***
Ник, играющий роль конферансье, вышел на сцену с микрофоном и, обведя взглядом зал, начал говорить: — Здравствуйте, дорогие гости нашего клуба, — улыбнулся он. — Я хочу вам рассказать одну страшную сказку. Не волнуйтесь, она короткая. Так вот... — Ник понизил голос, сделав свой тон завораживающим, и начал медленно ходить по сцене. — В далёкой-далёкой стране с непроизносимым названием жил-был один демонолог. Однажды в старинных рукописях он нашёл тайное знание, как призвать в этот мир настоящего демона, чтобы тот исполнил его желание. — Ведущий замер у самого края сцены, прикрыв глаза, делая театральную паузу, а потом посмотрел в зал, склонив голову на бок, и продолжил: — Демонолог долго готовился к ритуалу, он начертил сложную пентаграмму, подготовил инструменты и изучил необходимые заклинания. Самым сложным было выкрасть из ближайшей деревни невинную деву. Но он сделал и это, преобразив её облик в ангела, дабы подчеркнуть её чистоту и непорочность. Ведь все знают, какие души любят демоны. Правда? — вкрадчиво спросил Ник у зала, но ответа дожидаться не стал. — На девушку нужно было наложить сложнейшие магические огненные заклинания и принести её в жертву, чтобы душа её отправилась к демонам, но не сгорела там сразу же в геенне огненной... — Ник сделал очередную паузу и улыбнулся. — История умалчивает, получилось ли у демонолога вызвать демона, выжил ли он после этого, а может, стал демоном сам? Но мы нашли те самые записи и решили проверить, а что же будет? — подмигнув залу, ведущий встал вполоборота и, указав рукой на шторы, прикрывавшие выход на сцену сказал уже громко и чётко: — И сейчас мы увидим, как это происходило. Встречайте! Демон и ангел, зло во плоти и чистейшая невинность. Две силы, две судьбы. И мир магии коснётся вас! — и уже спокойно дополнил, будто позабыл добавить сущую мелочь. — Ах, да, не волнуйтесь, ни одна девушка во время репетиций ещё не пострадала! — пафосно поклонившись с отведённой в сторону рукой, Ник пропустил вышедшего Андрея с как бы спящей девушкой на руках и скрылся за шторкой позади сцены, чтобы перебраться в зал...***
Он выносит её, как будто спящую, кладёт на алтарь. Она в белых прозрачных одеждах, босая. На её лице белая маска из перьев, с крылышками на висках, прикрывающая как лоб, так и нос, оставив на обозрение только губы в ярко-красной помаде. Он полностью в чёрном кожаном наряде — брюки, высокие ботфорты, жилетка, широкие напульсники с заклёпками, маска демона. Поверх кожаного костюма — тканевый балахон с капюшоном, накинутым на голову так, что даже не видно лица, а вместе с ним и глаз с вертикальным зрачком на ярко-красных линзах, светящихся в темноте и от клубного ультрафиолета. На полу из бетонной плитки выложен круг с нарисованной на ней тёмно-красной пентаграммой, образуя сцену. Пентаграмму Андрей взял из интернета, чтобы посложнее и пореалистичнее была, и красиво её всей толпой из пяти человек перерисовывали. Вокруг рисунка расставлены уже горящие толстые чёрные свечи в красивых позолоченных свечных подставочках. Музыка для медитаций зазвучала в зале. Он пристёгивает её цепями в позе звезды к алтарю — два длинных журнальных столика, стоящих друг на друге, обтянутых с трёх сторон до пола толстой кожей с рисунком камня на ней и цепью, выходящей из углов «алтаря», на самом деле пристёгнутой к ножкам. Со стороны Андрея провал под верхней столешницей, на втором столике находится всё необходимое для представления. "Демонолог" медленно, под музыку зажигает свечи, расставленные вокруг девушки – шесть штук. Две около головы, ещё две по бокам, почти