За стенами замка

8 июня 1997 года. Запретный лес. День 922-й. — Как вы, возможно, уже знаете, большинство ингредиентов, которые мы получим сегодня вечером, ядовиты. Обратите на это внимание. — Да, сэр. — Когда имеешь дело с магическими травами, нужно быть особенно осторожным. Вы не можете просто выхватить их из земли, иначе они тоже не будут работать так, как вам нужно, — он начинает объяснять, не отрывая глаз от земли. — Например, видите вон те ягоды? — он указывает на особенно темное пятно рукой, которая не держит его палочку. Гермиона двигает свою палочку, чтобы осветить место, на которое он указывал, и Снейп шлепает её палочкой прочь. — Если бы я хотел пролить на них свет, я бы, чёрт возьми, так и сделал, мисс Грейнджер. — Простите, — бормочет она. — Обратите внимание. Эти ягоды ненавидят свет. Они чрезвычайно опасны, и маскируются в течение дня, поэтому вы не можете знать, подбираете ли вы ядовитые или нет. Гермиона удивляется, насколько более наставительный Снейп, когда он свободен от всего класса в аудитории. Его объяснения даются охотно и не так, как будто его подвергают пыткам. Она многому научилась за тот короткий час, что они провели в лесу. Они бы остались подольше, как те двое ученых, которыми они являются, но они услышали вой, который был подозрительно похож на тот, который она слышала на третьем курсе от Люпина, и Снейп решил прервать её личное обучение. Он торопливо повторяет всю информацию, которую рассказал ей в тот вечер, таща её за рукав мантии. Он выглядит действительно испуганным. Гермиона находит интересным, что он так боится оборотней. Внезапно его ненависть к Ремусу стала чуть более осмысленной. — Если вы сумеете запомнить хотя бы четверть всего, что я вам показывал, то станете наполовину приличным мастером зелий. Многие люди тупо игнорируют важность подбора правильных и свежих ингредиентов, а если вы решите сделать это вместо того, чтобы просто покупать на Диагон Аллее, Лили, ваши зелья будут намного эффективнее, и, конечно же, вы не будете… Гермиона останавливается как вкопанная. — Как вы меня только что назвали? — спрашивает она. Снейп останавливается в нескольких шагах впереди неё, и она замечает, как напряглось его тело. — Я сказал — мисс Грейнджер. — Вы назвали меня Лили. Лицо Снейпа становится почти невыносимо болезненным. Он закрывает глаза и напрягает челюсть. Мозг Гермионы начинает работать с бешеной скоростью. Всё, что она помнила с первого года своей жизни. Как Снейп презирал Гарри с первого дня его учебы в школе. То, как он называл Гарри высокомерным. Как он оскорблял отца Гарри при каждом удобном случае. То, как само существование Гарри было для него мучительно. — Я на самом деле могу слышать твои мысли, — он рычит. Гермиона моргает, отрываясь от своих мыслей. — Это всё она. Я напоминаю вам Лили, — она шепчет. — Это ужасно. — Мне очень жаль, — бормочет она. — Я не понимаю, как это может быть вашей виной, — говорит он, и они молча возвращаются в замок. Когда они собираются расстаться на большой лестнице, Гермиона шепчет: — Простите меня за всё это. Она не остается посмотреть, слышит ли он её или нет. 18 июня 1997 года. Большой зал. День 932-й. Утренние совы прилетели во время завтрака, и школьная сова уронила письмо на одну из книг Гермионы. Она быстро откладывает его в сторону, чтобы закончить чтение. — Гермиона, я сижу рядом с тобой и не могу тебя видеть, — говорит Рон с набитым яйцами ртом. — А тебе не кажется, что ты преувеличиваешь количество имеющихся у тебя книг? — Преувеличиваю? — в ужасе спрашивает она. — Утром у нас экзамен по чарам, а днём — по гербологии! — она кричит, Рон оглядывается вокруг, чтобы увидеть, привлекла ли она внимание других людей. — Это всего лишь чары, — Рон пожимает плечами. — И я буду сидеть рядом с тобой во время письменной части экзамена… — Гермиона громко фыркает и стучит книгой по руке на столе. Теперь все обращают на это внимание. Гарри прячется за своей книгой, а Джинни отворачивается