За стенами замка

15 июля 1997 года. Дом Грейнджеров. День 951-й. Это две разные вещи. Знать, что ты должен что-то сделать и иметь мужество это сделать. Она была дома с того самого дня, как родители забрали её с Кингс-Кросс, и она пообещала себе, что сделает это, как только они вернутся домой. Но вот она всё ещё здесь. Прошло две недели, а её родители всё ещё знают, кто она такая. Каждый день в новостях появляется всё больше и больше смертей, полиция и врачи не знают, что происходит, они думают, что это новый серийный убийца, но они ещё не нашли закономерность. Гермиона знает эту закономерность — родители Магглорожденных. Но иногда это просто случайные магглы, чтобы создать хаос, показать свою силу. Гермиона смотрит в окно с тех пор, как оставила свой чемодан в спальне в день приезда. Её вещи уже упакованы в волшебно увеличенную сумку: книги (некоторые она украла из библиотеки Хогвартса), её одежда, несколько зелий (те, что она украла из шкафа Снейпа), наборы одежды и другие вещи, которые могли бы помочь им, когда они начнут свою охоту. Но сначала… Она должна стереть память своих родителей и отправить их далеко от Лондона. У неё всё готово, куда она их пошлёт, какие имена у них будут. Вчера она закончила исправлять их паспорта, Гермиона не думает, что Макгонагалл гордилась бы использованием её магии для незаконных действий. Черт возьми, она же не гордится собой. — Гермиона, дорогая! Ужин готов! Спускайся, милая, — зовет её мать. Гермиона хватает свою палочку и сумочку. Больше нет никакой задержки, она это знает. Только сегодня утром Би-Би-Си сообщила о новом убийстве в двух городах от того места, где она живёт. Она не будет рисковать ни одним другим днём. Когда она добирается до последнего лестничного пролета, её отец сидит спиной к ней, и Гермиона указывает своей палочкой на его затылок. Остолбеней! Она безмолвно замахивается, и её отец оседает на стуле. Она двигается быстро, так что не теряет инерции. Лицо её мамы скрыто от посторонних глаз, она складывает еду в холодильник и не видит, как Гермиона произносит заклинание. Гермиона вздрагивает, когда её мать падает на пол, и её немедленная реакция — проверить, все ли с ней в порядке. Она убирает осколки сосуда и салат с плиток пола. После левитации её матери и перемещения её к своему дивану, она убирает всю еду, убирает посуду и стол, который был только что установлен. Гермиона выходит из кухни, даже не взглянув на потерявших сознание родителей. Её руки дрожат, и из глаз вырывается несколько слезинок. В спальне родителей она хватает их дорожные чемоданы и начинает собирать вещи для них. Сейчас в Австралии зима, поэтому она складывает несколько жакетов и пальто, она бросает все любимые блузки своей мамы. Она не знает, сколько времени займет война, поэтому она также бросает несколько платьев. Чемодан её отца легко упаковать, она просто кладет все внутрь, несколько его любимых книг, его фонарик и другое туристическое снаряжение. Их туалетные принадлежности рядом, и вскоре всё упаковано, а все следы Гермионы стираются из их комнаты. Она кладёт на комод свои модифицированные паспорта и билеты на самолет на имя Моники и Уэнделла Уилкинсов. Её следующая остановка — коридор, на стенах висят бесчисленные картины, она стирает себя со всех них. Она думает, что потеряет всё, когда войдет в свою комнату. Её рука так сильно дрожит, и она перестает стирать свои плакаты и фотографии, вместо этого она упаковывает всё в своем сундуке. Когда она выходит из своей комнаты, это похоже на то, что она никогда не ступала туда, это похоже на гостевую