***
Сквозь тьму сна, как сквозь вату до него доносились неразборчивые крики. Они дрелью ввинчивались в мозг, грозя пробурить в нём дыру. Каждое слово отзывалось болью в черепушке. А тяжёлое и какое-то слабое тело не хотело слушаться. Кажется, его раздели, так как всей кожей ощущались тепло и мягкость постели. Руки, лежавшие поверх одеяла, не поднимались, чтобы прикрыть уши, заставляя морщиться недовольно. Голова раскалывалась на сотню частей. Но постепенно слабость и боль всё-таки уходили, становилось легче с каждой минутой. Наконец, он смог разбирать слова. С одними родителями он попрощался. Но вот в этом мире у него есть другие родители, и они тоже переживают о своём сыне. Любят его, беспокоятся о нём. Андрею было стыдно обманывать их, но ничего поделать с этим он не мог. А теперь из-за него ругают других людей, и от этого становится совсем как-то не по себе. — Почему вы не следили за ним? Кого мне наказать за произошедшее? Что? Никто не видел, что он направился по лестнице вверх? Один?! Не опускать глаза! — Простите, Господин Касим, — чей-то виноватый голос звучал гораздо тише, но оправданий не последовало. — А ты, Марек?! — прорычал отец Джаса. — Ты же стал его личным слугой! Почему не сопровождал его? — Простите, Господин Касим, — знакомый голос омежки всхлипнул, — я занимался уборкой в комнатах Господина Джастина. На завтрак его отводил другой слуга. Я не подумал о сопровождении… Думал, его проводит кто-то другой после завтрака… — Вот именно что! Думал он! Никто из вас почему-то не хочет думать в этом доме! Ты что, животное без мозгов? А если после выстрела парализатора последствия скажутся на его здоровье?! — Касим буквально рычал от злости. Андрей, прислушиваясь к крикам отца и ответам, вспомнил свой навеянный сон и предыдущие события. Вздохнул с облегчением, что остался всё-таки жив в этом мире, и с трудом открыл глаза, чтобы удостовериться, что он всё-таки выжил, а не поддался очередному наваждению больного подсознания. Альфа был взъерошен и, раздражённо размахивая руками, ходил вдоль шеренги из шести слуг, которые стояли вдоль стены его спальни. Сам Джастин находился в своей кровати, а над ним нависал ещё один ушастый, которого он раньше не видел. Это был седой альфа с каким-то сероватым выцветшим и тусклым мехом на ушах. Его лицо всё было покрыто морщинами, а хмурый взгляд на сосредоточенном лице был устремлён на какой-то квадратный прибор в его руках, снизу и сбоку похожий на коробку из-под обуви, который тот держал ровно над его грудью на небольшом расстоянии. — Чтобы больше глаз с него не спускал! — рыкнул отец Джастина. — Слушаюсь, Господин Касим, — с поклоном ответил Марек испуганно дрогнувшим голосом. — Он очнулся, Господин Касим, — заметивший открытые глаза Андрея альфа, убрал прибор на тумбочку возле кровати. — Пошли вон, — с каким-то даже облегчением махнул рукой отец и обернулся к сыну, подойдя к кровати вплотную и присев на её край, вгляделся в его лицо. — Как ты, сынок? Как себя чувствуешь? Слуги шустро покинули комнату, скрывшись за дверью и прикрыв её за собой. Андрей всмотрелся в обеспокоенное лицо отца и покосился на другого альфу, который даже не собирался уходить. Джас попытался ответить, что хотел бы поговорить с отцом наедине, но из горла вырвался только хрип. Старик непонятно откуда достал стакан с водой и тут же поднёс тот к его губам. — Выпейте, Господин Джастин, вам станет легче. Несколько глотков принесли облегчение, в воду оказалось добавлено что-то кислое, но не противное. Прочистив горло, он всё-таки попросил: — Мы можем поговорить наедине? — голос прозвучал хрипло, но понемногу тело приходило в себя. — И сколько я так провалялся? Было