под руками, и две между ног, чтобы её хорошо было видно со всех сторон. Музыка тише. Кинжалом, появившимся из-под балахона, он разрезает-разрывает на ней одежду, откидывая её за пределы пентаграммы, — она начинает «просыпаться», стонет. Он гладит девушку, смеётся. Берёт из-под алтаря деревянный стакан и палочку с намотанной на неё ватой с одного конца, макает её в стакан и рисует на теле жертвы узоры, не отрывая своей «кисти» от кожи: вокруг груди, на руках, верхней части живота, внешней стороне бёдер. Она пытается вырваться. Он бьёт её по лицу ладонью. Она всхлипывает. Он склоняется над ней, убрав стакан с палочкой под стол, коротко целует в губы, оглаживает рукой бок, шею, слегка придушив и заставив её красиво выгнуться, и только после разрывает поцелуй. Звучат мольбы отпустить, но он не слушает, отстраняется, брызгает из пульверизатора под столом жидкость себе на ладонь и, задрав рукав балахона до локтя, поджигает её от свечи. Ладонь красиво горит, он водит ей по воздуху, показывая залу, а затем касается поочерёдно рук девушки, поджигая нарисованный ранее рисунок. Огонь быстрой волной, вспышкой проходится по телу вниз — от рук, к груди, животу, бёдрам. Она кричит и дёргается. Стройное тело полыхает огнём в свете свечей. Выглядит настолько красиво и завораживающе, что захватывает дух. Главное, чтобы Мастер сам не засмотрелся на своё творение, а на это были все шансы. Но Андрей тушит огонь, просто хлопнув горящей ладонью по столу, а потом повторно проходясь рукой по коже девушки. Девушка обессилено стонет. А он повторяет действо, вновь взяв палочку и стакан. Музыка становится немного громче. Новые рисунки занимают теперь иные места: саму грудь, уделяя внимание и соскам, призывно стоящим и будто глядящим на своего мучителя, потом тянутся полосой к низу живота. Рисунок на бритом лобке довольно сложен, а потом... мазок и по промежности девушки заставляет её, всхлипнув, замереть и тут же задрожать от страха. И это не конец. Внутреннюю сторону бёдер Андрей тоже не обделяет своим вниманием. Музыка затихает. Теперь он поджигает не ладонь, а ту самую палочку. И уже маленький факел поджигает женское тело. И новая волна огня лижет стройную фигуру, теперь уже в самых интимных местах. Новый крик, на этот раз более реалистичный. Держа в одной руке факел, свободной рукой Андрей бьёт девушку между её растянутых ног. Удар сильный, хлёсткий и звонкий — слышно даже в зале, он мгновенно тушит огонь на промежности. Андрей прислушивается к притихшему залу — но, ни звука не доносится, кроме музыки. Он усмехается, быстро проводя ладонью по огню, туша его по всему телу. Девушка плачет, подрагивая. Музыка совсем стихает, отдаваясь где-то под ногами только нижними басами, имитирующими сердцебиение. Стереоэффект таков, что даже не сразу поймёшь, что это звук, а не собственное сердце пытается выпрыгнуть из груди. Андрей вновь пафосно достаёт кинжал, на этот раз уже другой — обманку, но похожий на предыдущий, а так же зажимает в кулаке маленький целлофановый пакетик, наполненный вишнёвым соком. Он макает лезвие в стакан, а затем поджигает его от пламени свечи, поднимает кинжал над головой двумя руками, стоя над девушкой. Стук сердца в музыке становится громче и громче, всё ускоряется и ускоряется. Уже почти оглушает. Мастер резко опускает руки жертве на грудь. Со стороны, кажется, что горящее лезвие буквально вонзилось в сердце несчастной. На белой коже всем видна тонкая струйка вишнёвой крови, прочертившая дорожку по впадинке между рёбер от кинжала в груди до пупка. Звук сердцебиения в колонках смолк слишком