комнату, ящики и шкаф пусты, её чемодан полон вещей 18-летней давности. В гостиной есть ещё несколько фотографий, и она стирает себя со всех них. Теперь остались только её родители. Сначала она встает перед своей матерью, указывая палочкой. Вот так Джин Грейнджер выглядит так, будто просто спит. — Обливиэйт! — шепчет она, и дрожь уходит из её рук. Она спасает им жизнь. Они умрут, если она этого не сделает. Нет никаких причин плакать. Это занимает некоторое время, чтобы изменить всю память её матери, она идёт весь путь назад с того дня, когда её мать узнала, что она была беременна, а затем начинает оттуда. Она устает, когда заканчивает, вся эта магия истощает её. Гермиона выуживает из сумки укрепляющее зелье и проглатывает его. Отряхнувшись, она направляется к отцу. Когда все готово, она достает свой чемодан и идет к двери. На пороге она говорит: «Реневерте!» и, не оглядываясь, она выходит из дома. Но что-то в нескольких метрах заставляет ее остановиться. На автобусной остановке сидит Северус Снейп, делая вид, что ждет автобуса, а сам читает газету. Она подходит к нему и садится на скамейку рядом с ним. — Ты сделала правильный выбор, — говорит он вместо приветствия. Все, что она сделала за последние часы, обрушивается на неё, и она начинает плакать. Она безудержно всхлипывает, и плечи её сотрясаются от сильных рыданий. — Они… я… — пробует она, но рыдания заставляют её сглотнуть ещё сильнее. — Завтра Темный Лорд пошлёт кого-нибудь, чтобы убить их. Вы спасли им жизнь, мисс Грейнджер. Гермиона резко поворачивается к нему: — Что? — она что-то бормочет. — Он доверяет мне многие свои планы. Я видел ваше имя в списке. Я пришел сюда, чтобы предложить им место, где можно спрятаться. Я думал, что вы уже у Уизли. — Нет, — она вздыхает. Одной из причин, по которой она продлила своё пребывание здесь, было то, что она не хотела иметь дело с Уизли и их беспокойством. Она знает, как они отреагируют. Гермиона не хочет, чтобы Молли душила её заботой или вдруг стала мамой для неё. У Гермионы она все ещё есть, только она не помнит. Снейп лезет в карман и достает оттуда книгу и сложенную бумагу. Он протягивает их ей. — Эта книга заколдована так, что обложка будет меняться время от времени, и только вы можете прочитать то, что есть на страницах, если кто-то другой попытается прочитать, они найдут инструкции к продвинутым зельям, — он объясняет. — Я следил за заклинанием, которое вы сделали на монетах, я сообщу о планах Темного Лорда, так что ты сможешь пройти в Орден. У меня нет времени пытаться все объяснить, и я уверен, что они убьют меня, как только увидят. — Они мне не поверят. Они захотят узнать, откуда я получаю информацию. Снейп некоторое время молчит и вздыхает. — Скажи Люпину. Покажи ему свои воспоминания, если нужно. Он может сказать Грозному Глазу и Шеклболту, что получает информацию от оборотней. — Профессор Макгонагалл попросила меня рассказать ей всё, что я знаю. Я не говорила ей о вас, я не знала, если бы… — Ты хорошо справилась. Пусть лучше Минерва поверит, что я предал Альбуса. Она снова кивает. — А это? А это что такое? — спрашивает она, указывая на сложенную бумагу. — Там есть адрес конспиративной квартиры. Я хранитель тайны. — Конспиративная квартира ордена? — Нет. Это для людей, которые перебежали или тех, кто отказался присоединиться, — объясняет он. — Мисс Гринграсс там, она осталась после того, как её родители уехали из страны. Там же находятся и Забини. Несколько других слизеринских семей, которые не хотели присоединиться к делу или опустошать свои хранилища, должны были остаться в