***
Когда он потерял руки, Стефан не плакал. Циничное, закованное в металл и медицинскую сталь сердце равнодушно отбивает свой ритм. Оно продолжает гнать кровь по всему телу, и только руки остаются безжизненно холодными и дрожат, как осина на ветру. Но грохота крови в ушах нет. Сердце заглушает собой мир только если тот, кого ты потерял, любим тобой. Стефан... просто не обращает на себя внимание. У него всегда есть задачи важнее. Но когда Кристина, ужаленная, огорченная и разбитая его словами, уходит, громко хлопнув дверью — Стефан не слышит хлопка. Знакомое оглушающее сердцебиение заставляет его сползти по стеклянной стене и отчаянно желать, чтобы чертово стекло треснуло под тяжестью его веса. Где-то проезжают машины, гудят клаксоны, шумит толпа и звучит какая-то музыка из пентхауса выше — Стрэндж слышит только отдаленный гул, какофонию смазанных и перебитых звуков. Собственное сердце захлебывается в груди, бьется так громко, что колокольный набат кажется тихой колыбельной.***
Когда он попрощался с наставницей, Стефан позволил лишь одной крохотной слезинке заблестеть в уголках глаз. Она приняла его и научила всему, показав такие знания, о которых многие, пройдя и более долгий путь, даже не ведали. Она вдохнула в него новую жизнь и коснулась его сердца прямо за тернистыми ребрами, забирая боль и давая взамен мудрость. Она доверила ему Вселенную — и не одну, и Стефан не мог понять, чем заслужил это. Ее астральная проекция исчезает в бесконечно прекрасном мгновении, она сама исчезает-не исчезает, чтобы вечно наблюдать за ними с недоступных смертным высот. Вдали шумит гроза, но в застывшем миге тихо и темно, лишь поодаль сверкают вспышки молнии. Вернувшись в свое тело, Стефан не сразу слышит привычный даже спустя столько лет гул больницы. Но сердце бьется спокойно — он не один.***
Когда бессердечный титан пронзает Тони, — уже Тони, — насквозь, Стефан задыхается от шума в ушах. Одно движение — и Танос уничтожит Железного человека, разорвав его грудную клетку. Стефан не слышит собственных слов, не слышит старково "Ну зачем было", хотя может представить, что звучит оно, как обращение к годовалому ребенку, который все равно полез пальцами в розетку. Но это Тони тут механик и технический гений, а Стрэндж... Не знает правил безопасности и просто должен его спасти. Он ловит печальный взгляд удивительно живых и внимательных глаз, и Стрэнджу кажется, что он уже выучил все выражения лица Тони. Карие дужки потемнели от боли и отчаяния, и Стефан должен дать ему шанс. Без Тони Старка остановится сердце мира. А Стрэндж поклялся его защищать. Его — сердце, не его — Старка. Камень времени встраивается в перчатку, и Стефан отсчитывает минуты. Старается запомнить, закрепить в сознании те запретные моменты, когда Тони касался его. Старк ему совсем не дорог, это просто попытка исказить реальность в свою пользу. Тони тычет пальцем в око Агамотто, предлагая размолоть камень в пыль. Тони отталкивает Стрэнджа от атаки Зоба, вырываясь вперед на реактивной тяге. Тони сверлит его взглядом исподлобья и зачем-то хлопает по груди, словно поправляя одежду, и в этом жесте столько неуверенности и какой-то почти интимной неловкости, что Стрэнджу сложно отвести потом взгляд. Тони ловит его, чуть не сошедшего с ума, после просмотра миллионов исходов. Крепко держит за руку, и Стефан снова с м о т р и т . — Тони... — Зовет Стефан. Он почти не слышит собственных слов, должно быть, это из-за того, что у него осталась секунда перед полным исчезновением. — По-другому не могло быть, — шепчет он, рассыпаясь на части.***
Когда Пеппер опускает голову на грудь Старка, Стефан не плачет. Он не может и шевельнуться. Все вокруг опускаются на колени, и Стефан медленно оседает тоже. По щеке ползет одна-единственная прозрачная слеза, оставляя дорожку на грязной от копоти и пыли коже. Он опускает голову, и мир исчезает. Мама говорила, что, чем ближе и дороже тебе человек, тем громче будет биться твое сердце при воспоминании о нем. Сердце бьется так громко, что Стефан больше не слышит н и ч е г о .