резко, чтобы понять, что девушка убита у них на глазах. Актёры замирают в таком положении. Оглушающая тишина длится около минуты. И вдруг — смех — не человеческий, демонический, начинаясь с тихого шипения, переходящий в довольно громкий, смешанный с музыкой. Ди-джей хорошо постарался, даже перестарался — пробирает до печёнок. — Бля, он чё, реально её убил и демона вызвал?! — первый испуганный крик в зале, его-то и ждали, а вот и он. — Та не, говорили ж, что не пострадал никто, — сомневающийся ещё один голос. Зал начал роптать сразу, после первой же фразы. Но представление продолжалось. Андрей медленно отклонился назад и спрятался за алтарём, одновременно сняв с себя балахон и накинув его на девушку, чтобы не было видно кинжала, забранного с собой. Музыка сменилась так же довольно резко, знаменуя приход демона. Уже в облике демона Андрей плавно поднялся на ноги, обошёл вокруг стола, разглядывая жертву, да и себя заодно показывая, потирая руки и улыбаясь улыбкой с накладными клыками. Мигая на зрителей своими светящимися ярко-красным глазами, от включённого только что под потолком ультрафиолета. Осмотрев жертву и довольно кивнув, он сдёрнул балахон на пол, вновь незаметно приставив кинжал к груди девушки. Склонился над ней и, зажав специальную кнопочку, чтобы лезвие выдвигалось обратно, «вытащил» его из тела. А потом склонился ещё ниже, с видимым удовольствием слизав с нежной кожи не особо любимый им вишнёвый сок. А затем начал колдовать над ней руками, заставив девушку вспыхнуть огнём снова — побрызгав на неё жидкостью, подпалив ладони и уже от них её тело. И девушка... ожила, вновь закричав и выгнувшись на алтаре. Музыка снова стала тише, чтобы весь зал услышал уверенные слова Андрея: — Ты теперь принадлежишь мне... — Демон? — Да, ангелок, — проводит рукой он по её щеке, облизывая её шею. — Ты в аду! Настало время пыток за твои грехи! — колонки вновь врубают демонический смех, который смешивается со смехом Андрея, а потом переходит в привычную негромкую музыку для экшена. — Нет! Не хочу! — кричит девушка. — А тебя никто не спрашивает. Ты примешь наказание за свои грехи! Ты будешь послушной! Он отстёгивает её ноги, переворачивает на живот, оглаживает спину и ягодицы, а потом берёт со столика плеть и, чуть отойдя, наносит первый удар. Ангелок вскрикивает, извивается, но это бесполезно. Андрей безжалостен и с предвкушающей улыбкой на губах наносит удар за ударом, становящиеся всё сильнее и окрашивающие спину, ягодицы и бёдра девушки сначала в светло-розовый цвет, а потом всё темнее и темнее, пока на коже не появляются уже красные полосы с точками кровоподтёков. Каждый удар с душой. С удовольствием. Без перерыва. Без жалости. Жестоко. Сильно. Больно. Возбуждающе. Вырывая каждым новым прикосновением хлёсткой плети к нежной коже новый, ласкающий слух крик, натягивающий нервы зрителей в тонкую струну. Жертва захлёбывается слезами от жгучей боли, поселившейся во всех клеточках тела. Плачет, уже не играя, давясь настоящими слезами. И по-настоящему погружаясь в пучины отчаяния и страха. Она уже десять раз пожалела, что согласилась выступить сегодня на сцене. Вот только кто её теперь отпустит? Она, дура, подписала контракт на выступление и, если сейчас сбежит, то придётся выплатить клубу штраф, вместо того, чтобы заработать кругленькую сумму. А денег ей взять неоткуда. Не к отцу же идти, он её просто убьёт, если узнает о её жизни хоть что-то. У неё нет выбора, остаётся только терпеть, только выжить и пережить этот кошмарный, по-настоящему адский вечер. А потом забыть его, как страшный сон. Наконец, Мастер