стороне. — Они могли бы присоединиться к ордену, — ляпнула Гермиона, и Снейп нахмурился. — Не будьте наивной, Мисс Грейнджер. Ты просто наложила «забвение» на своих родителей. Ты же знаешь, что орден не мог их спрятать. Они знают, что им нет места в Ордене, и даже если бы они это сделали, они были бы первыми на линии прицеливания Пожирателей Смерти. Предатели крови так же ненавидимы, как и магглорожденные. — Хорошо. Но я не прячусь. Я иду с Гарри на… — Возможность того, что вы спрячетесь, даже не приходила мне в голову, мисс Грейнджер, — он закатывает глаза. — Я просто даю вам знать, чтобы у вас было где остановиться вместо «Норы». — Спасибо. — Держите книгу поближе. Останьтесь в живых, — говорит Снейп и встает, готовый уйти. — Если у вас будет шанс… — начинает она, и Снейп уже выглядит обиженным. — Скажите Драко, что я прощаю его. Скажите ему, что он никогда не сможет запятнать меня. Скажите ему, что я люблю его. — Что-нибудь ещё? — Оставайтесь живы, профессор, — она говорит, и уже она оборачивается, готовая уйти. 16 июля 1997 года. Конспиративная квартира Снейпа. День 952-й. После того, как она остановилась в магловском банке, чтобы снять деньги, которые её родители откладывали для неё, и поспешно пошла в Гринготтс, чтобы обменять их на волшебные деньги, у неё теперь было немного больше тысячи галлеонов в её карманах. Гермиона только надеялась, что этого будет достаточно для них, так как она была уверена, что у Гарри не возникнет желания снять деньги перед отъездом, и Рон, ну, они все знали. Теперь она стоит перед старым домом, сжимая в руках газету. Снаружи дом кажется пустым, но она знает, что это неправда. Дом тоже далеко не обычный: три этажа с крутой крышей. Дом выглядел внушительно, аристократично с его асимметричной формой, в некотором смысле он напоминал ей дом на площади Гриммо. Положив листок в карман, она повернула дверную ручку, не потянув за собой чемодан. В течение нескольких секунд ничего не происходило, но затем дверь открылась, и она пересекла порог, чтобы быть обнятой парой рук и светлых волос. Запах духов девушки ни с чем не спутаешь, и она поспешно обнимает её в ответ, уткнувшись головой в шею блондинки и крепче обхватив руками ту, что пониже ростом. — Я думала, что больше не увижу тебя, я так волновалась, что мы продолжаем смотреть новости о магглорожденных… — Я в порядке, Даф. — Как же так? Как ты здесь оказалась? — спрашивает Дафна после того, как отстраняется, есть несколько слез в её глазах. — Снейп. Он дал мне свой адрес, — она объясняет и наконец заглядывает в дом. Интерьер так же великолепен, как и снаружи. Полированные половицы среднего тона покрывали весь пол, стены были завалены старыми портретами — все они пристально смотрели на Гермиону, длинные и богато украшенные занавески на каждом из витражей в конце зала. Слева от Гермионы был еще один коридор, а справа — лестница, которая, вероятно, вела в другие комнаты. Дафна тянет её к двери, которая открывается в гостиную. Она находит темнокожую женщину, сидящую в одном из кресел красного дерева с пуговицами на спинке. Вокруг камина стоят еще как минимум три стула, шезлонг и два дивана с гравюрами ручной работы. Женщина поднимает глаза от «Пророка», который читала, и узнала обреченность в Гермионе. Она знает эти глаза и эти брови. — Привет. Ты, должно быть, маглорожденная, — женщина здоровается, слегка наклонив голову, Гермиона видит верхушку её темно-зеленой шляпки. — Меня зовут Гермиона Грейнджер. Вы, должно быть, мать Блэйза, — отвечает она. — Очень приятно с вами познакомиться, — она искренне приветствует