За стенами замка

20 февраля 1997 года. Библиотека. День 835-й. — Разве ты не в паре с Драко? — спрашивает Блэйз, когда они замечают приближение Тео. — Ну да. Но он сказал, что занят, так что… — Тео пожимает плечами и садится рядом с Гермионой и Блэйзом. — Ты не будешь копировать наши задания, чтоб ты знал, — Говорит Блейз и Тео закатывает глаза. — Я слышал, что вы помирились, — говорит Тео Гермионе, и та кивает. — Что? — Блейз кричит. — Я здесь уже полчаса, а ты ничего не сказала! — Блэйз жалуется, а мадам Пинс говорит ему, чтобы он замолчал, Блейз машет женщине рукой. — А ты и не спрашивал. — С каких это пор? Я всё ещё холодно отношусь к нему, скажи мне, Грейнджер, что знаешь о том, что он оставался здесь. — Он же не младенец, Блейз, — говорит Тео. — Он остался в Хогвартсе на Рождество, так что я предполагаю с тех пор, верно? — Что? — Блэйз снова кричит, а Мадам Пинс шипит на него. — Тогда почему Пэнс стреляла в тебя взглядами-кинжалами? — наконец тихо спрашивает Блэйз. — Мы остались вместе на Рождество… Это было прекрасно, это было так… Но потом он рассказал мне всё, и мне понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть, — Гермиона говорит так тихо, как только может. — Значит, он тебе тогда сказал? — спрашивает Блэйз и они уже шепчутся. — Да. — И тебя это устраивает? — спрашивает Тео. — Я должна была быть там. Я не могу оставить его одного в этом… я не могу позволить ему поверить, что он всего лишь тёмная метка или что-то ещё… — А насчет его миссии? Ты знаешь, что это такое? — спрашивает Блэйз. — Нет. А вы? — оба мальчика качают головами и вздыхают. Гермиона не хочет говорить им, что она знает и что говорила со Снейпом об этом, она знает, как опасно это, когда только она знает. — Нужно быть очень смелым, чтобы увидеть мир во всей его порочной славе и всё же любить его, — она говорит тихо, и взгляды, которые они бросают на неё, отличаются так же, как Блэйз и Тео — полярные противоположности, но они одинаково жалостливы. — Он же не весь мир, Грейнджер, — печально говорит Тео. — Для меня - да, — отвечает Гермиона. Блэйз качает головой и вздыхает. — Драко не заслуживает тебя, не позволяй ему снова плохо обращаться с тобой, Грейнджер, — говорит Тео и Блейз кивает. — И мне всё равно, как сильно ты его любишь, если это когда-нибудь будет слишком опасно. Если спасти его означает подвергнуть себя опасности, пожалуйста, знай, как уйти. Драко — мой лучший друг и у него была причина хотеть, чтобы ты ушла от нас, причина всё ещё существует. 27 февраля 1997 года. Выручай-комната. День 840-й. — Ты должна знать, как сильно я ненавижу Поттера, — говорит Драко, его горячий рот прижимается к её шее. — Поверь мне, у меня есть догадки, — Гермиона отвечает, её руки изо всех сил пытаются расстегнуть пуговицы на его рубашке. — Ему нужно научиться ... не лезть не в свое дело, — Драко хмыкает и, будучи гораздо менее терпеливым, чем Гермиона, просто срывает её рубашку, пуговицы с диким треском летят через всю комнату. Гермиона даже не может зашипеть на него, потому что его рот прижимается к её губам. Они ковыляют к кровати, спотыкаясь о свои ботинки и брюки, и это почти чудо, когда они, наконец, легли на неё, — обнаженные тела и губы, прижатые друг к другу. С тех пор как они решили быть вместе, они не могли получить больше, чем поцелуи украдкой и блуждающие руки, Гарри всегда был с картой в кармане, проверяя её каждый раз, когда не видел Драко. Поэтому, как только Гарри ушёл на урок с Дамблдором, Гермиона последовала за ним, чтобы встретиться с Драко. — Пожалуйста, — Гермиона плачет, когда его язык облизывает и зубы покусывают её сосок. Драко смотрит на неё, его глаза темнеют, а волосы в беспорядке, но он, наконец, улыбается, и Гермиона очень любит его улыбку. — А чего ты хочешь? — спрашивает её Драко. — Войди в меня, — отвечает Гермиона, а Драко кивает. 