такое ощущение, будто он проспал неделю, но об этом думать не хотелось. И ещё было любопытно, что на самом деле произошло? Кто в него стрелял? И нашли ли стрелка? И вообще, что с ним теперь? — Да, — кивнул отец. — Оставьте нас, Герхард, спасибо вам за помощь, — обратился он к старику, после чего ответил уже Джастину. — Ты был без сознания два часа. Я поверить не могу, что у тебя хватило мозгов в одиночестве подняться по лестнице! Забыл разве, что у тебя гостевой доступ? Такой короткий срок неимоверно удивил Андрея, но в то же время и обрадовал. Впрочем, он только кивнул в ответ и постарался собраться с мыслями. Последние слова отца навели его на мысль о том, что «сам дурак» и, возможно, так и было. «И что это значит?» — Что произошло? — спросил он, когда они, наконец, остались одни. — Ты не помнишь? — удивлённо взметнулись брови Касима вверх, а сам он с ещё большим беспокойством оглядел сына. — Ты пошёл по коридору один и поймал выстрел охранной системы дома. Неужели думал, что я шутил насчёт гостевого доступа? «Значит, не было никакого убийцы. Это всё из-за моего незнания и незнания отца о том, что я ничего не знаю… И Крис мне ничего не сказал об этом. Если бы он только объяснил, почему меня должны сопровождать слуги… Забыл? Или специально умолчал, проверяя, вру я ему или нет?» Пошевелив руками, Андрей ощутил, как их начало покалывать иголочками, как во время онемения. Вздохнул, чуть поджав губы, и решительно посмотрел на отца. — Я должен тебе кое в чём признаться… Я… побоялся сказать об этом раньше, потому, что не знал, как ты и другие люди на это отреагируют. И всё ещё хотел бы, чтобы об этом знало как можно меньше людей. Но сейчас понимаю, что это было моей ошибкой. Я… многого не знаю… И совершил уже не одну ошибку из-за этого. «И Раймонд был моей первой ошибкой, потом секс с Крисом, приставания к папе, секс со слугами… Но это лишнее уже». — О чём ты? — Я всё объясню…***
Раймонд камень не получил. Впрочем, как и любого другого «оружия». Увы, совет Джастина доктора восприняли, как угрозу самим себе, и просто запретили держать у себя что-либо подобное. Это не удивило. Поэтому он спрятал под подушкой вилку. Но даже так ему действительно становилось спокойнее, и он постепенно переставал вздрагивать каждый раз, когда кто-то проходил мимо его палаты. Папа так и не оставил его одного. Но ему иногда нужно было всё-таки ездить домой, чтобы хотя бы переодеться. На это время его подменял отец, потому как изначально с кем-либо другим Раймонд просто не мог расслабиться. Но если с папой они часто о чём-нибудь разговаривали и омеге удавалось отвлечься на какие-либо темы, то отец в первый же день высказав Раймонду всё, что о нём думает, теперь просто молчал, не говоря ему ни слова. Это было тяжело, но он хотя бы не был один и мог спокойно поспать или полежать с закрытыми глазами, не страшась не заметить вошедшего убийцу. Отец считал его самого виновным во всём, но высказав это один раз, отец с тех пор только молчаливо смотрел на него с укором и лёгкой брезгливостью. Вот и сейчас, когда на часах было уже двенадцать дня, приехал отец, тут же усевшись с газетой на диванчик под стеной, а он попрощался с папой до вечера. Омеге было грустно и одиноко. А ещё страх иногда возвращался, окуная его в воспоминания о том, что произошло с ним. Тот ужас, что он пережил, наверняка ещё долго будет его мучить. Но Джастин обещал ему помочь. Он тоже пережил насилие. Почему-то Раймонд поверил в это. Любимый, как никто, мог его понять. И так хотелось видеть его рядом. Постоянно. «Где он? Чем занимается? Может, позвонить ему? — омега погладил коммуникатор на руке, — нет, не сейчас. Вечером позвоню», — решил он. Он