За стенами замка

27 ноября 1996 года. Большой зал. День 752-й. — А вы, ребята, придете на матч? — спросила Луна своим мечтательным голосом, сидя за Гриффиндорским столом между Гермионой и Джинни. Луна покрасила кончики своих волос в синий цвет воронова крыла и надела гигантского орла, который иногда напевал какую-то мелодию. — Я пыталась заставить его петь, но кто-то украл его у меня прошлой ночью, и я только сегодня утром нашла его, так что у меня не было времени, — объясняет она, заметив, что все смотрят ей вслед. — Луна, ты должна рассказать об этом Флитвику, они не могут продолжать воровать твои вещи, — говорит Гермиона. — Я знаю. Но все в порядке; я думаю, что им весело это делать. Я не возражаю, если они вернут их позже, — просто говорит Луна и Гермиона вздыхает. Гарри, Рон и Джинни смотрят друг на друга. — Я уже ухожу. Команда Хаффлпаффа почти полностью новая, я хочу посмотреть, как они играют перед нашим матчем. — Это очень умно с твоей стороны, Гарри, — говорит Луна и когда Гарри, Рон и Джинни начинают сравнивать мнения об игроках в Хаффлпафф, Луна тянется к пудингу Джинни, а Гермиона использует отвлекающий маневр, чтобы украдкой взглянуть на Драко. — Он не очень хорошо выглядит, не так ли? — спрашивает Луна, не отрываясь от своего пудинга, Гарри и Рон выгибают бровь на неё, но быстро прогоняют девушку, Джинни смотрит дольше и на секунду прищуривает глаза на Гермиону, прежде чем также отклонить комментарий Луны. Гермиона знает, что лучше не верить тому, что Луна говорит о пудинге. — Я так не думаю, — тихо отвечает Гермиона. — Да, из-за всей этой суматохи вокруг него, я сомневаюсь, что он чувствует себя очень хорошо. Я бы дала ему несколько советов, как избавиться от мозгошмыгов, но не думаю, что он будет очень рад услышать их от меня, хотя ты должна попробовать, Гермиона. — Я не думаю, что и меня он послушает, — отвечает Гермиона. — О, это чепуха, — говорит Луна и смотрит на Гермиону. — Я знаю, что ты не веришь во многие вещи, но, конечно, я думала, что ты поверишь… — Теперь все по-другому, Луна, — говорит Гермиона и смотрит на Рона, который смотрит на Гермиону так, словно она только что сошла с ума. — О чем это вы тут толкуете? — спрашивает Рон. — Как убедить людей избавиться от Мозгошмыгов, — Гермиона легко лжет. — О, — сказала Луна своим мечтательным голосом, — я понимаю. У тебя ведь тоже голова забита Мозгошмыгами, не так ли? — Да, — отвечает Гермиона, — но я не против. — А как же я? И у меня они тоже есть? — спрашивает Джинни. — Только немного, — быстро отвечает Луна, — ревность — это ужасная вещь, они любят задерживаться в твоей голове, когда ты часто об этом думаешь, — Луна отвечает и Гермиона почти брызжет слюной. Луна такая странная, что Гермиона обычно забывает, насколько умна и проницательна эта девушка. — Нам пора идти, — говорит Джинни вместо ответа, но Гермиона замечает, что Джинни избегает смотреть ей в глаза. — Я хочу хорошенько посмотреть матч. Рон и Гарри соглашаются, и трио встает из-за стола, Луна не следует за ними, и Гермиона смотрит им вслед. — Ты им ничего не сказала, — говорит Луна. — Нет. — Но почему же? — Они его ненавидят. — Но они же любят тебя. — Все не так просто. — Наверное, — Луна пожимает плечами, а Гермиона видит, что девочка с ней не согласна. — Что? — Я знаю, ты думаешь, что они не поймут, но я думаю, что это ты боишься сказать им потому, что даже ты сама не можешь понять, как ты его любишь. — Мне больше нечего рассказывать, — тихо говорит Гермиона. — Я не верю, что это правда. Но мне нужно идти, игра вот-вот начнется, пока, Гермиона. — Пока, — Гермиона