останавливается, отстёгивает её руки от алтаря, давая короткую передышку. Схватив за волосы, стаскивает её на пол и ставит на колени возле столика с игрушками, который Ник незаметно уже успел занести в зал и поставить рядом. Андрей надевает ошейник и наручники на всхлипывающую девушку, соединяет их короткой цепью так, что ладони девушки касаются её затылка. Он не реагирует на её плач. А по обтягивающим кожаным брюкам прекрасно видно, насколько его возбуждает происходящее. До боли в яйцах возбуждает. Но он не отвлекается и продолжает. Рука сжимает длинные волосы на затылке девушки, заставляет поднять голову. Он склоняется к её лицу, глядя в глаза и тихо шепча вопрос: — Всё нормально? — Выживу, — тоже тихо отвечает она, глотая слёзы и облизывая губы, почти не шевеля ими. — Кляп? «Какой же ты понимающий... Садист, чёртов. Действительно, демон!» — обречённо подумала Лена, и согласно прикрыла влажные от слёз глаза под прорезями маски, понимая, что уже находится на грани, чтобы начать просить остановиться и, вопреки своим желаниям, приоткрыла пухлые губы, между которыми через пять секунд забрался шарик кляпа. Ей пришлось открыть рот шире. Зажмурившись, она ощущала, как стягиваются на затылке ремешки, лишая возможности избавиться от игрушки из твёрдой резины. Беспомощность овладела её сознанием. Минуту назад она ещё могла его остановить — словом, просьбой. Теперь нет. Руки скованы, во рту кляп, а впереди только боль и унижения. Ей хотелось кричать, убежать, исчезнуть, но оставалось только терпеть. Вздрогнув, она поддалась, когда он с неожиданной силой, согласно обсуждённому ранее сюжету, резко дёрнул её за волосы вниз — почти впечатывая лицом в пол, лишь в сантиметре от твёрдой поверхности притормаживая. Поставив жертву раком, попой в сторону зрителей, ногой грубо раздвинул её стройные ноги шире и хлёстко ударил по, и без того красным, ягодицам ладонью. И, не оторвав руки, а сжав упругую мышцу в пальцах, приподнял попу так, чтобы девушка прогнулась в спине и её промежность, поблёскивающая в свете свечей от смазки, была видна всем желающим ей полюбоваться. Отпустив ягодицу, он нагло погладил Лену между ног, потеребил чувствительную горошинку клитора, ущипнул её несколько раз, а затем, взяв блестящий от заранее нанесённой смазки довольно большой вибратор, одним движением резко ввёл в девушку и включил. Тихий стон вместо всхлипываний заставил его улыбнуться. Но на этом ещё ничего не закончилось. Второй вибратор, чуть меньше первого, но тоже немаленький, уткнулся в сжатое колечко мышц между ягодиц и уже короткими, аккуратными толчками медленно вошёл на всю длину. Андрей взял одну свечу и поставил прямо между широко расставленных ног, чтобы осветить место действа. Опустился на одно колено и начал трахать её игрушками, ориентируясь на её стоны, стараясь доставить хоть какое-то удовольствие, то чередуя, то сразу двумя, сидя чуть сбоку от девушки, чтобы не перекрывать обзор. Зрители минут пять любовались шоу, а потом произошло то, чего он ждал. — Трахни её лучше сам! — кто-то выкрикнул из зала. — Лучше я её трахну! — И я! — Поддерживаю! — следом стали раздаваться новые мужские голоса. Андрей оставил игрушки в покое, потушил свечу и поднялся, посмотрев в зал с улыбкой. Зрители в напряжении смотрели на сцену, ожидая дальнейших действий Мастера. И он сделал приглашающий жест рукой, попутно указав на столик, где ожидали своего часа тюбик смазки и ваза, наполненная презервативами. А через мгновение, будто того и ожидая, в зал два охранника вынесли матрас, обтянутый белой новой простынёй, и уложили его