от них. — Да как ты смеешь! — она кричит. — Как ты смеешь! — она повторяет еще более высоким тоном. Рон оглядывается вокруг и обнаруживает, что на них смотрит каждая пара глаз. — Тебе нет нужды впадать в истерику, — поспешно говорит Рон, гриффиндорский стол делает общий вдох воздуха. В следующие секунды в Большом зале становится тихо, как в могиле. Гермиона стискивает зубы и сердито смотрит на него. — Ты называешь меня истеричкой, Рон Уизли? — тихо начинает Гермиона. — Ну… нет… я имею в виду… — бормочет он. За Слизеринским столом раздается несколько фырканий, и Рон поворачивается, чтобы посмотреть на них. Гермиона слишком раздосадована, чтобы отвести взгляд от Рона, поэтому она не видит, что делают слизеринцы. Рон рычит и поворачивается к Гермионе. — Ты действительно ведёшь себя как ребёнок! — теперь его очередь повышать голос. — Если я в истерике, то тогда удачи тебе на письменном экзамене, потому что я уж точно не буду сидеть рядом с тобой! — она взорвалась. — И последнее, что я помню, так это твоё заклинание агуаменти, которое брызгается слизью! ТАК ЧТО УДАЧИ И С ЭТИМ ТОЖЕ! — она кричит, прежде чем схватить все свои книги и недавнее письмо и бросить в сумку. — Ну, ребята, меня никогда не перестает удивлять, как Визел-дразнилка с каждым часом становится всё более жалким, — Драко громко говорит своим друзьям, и Слизеринский стол взрывается смехом. — Ты! — восклицает Гермиона, указывая пальцем в его сторону. — Заткнись! — это её последние слова перед уходом из зала. У неё ещё есть добрых полчаса до экзамена, и она будет тратить его на то, чтобы кипятиться. Что-то толкнуло Рона разозлить её прямо перед экзаменом! Боже, Рон всегда был ленив, и неважно, сколько раз она пыталась вложить хоть какой-то смысл в его тупую голову, он всё равно отказывается учиться. Гермиона так разозлилась, что не заметила Драко, прислонившегося к стене в нескольких футах от неё, пока он не фыркнул. — Что? — она рычит. Он снова фыркает: — Ничего, ты такая милая, когда злишься. — Не пытайся меня разозлить. Я заколдую твои яйца, — она угрожает; Драко закатывает глаза и делает несколько шагов к ней. — Я так понимаю, ты не читала письмо, которое я послал, — так он говорит. Гермиона хмурится, глядя на его ухмылку. Она быстро просматривает вещи в своей сумке и находит теперь помятый конверт. Драко ухмыляется ей и его ухмылка становится ещё шире, когда она бросает ещё один грозный взгляд в его сторону. Гермиона открывает конверт и ахает от его содержимого. В шикарных завитках Драко есть самое грязное предложение, которое она имела неудовольствие прочесть. — Прошёл месяц, а я всё ещё думаю о твоем рте на моём члене и о том, как хорошо было чувствовать твои губы вокруг меня, — она читает, а когда поднимает глаза, чтобы посмотреть на него, на его лице появляется самая дурацкая улыбка. — Ты же не всерьез это говоришь. — Ты даже не представляешь на сколько серьёзно, Грейнджер. — У нас экзамен меньше чем через час, и ты думаешь о минете? — Я думаю о том, как бы выпустить пар. — Ты просто невозможен! — говорит она, толкая его в грудь. Драко обхватывает пальцами её запястье, и Гермиона делает глубокий вдох. — Драко, — пробормотала она, когда он начал опускать её руку к выпуклости на своих штанах. — Я не шучу, — теперь его голос звучит хрипло. Его член подергивается, когда она накрывает его брюки. — У нас нет времени, — она шепчет и оглядывается, в их сторону доносится шум, студенты уже выходят из Большого зала. — Прошел месяц с тех пор, как мы в последний раз занимались сексом, я на грани с моего дня рождения, когда мы обменялись ручными работами, — он делает шаг ближе, как он говорит, теперь полностью на её личном пространстве. Гермиона нервно оглядывается вокруг. — Пожалуйста. — Драко… — она ненавидит себя за то, что сейчас её собственный голос звучит хрипло. Гермиона не знает, когда она стала такой похотливой, но было бы ложью сказать, что она не мечтала о том, чтобы он делал с ней замечательные вещи. Она собирается сказать что-то ещё, но он крепко прижимает её руку к своим штанам и стонет. — Иди сюда, извращенец, — она что-то бормочет и тянет его под гобелен, который ведет к потайному ходу, обнаруженному Гарри и Роном. — И куда это нас приведет? — В трофейную комнату. Гермиона быстро расстегивает его брюки и падает на колени. 