её, хотя в глазах женщины нет ни капли доброты. — С превеликим удовольствием. Мой Блейз много рассказывала мне о тебе, — говорит Миссис Забини, на этот раз она роняет «Пророк» на стол и встает со стула. Она одета в длинную изумрудно-зеленую с оранжевыми полосками юбку и рубашку с низким вырезом, которая на несколько оттенков темнее, чем её юбка. Гермиона чувствует себя странно одетой в узкие джинсы и футболку. — Особенно как сильно он был очарован тобой. Гермиона невольно приподнимает одну бровь. — Блэйз? Совершенно очарован? — Грейнджер! — кстати, о дьяволе. Гермиона вертится и вскоре находит парня в конце лестницы, одетого в маггловские спортивные штаны и майку, его кожа блестит, и Мерлин — он вне этого мира. Он замечает, что она пялится на него, и не спеша преодолевает расстояние между ними. — Сильно скучала по мне? — он спрашивает с ухмылкой, и Гермиона фыркает, весь эффект разрушен. — Прошло чуть больше двух недель. Не льсти себе, — говорит она, и Блейз закатывает глаза. — Я очень рад тебя видеть, — говорит он тихо и, положив обе руки ей на щеки, легонько целует её в лоб. Блейз отстраняется от неё и встает рядом с матерью, контраст между ними двумя почти заставляет Гермиону переосмыслить её вышеупомянутые мысли об их сходстве. Он потеет, в то время как его мать выглядит нетронутой, у него есть такая же ухмылка, в то время как его мать расчётливо улыбается, его глаза сияют от незащищенного счастья, а её ничего не показывает. Кроме цвета кожи, они совсем не похожи друг на друга. — Так ты познакомилась с мамой? — спрашивает он, и Гермиона широко раскрывает глаза, когда он легонько шлепает её по заднице. — Это Ннека Забини, ты должна поблагодарить её за всё моё величие, — Блейз ухмыляется, он знает, что Гермиона будет склонна не согласиться со «всем его величием», но тем самым она оскорбит его мать. Гермиона вежливо улыбается, и Дафна подавляет смешок. — Теперь я понимаю, что ты имел в виду, Блэйз, — начинает мать. — Ей действительно очень трудно удержаться, чтобы не сказать правду, — она заканчивает, и Гермиона яростно краснеет, Дафна борется ещё больше, а Блейз едва сдерживает смех. — Ты даже не представляешь, мама. — А теперь я прошу вас троих меня простить, вам, кажется, очень нужно наверстать упущенное, — говорит миссис Забини и выходит из комнаты. Дафна не ждет ни секунды. — Пойдем, я покажу тебе твою комнату. — Где твои вещи, Грейнджер? — спрашивает Блейз. — Я оставила свой чемодан на пороге, когда Дафна втащила меня внутрь. Блейз идет за вещами, а Дафна ведет её к лестнице. Несколько портретов бормочут ей оскорбления. — Заткнись! — Дафна шипит и щелкает своей палочкой в сторону двух из них, посылая пылинки и закрывая им обзор. Портреты возмущенно фыркают. — Не волнуйся, я больше чем привыкла к этому на площади Гриммо. Девочки входят в длинный коридор с множеством дверей, они пересекают несколько человек, некоторых из них Гермиона узнает из школы, а кто другие она понятия не имеет, все они смотрят на Гермиону с оттенком отвращения. — Дом изначально принадлежал семье матери Северуса, но после того, как она вышла замуж за маггла, от неё отказались. Поскольку в живых нет другого принца, Снейпу удалось вернуть дом, но он никогда не жил здесь, я имею в виду, я понимаю, что этот дом смехотворно большой, а портреты чрезвычайно грубые, — она многозначительно обращается к одному из портретов, и Гермионе кажется, что она узнала его по портрету Гриммо. — Несмотря на то, что он был большим, в нем не было спален, я думаю, что Принцы были очень искусны в зельях, поэтому большинство комнат