3 марта 1997 года. Лазарет. День 846-й. Как только эта новость дошла до неё, она оказалась у постели больного Рона. Рон выглядел бледным и ещё не проснулся, Гарри был с другой стороны с Джинни, в то время как Дамблдор, Макгонагалл, Снейп и Слизнорт стояли в ногах у кровати. — Как же это случилось, профессор? — спрашивает Макгонагалл, поворачиваясь. — Понятия не имею, — отвечает Слизнорт. — Это медовуха, которую я сберегал для подарка, но учитывая обстоятельства, я думал выпить её раньше, с мальчиками… — Это подарок? И кому же? — спрашивает Дамблдор. — Для Вас, директор, — отвечает Слизнорт и Гермиона немедленно переводит взгляд на Снейпа, который уже смотрит на неё. Гермиона крепче сжала руку Рона и постаралась сдержать слёзы. Мадам Помфри приходит ещё раз проверить Рона и объявляет, что с ним всё будет в порядке, яд уже покинул его тело, и в скором времени он снова будет на ногах. Но это не меняло того факта, что Гермиона всё равно плакала. 5 марта 1997 года. Выручай-комната. День 846-й. — Он чуть не умер! — Гермиона кричит, как только видит его. — Что? — Не смей этого делать! Я знаю, что это был ты, Драко, я знаю! — Уизли? — рычит Драко. — Да! Уизли! — Гермиона снова кричит и на этот раз она достаточно близко, чтобы толкнуть его, она смотрит, как он падает на кровать. — Если бы Гарри не был с этой глупой книгой, он не стал бы… Слизнорт был бесполезен… Рон мог бы умереть! — Ты говоришь так, будто я собирался убить Уизли, — небрежно говорит Драко, его рука рассеянно скользит по животу, глаза теперь закрыты. Это приводит её в бешенство. Гермиона бросает на него подушку, Драко рычит и открывает только один глаз, чтобы посмотреть на неё. — О, избавь меня от этого взгляда. Неужели ты не видишь, как беспечен? Сперва Кэти… — Повтори это ещё раз, Грейнджер, — он угрожает, и теперь её очередь сердито смотреть на него. — Пожалуйста, — говорит она, закатывает глаза, снимает пальто и смотрит на него — движение, которому он так хорошо научился. Она уверена, что он узнает. — Я видела, как ты следовал за ней в тот отвратительный туалет в тот день, помню, что очень злилась на тебя, и не знаю, знаешь ли ты хоть что-то, но это произошло передо мной, когда она билась в конвульсиях, а это маленькое ожерелье упало в нескольких дюймах от меня. Драко не отвечает, но Гермиона замечает, что он перестал гладить свой живот. — Позволь мне сказать тебе, что мне потребовалась секунда, чтобы узнать, и менее чем за пять секунд Гарри узнал это ожерелье от Боргина и Беркса. — И как же эти два гения распознали это? — сердито спрашивает он. — Ведь такие золотые и добрые люди не осматривают витрины в магазине Борджина. — Мы следили за тобой в тот день. Когда мы встретились на Диагон Аллее. — Что ты сделала? — Да, Малфой, я сделала это… — она не упускает из виду, как он вздрагивает, услышав свою фамилию на её языке. — Но сейчас дело не в этом. Дело в том, что я могу принять то, кем ты являешься, чтобы быть с тобой, но я не буду, повторяю, я не буду принимать тебя, если ты подвергаешь жизнь людей, жизнь моего лучшего друга опасности, — её голос звучит более угрожающе, чем она намеревалась, и Драко теперь сидит, плечи напряжены, а костяшки пальцев тяжело лежат на простынях под ним. — А почему ты беспокоишься? По-видимому, ты и твои друзья всегда позади меня. — Я же говорю тебе, Малфой… — Перестань меня так называть… — он уже встаёт. — … Если бы Рон умер вчера, мне не нужно было бы дважды думать, прежде чем что-то делать! — И что бы ты сделала? Сказала школе, что я Пожиратель Смерти? А когда они спросят, откуда ты знаешь? Что ты скажешь? Может ты скажешь им, что мы трахаемся, вот откуда ты знаешь? Гермиона пристально смотрит на него, она уверена, что её лицо меняется потому, что выражение лица Драко теперь сожалеющее, но она не позволит ему извиниться. Не