посреди комнаты, если кто-то решит войти. Она осторожно садится на кровать и чувствует, что простыни шелковые. Гермиона сомневается, что они из Хогвартса. Ее сердце бьется быстро, у нее есть предчувствие того, что произойдет сегодня вечером, и, как ни странно, она совсем не беспокоится об этом. Гермиона никогда особо не задумывалась о своей девственности, она никогда не представляла себе, как это будет или не планировала что-то особенное. Но даже в своем воображении она не ожидала, что это произойдет — или нет, давайте не будем волноваться — в комнате Слизеринского общежития и с невыносимым Драко Малфоем. И тут же, как по сигналу, дверь снова открывается, и прежде чем Гермиона успела снова сотворить заклинание невидимости, она слышит его голос. — Это я, — говорит он, входя в комнату и закрывая за собой дверь. На секунду Гермиона пожалела, что не может запереть комнату от остальных четырех мальчиков. Драко застает ее сидящей на его кровати, и она краснеет от его улыбки: — ты здесь, — выдыхает он, как будто не может поверить. — Что должно указывать на то, что я меняюсь, — отвечает она, а когда он останавливается перед ней, он смеется. — Я уже говорил, как бо… — он замолкает, — что эти цвета тебе идут гораздо больше? — вместо этого говорит он, но Гермиона все равно улыбается. Она пожимает плечами: — Поздравляю с победой, — следует от нее. Она могла бы сказать, что он выглядел потрясающе в квиддичной мантии, но у нее есть чувство, что он это знает, потому что он ухмыляется, явно понимая это по ее глазам. — Я поймал снитч, — самодовольно говорит он, стоя в нескольких дюймах от нее. Он так близко, что ей приходится смотреть вверх, чтобы увидеть его лицо. — Я видела, — она отвечает. Драко снимает повязки и сбрасывает зеленый квиддичный плащ. Взгляд Гермионы скользит вверх и вниз по его телу. Он действительно выглядел очень хорошо в этом зеленом свитере и бежевых брюках, которые немного облегали его бедра. — Ты будешь продолжать пялиться на меня, пока я раздеваюсь? — спрашивает он с явным весельем в голосе. Гермиона была настолько не в себе, что даже не покраснела. — Ты действительно хорошо выглядишь, делая это, — слышится от нее, и он смеется, запрокидывая голову назад, давая Гермионе полюбоваться его горлом. Когда он снова смотрит на нее, выражение его лица меняется, глаза темнеют, и Гермиона уверена, что это ее собственное отражение. — Грейнджер… — Я помню, ты говорил что-то о том, что мы будем спать в одной кровати, — она прерывает его и наслаждается его голодным выражением лица. Он наклоняется, захватывает ее губы своими и ложится сверху на кровать, Гермиона обнимает его за шею и жадно целует. Может быть, это волнение или осознание того факта, что они нарушили сотни правил и что кто-то может наступить на них в любое время или оказаться на кровати, но что бы это ни было, это делает их более нетерпеливыми, их поцелуй более томным и их руки более смелыми. Гермиона стягивает одолженный у него Слизеринский шарф, и он снимает свитер вместе с тонкой футболкой, которую носил под ним. — Слишком много одежды, — говорит он, касаясь губами ее подбородка, Гермиона просто кивает и вытаскивает толстовку из нее, взволнованные руки Драко помогают ей. — Ты не надела лифчик, — он задыхается от благоговения. — Сегодня суббота, — она пожимает плечами, он со смехом качает головой. Они возобновляют свои поцелуи, и вскоре она забывает о том, как холодно в спальне, потому что их тепла более чем достаточно, и их голые груди прижаты друг к другу, их руки переплетены. Драко сбрасывает ботинки, и она делает то же самое: — Ой, это моя икра, — бормочет он, и она одновременно извиняется и целует его. — Что ты сказал, чтобы сбежать с собственной вечеринки? — спрашивает она, эта мысль случайно приходит ей в голову. — Ничего важного, — рассеянно отвечает он, сосредоточившись на дорожке поцелуев на ее плечах. Гермиона ахает, когда он покусывает чувствительную кожу там, и он ухмыляется, прежде чем поцеловать пятно. Его губы блуждает по ее телу, она слышит, как он бормочет что-то, но слова теряются, ведь она наслаждается ощущением его поцелуев. Ее руки путешествуют вверх и вниз по его спине, ее ногти оставляют отметины на коже, когда он слишком сильно покусывает определенный участок. Гермиона так сосредоточена на губах на своей груди, что ей не хватает его удивленных рук, которые тянутся к пуговице ее джинсов: — Можно мне? — спрашивает он, глядя на нее и чувствуя себя ужасно грешным, когда его рот все еще лежит на ее груди, а язык — на ее соске. Она потеряла голос, поэтому просто кивает и издает долгий стон, когда он сосет ее сосок и обводит слишком чувствительную кожу своим языком. Он без труда расстегивает