***
Непонятно, как их вообще свело на том приеме. Тони даже не помнит толком, сколько лет назад это было. Пять? Восемь? Все десять? Лоснящиеся мужчины и сверкающие дамы, озорные пузырьки шампанского, негромкая музыка, приглушенный желтый свет — все такое... такое же, такое в сотый раз повторенное и заученное наизусть, что у Старка зубы сводит. Светский раут собран исключительно в целях пиара, повсюду снуют папарацци, замаскированные под персонал, и Тони развлекается тем, что вычисляет их одного за другим. Честно, Старк пришел только ради имиджа компании — у организатора вечера СтаркИн закупает металл для производства. Выделяется, пожалуй, только один человек. Надменно-высокая посадка головы, прямой разворот плеч, прямо-таки канон Поликлета, с той лишь разницей, что облачен в идеальный костюм и вежливо улыбается девушке, стоящей рядом с ним. На секунду поворачивает голову, замечая, кожей чувствуя на себе изучающий взгляд — Тони и не думает прятаться. Стальные глаза режут скальпелем, но тот застревает в патоке карих глаз Старка. Незнакомец моргает долгую секунду, — свет канделябра ломается о его скулы, — и вдруг улыбка становится шире и куда более обещающей.***
Со скальпелем Тони тогда угадал. Эта сука действительно может резать без ножа. Перед глазами Старка разворачиваются красивые изображения камней, в язвительно-намекающем шестицветии не хватает зеленого. Старк не сразу переводит взгляд на Стрэнджа, который использует магические печати, чтобы открыть чудной кулон, висящий на его шее. На этой блядской, бледной, девственно-чистой шее. Зеленый свет камня вспыхивает на его груди, и Тони лишь задается вопросом, когда с этим чудовищем только успели произойти такие метаморфозы. — Напомни, как его зовут? — Просит Тони у Брюса, потому что мысли все это время были явно заняты не тем. Какая к черту мировая угроза, когда тут эта скотина распинается о конце света, будто не он устроил персональный апокалипсис для Тони несколько лет назад! Брюс что-то говорит о Таносе, а Старк ровно проходит мимо, плывет мимо колдуна, ощущая на себе рентген его взгляда. Опирается на какой-то несуразный котел, стоящий, блять, возле самой лестницы — додуматься! — и растягивает ноги, гудящие от недостаточной нагрузки. Пробежку ведь бесцеремонно прервали. Раздражение сгущается за его спиной, как же он скучал по этому!.. Алый плащ недовольно шлепает Тони по заднице и ноге, и Старк оборачивается резко, глазами сверкает ярко и с ног до головы осматривает Стефана, не веря в происходящее. Тряпка живая?! — Ладно, спущу на первый раз, — сообщает Тони, и лед в глазах напротив трещит, торосы бьются друг о друга, освобождая забытое.***
Им мало друг друга ночью, мало утром, мало в обеденных перерывах, ведь один постоянно на совещаниях и иногда — спасает мир, а второй без конца на операциях и симпозиумах и постоянно — спасает жизни. Зубы неловко сталкиваются в голодных поцелуях, руки яростно блуждают по телу, разрывая дорогую — плевать, одной рубашкой больше, одной меньше, — ткань на груди, на коже расцветают синяки, засосы и отметины, везде, от шеи и до бедер, они в неистовстве помечают друг друга, не давая опомниться, не давая даже голову повернуть в сторону кого-то другого. Бесконечная борьба, которую они ведут, одинаково изматывает и заряжает энергией; вечно искрящее под кожей желание, пусть и мастерски скрытое за титаническим спокойствием и отстраненностью, окрашивает жизнь в багровые тона. Долго бы они не продержались.***
Масштаб угрозы действительно впечатляет, так что в конечном счете Тони соглашается с Брюсом. Мстители, общий сбор, блять. Вот только звонить Роджерсу ему до тошноты противно. Еще и Стрэндж, услышав знакомое имя, буквально исходит на яд — просто в том, как он отворачивается, едва речь заходит о Стиве, сквозит такое презрение и почти-ненависть, какого не удостаивались и все предыдущие лидеры мировых геноцидов. Тони хочется врезать этой суке уже наконец — поверил, черт его дери, в какую-то дичь, подставу, фантом! Ну что, человек слышит то, что хочет слышать, видит то, что хочет видеть, и выводы делает такие, какие ему удобно. Старк не святой и бегать за обиженными магами не будет, вот только, когда сквозняк, как в старые-добрые, колышет эту его ебучую прядку, Старк ощущает за грудиной знакомое беспокойство и неожиданно живой для забытого рефлекс защитить.***
— Что у тебя с ним? — Говорит медленно, слова тяжелыми ледяными каплями падают на пол и разбиваются с глухим погребальным звоном. — Да ничего, блять! — Старк орет. Старк бьет посуду. Старк в бешенстве. — Я не знаю, откуда это взялось! Ничего между мной и Стивом нет и быть не может! Но в ответ лишь густым туманом стелется тишина, и Тони ненавидит себя все сильнее с каждой секундой. Поддался минутной слабости, просто потому что Стефана давно не было рядом, а Стив, как назло, был. Один крохотный поцелуй, да и тот Тони разорвал, поняв, что от чужих губ его тошнит, потому что его тело и душа настроены только на одного, даже, блять, гормональный фон изменился, лишь бы соответствовать Стрэнджу. И надо же. Какая-то сволочь их сфотографировала. И надо же. Стефан все увидел. И надо же. Они расстались со скандалом, с криками, с истериками, почти с дракой, а на следующий год Тони отхватил щитом в реактор. А еще через — Стрэндж чуть не погиб в той аварии. Они пропали с радаров друг друга, и теперь, вау, зеленые точки неопознанных (слишком хорошо опознанных) объектов мигают на локаторах вновь.***
Стефан язвит и отплевывается ядом медянки, черной мамбы и пустынной кобры сразу, Стефан не дает коснуться и помочь, колет теми иглами, что чуть не вскрыли его собственную черепную коробку. Обращается подчеркнуто вежливо, старательно делает вид, что о Питере ничего знать не хочет, а Тони горько усмехается: Паркер по характеру и складу ума — тот сын, которого оба так хотели, но которого у них никогда не было и быть бы не могло. Их разделяют считанные метры, а после Тони и сам, как аннигилятор, уничтожающий пространство, сокращает это расстояние, упираясь в могучую грудь кончиками пальцев. В усталом "Мы можем полететь домой, Старк?" столько боли, страха и надежды, что у Тони сердце пополам разрывается, и вторая половина отчаянно пытается занять место в груди Стрэнджа, как это было когда-то. Только бремя героя, понимание ответственности и опасности заставляет Старка давиться словами, пока он объясняет Стефану свой план. Вернее, отсутствие плана, какие-то жалкие попытки его составить, но ты же ебучий маг, Стрэндж, ты Землю защитил, должен понять!.. — Мы погибнем, — шепчет Стефан, обхватывая ладони Старка своими — обезображенно-прекрасными, теплыми до тоскливого воя, ласковыми и по-прежнему, позабыто любящими. — Никогда больше, — возражает Тони, имея в виду все и сразу. Он знает, что ошибается. Но хочет попытаться. Чтобы сквозь пепел забытого пробилось что-то новое. У них просто нет другого пути.