смотрит ей вслед и открывает одну из своих книг, когда еда исчезает. Сейчас зал почти пуст, стол Рэйвенкло и Хаффлпаффа пуст, вокруг расположились лишь несколько слизеринцев и ещё меньше гриффиндорцев, все вышли посмотреть матч. Профессор Вектор — это та, кто наблюдает за залом, но она больше заинтересована в своих чтениях, чем в наблюдении за дюжиной студентов, которые предпочитают чтение и еду вместо квиддича в ужасную погоду. Гермиона не удивляется, когда Блейз решает сесть за Гриффиндорский стол, она знает, что он уже некоторое время ходит за ней по пятам и что Блейз был там в тот день во дворе, она видела, как он спотыкаясь уходил. Гермиона знает, что он видел её шею, и она думает, что это он послал Драко извиниться перед ней. Она бросает взгляд на Слизеринский стол, но там никого нет из шестикурсников, и поворачивается к Блейзу: — Я знаю, что ты делаешь. Тебе не нужно присматривать за мной, — она не ждёт от него ответа, поэтому почти подскакивает, когда Блейз сползает со скамейки, ближе к ней. — Ты же мой друг. — Я в порядке. — В тот день мне показалось, что ты не в порядке. — Тебе не нужно было посылать Драко извиняться, — говорит она и Блейз выглядит смущенным на полсекунды, прежде чем напрячь челюсть. — Вообще-то я велел ему держаться от тебя подальше. — Блейз… — А что случилось потом? — Блейз спрашивает. — Что он тебе сделал? Что с ним случилось, чтобы… — Я сказала ему, что люблю его, — шепчет Гермиона, а Блейз резко выдыхает, — он плохо воспринял это. — Грейнджер, пожалуйста, скажи мне, что ты его не простила. — Это был не он… — Черт возьми, Грейнджер, не защищай его, это было так… — Я его не оправдываю. Я не… Я знаю, что это было неправильно, и ненавижу его за это, но ты не видел его в тот день, Блейз… Ты не слышал, что он говорил раньше… Он так боится, Блейз, а я так боюсь, что он сделает какую-нибудь глупость. — Ты не можешь позволить ему уйти от этого, во что бы он там ни ввязался, он не может… — Я знаю, Блейз, я знаю. Он не уйдёт, я тебе обещаю. — Мне очень жаль, — говорит Блейз тихим голосом. — Это… я ничего такого не хотел… ты мой друг, ты… я… — Я знаю. Тео сказал мне на днях, — Глаза Блейза расширяются. — Что? А ты не знал, что мы с ним тоже друзья? Ну, вроде того, — Блейз усмехается и качает головой. — Это не… я просто не ожидал, что Тео первым заговорит с тобой… Салазар, этот парень… — он удивленно качает головой. — Он полон сюрпризов, этот Тео. Гермиона слегка улыбается: — Он хороший парень. — И что же он тебе сказал? — О его отце и матери, где он живет… он просил меня помнить в вас людей, которых я встретила в прошлом году, он сказал мне, что некоторые из вас боятся, у некоторых нет выбора… я знаю, почему вы игнорируете меня, это из-за Волдеморта. — Не произноси его имени, — Блейз вздрагивает. — Это всего лишь имя. — Это никогда не было просто именем, — говорит Блейз. Какое-то время они молчат, Гермиона делает вид, что читает книгу, но внутри неё что-то гложет, и она хочет это знать. Блейз всё ещё ёрзает из-за чего-то на своем месте, и она не хочет, чтобы ему было неудобно, но ей любопытно. Джинни и Дин проводили большую часть своего свободного времени вместе в одном из диванчиков в общей комнате, и она не сказала Гермионе ни слова о мальчиках. — Давай, спрашивай, что бы это ни было, — говорит Блейз и Гермиона почти подпрыгивает, — я вижу, что ты умираешь от желания что-то спросить. Гермиона смотрит на него и Блейз слегка улыбается, это не его ухмылка, и Гермиона думает, что он выглядит ещё лучше без этой ухмылки. — Что происходит между тобой и Джинни? Блейз вздыхает: — Честно? Я не знаю. — Я слышала, что вы вдвоем ушли после вечеринки Слизней, — Гермиона объясняет. — Конечно же, ты об этом знаешь, — Блейз фыркает. — Эта девушка сумасшедшая, — Гермиона удивленно поднимает бровь. — Она моя подруга. — Все твои друзья сумасшедшие, ты же знаешь это, Грейнджер, — Гермиона закатывает глаза. — Блейз, да ладно тебе. — Окей. Я не думаю, что между нами что-то есть и я думаю, что это из-за тебя. — Что? Почему? — Она ведь твоя лучшая подруга, верно? И она тебе всё рассказывает, а ты нет? Она знает, что ты с кем-то встречаешься. Она почти уверена, что это я, я имею в виду, была до того дня… она чувствует себя обиженной, потому что она рассказала тебе обо мне, а ты не можешь рассказать ей о Драко и не обижайся, Грейнджер, но у тебя есть так много секретов прямо сейчас. — Я знаю, Блейз, но я… — её слова застревают у неё на горле, Гермиона пытается найти отговорки, чтобы объяснить, почему она никому не сказала. — То, что ты слышала в тот день, было ревностью, но не в том смысле, как ты думаешь. Джинни знает, что я часть твоей жизни, о которой она не знает, она знает, что ты что-то скрываешь и что я, вероятно, знаю. Вполне логично предположить, что мы с тобой вместе. — Я не могу сказать ей, Блейз, — Шепчет Гермиона. — Все не так просто. — Я знаю, Грейнджер, почему думаешь Винс и Грег не знают? Это не все, кто хочет понять. — Луна знает. Фред и Джордж тоже знают, — Гермиона говорит потому, что не хочет, чтобы он думал, что все её друзья не могут понять. — Неужели? Я думал… — Они узнали, я не… им всё равно, Фред только спросил, правильно ли Драко со мной обращается. — Вот видишь! — говорит Блейз с дикой улыбкой, Гермиона хихикает. — Фред ведь поцеловал Пэнси, верно? — Гермиона спрашивает. — Он не может винить меня за Драко, — Блейз только улыбается и Гермиона быстро берет его за руку. — Я вроде как заблудилась прямо сейчас, Блейз. — Я знаю, милая. — Я не знаю, что делать не знаю. Если я признаю, что это закончилось, или если я попытаюсь связаться с ним и помочь ему, я не знаю, что делать… — Я не думаю, что кто-то может помочь Драко в той неразберихе, в которую он сам себя втянул. — А ты не знаешь… — Мне бы хотелось, — Блейз отвечает, но Гермиона не думает, что это полностью правда, он не смотрит её в лицо, а Блейз ужасно лжёт тем, о ком он заботится. Гермиона вздыхает и решает сменить тему. — Насчет Джинни: сколько раз вы с ней целовались? — Меняем тему, не так ли? — Блейз хихикает, но смех звучит невесело. — Шесть или семь раз? Я не знаю. Но это никогда не было похоже на тебя и Драко, я думаю, что я её бунтарский поступок, понимаешь? — Что ты имеешь в виду? — В первый раз, когда мы поцеловались, она была так зла на меня, и я думаю, что я разозлил её ещё больше после этого потому, что это был хороший поцелуй. Она не любит меня, у неё нет скрытых чувств ко мне, и мы даже не разговариваем. Я почти уверен, что это просто ненависть — секс без половой части. — Я не думаю, что Джинни сделала бы что-то подобное. — Но у меня нет других объяснений её поведению. Наш второй поцелуй, который я уверен, ты знаешь, был во время Дня Святого Валентина, она плакала, когда мы столкнулись, я думаю, что у неё была перепалка с Майклом, но она просто схватила меня за воротник и поцеловала, и у неё хватило наглости ударить меня после этого и проклясть меня. Гермиона усмехнулась, вспомнив тот день и их нелепый спор. — А остальные? — Когда я поцеловал её в третий раз, мама раздражала меня своими письмами, и Джинни увидела, что я ворчу по этому поводу, и посмеялась надо мной, поэтому я просто встал, подошёл