***
Сейчас, стоя в банкетном зале с полупустым бокалом шампанского в руке, Стрэндж вспоминал этот разговор и тоскливо вздыхал. Шин даже не представляет, насколько он оказался прав. Потому что ровно семь минут назад Стефан увидел в отражении в туалете не свое лицо. А лицо того, из-за кого, собственно, Стрэндж сейчас и находился в банкетном зале одного из самых дорогих отелей в городе. Тони Старк презентовал новое медицинское оборудование, которое его корпорация стала выпускать вместо ракет и иного вооружения. Для этого были приглашены ведущие специалисты из США и других стран, и Стрэндж исключением не стал. Из Метро-Дженерал лишь двое хирургов удостоились подобной чести. Прошло уже больше тринадцати лет, и Стефан вообще забыл напрочь об этих отражениях и родственных душах. Учеба, интернатура, быстрый подъем по служебной лестнице, литры энергетиков и украденные у судьбы пара часов сна в неделю стерли из его мозга мысли о родственной душе. И вот на тебе. Пожалуйста. Пресловутый соулмейт, весь сияя и раздавая налево-направо дежурные улыбки, восходит — иначе не скажешь — к микрофонам и раскидывает руки в фирменном приветственном жесте. Стефан прячется за какой-то колонной, не собираясь, в общем-то, ничего слушать, но взгляд словно сам собой проходится по Старку. Да, он хорош. Чертовски хорош, отмечает и резонная, и купированно-эмоциональная сторона Стрэнджа. Дорогие, но не щегольские туфли, обтягивающие брюки... Или стоп. Джинсы. Да, на торжественный прием Старк нацепил джинсы, просто дорогие и на брюки похожие. Стефан усмехается в бокал. Тем лучше — крепкую и чудовищно привлекательную задницу эти джинсы обтягивают куда лучше официальных брюк. Белая рубашка, черный жилет. Стрэндж почему-то з н а е т, что под ними — рельефные мышцы, смуглая кожа, покрытая негустым черным волосом. На пальцах Тони поблескивают перстни, а подушечки их — и это Стрэндж тоже предчувствует — грубые и шершавые от мозолей. Всё-таки Тони Старк сначала механик, инженер, а уж потом — медиа-магнат. Под кожей на шее слегка выступает кадык (и его нужно укусить, нужно обвести языком... Стоп, что?!), а слишком привлекательные, чтобы на них смотрело так много людей сразу, губы уверенно размыкаются в улыбке навстречу камерам. Бородка аж лоснится, как и темные волосы, убранные назад красивой волной. У Старка чертовски живая мимика, у Старка чудовищно живые, блестящие глаза, жадно выискивающие кого-то в толпе. Ну, или Стефану кажется. В конце концов, ему плевать. Его задачей на сегодня было засветиться, послушать о чем-то там, выпить недурного шампанского и исчезнуть. Врач никогда не перестает учиться, а дома как раз ждут несколько новых диссертаций с прошедших недавно медицинских форумов. Железо и сверхточная диагностика — это, несомненно, важно. Но жизнь человека все еще в р у к а х врача, и потому необходимо, чтобы эти самые руки были готовы ко всему. Его задачей на сегодня было старательно избегать зеркал, но ее он провалил. Впрочем, одним неизвестным стало меньше, и никто не говорил, что Тони видел его. А даже если и видел — это могло произойти в студенчестве, а нынешний Стрэндж сильно отличается от версии себя такой давности. Да и говоря начистоту, с их образом жизни создавать семью — последнее, что вообще придет в голову. В лучшем случае они будут урывать друг у друга несколько часов сна в одной постели под разными одеялами. В худшем — Стрэндж возьмет скальпель и вскроет Старка, или тот уделает его паяльником. Они слишком разные. Стефану пора домой. Чересчур много не тех мыслей в голове.***
Они-то разные, а вот чувство такта отсутствует у обоих одинаково. Ладно Стефан уходит с мероприятия довольно рано, он гость, и у него большой спектр обязательств, которые могут выдернуть с любого приема на раз-два. Но Тони — организатор вечера и обязан был дождаться конца. Между тем, Старк поднимается с кресла на ресепшене и приветственно машет Стефану рукой. — Почему ты прятался весь вечер? Боялся, что я не удержусь и возьму то, что мне причитается за годы молчания, прямо на кафедре? — Тони подходит к нему вальяжной, слишком соблазнительной походкой, гонит перед собой волну желания и затаенной страсти. Прислоняется бедром к стойке регистрации, окидывает оценивающим тягучим взглядом, как лучом рентгена. Стефан сглатывает, рука тянется поправить галстук, но доктор удерживает себя, и не проиграть Старку оказывается важнее, чем дышать. — Неплохо бы начать с приветствия, мистер Старк, — равнодушно отвечает он. — Но раз уж эту часть любого культурного диалога Вы пропустили, позвольте пропустить и мне. Не понимаю, о чем речь. — Да брось, Стрэндж. Я увидел тебя, — с нажимом произносит Тони, оказываясь еще на два шага ближе. Еще один — и расстояние между ними сократится до интимного, а допускать этого никак нельзя. — Я рад, — сухо говорит он. — Но Вы и сами все понимаете, Старк. — Ничего я не понимаю! Один ужин, с тебя не убудет, — весело отвечает Тони, хватая Стефана за руку и утягивая за собой к выходу. Прежде, чем Стрэндж успевает ответить хоть что-то, выдернуть руку или хотя бы гневно сверкнуть глазами на этого наглеца, его прижимают к стене в коридорчике между двумя парадными дверями отеля. Губы Тони настойчивые, горячие и требовательные, руки — ловкие, ощущения — слишком яркие, а ведь это простой поцелуй. Старк ниже Стрэнджа на десяток сантиметров, но это не мешает ему, как он и сказал, брать причитающееся. Когда они выжигают весь кислород, Стефан тяжело отвечает: — Ладно, Старк. Идем на ужин. — Сил противиться судьбе нет. Особенно, такой судьбе, как Тони Старк.***
Много позже Стефан расскажет, что не молчал, просто увидел лицо Старка довольно поздно, а Тони поведает, что еще с момента гибели родителей знал, к кому его ведет Вселенная. Они будут уплетать оладьи с черникой утром законного выходного дня (с трудом выкроенного), когда Питер прибежит со второго этажа и, радостно сияя, обьявит, что увидел свою родственную душу. И Стефан не скажет ни слова о том, что это бред и что найти ее у Питера не получится. Потому что решение создать семью с Тони Старком-Стрэнджем было самым верным в его жизни.