были складами для ингредиентов или библиотеками… нам нужно было очистить и заменить большую часть вещей, чтобы мы могли вместить всех. — А кто ещё здесь есть? — Пэнси и её семья здесь, у неё есть младшая сестра, ты это знаешь? — Гермиона качает головой. — Ну, это у Пэнси в порядке вещей, — Дафна закатывает глаза. — В любом случае, те, кого ты знаешь: Тео тоже здесь, Булстроды тоже здесь, Трейси и её мама здесь — они убежали от своего отца, он присоединился к рядам… близнецов Кэрроу, — глаза Гермионы расширяются, — не эти близнецы, Гестия и Флора, они были частью Клуба Слизней… — Я их помню. — О да, ты тоже там была. Малкон Бэддок, Терренс Хиггс и Адриан Пьюси здесь, они не были на нашем курсе. Есть несколько человек, которых я не знаю по имени, они в основном офицеры министра. — Как… как все оказались здесь? Дафна напрягается, прежде чем ответить. Ее глаза становятся очень грустными: — Увидишь. Гермиона кивает, и они молча делают последние шаги. Когда Дафна открывает дверь, Блэйз уже внутри с её чемоданом, он сидит рядом с очень ушибленным Теодором Ноттом. Гермиона ахает. — Уже не такой красавчик, правда? — Тео шутит, Дафна быстро подходит к нему и целует в волосы. — Для меня всё ещё хорошенький, — она что-то бормочет, и он закрывает глаза. — Что с тобой случилось? — спрашивает Гермиона голосом чуть громче шепота. Она неуверенно шагает к нему и опускается на колени рядом с кроватью. — Отец хотел, чтобы я присоединился, но я отказался. Я думаю, это был не вопрос. Он избил меня, без магии, отец любит использовать свои кулаки, как маггл, когда он считает, что не стоит использовать магию. Так было с моей матерью, а потом и со мной. Домашний эльф моей матери… он вырубил его, когда отец избивал меня. Топси пошел за Снейпом… — Тео напрягся, его глаза расширились, и Дафна взяла его за руку. — Теперь мы все в одной связке, — подбадривает Блэйз и сжимает ногу Тео. Тео кивает, прежде чем продолжить: — Из-за психологической травмы, которую я пережил в детстве, у меня случаются припадки. Большую часть времени они похожи на эпилепсию, с конвульсиями, падением и встряхиванием, но у меня также есть частичные припадки, которые приходят в виде временной потери внимания, я уверен, что вы их замечали, — он говорит, и Гермиона может вспомнить несколько раз, когда она думала, что Тео только что отключился в разговоре. — Моя мама и Снейп были одноклассниками в Хогвартсе, они остались друзьями, и с тех пор, как я был ребенком, Снейп готовил мне зелья, поэтому я не хотел их иметь, но они только приглушают конвульсии. Итак, Топси пошел за Снейпом, потому что боялся, что у меня будет ещё один припадок, и когда он пришел, то привёл меня сюда. Я не мог пойти куда-нибудь еще, мой отец нашел бы меня. Я пробыл здесь уже два дня, когда появились Паркинсоны… — Вот и вся моя история рассказана, — они слышат за спиной холодный голос и смотрят на дверь, где, наклонившись, стоит Пэнси. — Рада тебя видеть, Грейнджер, — говорит она и входит в комнату, устраиваясь на полу рядом с Гермионой, — ты всё ещё зелёная, как я вижу, — говорит она Тео, который только закатывает глаза. — Под стать твоему отцу, — парирует Тео, и глаза Пэнси угрожающе темнеют. — Следи за своим языком, Теодор. — Тогда я могу закончить свой рассказ? — Нет. Я сейчас закончу, — говорит она и поворачивается к Гермионе. — Мы обедали, даже не прошло недели после возвращения из Хогвартса, как Тёмный Лорд и пара его людей присутствовали. Самый худший из них. Потому что он любит приводить подонков при заключении деловых сделок, — она вздрогнула. — Вульф и эта