ее джинсы, и она выгибает бедра, чтобы помочь ему снять их. Драко тоже снимает штаны и бросает их на пол. Как только он снова оказывается на ней, она обвивает ногами его талию, и они оба стонут от прикосновения своих пахов. — Так жарко, — шепчет он ей в шею и прижимается к ее волосам, Гермиона мягко улыбается этому действию. Драко покачивается на ее маленьком животике, и она задыхается, отчаянно желая большего, хотя понятия не имеет, что именно. — Драко, — она стонет, и она чувствует, как его член дергается при звуке его имени. — Почему, Грейнджер, твои стоны моего имени, доставляют мне удовольствие? — говорит он с ухмылкой, а она издевается над ним. — Потому что ты ублюдок, — он смеется над ее словами, а она целует его грешный рот. Рука, ласкавшая ее грудь, скользнула вниз по телу и остановилась на верхней части бедер. Он раздвинул ее ноги, и Гермиона закрыла глаза, внезапно почувствовав себя слишком уязвимой. Его большой палец касается ее клитора, и она напрягается, чувствуя тяжесть того, что они собираются сделать. Опускаясь на него, она резко открывает глаза и обнаруживает, что он уже смотрит на нее, ожидая. — А раньше ты этим занималась? — спрашивает он, и сердце Гермионы разрывается от уязвимости в голосе Драко, невинности на его лице. У него мальчишеское выражение лица, стремление наконец-то сделать это, но в то же время неуверенность и тревога. Она качает головой, и он тихо вздыхает. Гермиона закрывает глаза, когда румянец окрашивает ее щеки, и она протягивает его руку и кладет его пальцы на свой клитор поверх трусиков. Она может быть девственницей, но она исследовала себя раньше, она знает, что такое испытывать оргазм. Драко, быстро поняв ее идею, позволил своей руке направиться и осторожно потер большим пальцем ее клитор из-под трусиков, это почти пушистое прикосновение, но просто от того, что она не делала это собственной рукой, все изменилось. Он воспринимает звук, который она издает, и начинает стимулировать ее, сначала неуклюже, что расстраивает ее, потому что он часто прикасается к ней прямо перед тем, как уйти. Но Драко Малфой — быстро учится, он хороший слушатель, но и в нем есть немного дерьма, потому что он обрывает ее смешки и повторяет движения, которые заставили ее задыхаться, чередуя от медленных до быстрых ударов, не отвлекаясь от ее груди. Вскоре он находит ритм, который заставил ее приблизиться к краю и извиваться на его дорогих простынях. Она громко стонет, когда один палец скользит в ее влажные складки, а его большой палец прижимается к ее клитору. — Боже… Пока нет, — отвечает этот придурок, Гермиона почти чувствует ухмылку в его голосе; она хмурится и закатывает глаза. Еще один палец входит вместе с первым, и она крепко сжимает простыни, теперь он двигается почти мастерски, она не может не помочь ему бедрами, подмахивая его пальцам и трахая себя. — Драко… О боже… — она вскрикивает и сжимает его палец, с дрожью, которая проходит через все ее тело и заставляет ее поджать пальцы ног, оргазм приходит с криком его имени. — Мне кажется, я нашел себе новое хобби, — это первое, что он говорит, и она громко смеется, она немного обезумела, все еще находясь на высшей волне удовольствия, которая одолела ее в своем оргазме. — Не вытирай их о меня, —кричит она, а он не обращает на нее внимания, продолжая вытирать пальцы о ее бедро. Он поднимает на нее бровь, подводит свои скользкие пальцы ко рту и сосет их, она стонет и закатывает глаза. — Ты просто ужасен. — Я думал, что был Богом, — он отвечает с усмешкой, а она снова стонет. Он даже не знает, кто такой Бог. Он наклоняется к ней сверху, положив обе руки ей на голову, и смотрит на нее сверху вниз. Глаза Драко мягче, чем она когда-либо видела. Ее руки лежат у него на плечах, кончики пальцев ласкают его мягкую кожу, и ее охватывает осознание. Она не думает, что ей нужно что-то большее, чем его объятия и тепло его тела, у нее слишком часто возникают эти опасные мысли, поэтому она целует его в щеку, потому что ее губы должны быть заняты, прежде чем она выпалит что-то, что заставит его убежать. Они лениво целуются, и Драко вслепую задергивает занавески вокруг своей кровати, и ее сердце слегка подпрыгивает от того, что могло бы произойти, если бы кто-то вошел всего минуту назад. Драко все еще сильно давит ей на ногу и она тянется к нему, он тут же напрягается, и она шепчет: — Проведи меня через это. Он кротко кивает, снимает с себя единственную оставшуюся одежду, накрывает ее руку, обернутую вокруг него, и слегка тянет. Гермиона не очень хорошо разбирается в мужских частях тела, но она не думает, что Драко маленький, даже близко не стоит, и он твердый и горячий под ее ладонью и пальцами, она инстинктивно