к ней и поцеловал. Последовала ещё одна вопящая спичка. В четвертый раз мы были так пьяны, когда Хаффлпаффцы устроили вечеринку, она была там со своими друзьями с четвертого курса, это просто случилось. Пятый и шестой поцелуй были мои, я просто хотел поцеловать её. — Она тебе нравится? — Я не знаю, как она может не нравиться. Думаешь, ты действительно всё о ней знаешь? В ней столько всего происходит, она мягкая, но в то же время твёрдая, она глупая, но в то же время очень грустная. Не говоря уже о злости, она такая злая, Грейнджер, и она ненавидит ошибаться. — Я думала, ты сказал, что вы не разговариваете. — Мы не разговариваем, но… есть одна девушка, красивая, смелая, умная девушка, которую я целовал весь учебный год, я наблюдал за ней и её довольно легко увидеть, понимаешь? Если она чего-то хочет, то идет за этим, я имею в виду, как она может не хотеть чего-то, будучи младшей из семьи? Она не хочет, чтобы кто-то говорил ей, что делать. У неё есть свои друзья, она самая младшая из клуба Слизней, она никому не позволяет врать о Луне или Лонгботтоме, она околдовывает парней направо и налево из-за чего-то сексистского, но потом приходит война, люди исчезают, а ей всего четырнадцать лет во время драки в министерстве. Она знает, что рано или поздно будет сражаться, и есть ещё Поттер, проклятый Поттер, который всегда в опасности и ставит под удар всех остальных. И тот факт, что Поттер — это её страсть с тех пор, как она попала в Хогвартс, она пытается уйти от него, но вы, гриффиндорцы, отчаянно преданы, а он начал замечать её, это ли не слишком? Притворяться, что она просто нормальный подросток с проблемами с мальчиком, когда мы все далеки от этого? И потому что она девочка, она ненавидит, что у неё есть проблемы с мальчиками, когда все эти ужасные вещи происходят в мире прямо сейчас. Гермиона мягко улыбается ему и хотела бы, чтобы они с Драко были в хороших отношениях, чтобы она могла рассказать ему об этом, сказать ему, что он был неправ и что Блейз может чувствовать. — А ты не пробовал поговорить с ней об этом? — Нет. Я знаю, что мы никогда не будем чем-то большим, чем это, я действительно не возражаю. Она мне нравится, но так же, как я люблю людей, некоторые восхищают меня, некоторые нет. Мне нравится красота, Грейнджер. — Ты очарователен, Блейз Забини. — Ну, я знаю, Грейнджер. Ты сама не так уж и плоха. 10 декабря 1996 года. Деревянный мост. День 765-й. Первые две недели прошли без каких-либо происшествий. Гермиона разговаривала с Джинни долгие часы, даже не говоря правды, она рассказала столько, сколько смогла. Гермиона сказала, что у неё был мальчик, но больше нет, она не называла ни имени, ни курса, ни факультета, но она обещала, что это не Блейз и что они никогда не целовались, что они просто друзья, как бы странно это ни было. Они говорили о войне, о Волдеморте; Джинни сказала Гермионе, что ей до сих пор снятся кошмары о том, как он овладевает ею, о министре. Они говорили о Гарри, о Роне и Лаванде, о Сириусе, о том, что Ремус и Тонкс чахнут. Они даже говорили о Драко, о навязчивой идее Гарри и о том, действительно ли слизеринец сейчас может быть Пожирателем Смерти. Гермиона почувствовала облегчение, даже если она не показывала ничего, просто говорить об этом было катарсисом, и это помогло, Джинни подумала, что Гарри, возможно, слишком остро реагирует. У Гермионы больше не было встреч с Блейзом или Тео, но теперь она всё поняла, даже если скучала по ним и их привычкам. Она смотрит вперед, на бескрайние белые просторы перед собой, и позволяет холодному ветру с деревянного моста заморозить ее