сейчас. — Ты слушаешь меня, Драко Малфой, и слушаешь внимательно. Я на твоей стороне, и только на твоей. Я доверяю тебе и поэтому никому не скажу. Но это изменится в тот момент, когда кто-то другой пострадает из-за тебя, — Гермиона глубоко вздыхает, прежде чем продолжить. — Я знаю одну из вещей, которые ты должен сделать, — глаза Драко расширяются. — Я знаю, но никому не говорила. — Не блефуй со мной. Как ты можешь знать, в чем заключается моя миссия? — спрашивает он, и Гермиона достаточно быстро поднимает голову, чтобы не дать ему понять, как больно слышать слова «моя миссия», исходящие из его рта. Она знает уже несколько месяцев, но это всё равно пронизывает её. — Ты должен убить Дамблдора. Это и есть твоя миссия, — говорит Гермиона, и глаза Драко расширяются, его рот открывается и закрывается несколько раз, прежде чем он издаст хоть один звук. — Как же так? — бормочет Драко. Гермиона не может рассказать ему о своём разговоре со Снейпом, поэтому она говорит ему половинчатую ложь. — Лианна сказала нам, что Кэти хотела доставить это ожерелье Дамблдору, Слагхорн сказал, что медовуха должна была быть подарком Дамблдору. И то и другое было смертельно опасно и дано им тобой. — Ты даже не представляешь, как опасно для тебя быть такой умной. — Я недостаточно умна. Я не могу понять, что ещё ты должен сделать. Я знаю, что есть что-то ещё. Что это, Драко? Драко откидывается на спинку кровати и пристально смотрит на неё. Он говорит, используя её имя. Она никогда не позволит ему узнать, как сильно её волнует то, что он произносит её имя на своем языке. — Если ты должен хранить тайну, то это потому, что ты не должен этого делать в первую очередь, — говорит она так, будто знает, что это раздражает его. Гермиона знает, что он ненавидит, когда она говорит, будто знает правду о вселенной, как будто она несёт все ответы в мире. Она не пыталась раздражать его, но всё равно сказала это, уперев руки в бока и задрав нос. Драко усмехается: — Конечно, я не должен был этого делать в первую очередь, иначе мне не нужна была бы эта грёбаная метка на моей руке, — рявкает он и, взглянув на выражение её лица, вздыхает. — Я должен держать это в секрете, потому, что хочу, чтобы ты была в безопасности. — Драко, это я. Я знаю о Дамблдоре, я всё ещё здесь. Насколько хуже это может быть? — Ты ведь ничего не понимаешь, правда? Какая разница, скажу я тебе или нет? Почему я должен тебя беспокоить, когда в конце концов это должен сделать я? Только не ты, а я. Я — единственный человек, на которого я могу рассчитывать, на которого я могу опереться и на которого я могу положиться. Это должен быть я, потому что тогда что еще? — Это я! Ты заполучил меня, Драко! — Не говори глупостей, Грейнджер. — Я не оставлю тебя наедине с этим, я смотрю, как ты угасаешь у меня на глазах, и я ничего не могу сделать. Ты исчезаешь каждый день, а я беспокоюсь, что с тобой что-то случится, — она говорит и не замечает, как сильно задыхается. — Я хочу знать, что ты должен сделать, чтобы помочь. Слова, слетающие с ее губ, шокируют их обоих. — Ты вообще себя слышишь? — Я не могу потерять тебя, Драко. И это именно то, что происходит со мной. Он не отвечает и Гермиона понимает, что у Драко нет ни малейшей надежды пережить это. Гермиона игнорирует бешеное биение сердца и упрямые слёзы, которые настаивают покинуть её глаза, она садится рядом с ним. Это её последний шанс пробиться сквозь него. — Драко, посмотри на меня, — она начинает говорить мягким голосом, и мальчик смотрит на неё. — Весь этот год ты отталкиваешь всех. Блэйза и Тео, Даф и Пэнси. Но ни один из них не слушал твою чушь, они всё ещё там, все ждут, что ты примешь их снова. Все ждут, что ты скажешь им, что происходит, чтобы они могли помочь. Я знаю, ты думаешь, что должен сделать это сам, что ты один в этом мире, но, Драко, ты не