сразу возле сцены. Клиенты не скромничали. Понимая, что представление закончилось, и началась импровизация, по одному или парами начали подходить к сцене. Андрей вытащил вибраторы из Лены и отложил их на столик. Девушка уже растянута и готова. Погладив её по спине в попытке успокоить и подняв на ноги, легко подтолкнул в сторону матраса. Мастер по лицам видит — все довольны представлением и его продолжением. Презервативы расходятся быстро. Девушка идёт медленно, но один из участников групповушки её подхватывает на руки по пути к матрасу и усаживает сразу на член уже прилёгшего другого мужчины, вскоре пристраиваясь сзади. Ещё кто-то третий меняет кляп на свой член. А остальные нестройной толпой окружают троицу. Кто-то дрочит, кто-то трогает насилуемую девушку, присев на матрас рядом. А двое «умных» притащили поближе к действу стулья, не желая стоять. Не все подошли к сцене, только десять человек из сорока трёх. Многие, оставшись за столиками, решили полюбить друг друга, а кто-то решил остаться зрителем. Что ж? Андрей совсем не против этого. Он тоже хотел бы остаться зрителем с этого момента, но, увы... Андрей наблюдал за всем, отойдя немного в сторону, облокотившись о стену, окружающую сцену. Неожиданно его внимание привлекла чья-то рука, ухватившая за напряжённый от возбуждения член, натянувший кожаные брюки в районе паха. — Я видел, что ты и с парнями выступаешь. Отсосёшь? А то девчонка не скоро освободится, — рука принадлежала ухмыльнувшемуся мужчине, лет пятидесяти на вид. Андрей оценил взглядом дорогой деловой костюм и худощавую фигуру невысокого мужчины, криво усмехнулся. В любое другое время он бы его послал, но припомнив разговор с Линдой, кивнул согласно. «Благо хоть трахнуть не захотели, уже радует», — замечает он довольную улыбку клиента и вздыхает с облегчением, опускаясь на колени и забирая из руки клиента презерватив.***
Её трахали, крутили на мягком матрасе, как вздумается. Ставили раком, укладывали на живот, на бок, на спину и трахали, трахали, трахали. Влажные тела, запахи пота, спермы, чужого дыхания, чаще отдающего спиртным и сигаретами. И так много рук для её тела — холодные и горячие, потные и сухие; одни гладят, другие щипают, третьи бьют, куда придётся, четвёртые сжимают грудь, оттягивают соски, пятые и шестые держат то ноги, то голову, то её всю, то лезут в рот. Она не открывала глаз, представляя, что этот кошмар скоро закончится и всё будет хорошо. Плакала уже тихо, молча, про себя. Стонала охрипшим от криков голосом и сосала, уже не чувствуя языка и губ, молясь про себя, чтоб все уже кончили и сдохли в муках, пока с её лица кто-то не сорвал неожиданно маску. — Папа?! — в шоке прошептала она, когда она узнала очередного насильника. Ужас буквально парализовал девушку, смотрящую широко распахнутыми и мокрыми от слёз глазами на знакомое до боли лицо. Лицо, что нависало сейчас над ней, полное похоти, лицо человека... Человека, что имел её сейчас жёстко и грубо, каждый толчок которого отдавался болью внутри неё. Болью, которую можно было только терпеть, но не избавиться от неё. Лена просто не могла поверить, что её родной отец участвует в подобном разврате. «А как же мать?» — пронесся глупый вопрос в её мыслях. Но стоило мужчине перевести взгляд с её сладкой дырочки между ног и узнать в девушке свою дочь, как рёв раненного зверя перекрыл и чужие голоса, и музыку: — АХ, ТЫ ШЛЮХА! СУКА! ПРОДАЖНАЯ ДЕВКА! НИЧТОЖЕСТВО! УБЬЮ, ТВАРЬ! — каждое слово сопровождалось сильным толчком члена внутрь. Отец был настолько шокирован произошедшим, что не находил в себе сил остановиться. От