26 июня 1997 года. Пятый Этаж. День 932-й. Она замечает его в тот момент, когда сворачивает за угол ванной префекта. Он сидит у одного из больших окон, прижавшись лбом к стеклу и обхватив руками ноги. Это напоминает ей о том, когда она в последний раз нашла его таким, как сейчас, и как ужасно закончилась та ночь. Она подходит к нему, и он оборачивается на звук её шагов по мраморному полу: — Привет, — говорит она. — Что ты здесь делаешь в такой час? Он склоняет голову набок, теперь положив её на руки, она проводит пальцами по его волосам, и это никогда не перестает удивлять её своей мягкостью. Гермиона думает, что это позор, что его дети, вероятно, не будут иметь его прекрасные волосы. Она замирает в тот момент, когда её мысль обрабатывается, и почти отдергивает руку. — Я ждал тебя здесь, — он говорит тихим голосом, Гермиона знает, что это одна из плохих ночей. — Я почти закончила с обходом, — она отвечает тем же тоном. — Здесь никого нет, я проверил, — Драко говорит и двигается, так что теперь одна из его ног вытянута. — В чем дело, Драко? — спрашивает Гермиона, садясь перед ним и кладя его вытянутую ногу себе на бедра. — Он прислал мне письмо, он хочет, чтобы это было сделано на этой неделе, — Драко не смотрит на неё, когда говорит это. — Он заставил мою маму написать это, её почерк был дрожащим, я почти не узнавал её… — она замечает все моменты, когда его голос срывается при разговоре. Волна ненависти Гермионы к Волдеморту снова нарастает. Она хочет, чтобы он исчез. Она ненавидит то, во что он превратил Драко. Гермиона может пойти так далеко, как пожелает этот ублюдок от Нарциссы. — Мне очень жаль, — говорит Гермиона, но ей этого малоизвестно. — Нет, мне очень жаль. Всё готово, — теперь он смотрит на неё. — Я всё исправил. Она смотрит на него: тёмные круги под глазами, впалые щеки, отсутствие синевы в глазах, опущенные плечи. Там нет и следа гордого мальчика, которого она встретила все эти годы назад. Она думает, что 14-летняя Гермиона, которая ударила его по лицу, не сможет узнать 17-летнего Драко Малфоя. Это заставляет её сердце разрываться. Она смотрит на улицу, там совершенно темно, даже звёзд сегодня не видно, как будто они знают, что грядёт. Отсюда Гермиона может видеть окно Дамблдора. Она сомневается, что он спит; старый волшебник, вероятно, что-то замышляет. Гермиона не останавливается, чтобы подумать, будет ли она чувствовать себя виноватой, когда это произойдет, но она знает, что это совершенно противоположно тому, что Дамблдор хочет, чтобы она сделала. Наверное, поэтому она так говорит. — Дамблдор покинет территорию замка вместе с Гарри вечером 30 июня, — она вздрагивает, и Драко выглядит так, словно не может поверить своим ушам. — Зачем ты это делаешь? — спрашивает он, его голос такой потерянный. Гермионе хочется плакать. — Я не могу потерять тебя, Драко. Но я уже здесь. Каждый день это проходит, и у тебя всё ещё есть эта миссия на плечах… я… Драко протягивает свою руку, чтобы они могли держаться за руки, он касается пальцами тыльной стороны её ладони. — У нас есть только стены замка. — Бормочет он. — За стенами замка для нас ничего нет. — Драко… — и теперь она плачет. — Ты же знаешь это, Грейнджер. После того, как я выполню свою миссию, мне не позволят вернуться сюда. Мне придется бежать отсюда. Седьмого года для меня не будет. — Так вот оно что? — она всхлипывает, её руки обхватывают колени. — У нас осталось четыре дня? Драко отворачивается, она видит, как луна отражается в его слезах. — Я бы хотел, чтобы у нас была жизнь за стенами этого замка. — И я тоже, — она шепчет. Гермиона слегка тянет