садистская сука были там, не Беллатрикс, а её ученица, Алекто. Папа тайно финансировал это дело, потому что он не хотел присоединяться, Тёмный Лорд хотел большего, мой отец отказался. В следующую секунду моя сестра… ей пять лет, я представлю вас позже, она была в объятиях Сивого, этого больного ебыря, который любит детей. Он любит кусать детей и менять их… — ещё одна судорога, — мама и папа потеряли его. Они оба дали знак палочками, мама оглушила Алекто, а папа заколдовал Сивого, я схватила Прим и побежала. Тёмный Лорд пытал моего отца, раскрасил его во все цвета, сломал несколько костей, он был почти мертв, когда появилась Нарцисса. Она приказала нам собрать всё, что можно, и отправила нас сюда. — С тех пор моего отца лечат здесь, он всё ещё без сознания, но он выздоравливает. Мама не отходит от него, Прим напугана, но невредима. С тех пор мы здесь и живем. Всё больше людей приходило, следующей была Даф, потом Забини, а потом я сбилась со счета. — Снейп и Нарцисса привели всех этих людей? — Нет. По большей части это просто заслуга Нарциссы, — говорит Дафна. — Когда мои родители сбежали, и я решила остаться, я пошла к ней за помощью, я не знала, где Пэнси и Тео. Мне было страшно. Она послала меня сюда. — Это она же рассказала моей матери. Но Снейп — хранитель, поэтому перед тем, как кого-то привести, ей нужно попросить Снейпа записать адрес. — Мне очень жаль. Всех вас, — говорит Гермиона. — Не стоит. Я никогда не была так горда, — говорит Пэнси. — Я думала, что отец присоединится. Я почти ожидала этого от него. Это едва не стоило ему жизни, но теперь мы в безопасности. — А ты, что ты здесь делаешь? Я думал, что ты будешь с Уизли, — говорит Тео. — Я не думал, что ты примешь что-нибудь от Снейпа после того, что случилось. — Так и будет. Пока ещё рано. Я… — её голос срывается, они так много не знают. — Ты же знала, — говорит Пэнси почти шепотом. — Муффиато! — бросает Блейз. — Рассказывай. Она переводит взгляд с разбитого лица Тео на голову Дафны, лежащей поверх его головы, на Блэйза, который всё ещё держит руку на ноге Тео, и на Пэнси рядом с ними. — Я знала, что Драко должен был убить Дамблдора, он сказал мне… Мерлин, я даже сказала ему, когда это сделать, — она получает четыре пары ошеломлённых глаз в её направлении, Гермиона вздыхает. — Во время рождественской вечеринки Слизнорта Гарри подслушал разговор между Драко и Снейпом. Снейп сказал Драко, что Нарцисса заставила его дать непреложный обет, чтобы помочь Драко. Она знала, что он не сможет этого сделать, и попросила Снейпа сделать это вместо него… — Драко был прав. Поттер действительно был занозой в заднице, — Блейз смеется. — Т-с-с. Дай ей закончить, — говорит Пэнси. — После Рождества, когда Драко рассказал мне, кто он такой, я попросила немного времени, чтобы все обдумать, — теперь Пэнси пристально смотрит на неё. — За это время я наткнулась на Снейпа, оказывается, он знал обо мне и Драко… все учителя знали к тому времени. Я спросила его, почему он не сказал об этом Волан… — Не говори этого! — крикнул Тео, обрывая её, он гримасничает после этого, его рука тянется к рёбрам. — Ходят разговоры о том, что его имя стало табу. Гермиона кивает: — Тогда сам-знаешь-кто. Я спросила, почему он не сказал ему. Он слабо оправдывался, и я понимала, что это чушь собачья, я была очень груба с ним в тот день. Я злилась на Драко, потому что знала, что и он, и Дамблдор знали о миссии Драко, и ни один из них не делал ничего, чтобы остановить или помочь Драко, защитить его… — Как будто этот старый дурак мог что-то сделать для них обоих, — усмехается