За стенами замка

24 декабря 1996 года. Большой зал. День 778-й. Выйдя из комнаты, Драко и Гермиона разделились, им обоим нужно было принять душ и переодеться. Гермиона не могла сдержать мягкой улыбки, которая была на её лице всю дорогу до башни Гриффиндора; её даже не волновал взгляд Полной Дамы, когда она открыла проход. Вчера было почти идеально, в комнате была большая и удобная кровать, с грудами книг вокруг, а вся комната пахла весной. Они провели весь день внутри, выходя только для того, чтобы захватить еду на кухне; они в основном целовались, лениво вспоминая об их совместном «занятии». Драко и Гермиона спали в трусах, тепло их тел грело друг друга, потому мягкого одеяла было достаточно. Руки Драко не отрывались от её талии всю ночь, а она проснулась, положив голову ему на грудь. Было уже почти восемь, когда девушка пришла в Большой зал завтракать, и она сразу же остановилась, когда увидела, что четыре стола уже отодвинуты, а один стоит посередине. Целый день они не смогут поесть так, чтобы это было не в тягость. Дамблдор сидел посередине, Макгонагалл и Снейп — по обе стороны от него; по другую сторону от Макгонагалл была Спраут, мадам Пинс и в конце Мадам Хуч. По другую сторону от Снейпа сидели Слизнорт, Трелони и мадам Помфри. Места перед Дамблдором, Макгонагалл и Снейпом всё ещё были пусты. Когда Гермиона снова начала двигаться, последние два оставшихся ученика появились из боковых входов, и она заметила, что Драко тоже застыл. Все трое подошли к остальным, и Гермиона села перед Макгонагалл, с двумя Хаффлпаффцами справа от неё и Хагридом в конце. Драко подтолкнул первокурсника сесть перед Снейпом, а сам занял место напротив Дамблдора. По другую сторону Слизеринского первокурсника сидели Флитвик, профессор вектор и Филч. — Добро пожаловать, — приветствует его Дамблдор. — Мы как раз ждали, когда вы придёте, — говорит он с улыбкой и через несколько секунд еда появляется перед всеми ними. Гермиона ждет, пока профессора наполнят свои тарелки едой, прежде чем взять что-нибудь, Драко берёт еду без ожидания, чтобы сэкономить время, его выражение лица бесстрастно, но Гермиона замечает, что его нога подпрыгивает вверх и вниз с её стороны. Слизнорт первым начинает разговор и из всех людей он выбирает Трелони; мадам Пинс и профессор Спраут говорят о новых книгах по гербологии, которые прибыли в библиотеку. Дамблдор переводит улыбку с одного лица на другое, кажется, он счастлив, что сидит за таким неловким завтраком. Гермиона быстро замечает, что Макгонагалл украдкой переводит взгляд с неё на Драко, поэтому она сосредотачивается на своей еде, Драко, похоже, тоже заметил, потому что он демонстративно игнорирует сторону Макгонагалл за столом, вступая в разговор с первокурсником. — Итак, Лукас и Уоррен, чем вы решили заняться на Рождество? — спрашивает Дамблдор, его голубые глаза поблескивают за полукруглыми очками. Два третьекурсника смотрят друг на друга, прежде чем ответить, явно не ожидая, что Дамблдор знает их имена. А вот Гермиона точно нет. — Мои родители работают в отделе животных в Министерстве; гиганты покидают горы, и они заняты тем, чтобы гиганты не вступали в контакт с магглами, — объясняет Уоррен. — Я слышал об этом, — говорит Слизнорт. — Все звери ведут себя странно, и всё больше оборотней было замечено при дневном свете. — Мы все знаем, почему, — говорит Дамблдор и Гермиона чувствует, что Драко напрягся рядом с ней, она скользит ногой в его направлении и прижимается коленом к его бедру. — Мои родители — маглы, — Лукас говорит, когда внимание возвращается к нему. — Они знают, что происходит. Они думали, что я буду в большей безопасности в замке, — мальчик пожимает плечами, и Дамблдор улыбается. — Верно, нет более безопасного места, чем Хогвартс! О, Мисс Грейнджер, я заметил, что вы не притронулись к своему пончику, вы не возражаете? — он спрашивает легко, и прежде чем она успевает ответить, он уже левитирует её пончик одним движением пальца. — Я думала, что вы поедете домой, мистер Малфой, я уверена, что Нарцисса сейчас чувствует себя очень одиноко в этом особняке, — говорит профессор Макгонагалл, а Драко сильнее прижимается бедром к колену Гермионы. Каждый