возбуждения, шока и злости лицо мужчины покраснело и исказилось до неузнаваемости. На лбу выступили капельки пота, а глаза излучали такую ярость, что даже стоящие вокруг них мужчины сделали шаг назад, как-то разом замолчав, не понимая, что происходит, и даже позабыли о том, что у них стоит. А вот отец Лены не забыл об этом, резко засадив член ей в анальное отверстие. Обычный секс для них обоих мгновенно стал откровенным насилием. Руки грубо со всей силы сжали упругую молодую грудь. Девушка закричала от боли, выгнувшись под ним, но это его разозлило только больше и руки сами потянулись к её тонкой шейке. Мужчина в состоянии аффекта, от охватившей его ярости мог и в самом деле задушить свою дочь.***
Андрей, расслабив горло и стараясь тихонько дышать через нос, терпеливо ждал, когда клиент насладится его ртом. Он уже не мог ничего сделать, ведь тот с силой вцепился ему в волосы и, удерживая голову в одном положении, банально имел его, засаживая на все восемнадцать сантиметров. Когда послышалась ругань какого-то мужчины, Андрей подумал, что что-то пошло не так, и дёрнулся было, притормозив клиента руками за бёдра, чтобы посмотреть, но тот только крепче перехватил его за голову. Фрикции ускорились, заставив его закрыть глаза. Клиент застонал и ещё через пять движений кончил, наконец, отпуская голову мужчины на свободу. Андрей тут же поднялся на ноги и направился к месту происшествия, бросив нечитаемый взгляд на клиента, снимающего презерватив и поглядывающего на толпу, окружившую матрас. Когда Мастер подбежал к толпе, Лена уже лежала на боку, скрутившись калачиком, кашляя, плача и вытирая лицо от слёз. А одного из клиентов со спущенными до лодыжек брюками с трусами, что-то неразборчиво шипящего своим товарищам, держали за руки эти самые товарищи. — Что здесь произошло? — поинтересовался напрягшийся Андрей у стоящих рядом зрителей, присаживаясь рядом с Леной, обнимая за плечи и помогая ей подняться на ноги. — Да, похоже, она — ткнул один из мужчин, уже успевший одеться, в девушку пальцем, — дочь вот его, — показал он на мужчину, которого держали и что-то тихо ему пытались объяснить, а тот не оставлял попыток вырваться и освободиться. — Ну и они как раз в этот момент... — пальцы одной руки рассказчика сложились в знак «О-кей», а средний палец другой руки несколько раз протаранил дырку от «бублика». — Шпили-вили. Пока кто-то с неё маску не снял. Когда он заорал и душить её начал, народ не сразу пришёл в себя, а потом, когда поняли, что происходит, оттащили его. Секс ладно, но не убивать же. — Мда-а. Попадос... — задумчиво пробормотал Андрей. — Пойдём, Лена, отведу тебя в гримёрку, приведёшь себя в порядок и спрячешься пока ото всех, — тихо и мягко обратился он к девушке, аккуратно подталкивая её к выходу. Только бросил короткий взгляд на матрас, на котором хоть и была кровь, но всего лишь несколько капель, и успокоился, ведь могло быть и хуже. — СТОЯТЬ! Я УБЬЮ ЭТУ ШЛЮХУ! ОНА ПОЗОРИТ МОЙ РОД! — разорался отец Лены, всё сильнее вырываясь. — ЗАДЕРЖИТЕ ИХ! — Тоже мне, поборник добродетели, — фыркнул Андрей и немного расслабился, увидев, что к ним уже поспешили охранники, забежав им за спины и отделяя этакой стеной выступающих и зрителей. — Представление закончено. Все свободны. Клуб закрывается, — решительно обернувшись, крикнул он в зал перед тем, как скрыться за дверью в коридор и отвести Лену в комнату. К ним навстречу вышла обеспокоенная Линда, она подхватила Лену с другой стороны и кое-как они доковыляли до ближайшего дивана. — Побудешь с ней? Я прослежу, чтобы все убрались из клуба. Особенно