Walking the wire

Всё проходит — и это пройдёт. Стефан знает, что гудящая, нудящая, тянущая и колющая боль в сердце рано или поздно утихнет, уступив место новым заботам, страданиям и волнениям, а, может, даже новой любви. Знает — и все равно не может перестать часто смаргивать непрошенные слезы. В юношестве все потешались над ним и его излишней сентиментальностью, которую он с корнем вырезал, едва ему впервые пришлось взять в руки скальпель. И все же на мокром месте глаза Стрэнджа оказывались чаще, чем ему самому хотелось бы. Он знает, что работа Верховного мага вскоре захлестнет его в водоворот событий куда более ужасных, и ему придется затолкнуть поглубже все ростки дружбы и симпатии к Тони и Стражам, к Питеру Паркеру и даже к некоторым из мстителей. Просто потому что не будет у него времени на теплые, хотя и отдающие горечью воспоминания. Но руки все равно дрожат, а колени подкашиваются, пока он стоит дальше от берега, чем хочется, но кто он такой, чтобы лезть вперед последних из оригинальной шестерки мстителей, вперед Стива и Брюса, Тора и семьи и друзей Тони. По-хорошему, ему пора уходить. Стефан оборачивается, ища глазами Вонга — его верный друг уже опять куда-то слился, даром, что ни с кем тут не знаком. Мелькает какая-то неуместно-веселая мысль, что Вонг пошел поживиться материальными благами во благо духовным, урвать наконец свой сэндвич с тунцом или типа того. Стрэндж неловко усмехается сам себе, почти сразу обрывая улыбку, которая тут вообще ни к чему. Он поднимается на крыльцо, чтобы выразить миссис Старк свои соболезнования, но не обнаруживает на веранде никого, кроме маленькой девочки в так сильно ей неподходящем черном платье с аккуратным белым воротничком. У нее густые каштановые волосы и поразительно живые карие глаза, которые, вопреки всему, блестят не от слез. Глаза Тони. Стефан замирает на мгновение и неловко пятится. Он не особо умеет ладить с детьми такого возраста... Нет, если начинать с начала, то он вообще не особо умеет ладить с детьми. Да и взрослыми тоже. Поэтому ни что сказать, ни как вести себя, маг не знает и предпочитает пойти дальше, делая вид, что не заметил Морган. Конечно, он знает ее имя. В вариантах будущего Стефан видел эту малышку чуть ли не чаще самого Старка. Вот только ему не дают даже взяться за ручку двери, потому что нога оказывается в плену детских рук. Стефан опускает взгляд и видит, что Морган крепко держится за него, беззащитно и как-то наивно прижимаясь к мужчине. — Эм, я... Прости, я не знаю, где твоя мама, — неловко говорит Стефан, осторожно отцепляя от себя ребенка и садясь перед ней на корточки. У нее мягкие черты лица и мимика Вирджинии, но вот едва уловимые старковские выражения и эти глаза делают ее дочерью Тони Старка в степени куда большей. — Я ищу не ее, — упрямо мотает головой девочка. — Я ищу волшебника! Папа рассказывал мне про него сказки. Морган смотрит прямо в светло-голубые глаза Стефана, словно ища в них ответ на свой непрямой вопрос. — На ночь? — Зачем-то уточняет Стрэндж, чувствуя, как сильно давит в груди, как галстук сжимается удавкой на шее. — Да! — Оживляется девочка. — Папа говорил, он сильный-пресильный! Говорил, что у него есть красивая красная мантия, которая живая и защищает его и всех остальных! — Глаза Морган загорелись. — А еще, что этот волшебник глупый-преглупый, потому что спасает всех вокруг, не думая о себе. И что у него есть красивый зеленый камушек, который блестит и светится. Стефан сглатывает комок, застрявший в горле. Глаза щиплет, и под веками снова влажно блестят слезы, и Стрэндж часто моргает, чтобы ни одна не пролилась при этой маленькой девочке. — Зачем он... Рассказывал тебе такие сказки? — Слабо улыбается Стефан. — Папа говорил, что я должна быть такой же сильной и благородной, как все, кто спасал мир. А особенно, как этот маг! Это была папина любимая сказка. Он всегда просил меня хорошенько ее запомнить. — Морган говорила важно, будто вверяла Стефану страшную тайну. Стрэндж выдохнул, сжимая до боли руки. Он посмотрел на Морган, борясь с желанием поправить растрепанную прическу, но побоялся, что это сочтут каким-то неправильным жестом. — Спасибо, Морган. Твой отец был удивительным человеком. Помни, что ты его дочь, и расти хорошей и доброй девочкой. — Стефан улыбнулся немного заговорщически и едва заметно повел пальцами. Над головой Морган засияла белая лента, которая словно затвердела в воздухе и опустилась на макушку девочки тонкой серебристой диадемой. Стефан приложил палец к губам, но Морган и так не могла вымолвить и слова. Из дома вышел Хэппи, тут же подбежавший к девочке и взявший ее за руку. Уходя, Стефан видел, как Хоган о чем-то беседует с малышкой, и слабо улыбнулся. Все пройдет, но Стефан будет помнить всегда.