может заметить обвинительный тон в её голосе. — Так и было, — Драко отвечает, когда смотрит на неё, его лицо привыкло ничего не показывать. — Но потом мама прислала письмо, в котором говорилось, что у нас будут гости, и я понял, что там будет слишком много народу, на мой вкус, — объясняет он. — Ах, понятно. Макгонагалл не спрашивает Гермиону, почему она осталась, потому что она уже знает. После этого завтрак прошёл менее неловко, чем могло бы быть, по мнению Гермионы, профессора разговаривали друг с другом, гулкий голос Хагрида постоянно прерывал большую часть разговора, потому что он решил поговорить со Слизнортом, который был на другой стороне стола. Гермиона даже смогла немного расслабиться и насладиться завтраком, Драко оставался немного напряженным, но не показывал этого. Он разговаривал с Флитвиком из-за спины первогодки и демонстративно игнорировал тяжелый взгляд профессора Снейпа. К тому времени, как они с мадам Пинс завели разговор о книгах, правая рука Драко уже лежала на её колене под столом. Драко и Гермионе не потребовалось много времени, чтобы расслабиться рядом друг с другом, приятный и успокаивающий день, который они провели вечера и спали в объятиях друг друга, был более чем достаточно, чтобы заиметь их обычные магнетические отношения: очень настроенные друг на друга и легко двигающиеся вокруг друг друга, когда тянутся за едой. Поэтому Гермиона не раздумывая прикоснулась костяшками пальцев к запястью Драко, чтобы привлечь его внимание, и он тут же повернулся. — Да? — спросил Драко, его голос был тихим, но заметно мягким. — Передай мне, пожалуйста, круассан, — спрашивает Гермиона, возвращая тон. Тарелка вне её досягаемости, а она уже несколько минут наблюдает за тем, что ест Драко, а там осталось только две. — Тебе нельзя грецкие орехи, так что думаешь насчёт того с корицей? — спрашивает Драко, а Гермиона морщится. — У меня ореховый, можешь взять его себе, — тихо говорит Драко, а она улыбается ему и он нежно качает головой и передает ей недоеденный круассан. Гермиона смутно замечает придушенный звук с другой стороны стола и следует за звуком, чтобы найти Макгонагалл, наблюдающую за ней с прищуренным взглядом и тонкими губами. Гермиона краснеет и отводит взгляд. Драко замечает, как она напрягается, и его рука на её колене становится на линию обороны. Он пристально смотрит на профессора Макгонагалл, пытаясь заставить её что-то сказать, и Гермиона понимает, что Драко, как и она, знает, что профессора знают о них. Будь прокляты говорящие портреты и призраки. Когда всё заканчивается, младшие ученики быстро разбегаются, и Гермиона почти выбегает из Большого зала, но вовремя останавливается. Она не слышит шагов Драко позади себя, поэтому не оглядывается, не желая снова встретиться взглядом с Макгонагалл. 24 декабря 1996 года. Двор. День 778-й. Драко снова находит её во время обеда, Макгонагалл остановила Гермиону, чтобы поговорить о более продвинутой трансфигурации, и Гермиона была достаточно умна, чтобы продолжать задавать профессору вопросы и вести светскую беседу, чтобы Макгонагалл не говорила то, что она действительно хотела. — Я уже собирался спросить, достаточно ли ты сумасшедшая, чтобы сидеть на снегу, но вижу, что ты уже всё поняла, — говорит Драко, и она отрывается от книги, которую читает, и улыбается ему. Гермиона сидит поверх своего плаща; снег растаял в круге вокруг неё, и на ней только рубашка с длинными рукавами. — Я принес тебе еду и подумал, что ты больше не захочешь с ними обедать, — Драко предлагает ей корзину и садится рядом. Гермиона отсаживается, чтобы он не сидел на снегу. — У тебя хорошо получается эта магия! — Спасибо, — говорит она и протягивает ему миску и ложку. — Ты попросил Добби об этом? — Да, у них там есть не только суп, но было бы очень трудно все это упаковать. — Все нормально, — отвечает Гермиона. Они едят молча, а потом Драко зовёт Добби, чтобы тот собрал их еду и посуду. — Что ты там читаешь? — «В дикой природе», — Гермиона показывает ему обложку, — это о человеке, который после университета оставляет всех и вся и уходит жить в дикую природу. Он меняет своё имя, сжигает все свои деньги и отправляется на