его за руку, и он смотрит на неё. Она встаёт на ноги и тянет его за собой: — Куда мы идем? — Давай примем ванну, — говорит она и нежно целует его в губы. 26 июня 1997 года. Ванная комната старост. День 932-й. Они раздеваются, как будто у них есть десятилетия. Это происходит медленно, и они не отрывают глаз друг от друга. Гермиона пытается запомнить каждую линию, каждый изгиб и каждую морщинку на его коже. Она знает, что он делает в точности то же самое. Они открывают полдюжины различных кранов и наслаждаются несколькими мгновениями в объятиях друг друга, пока бассейн наполняется пузырями и водой. — Я никогда не пожалею о тебе, Драко, — она шепчет ему на ухо, и он целует то место, где её шея встречается с плечом. Они начинают низко, они целуют каждый дюйм кожи, которая находится над водой, в то время как их руки блуждают по каждому дюйму под водой. Пальцы Драко ощущаются как прикосновение кисти к её коже, такова нежность, с которой он прикасается к ней. Они все еще медленные, даже когда он притягивает ее ближе к себе, так что он может похоронить себя в том месте, где она самая теплая. Их кульминация ощущается как часы со всеми поцелуями, объятиями и плачем, которые происходят между ними. — Что бы ни случилось завтра, у нас было сегодня; и я всегда буду помнить это, — он говорит, когда он изливается в неё, и её сердце разбивается на миллион кусочков, когда она понимает, что это их последний раз вместе. 30 июня 1997 года. Большая Лестница. День 936-й. Гермиона уже почти добралась до подножия лестницы, когда её взору предстало большое тело. "Спасибо тебе, Мерлин!" — голос тела говорит уже на её волосах, и она узнает голос Драко. — Драко, что… — её голос приглушен в его груди. — Я искал тебя повсюду. Когда я не видел тебя за ужином, я подумал… — говорит он взволнованно. — Притормози, Драко. — Я солгал тебе, Гермиона. — Что? — Кабинет. Я не собирался тащить тело Дамблдора к Волдеморту. Я интересовался всем, потому что должен был привести сюда Пожирателей Смерти. — Что? — она шепчет. — Что ты сделал? — Мне очень жаль. Я знал, что если скажу тебе, ты не поможешь мне. — КОНЕЧНО, Я БЫ ЭТОГО НЕ СДЕЛАЛА! — она срывается. — Ты мне соврал! Я… — Гермиона, пожалуйста, послушай меня… — она ненавидит, когда он называет её по имени. — Нет! Ты использовал меня! Ты… я… я сделала это. Ты заставил меня помочь тебе привести в замок людей, которые хотят моей смерти! — она кричит, её глаза полны слёз. Она ненавидит, как легко плачет. — Гермиона, пожалуйста, — Драко пытается удержать её за плечи, но она отшатывается от него. Его лицо вытягивается, и Гермиона не находит в себе сил для жалости. Она так злится, так злится на него. — Как ты мог это сделать? — Я говорю тебе это сейчас, чтобы ты могла связаться с Орденом. Что бы все были в безопасности. Пожалуйста, ты должна пойти и сказать Макгонагалл. — Я… — Грейнджер, замолчи на секунду и послушай меня! — говорит он сердито, она смотрит на него и на секунду задумывается, не ударить ли его. — Не смей кричать на меня, Драко Малфой! — вместо этого она толкает его в грудь. — Я знаю, что это пиздец, я знаю, — подчеркивает он. — Я знаю, что я дерьмовый человек, и то, что я собираюсь сделать, непростительно. Но ты мне нужна. Мне нужно, чтобы вы держали студентов подальше от дороги, и мне нужно, чтобы вы как можно скорее доставили Авроров в замок. — А сколько у меня времени? — спрашивает она. — Максимум 10 минут, — говорит он, что снова собирается схватить её за плечи, но она не может удержаться, чтобы не отпрянуть. Он выглядит подавленным. — Они ждут меня в «Боргин и Бёрке». Я должен активировать шкаф в 8 часов. — Хорошо, — она кивает. Гермиона глубоко вздыхает и смотрит в пол, когда говорит свои следующие слова. — Гарри и Дамблдор должны были уже вернуться. — После того, как я активирую шкаф, я пойду прямо к нему, Пожиратели Смерти должны отвлекать внимание, — кивает он. — Иди в астрономическую башню, — говорит она. — Он и Гарри должны были