сердце, так что, возможно, тогда она сможет притвориться, что вся боль только от холода. Гермиона чувствует его запах ещё до того, как видит, доносится дуновение ветра и запах его духов. Она уже собирается повернуться, когда слышит его голос позади себя. — Тебе не кажется, что на улице слишком холодно? — Гермиона оглядывается назад и видит стоящего там Драко. Его руки в карманах, зеленый с серебром шарф обернут вокруг шеи, и он одет в плащ, который она подарила ему на прошлое Рождество. Гермиона ненавидит то, как расширяется ее сердце. Еще больше она ненавидит то, как от одного его вида лёд вокруг её сердца немного тает. — Я просто думаю, — Гермиона отвечает и поворачивается обратно к барьеру, обратно к белому морю перед ней, озеро почти полностью замерзло в это время года, на земле не осталось зелени. — Вид здесь прекрасный, — она говорит, имея в виду, что отсюда виден весь замок, и он выглядит величественно. — Я вижу это, — говорит Драко и Гермиона краснеет, даже зная, что он не видит её лица. — Что ты здесь делаешь? — Я искал тебя, — сказал он наконец. Гермиона втягивает воздух, когда чувствует его ближе, у неё мурашки бегут по всему телу, когда его следующие слова согревают её затылок. — Я скучаю по тому, как смотрю в потолок и слушаю твое дыхание. "Я скучаю по тебе, — думает Гермиона, — я скучаю по тебе". "Ты тот, кто ушел. Ушел от меня", — хочет сказать она, но Гермиона живо помнит, что случилось в последний раз, когда она что-то сказала. — Ты сказала, что если я когда-нибудь потеряюсь, то смогу… пожалуйста, посмотри на меня, — голос Драко слегка дрожит, а она делает глубокий вдох. — Мне страшно, — шепчет Гермиона. — Я боюсь, что сломаюсь, если посмотрю на тебя. Гермиона медленно поворачивается, она чувствует себя ребёнком с закрытыми глазами, но Драко так близко, его духи точно такие же, как от те, что она нюхала в тот день на зельях, и это сбивает её с толку. Она думает, что это проклятие, как остро она с ним обращается потому, что чувствует, как его руки скользят по её щекам. — Можно я тебя потрогаю? — шёпотом спрашивает Драко и его голос почти теряется на ветру. Гермиона открывает глаза и ей кажется, что в его серых глазах отражаются все звезды. — Не делай мне больно, пожалуйста, — её голос чуть громче шёпота, но всё равно он пронзает Драко насквозь. — Я не буду, обещаю тебе, — говорит Драко и Гермиона кивает, чувствуя, как у неё перехватывает дыхание. Драко касается её тонкими пальцами, его левый большой палец касается её скул, и прикосновение так легко, что его пальцы кажутся перьями. Затем он касается её носа, проводит крошечными веснушками по переносице. Её губы следующие, он касается левого угла, проводит большим пальцем по её нижней губе, и Гермиона не может не позволить им расстаться. Другая рука Драко лежит на её ключице поверх шарфа; его пальцы спрятаны в складках шарфа. — Можно я тебя поцелую? Гермиона отрицательно качает головой, и лицо Драко вытягивается. Она вынимает руки из карманов и обнимает его лицо. Драко ищет что-то на её лице, но Гермиона не думает, что у неё есть ответы. Она не думает, что сможет объяснить ему, что его губы — это яд для неё, и она умирает, когда вдыхает его или что каждый раз, когда он целует её, он берет что-то от неё. Гермиона не хочет объяснять, что каждый раз, когда они целуются, он уходит от неё. Но его глаза ищущие и ясные, как снежное небо, Гермиона думает, что он всё равно находит свой ответ, потому что он выглядит невероятно грустным. Итак, Гермиона проводит пальцами в перчатках по его печальным глазам, а Драко слегка подергивается, когда