один и я хочу, чтобы ты знал, что когда тебе станет слишком тяжело, ты сможешь найти нас. Найди меня. — Я не могу сказать тебе сейчас, — говорит он и хватает её за руку. — Но я обещаю, что расскажу тебе. Я скажу тебе, когда придёт этот день. Но до тех пор, я… — его голос срывается, когда он смотрит в её глаза, Гермиона видит, насколько он уязвим прямо сейчас. — Мне нужно, чтобы ты осталась со мной. Мне нужно, чтобы ты напоминала мне, что я не монстр. Мне нужно, чтобы ты сказала всё то, что ты мне всё время говоришь. Я хочу, чтобы ты была моим якорем. — Я всегда буду здесь, Драко, я не уйду и буду каждый день говорить тебе, что ты — самое лучшее, что когда-либо случалось со мной, — обещает она. 16 марта 1997 года. Гостиная Гриффиндора. День 851-й. Гермиона знает, что она ужасная подруга, но присутствие Гарри и Рона в больничном крыле в течение последних пяти дней сделало чудеса в её отношениях с Драко и другими Слизеринцами. Ей удалось заставить их всех сесть и поговорить. Они обменялись извинениями, а Драко стал немного лучше выглядеть. Его бледность и болезненный комплекс постепенно уходили. Она не могла поверить, что была благодарна Маклаггену за то, что он послал этот бладжер в Гарри во время последнего матча по квиддичу, что позволило ей снова взять все под контроль. Но теперь, когда они оба были здоровы и вернулись к своим любимым занятиям, Гермиона поняла, что ей следовало бы наслаждаться больше. Гермиона тупо смотрит на двух эльфов перед собой. Гарри только что превзошел самого себя в своей одержимости Драко. Она знала, даже когда он больше не упоминал об этом, потому, что он был раздражен её постоянным отрицанием в отношении белокурого юноши, он продолжал искать его на карте во время своего пребывания в лазарете. И очевидно, заставил домашних эльфов идти за ним повсюду, куда бы ни пошел Драко. Что, по её мнению, было невероятно раздражающим. Гарри всё расспрашивал и расспрашивал Кикимера и Добби, и теперь он тоже знал о Выручай-комнате. Гермиона не проходит мимо него, чтобы не стоять сейчас на страже у двери. Несколько месяцев назад она перестала чувствовать себя виноватой из-за того, что скрывала от них то, что знала о Драко. — Мне просто нужно шпионить за ним, тогда я смогу узнать, что он задумал, до того, как это случится. — Но это невозможно, Гарри, — вмешивается Гермиона. — Нет, это не так. Поскольку он попал в штаб-квартиру в прошлом году, я тоже могу туда попасть и посмотреть. — Нет, ты не будешь, — повторяет она снова, на этот раз с оттенком разочарования, —  пожалуйста, отпусти это, просто отпусти. Малфой знал, для чего мы используем эту комнату, поэтому он мог войти, ему нужно было только подумать о том, для чего мы используем эту комнату. Ты понятия не имеешь, что он там делает. — Я уверен, что смогу найти способ сделать это, — говорит он, явно невозмутимый. — В любом случае, это же здорово? Теперь мы точно знаем, что он что-то замышляет и куда направляется, когда исчезает с карты! Мы можем узнать, что он делает! Гермиона в этом не уверена. Она не спрашивала снова, но это не значит, что она перестала обращать внимание на то, что Драко делал, но она оставалась в неведении о том, что именно. Он просто ничего не упустит. — Да, — мрачно соглашается она, ненавидя то, как всё происходит. Именно в такие моменты, когда она пропускала пятый курс, Гарри не мог меньше заботиться о том, что делал Драко. — Но вдруг это отношения с «различными студентами»? — она спрашивает, Гермионе действительно интересно, что сказал Добби, так как она знает, что никто из его друзей не участвует в том, что он делал, особенно из-за их раздражения. — Я даже не знал, что у Малфоя было так много друзей, — угрожающе говорит Рон, — со всей этой задумчивой и искрящейся личностью, я, кажется, не могу понять, как кто-то вообще может его любить, — говорит