слегка сжимает его, а он стонет и опускает голову ей на плечо. Он ведет ее руку вверх и вниз, сначала медленно, и она смущенно визжит, когда приход удовольствия накрывает их руки и Драко хихикает. — Заткнись, — бормочет она и отмахивается от его руки, чтобы попробовать самой. Его дыхание на ее плече становится все тяжелее, и она знает, что он кусает губы, чтобы не издавать громких звуков, но Гермиона все еще чувствует его стоны на своей шее. — Мерлин, да… я, блядь… — Он громко дышит и она подхватывает ритм, делая более быстрые поглаживания и проводя большим пальцем по его головке. Гермиона снова становится влажной, от стонов, которые он издает, и от того, как тело Драко дергается от удовольствия на ней сверху, и через несколько ударов он напрягается и с длинным гортанным стоном произносит ее имя, первый раз он называет ее по имени, он кончает, на ее руку и живот. Если и осталось что-то, что могло бы остановить ее от абсолютной влюбленности в него, то теперь нет. Услышав, как он выдыхает ее имя, так грубо и так красиво, заставило ее даже не заботиться о том, что он снова вытирается об нее. Но когда он скользнул ладонью по ее бедру, ей стало не все равно. — Прекрати это делать, — шипит она, а он ухмыляется. — Нет, — и он целует ее в губы, но его рука снова жадно находит ее тепло и снова начинает возбуждать. — Что… — она задыхается и обхватывает его ногой, пытаясь прижать ближе, — ты делаешь? — Я думаю, что у меня развилась навязчивая идея, — горячо говорит он ей на ухо. — Одержимость никогда не бывает здоровой, — она отвечает с большим трудом, так как его пальцы прекрасно работают в ней. — Мне на самом деле все равно и… о, что это было? — говорит он, его голос полон веселья, и она тянет его за волосы. Гермионе не требуется много времени, чтобы кончить снова, так же сильно и подавляюще, как и в первый раз. — Если ты… Драко! Почему? — она кричит, когда он проводит своими липкими пальцами по ее груди. Жалоба теряется, когда он облизывает тот беспорядок, который натворил, и снова обсасывает пальцы. Он лежит грудью на кровати, наполовину на матрасе, наполовину на ней, одна рука небрежно заброшена на нее, и их ноги переплетены. Их дыхание синхронизировано, как и биение их сердец. Гермиона находит это чрезвычайно приятным. — Ты знаешь какие-нибудь противозачаточные чары? — робко спрашивает он, и она качает головой. — Я знаю, что у мадам Помфри есть зелья в лазарете. — Правда? — он спрашивает взволнованно, и она поднимает бровь на него. — Не то чтобы я говорю, что нам это понадобится, но… — Я уверена, что они нам понадобятся, — признается она, и он фыркает, и вскоре они оба смеются над своей нелепостью. После того, как их смех затихает, они остаются в тишине в течение, как им кажется, нескольких часов только для того, чтобы быть прерванными открывающейся дверью. Гермиона напрягается под Драко, и он быстро хватает свою палочку. — Скоургифай! — шепчет Драко, и их тело теперь очищено от каждой липкой жидкости. — Отвисшие яйца Салазара! В этой комнате воняет сексом! — они слышат громкий голос Блейза и Драко закатывает глаза, Гермиона яростно краснеет. Драко стягивает одеяло с края кровати и накрывает их обоих, убедившись, что Гермиона полностью укрыта. — Они… — начинает Тео, но его перебивает Блейз. — Конечно, они здесь! Говно-друзья! Если я не смогу заснуть, потому что вы двое создаете неправильный шум… — Единственный, кто издает неподобающие звуки — это ты, — лениво говорит Драко, и Гермиона пытается сжаться под одеялом. — Посмотри на этот беспорядок! Там одежда повсюду… — Может ты заткнешь, Забини? Ну правда! — Драко сердито скрежещет зубами и приоткрывает занавеску ровно настолько, чтобы метнуть уничтожающий взгляд в сторону Блейза. — Скоургифай! — снова произносит он, на этот раз указывая на беспорядок одежды на полу и наблюдает, как они начинают складываться сами. — Акцио футболка! — говорит он, и белая футболка вылетает из его чемодана в раскрытую ладонь. Драко поднимает носок с пола, преображает его — теперь это трусики, и с двумя мальчиками, свистящими волками и зовущими кошками, поднимает свои брошенные боксеры с пола и снова закрывает шторы, игнорируя мальчиков. — Вот, — он протягивает ей футболку и трусики, она настороженно смотрит на него, — это было лучшее, что я мог сделать. — Все в порядке, — шепчет она и натягивает обе вещи, — нам придется подождать, пока Крэбб и Гойл уснут, прежде чем я смогу уйти? — спрашивает она шепотом. — Постой, — говорит он, — они нас не побеспокоят, я утащу тебя рано утром. Ты только рискнешь, пытаясь добраться до своей гостиной в одиночку. — Ты уверен? — спрашивает она, и Драко в ответ лишь крепче прижимает ее к себе и снова обнимает.