шерсть касается его ресниц, Гермиона не может не улыбнуться ему нежно. Гермиона прикрывает синеву под его глазами своими большими пальцами, в то время как её пальцы зарываются в волосы над его ушами. Она держит их там, зарывшись в его золотистые волосы и испуская долгий вздох, когда она тянет его вниз и прижимает их лбы друг к другу. — Я скучаю по тебе. У нас ведь было что-то хорошее, правда? — спрашивает Гермиона и обнимает его обеими руками, уткнувшись лицом в его шарф. Драко не обнимает ее в ответ, и прежде чем ей может стать больно, она понимает, что он ждет её разрешения. — Обними меня, Драко. Как только эти слова слетают с её губ, Драко обнимает её обеими руками за плечи и прижимает её лицо ближе к своей шее. Руки Гермионы в перчатках крепко сжимают спину Драко. — Ты была лучшим, что случилось со мной, — говорит Драко и Гермиона плачет у него на груди. Она помнит, как он сказал ей это в больнице Святого Мунго, и крепче обнимает его. 15 декабря 1996 года. Ванная Миртл. День 770-й. Гермиона не замечает, как он вошёл, и не обращает внимания на хихиканье Миртл, когда та умывалась, так что она не виновата в том, что вскрикнула, когда посмотрела на своё отражение в зеркале и увидела позади себя Драко Малфоя. Драко — последний человек, которого Гермиона хочет видеть. Её лицо покрыто пятнами от слез, а волосы в беспорядке. Но главное, она не хочет, чтобы Драко знал, что она плакала из-за него. Гермиона надеялась, что после той ночи у моста всё наладится, но нет, всё это казалось ей каким-то лихорадочным сном. Если бы на следующий день у неё не запылал нос, она бы, наверное, поверила, что все это ей приснилось. Но объятия наследника, которые длились всю жизнь, тихая прогулка обратно в замок и легкий поцелуй в лоб, когда они расстались на лестнице, они произошли. Они ей не приснились. Но ничего не изменилось. На следующий день Драко проигнорировал её, демонстративно обнимая и шепча что-то Пэнси во время чар. Эти двое соперничали с Роном и Лавандой, для которых пара была более тошнотворной. Всё это просто отстой. Потому, что она была готова двигаться дальше, принять то, что Драко ушел из её жизни, что он хотел держать дистанцию, но потом, в ту ночь случилось то, что случилось, а потом бам. Один маленький случай и она чувствует, что потеряла его снова. — Уходи, я не могу сейчас с тобой разговаривать, — говорит Гермиона, глядя на него через зеркало. — И ты думаешь, что меня это волнует? — а Гермионе хочется закричать и ударить кулаком по зеркалу. — Ну ты и придурок, — говорит она, когда поворачивается к нему лицом. Гермиона думает, что она что-то упустила, потому что Драко ухмыляется. Она злится потому, что он дразнит её, и она купилась на это. — Ты плакала по мне, любимая? — спрашивает Драко и она ненавидит это прозвище. Гермиона не думает, что сможет когда-нибудь простить ему, что он испортил это слово для неё. Гермиона садистски улыбается, и Драко берёт себя в руки. «Хорошо», — думает она и идёт к нему, останавливаясь в нескольких дюймах от него: — Что ты хочешь, чтобы я сказала? Драко не отвечает; он просто смотрит на неё сверху вниз с этой ужасной, снисходительной ухмылкой, как будто она что-то глупое. — Ты хочешь, чтобы я сказала, что ненавижу тебя? Ты хочешь, чтобы я попросила тебя оставить меня в покое? — с вызовом спрашивает Гермиона. — Потому, что я и не собираюсь этого делать. Ты хочешь покончить с этим? Тогда сам это сделаешь, — потому, что если Драко не отпустит её, Гермиона оставит весь этот замок в руинах, чтобы последовать за ним в ад. — А вот и нет, — Драко отвечает с улыбкой, уродливой, злой