поиски сырого опыта, который может принести природа. Речь идет о свободе, переоткрывании себя, лишения себя всего, что оставляет чувство защищенности. — А что происходит в конце концов? — спрашивает Драко и Гермиона уже знает, что этот вопрос означает, что он захочет прочитать его позже. — Он умирает от голода, — говорит Гермиона и Драко выглядит впечатлённым. — Я думал, что это будет что-то вроде: он возвращается домой, потому что понимает, что не может жить без общества. Это было бы скучно. Гермиона не отвечает, вместо этого кладет голову ему на грудь и поворачивает книгу так, чтобы он мог читать вместе с ней. 24 декабря 1996 года. Выручай-комната. День 778-й. — Мы могли бы остаться здесь и попросить Добби принести что-нибудь, — Драко бормочет на её обнаженной спине, его руки всё ещё блуждают по её бокам. Гермиона положила голову на руки поверх подушки, в то время как Драко лениво целует её вверх и вниз по спине. — Это же Рождество, Драко, давай не будем здесь торчать, — Гермиона отвечает и оборачивается, Драко застревает взглядом на её груди на секунду или две, прежде чем посмотреть ей в лицо. — Я не могу придумать ничего лучше, чем остаться здесь сегодня вечером и завтра, а может быть, и до конца каникул. — Профессора, они будут удивляться… — Драко закатывает глаза. — Грейнджер, они уже знают о нас, и ты это знаешь. — И ты не возражаешь? — Очевидно, мне не нравится, что Снейп пытается вмешаться, а Макгонагалл смотрит в мою сторону, но они ничего не говорят. — Макгонагалл сказала, что я очень умная девушка, которая лучше знает, с кем дружить, а это было из-за Блейза и Пэнси. — Я уверен, что ей есть что сказать о нас, — говорит Драко и Гермиона не может сдержать улыбку на своем лице. — Что? — Мы. Мне это нравится, мы нравимся друг другу, — говорит Гермиона, краснея. Драко целует её в лоб, в нос, а потом в губы. — Давай оденемся, нам нужно присутствовать на Рождественском обеде. 24 декабря 1996 года. Большой зал. День 778-й. Они вместе входят в зал, когда Гермиона замечает, что единственные люди, которые уже сидят, — это Дамблдор, главы факультетов и несколько профессоров. Она пододвигается ближе к нему, Драко ухмыляется в её сторону, но ничего не говорит. Профессор Макгонагалл выглядит особенно неловко по отношению к ним, но Драко и Гермиона решили игнорировать их всех в пользу наслаждения Рождественским пиром. Довольно скоро прибыли другие студенты и остальные профессора, Гермиона замечает отсутствие Хагрида и быстро спрашивает об этом. — Он проводит время со своим братом, в конце концов, это семейный праздник, — горячо отвечает Макгонагалл, и Драко, этот придурок, принужденно хихикает. Теперь, когда Хагрид ушёл, Гермиона может говорить с Драко столько, сколько захочет, потому, что она знает, что полувеликан всё ещё блаженно не знает, а Гермиона надеется сохранить это, потому что Хагрид, как бы она ни заботилась о нём, имеет привычку болтать и особое отвращение к Драко. Гермиона и Драко обмениваются рождественскими историями, что они делали в прошлые годы, и Гермиона рассказывает ему маггловские рождественские песни и маггловские традиции. Драко фыркает, когда она говорит ему, что застряла на трубе своего дома, когда ей было пять лет, потому что она хотела доказать своим родителям, что Санта Клаус не был настоящим, а они были глупы, чтобы быть такими старыми и всё ещё верить в это. — Мама так разозлилась, что я испортила новое платье, что не позволила мне переодеться, представь меня, пятилетнюю, с распущенными волосами, лицом и платьем, вымазанными углем, сидящую на столе и поедающую жареную индейку. — Я все прекрасно представляю; эти объемные волосы очень легко представить. — Идиот, — пробормотала Гермиона, и он снова засмеялся, глаза Дамблдора сверкнули в их сторону, и что-то внутри неё перевернулось. Она понимает, что он знает не только о них, но и о Драко. Гермиона украдкой бросает взгляд в сторону Снейпа, и впервые она уверена в его преданности. Снейп рассказал Дамблдору всё и он только делает вид, что предлагает помощь Драко, чтобы следить за ним и отчитываться перед Дамблдором. Независимо от того, что Драко должен сделать, он одинок, и это что-то