идти через Хогсмид, чтобы иметь возможность аппарировать, но я читала, что директор может деактивировать заклинания аппарирования. Брось тёмную метку на вершину башни, он сможет увидеть её из деревни, она приведет его прямо к вам. — Грейнджер… — он пытается что-то сказать, но она продолжает говорить. — Ты можешь обезоружить его в тот же миг, как он появится… — Не участвуй в этом больше, чем я вовлёк тебя, — наконец-то ему удается прервать её. — Делай, как я сказала. По крайней мере, я принадлежу тебе, — она говорит, у неё жесткий взгляд и она уверена, что Драко видит, как ей больно. Драко кивает. — А Поттер? Он будет рядом с ним. Гермиона качает головой: — Нет. Он и близко не подпустит Гарри к Тёмной метке. — Хорошо. А теперь иди, предупреди Макгонагалл, — говорит он. Гермиона видит, как он подтягивается, как груз вины опускается на его плечи. Она видела это его шоу уже бесчисленное количество раз. Она знает, что все его стены возвращаются на свои места. Он выглядит совершенно другим человеком, когда она смотрит на него сейчас. Там нет ни единого следа боли или неуверенности, которые он проявил несколько минут назад. Она ему за это завидует. Но Гермиона уже давно смирилась со своей неспособностью что-либо скрывать на своём лице. — Я простила тебя за многое. Всё, что ты сделал со мной, всё, что ты сказал, я оставила позади. А вот это? Ты воспользовался моим доверием к тебе. Ты солгал мне. Я… — Мне очень жаль. — Мне тоже очень жаль.  «Я не могу простить тебя за это», — вот чего она не говорит. Она не думает, что ей это нужно. Его фасад слегка трескается, и она знает, что он понял её смысл. Он просто кивает и отворачивается, чтобы подняться на седьмой этаж. Теперь, когда Драко повернулся к ней спиной, она чувствует, что может развалиться на части каждую секунду. Но у неё есть дело, которое нужно сделать. Одинокий всхлип успевает вырваться прежде, чем она начинает бежать к офису Макгонагалл. Она запыхалась, когда добралась до кабинета Макгонагалл и распахнула дверь. — Мисс Грейнджер, что там такое? — Вы должны сообщить Аврорам! — она говорит громко. — Что? — Пожиратели Смерти приближаются к замку. Прямо сейчас. Вы должны предупредить Авроров, профессор! — Как пож… — Профессор! Ну, пожалуйста! У нас нет времени! Он сказал мне… — глаза Макгонагалл расширились, и она, наконец, кажется, понимает, что происходит. — Вы сказали Малфою, что Дамблдора в это время уже не будет в замке? — сердито спрашивает профессор. — Вы недооцениваете его, профессор. Его миссия состоит в том, чтобы убить директора, вы действительно думаете, что мы не узнали бы о шагах директора после года почти впустую пытаясь убить его? — она огрызается. — Пожалуйста! Он сказал мне, чтобы мы могли вовремя доставить учеников в безопасное место и Авроров в замок! — Экспектро Патронум! — Макгонагалл делает броски, и из кончика её волшебной палочки появляется серебряный кот. — Найди Муди, а потом Шэклболта. Скажи им, что замок в опасности. Сюда идут Пожиратели Смерти. Они уже идут сюда! Нам здесь нужны Авроры. Наведите порядок! Сейчас же! — Макгонагалл говорит коту, и он галопом влетает в окно, готовый передать свое послание. Она поворачивается к странному устройству, стоящему на её столе, и берет его. Направив на него свою палочку, она бросает Сонорус и начинает говорить на нём. — Внимание! Всем студентам немедленно вернуться в свои гостиные. Повторяю. Всем студентам немедленно вернуться в свои гостиные. Главы домов, пожалуйста, переместите всех ваших студентов в свои гостиные; старосты, оставайтесь внутри и убедитесь, что все остаются в безопасности в гостиных. Это вопрос безопасности. Все в свои общие комнаты прямо сейчас! — говорит она, и Гермиона слышит, как голос Макгонагалл разносится эхом по всему замку. Через несколько секунд после того, как сообщение перестало воспроизводиться, Муди появляется из камина Макгонагалл. — Что происходит, Минерва? — спрашивает Муди. — Мисс Грейнджер всё объяснит.