папаша. — Может, не стоит? Охранники сами разберутся. — Мне самому спокойнее так будет, хоть прослежу, чтобы этот придурок покинул помещение. — Я ненавижу его! — всхлипнула Лена, Андрей только головой покачал и вышел, заметив, как Линда обняла её и начала гладить по голове. Люди успокоились, собрались и разошлись в течение двадцати минут. Охранники с недовольными рожами быстро всех разогнали. Ник остался в зале командовать уборщицами. Официанты убирали со столов. Андрей вернулся в гримёрку, и устало откинулся на диван, стянув с лица маску демона. Немного бледная Лена сидела на стуле. Линда расчесывала ей мокрые после душа волосы. — Всё нормально, все разошлись уже. Кстати, посмотрел на валявшиеся презервативы. Порванных резинок, вроде бы, не было, так что о плохом можешь не думать. Но провериться всё равно потом стоит, клуб оплатит, да, Линда? — Конечно! — Спасибо, Андрей, Линда, — Лена посмотрела на них в отражении зеркала. — Ммм... Андрей, можно я у тебя пару дней поживу? — А почему не у Линды? — он удивлённо взглянул на девушек. — Ей со мной страшно, говорит, что если вдруг её найдёт отец, то защитить её сможет только такой мужчина, как ты, — улыбнулась Линда, ответив за подругу. — Тогда уж лучше к охранникам напроситься... — покачал головой Андрей, но потом, заметив расстроенный взгляд, вздохнул, догадываясь, что хочется ей не только защиты, но и моральной поддержки, которую он может ей дать. Вряд ли после такого траходрома ей хочется секса. А охранники... у них свои семьи есть, им некогда. Ник? Тот вообще на гея-пассива смахивает по поведению и в качестве защитника не подходит никак. Остальной персонал? Это не «ближний круг», а по сути, чужие наёмные работники, и для этой девушки никто. А вариантов-то и нет особо. — Хорошо. Я согласен. Поживёшь у меня, — наконец, озвучил он свои выводы, замечая улыбку на бледных губах. Девушка собралась, высушила волосы, и уже готова была к выходу через сорок минут. Андрей к этому времени тоже переоделся, успел выпить кофе сам и напоить им девочек. Они вышли в зал, чтобы попрощаться с Ником и остальными, вот только прощания не вышло. Возле всё ещё неубранной сцены, угрожая всем пистолетом, стоял всё тот же ненормальный мужик. Охранники лежали грудой в районе выхода и не подавали признаков жизни. А мужчина стоял и уже не кричал, а обычным спокойным голосом угрожал: — Я жду. Кто из вас хочет остаться? Ну? Признавайтесь! Если тот, кто пойдёт звать мою дочь, смоется и не вернётся через три минуты, оставшимся больно не будет. Ведь пуля в голову — это не больно, это быстро. Раз — и ты уже на том свете. Ну? Вы же одна команда! Можете друг другу доверять! — и такие его угрозы внушали, куда больший страх, чем раньше. Андрей прикусил губу, оглянувшись через плечо на Лену. Так вышло, что её отец стоял к ним спиной и не услышал их появления. И что было делать в такой ситуации? «Попробовать подойти тихо со спины и вырубить его? Привлечь внимание и попробовать поторговаться? Если в этот момент его вырубит со спины кто-то другой, может получиться. А мы слишком далеко, чтобы сделать это тихо, может услышать», — он сделал девушкам жест тихо валить обратно и сделал несколько шагов вперёд, выходя на сцену. Он так сосредоточился в наблюдении за папашей, что чуть не поскользнулся на использованном презервативе. Ещё два шага и Андрей останавливается на своём любимом месте, посредине сцены. Здесь он столько раз выступал, что это место стало уже для него родным домом. А дома и стены помогают. — Эй, папаша, чего ты хочешь? — позвал он его, поставив руки на бока. Мужчина