опасное, иначе Нарцисса не давала бы Снейпу непреложный обет, чтобы защитить своего сына. Но если Дамблдор знает, почему он ничего не делает? Почему он не попытался остановить Драко? Потому, что он знает, что Драко потерпит неудачу? И если это причина, то он просто позволит ему умереть? — Эй, ты в порядке? — встревоженно спрашивает Драко, беря её за руку, и Гермиона снова обращает на него внимание, но не раньше, чем замечает легкую улыбку, которая появляется на лице Дамблдора. Её осенило и она ошеломленно уставилась на Драко: Дамблдор рассчитывает, что их отношения помогут Драко, поэтому он ничего не делает, поэтому Макгонагалл выглядит крайне недовольной. Единственное поведение, которое остается непонятным — это поведение Снейпа. — Я… — она не знает, что сказать, Гермиона кладет свою руку поверх его и сжимает, — да, просто задумалась, — Гермиона говорит, хотя и знает, что Драко в это не верит. Только не здесь и не сейчас, пожалуйста. Гермиона кричит в своей голове, она надеется, что Драко поймет. — В твоей голове всегда так много всего происходит, — это его ответ, а она вздыхает с облегчением. Гермиона отпустила его руку в тот же миг, как Драко отпустил её руку, и она положила ладонь на край его свитера, не желая пока отпускать его. Она боится за него, она боится за то, что он должен был сделать потому, что он выглядел смертельно больным, а его мать заставила кого-то другого поклясться в защите. Но больше всего она боится подвести саму себя, боится оказаться недостаточно сильной, чтобы заставить его остановиться, чтобы защитить его. Гермиона была права, когда сказала, что боится за Драко: нет ничего, чего она боится больше, чем потерять его. Драко тем временем изо всех сил пытается отвлечь её, рассказывая ей о подарках, которые ему подарили родители, о местах, которые он посещал во время летних каникул, она всасывает всё это, отчаянно пытаясь успокоить своё сердце. — У нас есть этот остров в Греции, он такой красивый, и, говорят, когда-то он принадлежал дочери Менелая… — Заткнись, — фыркает Гермиона и Драко наконец улыбается, — ты такой говнюк. — Что? Ты не веришь, что у моей семьи есть греческий остров? — Я уверена, что у вас их даже два, но я очень сомневаюсь, что у вас есть тот, который имеет мое имя. — Вообще-то, он называется Эрмиони и… — Ты просто смешон. — Ну, по крайней мере, теперь я знаю, что ты действительно слушаешь меня, ведь ты снова улыбаешься. «Боже, я люблю тебя», — думает Гермиона и крепче сжимает его свитер. Гермионе хочется плакать над тем, как жесток должен быть мир, чтобы впустить Драко в её жизнь в такое неподходящее время. Драко переходит к другой собственности своей семьи, он рассказывает ей об особняке в Италии таким образом, что Гермиона думает, что Драко имеет все намерения показать ей лично однажды, и она цепляется за эту идею так же сильно, как она цепляется за его толстовку. После ужина Дамблдор собирает их всех возле огромного дерева на углу зала, где он вручает всем им простое украшение и призывает их превратить его во что-то более красивое и надеть на дерево. На полу разложено много декоративных вещей: ленты в Рождественских цветах и цветах Хогвартса, блестки, маленькие снеговики и рождественские елки. Гермиона помогает Хаффлпаффским мальчикам преображать их и с волнением преображает своё украшение. После пятнадцати минут левитации слизеринец-первокурсник просит Гермиону о помощи и она начинает помогать ему. Драко дольше возиться с левитацией, прежде чем, наконец, сесть на пол с ними, он не преображает свои украшения, но Гермиона может видеть, как он нежно смотрит на неё. Гермиона поворачивает свой шар наполовину золотым, наполовину серебряным, склеивает две ленты там, где половинки встречаются, зеленую в серебряной половине и красную в золотой. Она сажает маленькие деревца вокруг серебряной половинки и снежных людей на Золотой. — Что думаешь? — она спрашивает Драко. Драко мягко смотрит на неё, когда он протягивает руку, чтобы снять блёстку с её щеки и ленту, застрявшую в волосах: — Ты в беспорядке, Грейнджер, — смеется Драко, — и ты хорошо поработала, красивые цвета, — теперь он ухмыляется, и она почти швыряет ему эту