и высокомерной улыбкой. — Тогда почему ты все ещё здесь? — подчеркивает Гермиона. — Ты хочешь, чтобы я попросила тебя остаться? — спрашивает она, её глаза сердиты, а губы кривятся в гримасе, которую она позаимствовала у него. — Разве я тут не для того, для чего и ты? — спрашивает он, указывая куда-то между ними, приподняв бровь и склонив голову набок. — Нет, — Гермиона отвечает, её лицо поворачивается в усмешке. — Наше время закончилось. Мы можем продолжать трахаться и обниматься, но мне больше нечего тебе дать. Я не знаю, что он сказал тебе, чтобы сделать тебя таким. Я не знаю, что он тебе пообещал, но надеюсь, что оно того стоит, — говорит она, и в его глазах вспыхивает гнев. — Ты сама не знаешь, о чем говоришь, Грейнджер, — Драко усмехается. Но Гермиона знает, она может не поверить Гарри, когда мальчик говорит, что у Драко есть метка, но она знает, что это, весь этот год, это дело Волдеморта. — Я искренне надеюсь, что все его задания не закончатся тем, что он сломает тебя так сильно, что ты не сможешь оправиться. Ты можешь хмуриться сколько угодно, но то, как ты видишь себя, и то, как я вижу тебя, — это две совершенно разные вещи. — Ты видишь кого-то, кого не существует, Грейнджер. Гермиона смеется. — Я вижу, что ты очень стараешься заставить меня поверить в это, но знаешь что? Ты не можешь. — Я явно недостаточно стараюсь, — Драко говорит, а потом задумывается. — В конце концов, ты упряма, как мул. — Ты хочешь, чтобы я тебя ненавидела? — спрашивает Гермиона, а Драко делает такое лицо, как будто Гермиона только что сказала очевидное. — Я уже, — она отвечает, и Драко быстро меняет выражение лица , но Гермиона могла видеть, как упала вторая маска Драко. — Тогда мы здесь закончили, не так ли? — спрашивает Драко, и его лицо пугающе гладко. — Это не значит, что я перестала любить тебя, Драко Малфой, — говорит Гермиона и Драко опешил. — Потому, что я никогда не останавливалась, даже на секунду. Даже когда я ненавидела тебя больше всего, — Драко спокоен, он не вздрагивает в этот раз, когда она говорит это. — Сколько бы ты не ставил преград, я всё равно буду любить тебя потому, что, как ты сказал, я упряма, как мул. — Ты сама не знаешь, что говоришь, — рычит Драко, — ты просто притворяешься, что мир не больше нас и что мы всё, чёрт возьми, что есть на земле. — Возможно. Но это не меняет того факта, что ты всё ещё здесь, а я никуда больше не пойду. — Мне казалось, ты сказала, что наше время закончилось и тебе больше нечего мне дать. — Я не знаю, — говорит Гермиона и делает глубокий вдох. Что-то, что она собирается сказать, может закончиться двумя способами: либо она права в том, что он чувствует к ней, либо она снова останется униженной. С колотящимся сердцем Гермиона расправляет плечи и готовится. — Но это не меняет того факта, что я всё ещё хочу тебя и буду хотеть и дальше. Так что, тебе придётся сказать это Драко. Скажи: «Я никогда больше не хочу быть с тобой», скажи: «Я никогда не хочу смотреть на тебя или говорить с тобой». Скажи это, Драко Малфой, и покинь эту ванную, и тебе больше никогда не придется беспокоиться обо мне. Драко пристально смотрит на неё. Гермиона смотрит на него в ответ. Она не двигается, не даёт ему понять, насколько она открыта и уязвима прямо сейчас, всё, что у неё есть, она просто предоставляет ему выбор. Гермиона видит, как он думает, и видит момент своей победы. Драко хватает её за шею и сминает их губы вместе; он рычит, касаясь её губ, и целует её так, как будто уже сожалеет о своем решении. Гермиона прижимается к его мантии, наслаждаясь каждой секундой поцелуя, прежде