обернулся и скривил рожу, Андрей же продолжал: — Клуб уже закрыт. Посторонним тут делать нечего. — Мне нужна моя дочь! И вы отдадите мне её! — уверенно сказал он, целясь в грудь Андрея. — Она уже совершеннолетняя и сама решает, как ей жить, куда ходить. А к тебе идти она не хочет, она сама сказала, — словно не замечая оружия, спокойно ответил он. Один из официантов медленно попятился задом, часто оглядываясь на высокую бутылку, не убранную со стола и делая жест, что хочет ударить ей. Мастер понял, что нужно тянуть время. И постарался сделать это, как умел. Но, как показала дальнейшая практика, умел отвратительно. — Тебе сказала?! — вновь начал впадать в ярость отец Лены. — Всем, кто находился в комнате. — Эта шлюха за всё заплатит, — прошипел он сам себе. Андрей услышал и позабыл о всех своих планах. Он разозлился на этого недопапашу и решил высказать ему всё, что о нём думает: — Бесишься, что дочь стала шлюхой? А может, ты просто такой хуёвый отец, что ей пришлось такой стать? Не думал об этом? На себя посмотри! Любитель потрахать толпой одну девочку — такой правильный, добродетельный, невинный, бля! — сарказм из Андрея так и пёр, спроси его, но он и не смог бы объяснить, что на него нашло в этот момент. И ведь знал же прекрасно, что с психами нужно разговаривать тихо, спокойно и соглашаться со всем. Но нет. Будто кто-то тянул за язык. — И ты ещё чем-то недоволен? Неужели она у тебя живёт и в золоте купается? Ты её обеспечиваешь всем? Я, блять, видел, в чём она пришла к нам! У меня, сука, носки дороже стоят, чем весь её наряд! Она до этого два дня еды в глаза не видела! И она же ещё сука и шлюха? Охуенный папаша! И ты ещё называешь себя её отцом, мразь? — с презрением закончил Андрей, плюнув ему под ноги, всё равно скоро пол будут мыть, когда это чмо уберётся из клуба. — Ты... ТЫ... — лицо этого борова опять покраснело от натуги, он сжал пистолет двумя руками и... нажал на курок. Ожидаемо и неожиданно одновременно. Выстрел просто оглушил, просвистев эхом по залу. Андрей ещё какое-то время, растянувшееся в вечность, непонимающе смотрел на этого придурка с пистолетом. Потом накатила какая-то усталость, слабость, ноги подкосились. Он услышал крик Николая: «АНДРЕ-ЕЙ!», а после все звуки исчезли, оставив только кровь шуметь в ушах. Только когда он упал на каменный пол, пришла боль и по груди от обжигающе горячего места начала расползаться влага. Андрей мазнул потяжелевшей рукой по рубашке, посмотрел на окровавленную ладонь затуманивающимся взглядом и, лизнув пальцы, мимолётно удивился — «не вишнёвый сок». Он уже не видел, как официант огрел бутылкой по голове его убийцу, не слышал, как грузное тело рухнуло на пол. Почувствовал только, когда к нему приблизился Ник. — Дружище... если... сдохну... отдай мою... квартиру Ленке... ей нужнее... И позвони... родителям... моим... — чувствуя, как с каждым словом и вздохом теряет силы, прошептал Андрей и, только когда увидел кивок Ника, что тот всё понял, закрыл глаза. — А я давно уже... думал... что работу... надо... менять... — бледно улыбнулся Андрей, не слушая, как его, наверное, единственный в этой жизни настоящий друг, умоляет его потерпеть, пока не приедет скорая помощь, и не умирать. И даже его душа, вылетев из тела, не заметила, как тонкий ручеёк крови коснулся некоторых линий пентаграммы, как рисунок для простого создания антуража слабо засветился в магическом зрении, а потом ярко вспыхнул, поглотив не привязанную к телу душу, лишая её одного перерождения, но даря другое. А люди? Люди этого тоже не заметили, они ведь не имели магического зрения.