штуку, вместо этого она бросает оставшиеся ленты ему на лицо и смеётся над ним, брызгая зелёными лентами изо рта. Другие студенты слишком сосредоточены на своей работе, чтобы обращать на них внимание, и оба они не могут найти в них заботы о профессорах, поэтому, когда Драко подталкивает одного из мальчиков Хаффлпаффа с её стороны, она подскакивает ближе и Драко обнимает её за талию. Когда они все заканчивают, Дамблдор отмахивается от оставшихся вещей и они вешают свои украшения. — Ну же, Драко, будь милым и помоги мне повесить мою там. — У тебя есть волшебная палочка, Грейнджер, а прямо там есть место, откуда ты можешь идеально дотянуться. — Ну, я хочу сделать это без магии точно так же, как делала это дома, это традиция, семейная традиция, — говорит Гермиона и они оба улыбаются друг другу. — Значит, ты повесишь это там, где сможешь дотянуться или дать мне, и я смогу повесить это так высоко, как смогу. — Нет. Я хочу повесить туда, — она снова показывает на пятно между золотым украшением в форме молнии и оранжевым чулком. Это напоминает ей о её мальчиках. — Ты становишься трудной без всякой причины, Грейнджер, посмотри на размер этого дерева. — Драко, ну же! — Я не могу дотянуться! И твоя упрямая задница не хочет использовать магию, так что же ты ждешь от меня? — Подними меня! — Ты же не перышко, Грейнджер. — Драко, — Она прищуривается. — Мерлин, ты невыносима, а я не могу понять, почему терплю тебя, — Драко жалуется, говоря то же самое, что она сказала накануне вечером, но всё равно придвигается ближе к ней. — Я заставляю тебя вспомнить о своей хорошей половине? — Гермиона улыбается, и ей приходится держаться за предплечья Драко, чтобы не смотреть, как он на неё смотрит. Потому, что Драко смотрит на неё так, будто она для него самое дорогое, а Гермиона не может нормально дышать с тех пор, как она проснулась на той больничной койке, когда Драко лежал на ней и плакал на её волосах, но каждый раз, когда она видит его так близко и смотрит на неё так, как будто она ближе к поверхности, ближе ко всему, что она всегда хотела, но в то же время ждет, что волна обрушится на неё и оставит её одну на берегу. — Что? — шепчет Драко. "Я люблю тебя", — думает Гермиона,  — Подними меня. Он делает это, Гермиона держится за его плечо, когда он поднимает её за бедра, и она поворачивается, чтобы повесить свое украшение там, где она хочет. Когда она заканчивает, то переплетает пальцы на его затылке и он тянет её вниз. Гермионе нужно физически установить расстояние между ними, иначе она поцелует его прямо здесь. Это просто головы присутствующих студентов, Дамблдор и Мадам Пинс сейчас, и Гермиона знает, что они смотрят, Макгонагалл искала всю ночь, Дамблдор продолжает посылать жуткие улыбки в их сторону, и Снейп выглядит особенно болезненным, когда смотрит на них. — Профессор Спраут, можно Стюарта к нам в комнату? Положите его подарки на нашу елку, чтобы он не был один в рождественское утро! — попросил один из парней Хаффлпаффа, и Гермиона проигнорировала то, как профессор Спраут многозначительно посмотрел в сторону Драко, прежде чем ответить. Слизеринский мальчик выглядит одновременно нетерпеливым и довольным, что ему не придется провести ночь в одиночестве, и Гермиона улыбается этому небольшому взаимодействию между домами. — Не вижу причин вам отказать. Снейп, может мальчик спать в подвале с моими мальчиками? — Конечно. Я прикажу перенести ваши подарки, мистер Аткинсон, — три мальчика радостно кричат и Снейп вздрагивает от счастья. Получив разрешение, они быстро разбегаются, и все внимание вновь обращается на Драко и Гермиону. Её сердце подпрыгивает, когда Драко притягивает её ближе под их пристальным взглядом. — А под какую елку мне положить ваши подарки, мисс Грейнджер? — спрашивает Макгонагалл и Гермиона ужасно краснеет. Между вопросом Макгонагалл и ответом Гермионы произошло многое: профессор Спраут извинилась и ушла, чтобы проверить мальчиков, мадам Пинс и профессор Флитвик начинают громкий разговор о заклинании, которое они могли бы использовать, чтобы защитить библиотечные книги от повреждения, пока они медленно уходят, Дамблдор напевает, пока ест свой лимонный чизкейк, и Снейп