чем он снова отойдет от нее. Гермиону это не волнует. Она знает, что это уже не пятый год, и они не вернут те моменты назад, но ей нужно было быть уверенной, что Драко хочет этого, он хочет её так же сильно, как и она его, что причина его почти невыносимого раздражения не имеет ничего общего с тем, чтобы не любить её в ответ. Его руки властно лежат на её бедрах, а она зарылась своими в его волосы, в то время как их губы встречаются и их языки танцуют. Драко сладко стонет, когда она проводит языком по его небу, а он кусает и тянет её за нижнюю губу. Они долго целуются; Гермиона не удивилась бы, если бы прошли часы и дни. В конце концов, они останавливаются, Гермиона берёт себя в руки, она знает, что происходит, и она готова. Драко отступает назад, его глаза широко раскрыты и темны, губы приоткрыты и распухли. Он даже не может притвориться, что ему не понравился поцелуй из-за выпуклости на брюках. Драко сплевывает на пол и вытирает рот; Гермиона делает вид, что ей не больно. Она прищуривается и предлагает ему что-нибудь сказать. Он быстро идёт на уступки. — Ты думаешь, я не уйду? — спрашивает Драко со снисходительной улыбкой на губах. — Ты думаешь, я не смогу жить без тебя? — его голос полон смеха, и он фыркает. — Ты — ничто. — Хорошо, — отвечает Гермиона и расправляет плечи, — но мне надоело, что ты целуешь меня, а потом презираешь, — она показывает на него пальцем. — Ты не можешь решить, любишь ты меня или ненавидишь… о, пожалуйста, — Гермиона усмехается, когда Драко фыркает. — А потом ты плачешь у меня на плече и превращаешься в полного придурка! — говорит Гермиона, глядя ему в глаза и не обращая внимания на то, что её ребра вот-вот лопнут внутри. — Разве это не описание наших отношений? — Здесь нет никаких отношений! — кричит Драко. — Тогда уходи! — закричала Гермиона, не обращая внимания на то, что слова словно наждачная бумага бежали вверх по её горлу. — Оставь меня, Драко Малфой! Потому, что я за тобой не пойду! Я не собираюсь унижаться, пытаясь заставить тебя увидеть во мне человека! Ты больше не можешь оставаться со мной? Отлично! Ты не можешь смотреть на меня? Охуенно хорошо! Но не целуй меня и не вытирай рот, потому что я не такая уж противная штучка! Драко не двигается с места. Он знает, что в этой садистской игре, в которую они играют, проигрывает тот, кто выходит из ванной. И они самые упрямые люди, которых они знают. Гермиона твёрдо стоит на полу, скрестив руки на груди; Драко положил руки в карманы брюк. Миртл хихикает и парит между ними, а затем немного плачет, когда она вспоминает, что никто не заботился о ней достаточно, чтобы прийти в ванную комнату. Гермиона не знает, как долго они стоят, она догадывается, что уже почти час потому, что её ногу сводит судорогой, но она всё ещё отказывается двигаться. Драко переминается с ноги на ногу всем своим весом. Профессор Снейп находит их в процессе противостояния. — Что, во имя Мерлина, здесь происходит? — спрашивает Снейп. — Они тут сражаются, — Миртл хихикает. Гермиона краснеет, когда вспоминает, что Снейп знает легилименцию и, несомненно, может прочитать её полностью. Снейп только смотрит на неё и Гермиона хочет провалиться сквозь землю. — Нет, я действительно не хочу знать, — говорит Снейп, он переводит взгляд с Драко на Гермиону, действительно смотрит на них обоих, рычит на Драко, который сжимает челюсть, а затем закатывает глаза. — А теперь уходите, вы оба. И если я увижу, что вы оба где-нибудь продолжаете это нелепое проявление упрямства, я помещу вас под стражу до конца учебного года. Ни один из них не может уйти достаточно быстро.