он саркастически, и Гермиона многозначительно смотрит на свой пергамент, игнорируя жар в его голосе. — Ты прав, — начинает Гарри, — я не… о! Мерлин, я был так глуп Теперь это очевидно! — Гермиона снова вскидывает голову, пораженная. — Крэбб и Гойл, очевидно! Я слышал, как Малфой говорил с Крэббом, что это не его дело, и они единственные достаточно тупые, чтобы делать всё, что им говорят, а они привыкли быть его друзьями, не так ли? — Да, Гарри, но Добби только что сказал, что Крэбб и Гойл — это всего лишь два ученика, и они не такие уж уникумы, чтобы их не узнали, — устало говорит Гермиона. — Разве ты не видишь, Гермиона? Это же множество! Девушка с рэйвенкло, второгодка, которую мы сбили, кажется, вчера? Мы проходили мимо них уже несколько недель, и теперь я думаю об этом, каждый раз, когда мы проходили мимо них, один обязательно издавал какой-нибудь звук, чтобы предупредить Малфоя! Она смотрит на Гарри с открытым ртом, это имеет смысл, и Гермиона, зная Драко, знает, что это вполне возможно. Только Крэбб и Гойл могли бы сделать что-то подобное, не задавая вопросов, и они постоянно нуждаются в одобрении не только со стороны Драко, но и со стороны своих родителей. Не говоря уже о том, что эти двое очень сильно увлекаются Пожирателями Смерти, даже если у них самих нет метки, они будут более чем рады помочь в чём бы то ни было, если это поставит их в хорошее положение. Гермиона удивляется, как Гарри ничего не понял о ней и Драко после всего этого времени. Он действительно обладал пытливым и дедуктивным умом. — Эти двое превращаются в девушек каждый день? — спрашивает Рон между приступами смеха. — Насколько они должны быть тупыми для этого? — Не так уж много, если Малфой показал им свою темную метку, — многозначительно говорит Гарри, а Гермиона усмехается, Гарри смотрит на неё сузившимися глазами. — Тёмная метка, о которой ты даже не знаешь наверняка, — так она говорит. — Гермиона, теперь это более чем очевидно. Он действительно что-то задумал, а я сказал тебе бесчисленное множ… — Да, да, я слышала. Но я всё равно не думаю, что у него есть метка. Ему всего шестнадцать лет, — сказала она и молча попросила Гарри просто оставить его. — Я в этом уверен, — говорит он уверенно. — Ну, если ты так говоришь, — скептически говорит Гермиона и собирает свои вещи. С неё хватит этих разговоров. — Ты увидишь, что я прав, Гермиона, — говорит он, когда Гермиона встаёт. — Просто постарайся не забыть о том, что ты на самом деле должен делать, а именно о том, чтобы получить это воспоминание, а не о своей одержимости Малфоем, — говорит она, прежде чем уйти. 16 марта 1997 года. Библиотека. День 851-й. Гермиона торопливо идёт в библиотеку, мельком увидев имя Блейза на карте вместе с другими, прежде чем покинуть общую комнату. Ей не нужно много времени, чтобы найти его, как только она приходит в библиотеку. Его уникальное лицо и красота, привлекает слишком много внимания, чтобы просто скучать по нему. — Забини, — говорит она и с силой кладет свои книги на стол, заставляя его и остальных — Тео, Крэбба и Дафну — подпрыгнуть. — А чего хочет грязнокровка? — насмешливо спрашивает Крэбб. — К тебе это не имеет никакого отношения, — она отвечает, усмехаясь ему в ответ, а затем снова поворачивается к Блейзу. — Мы знаем, где и с кем он это делает, передай сообщение, хорошо? — О чем ты говоришь? Неужели твоя больная кровь, наконец, влияет на мозг? — говорит Крэбб и оглядывается вокруг, чтобы посмотреть, не рассмеются ли остальные над его шуткой, но когда он видит, что она проваливается, то сердито смотрит на них. — Я уверена, что Забини понимает то, что я сказала, как и все остальные, но я не могу сказать, что не удивлена, что ты испытываешь трудности в понимании простого английского языка, — она ударяет в ответ и, собрав свои вещи, уходит из библиотеки. 