Пэнси. — Но именно в этом ты ошибаешься, — говорит Гермиона. — Дамблдор знал о непреложном обете Снейпа и Нарциссы. Он попросил Снейпа убить его вместо Драко. — Что? — остальные четверо брякнули. — Да. Дамблдор уже умирал. Я думаю, что у него остались месяцы. Он был проклят… — Его рука! — воскликнула Дафна, Гермиона кивнула. — Они оба позволили Драко планировать и почти умерли от стресса из-за того, что они планировали между собой. Я была так зла, так зла… — говорит она, и весь её гнев возвращается, вспоминая те ночи, когда Драко выглядел бледным и болезненным. Пэнси обхватывает Гермиону за руку. — Я помогла Драко, — шепчет она. — Я… Он солгал мне. Он сказал мне, что должен привести Дамблдора к Вол… Сами-знаете-кому, и единственный путь был через исчезающий шкаф в Выручай-Комнате. Это была ложь. Ему нужно было починить его, чтобы он мог привести сюда Пожирателей Смерти. Я ему помогала. У Билла Уизли через всё лицо идёт шрам, потому что я помогала их привезти. Все они отворачиваются от неё, опустив глаза. Теперь она всё понимает. Они бы сделали то же самое. Слизеринцы, вот кто они такие. Они понимают, что делает Драко. — Когда он сказал мне правду… когда он попросил меня известить учителей… — она глубоко вздыхает. — Я сказала ему, что не могу простить его за это. За ложь. За то, что использовал меня. С этими последними словами он пошёл убивать Дамблдора. Я ненавижу себя за эти слова. За то, что тогда отшатнулась от него. — Грейнджер, — Говорит Тео. — Драко знает. Он знает, чего будет стоить спросить тебя об этом, но он сделал бы это в любом случае. Это значит, что он знает, как сильно ты его любишь. Он знает, что ты возненавидишь его за это, но это не заставит тебя ненавидеть его. Где бы он сейчас ни был, какую бы больную вещь от него ни требовали… — по ним пробегает коллективная дрожь. — Он знает, что ты чувствуешь. И именно поэтому Темный Лорд не выиграет эту войну, — говорит Тео, и теперь его голос звучит свирепо. — Что? — Потому, что он так много смотрит вниз, так много на силу любви. Это его слабость. Его неспособность видеть, что его последователи, те, кто не сошёл с ума, мозги, стоящие за его операцией, все они любят. У них у всех есть что-то, что их волнует больше, чем это безумие, — произносит Тео. — Отец Пэнси тайно пополнил их кампанию, но не потому, что верил, нет, а потому, что помимо этого он боялся за свою семью. Как только он стал чопорным, они отвернулись. Все в этом доме здесь, потому что им есть что терять. Снейп, тот, кого Темный Лорд считает своим самым доверенным последователем, но, очевидно, не настолько, если этот дом является какой-либо подсказкой, если ты и все люди тоже здесь. Он думает, что у него есть Малфои, но Драко был готов рискнуть своей семьей, когда он рассказал тебе о своей миссии, Нарцисса использует своё положение матриарха самой большой волшебной семьи, чтобы увести другие семьи от своего лорда. Люциус так глубоко увяз во всём этом дерьме, что единственное, что он может сделать, это угодить Темному Лорду и надеяться, что этого будет достаточно. Его самые большие склепы — это семьи, которые находятся с ним из страха, он достаточно угрожает им, поэтому они обращаются к нему. Он не может ничего построить из Лестрейнджей и Кэрроу. — Они считались злыми и безумными много лет назад, они не имеют никакого влияния, — Дафна берет трубку у Тео. — Они только вызывают страх. Вот почему ему нужны Малфои, Блэки, Нотты, Паркинсоны и Гринграссы. Потому что мы все могли бы быть слизеринцами, но у наших семей есть свой бизнес, своё влияние, своё уважение. У