лежал, разглядывая вид за окном: несколько верхушек деревьев и зелёное чистое небо с пролетающими по нему редкими машинами и ещё более редкими птицами. Утром и вечером приходил доктор, осматривал его, иногда менял повязки, прикладывая к заживающим ранам лекарство. Днём приходил психолог, они общались около часа, а папа обычно ждал всё это время в кафе больницы. В дверь коротко постучали. Быстро сунув руку под подушку и сжав вилку, Раймонд напрягся, сверля взглядом вошедшего. В палату вошёл низенький пожилой омега в белом халате с совершенно седыми волосами и светло-жёлтыми ушами. — Раймонд Цвайнер, вы готовы к разговору? — поинтересовался низким голосом у него доктор. — Да, проходите, — чуть расслабившись, Раймонд удобнее устроился на подушке, продолжая сжимать вилку под ней. — А вы, простите? — обернулся доктор к альфе с газетой. — Герт Цвайнер, его отец, — нехотя отозвался тот. — Меня зовут Зельд Дорн, я психолог, назначенный Раймонду его лечащим врачом, — обратился он к Герту. — Мне необходимо поговорить с пациентом, вы не могли бы оставить нас? Разговор займёт около часа. Можете отдохнуть и перекусить в кафе или прогуляться в саду больницы. На ваше усмотрение. — Да, конечно, — подхватился альфа и вышел из палаты вместе с газетой. Раймонд нахмурился. Ему так хотелось сказать, что ему не нужны никакие психологи, но сдержался. А доктор, взяв стул, сел в полутора метрах от его кровати. — Что ж, Раймонд, как ваши дела? — улыбнулся психолог. — Нормально, — настороженно и напряжённо кивнул омега. — Жить буду. — Итак, начнём? — кивнув, психолог достал планшет из кармана и сделал какие-то пометки в нём. — Расскажи, Раймонд, воспоминания всё ещё тревожат тебя? — Да, они возвращаются иногда, — не сводя взгляда с пожилого доктора, омега всё-таки немного расслабился. Он понимал, что если не захочет отвечать на вопросы, его продержат тут ещё очень долго. Физически он был уже почти здоров. Раны благополучно зарастали, а мелкие царапины и синяки уже почти исчезли. — И какие чувства ты испытываешь в эти моменты? — Я ощущаю себя грязным… Тело, как будто чужое. Меня унизили. Убили моего ребёнка. Чуть не убили меня. Это очень больно и страшно, — всхлипнул Раймонд. — Не переживай, мы ведь всего лишь разговариваем, — мягко попросил доктор. — Кошмары снятся? — Иногда… — вздохнул омега, стараясь успокоиться. — Воспоминания возвращаются во сне, но я сразу просыпаюсь. — Понятно… — сделав ещё несколько записей в планшете, доктор внимательно посмотрел на него. — Я объясню тебе, что происходит. Твоя психика сейчас очень неустойчива. Ты испытал большой стресс, пережил то, что всё ещё не может принять твой разум. Когда воспоминания приходят к тебе снова и снова, твой разум пытается проанализировать то, что произошло. Понять, что нужно сделать, чтобы подобного больше не повторилось. От начала и до конца, каждую деталь, слова, действия. Как твои, так и… тех людей. Много деталей, много изменчивых факторов. Это новый для тебя опыт. Неудачный. Но просто опыт, который ты получил, и именно так к нему нужно относиться. Ты когда-нибудь… ломал палец, руку или ногу? — Ну… — Раймонд задумался, припоминая, — когда я ещё ходил в школу, я как-то поскользнулся на лестнице и упал. Я тогда здорово расшиб себе колени и вывихнул запястье. — Это тоже был для тебя опыт, неприятный, но который ты пережил и забыл. Правда? Ты ведь не стал с тех пор бояться лестниц? Тебе не снились кошмары? Просто начал аккуратнее по ним ходить? — Да… — кивнул Раймонд, догадываясь, к чему ведёт доктор. А тот помолчал немного, дождавшись кивка Раймонда, и продолжил: — Представь свой мозг в виде коммуникатора. Если в него загрузить очень большой