22 марта 1997 года. Коридор Четвертого Этажа. День 858-й. С тех пор как Драко ушёл с должности старосты в начале года, патрулирование коридоров по ночам было намного скучнее и даже немного жутковато, только эхо её шагов составляло компанию. Больше всего она скучала по нему во время обхода. Не то чтобы она не скучала по нему всё время после того, как Гарри начал следить за каждым движением Драко. Но на обходах они могли ходить рука об руку и говорить свободно, не боясь быть пойманными. Гермионе не нужно упоминать тот факт, что они делали каждые десять шагов. Она почти закончила сегодня вечером, не столкнувшись ни с чем плохим или студентами из постели, и она настолько потерялась в своих мыслях, что почти вскрикивает, когда замечает Драко, прислонившегося к перилам лестницы на этаже. — Эй, — она здоровается, а его глаза становятся ещё более пустыми, чем раньше. Гермиона вздыхает и сразу же идет в его объятия, прижимая пальцы к щекам. Драко закрывает глаза и обхватывает её запястья руками. — Ты на сегодня закончила? — он спрашивает шёпотом и Гермиона кивает. — Так все в порядке? Драко качает головой, а Гермиона замечает, что его подбородок дрожит. — Драко… — Пойдем со мной, — Драко переплетает их пальцы и тянет её к лестнице. Она молча следует за ним почти в полной темноте, обе палочки у них в карманах, а Гермиона поражена тем, как бездумно он ходит по замку. Они останавливаются перед Выручай-комнатой, и Драко проходит три раза перед тем местом, где должна быть дверь, и вдруг она там. Глаза Гермионы расширяются, когда она видит, сколько вещей в комнате, и бессознательно она хватает свою палочку через карман. Если она потеряет свою палочку здесь, то никогда не сможет найти её снова. Итак, вот что Драко делает в комнате каждый раз, когда он исчезает с карты. Первой мыслью Гермионы было, что она могла бы стереть это из своей памяти, так что Гарри никогда не узнает. Драко стоит перед ней, а его плечи сгорблены. Он выглядит как человек, который только что потерял что-то большое. Гермиона думает, что, может быть, он только что это сделал. Она догадывается, зачем он привел её сюда. На прошлой неделе Драко стал ещё более озабоченным, пропуская еду и не обращая внимания на занятия. Его вторая задача — уничтожить его самого. Он поворачивается к Гермионе, хватает её за обе руки, и она уже плачет. — Мне очень жаль. Мне так жаль, Гермиона. Ты — моя последняя надежда. У меня нет ни времени, ни идей, и… мне нужна… мне нужна твоя помощь. — Что? — Это моя вторая миссия. Вот над чем я работал весь этот год. Не только над смертью Дамблдора. Вот над этим. Гермиона оглядывает комнату: она видит груды старых стульев, использованные метлы, груды и груды книг, сломанные столы и шкафы. Она видит мир вещей и ничего такого, что могло бы быть миссией Драко. — Я ничего не понимаю. — Все эти испытания — ожерелье, медовуха — это было прикрытием, чтобы отвлечь их от того, что мне действительно нужно сделать. — Но… смерть Дамблдора… — Убивающее проклятие. Это единственное, что может его убить. Он слишком силен, слишком велик для этих детских фокусов. — Так что же это такое? — Гермиона, — он крепче сжимает её руки. — То, что я собираюсь тебе сказать, мне нужно быть уверенным, что никто другой не узнает. Я не хочу сказать, что не доверяю тебе, Салазар знает, что я доверяю. Я говорю об окклюменции. — Но я не знаю… — Я собираюсь тебя научить. Я должен был научить тебя, когда наши отношения только начались. Это то, что будет держать тебя в безопасности, когда меня нет… — Ты никуда не уйдешь, — кричит Гермиона. — Без любви, — он говорит ей. — Твоя безопасность важнее всего остального. — Не подходи, — говорит она, и улыбка, которую он ей дарит, не достигает его глаз. — Я буду учить тебя и объясню, что мне нужно сделать, а потом… мне понадобится твоя помощь, — говорит он.