поворачивается и уходит, наконец, насытившись ими. — Вы можете положить их под дерево в подземелье рядом с моими, — Драко отвечает прежде, чем она успевает обрести голос, и Гермиона краснеет ещё сильнее. — Мисс Грейнджер, пожалуйста, будьте благоразумны. — Профессор, хотя я уважаю вас, восхищаюсь вашей работой и высоко ценю ваши слова, я боюсь, что вы выходите за рамки дозволенного в этом вопросе. — Он тебе не подходит, Гермиона, — Макгонагалл говорит, и понятно, что ей есть что ещё сказать, и что не все будет сказано вежливо. — Если вы нас извините, мы сейчас уйдём, — говорит Гермиона и тянет напряжённое тело Драко к боковой двери. — Ты должна знать, что он использует тебя, Гермиона! — тон Макгонагалл теперь настойчивый. — Ты идёшь против всего, во что он верит, он собирается причинить тебе боль! Гермиона пытается удержать Драко за рукав, но слишком поздно, и он уже поворачивается и идёт в сторону Макгонагалл. Дамблдор перестает притворяться, что он не обращает внимания и поднимает одну бровь в сторону Драко. — Слушай сюда, старая карга. — Драко! — Вы не знаете меня, вы думаете, что знаете обо мне всё из-за моей фамилии, угадайте что? Вы ошибаетесь! Вы чертовски ошибаетесь, — Драко рычит, а Гермиона изумлённо смотрит на разворачивающуюся перед ней сцену. Макгонагалл даже не вздрагивает от его взрыва, она остается стоять, а Гермиона дрожит от того, как свирепо выглядит Макгонагалл. — Я точно знаю, кто ты такой, Драко Малфой. — Ну уж нет, — усмехается Драко, а потом смеётся своим ужасным, подлым смехом. — Вы знаете только мою фамилию и думаете, что знаете меня, но знайте одно: мне всё равно, если всё, что я есть — это моя фамилия, я бы отказался от фамилии ради неё. Гермиона задыхается, а Дамблдор выглядит удовлетворённым, она чувствует, что у неё снова скрутило живот. — Но ты этого не сделал, — дерзко говорит Макгонагалл, а Драко вздрагивает, — и даже если я нахожу эту твою маленькую часть довольно умной, я нахожу это захватывающим, как после шести лет тут ты просто решил, что она человек. Драко стоит спиной к Гермионе, но ей не нужно видеть его, чтобы точно знать, какое выражение появляется на его лице, когда он снова смеётся и качает головой. — Грейнджер, скажи ей, кто кого поцеловал первым, — зовёт Драко, а Гермиона вздыхает. — Драко. — Пожалуйста, скажи, кто была тем, кто упрямо садился за мой стол день за днём в библиотеке, потому что она хотел убежать от Крама и его поклонников. Это привлекает внимание Макгонагалл; она удивлённо округляет глаза и отворачивается от Драко, чтобы найти свой ответ в Гермионе, которая просто кивает. — Мне не нужно вам ничего объяснять, — ухмыляется он, — но я дам вам знать, что мы вместе уже больше года и что мы были друзьями с самого Святочного бала, так что постарайтесь хорошенько обдумать всё это, прежде чем говорить ещё какое-то дерьмо обо мне и о ней. Драко оборачивается, и на этот раз именно он тащит её прочь от Большого зала. — Ты всё ещё не заслуживаешь и половины её, — кричит Макгонагалл, но Драко не обращает на это внимания. 24 декабря 1996 года. В Подземелье Слизерина. День 778-й. — Эй, эй, Драко, посмотри на меня, — Гермиона говорит и держит его обеими руками за лицо, глаза Драко остекленели, он злится. — Она не имела никакого гребаного права, она… — Драко, посмотри на меня. — Я тебя не использую, да и не стал бы, эта ведьма… — Милый, посмотри на меня, — Гермиона делает ещё одну попытку. — Что? Неужели ты только что… — Я знаю, что ты этого не сделаешь, Драко. Я знаю тебя,— говорит она, не обращая внимания на то, как Драко ухватился за это прозвище, которое она только что произнесла. — И эта дура просто осталась там, выглядя чрезвычайно довольной собой… — Драко, пожалуйста, не обращай на них внимания, это же Рождество, давай просто ляжем спать, хорошо? Я скучаю по твоей кровати. Он смотрит на неё, он улыбается немного, но она всё ещё может видеть гнев в его глазах. — Я тоже скучаю по тем моментам, когда ты была там. — Итак, пошли, ладно? — Скажи это ещё раз. — Что? Я скучаю по твоей кровати? — Нет, ещё кое-что. Она смотрит на него некоторое время, прежде чем покраснеть и посмотреть вниз: — Милый, давай ляжем спать.