нас есть имена, которых никогда не было у Темного Лорда. — Этот ублюдок — полукровка, — Пэнси фыркает. — Он должен быть первым, кого нужно остановить. — А ты знаешь? — удивленно спрашивает Гермиона, она не думала, что рождение их Лорда, как они его называют, будет открыто обсуждаться. — Конечно, мы знаем, — они все закатывают глаза, когда Панси отвечает ещё одним фырканьем. — Мы — священные двадцать восемь, — Пэнси говорит, как будто это очевидно, Гермиона предполагает, что это, вероятно, так. — В этом списке двадцать восемь чистокровных семей. Семьи, которые были чистокровными из поколения в поколение. Здесь нет никакой загадки. Его мать была потомком Салазара Слизерина, но его отец был магглом. Целый маггл, даже не магглорожденный. Это не общеизвестно, но мы знаем. Мы все были воспитаны, чтобы узнать всё о «двадцати восьми». — Беллатрикс слепо следует за ним, хотя и знает, что он не чистокровный? — Эта женщина сумасшедшая, — говорит Тео. — Она была с ним уже много лет. Она была с ним ещё до того, как ей пришлось отсидеть четырнадцать лет в Азкабане. Я не знаю, может она обрабатывать его или нет. Драко часто рассказывал мне, как невозможно было заставить её следить за одним разговором без того, чтобы она не издавала безумного хихиканья или не проклинала бы эльфов на своем пути. Какое-то время они все молчат, имя Драко в разговоре заставляет их задуматься. Как он, что он делает, в безопасности ли он? Здесь они все есть друг у друга, Тео и Дафна переплетают пальцы и кладут головы друг на друга. У Пэнси есть её семья, мама Блейза в безопасности и Тео вдали от отца, всё, что он хотел. — А ты, Грейнджер? — спрашивает Тео, заметив её печальные глаза. — Как поживаешь? Она вздыхает, её глаза наполняются слезами. Гермиона ненавидит то, как её гормоны разлетелись повсюду на прошлой неделе. Она плачет от самых простых вещей. — Я… — ее голос срывается, и комок в горле заставляет новую волну слез скатиться по ее щекам. — Я отослала своих родителей. Я стёрла себя из их памяти, изменила их имена и отослала прочь. Они, наверное, сейчас уже в самолете, на пути к своей новой жизни, — она всхлипывает, её плечи трясутся. Она совсем одна. Она совсем одна. Через несколько дней она уедет отсюда и отправится на охоту за крестражами вместе с Гарри и Роном. Они будут одни. — Мне так жаль, Гермиона, — говорит Дафна и она высвобождается из объятий Тео, чтобы обнять её, Пэнси следует примеру, и вскоре Блейз также на них сверху. Гермиона — не единственная, кто плачет. — Теперь ты здесь, с нами. Все нормально, — говорит Даф, когда они отходят. Гермиона качает головой: — Но я не останусь, — говорит она. — Через неделю или две я пойду к Гарри, ему нужно кое-что сделать, и я пойду с ним. — Грейнджер, — говорит Тео, — это не твой бой. Останься. — Я не могу, — говорит она без колебаний. — Это мой бой, Тео. Это мой лучший друг, у которого есть сила, чтобы сломить его. Это всегда был он. Мне нужно быть рядом с ним. Я могу помочь ему, я знаю, что могу. И, кроме того, я хочу вернуть своих родителей, я хочу, чтобы они были в такой же безопасности, как и ваши родители. Я хочу, чтобы Драко вырвался из его когтей. Это моя война. — Поттер не прожил бы свой первый год, если бы не ты, — говорит Пэнси, её глаза округлились. — Ты думаешь, это он? Грейнджер, ты — настоящая сила. Ты способна двигать горы. Да, может быть Поттер тот, кто произнесёт заклинание в конце, но это ты расчищаешь ему путь. Это ты его туда проведешь, — яростно восклицает Пэнси. Она хватает обе руки Гермионы. — Только не забудь вернуться к нам. Гермиона кивает.