объём разнообразной информации и заставить его анализировать эти знания, при этом, не загрузив в него необходимых для этого программ, коммуникатор будет виснуть, не в силах справиться легко и просто с таким объёмом. Он просто не будет знать, как именно и что делать с тем или иным файлом. Как и ты сейчас. Ты впервые столкнулся с ситуацией, в которой не знаешь, что делать, у тебя нет подобного опыта, нет пути, который может проложить твой разум и определить дальнейшие решения этой задачи. В случае с лестницей, это был уже не первый опыт для твоего разума. Все маленькие дети, когда учатся ходить, много падают. Поэтому разум уже не пугается падения как такового. Он знает, что эта ситуация кратковременная и что, если появились повреждения, они заживут. И ничего страшного не случится. Поэтому не было той паники, которая происходит у тебя сейчас. В пережитой тобой ситуации опыт для разума и психики новый, тем более, пережитая боль и потеря усугубляет твои эмоции. Но это всё такой же опыт, от этого ничего не меняется. — Мне просто страшно… — пробормотал Раймонд. — Твоё подсознание испытывает страх перед повторением подобного, и когда ты вспоминаешь, ты вновь и вновь переживаешь все те эмоции, которые испытывал тогда. Твоя задача на данном этапе — позволить своему подсознанию разобраться с этой проблемой вместе с разумом. Понимаешь? Переборов свой страх, ты проложишь путь своему разуму, решишь задачу, которая до сих пор не решена. Когда ты только учился ходить, после первого падения твой разум испытал точно такой же шок. Но детская психика более пластична, она часто переключается на другие, более интересные вещи. Проанализировав, что ничего страшного не произошло, твой мозг быстро успокоился. И ты забыл об этом. Ты уже не боялся падать снова. В случае с насилием ты не можешь просто переключиться, потому, что последствия всё-таки есть. Но это не мешает позволить своему разуму всё проанализировать и принять, как просто событие, случившееся в жизни. Смириться и жить дальше. — Но… — вскинулся омега, вот только не нашёл подходящих слов, чтобы возразить. — Что может произойти самое страшное, если ты позволишь себе пережить негативный опыт и жить дальше? — Я… я боюсь, что это повторится в реальности, а не только в мыслях. — Здесь и сейчас этого не произойдёт. Раймонд опустил взгляд и промолчал. Он не хотел делиться своими воспоминаниями с кем-либо. Переваривая всё в самом себе, пытался смириться, только ничего не получалось. — Пойми, Раймонд, ты не единственный с такой проблемой. Насилуют всех. Детей, подростков, взрослых, альф, омег, бет. Насилуют незнакомцы, знакомые, близкие друзья, любимые и даже родственники. И многие из тех, кто пережил это, просто забывают об этом и продолжают жить дальше. — Я понимаю. — Расскажи, что произошло? — Не хочу, — отвернулся от доктора Раймонд, ответив резко и быстро, будто ждал этого вопроса. — Твои эмоции и мысли вместо подробностей меня больше интересуют. Что ты испытывал, какие чувства довлели над тобой? Ты должен выговориться, тебе станет легче. Раймонд задумался, прикрыв глаза, вспоминая ненавистный вечер. Молчал он долго и был благодарен доктору, что тот не мешал ему вспоминать. Эмоции? Их было в достатке. Только откровение — осознание тех эмоций заставило его глаза наполниться слезами. — Я ненавижу себя, — прошептал омега, чувствуя, как горло сдавливает тяжёлым комом. Казалось, все его чувства разлетелись, как битое стекло, и он просто ранился ими, а их острые осколки всё впивались и впивались в самое сердце. — Когда… когда это начало происходить, я думал, что это… моя месть мужу, который изменил мне, а потом развёлся со мной. Что так я отомщу ему. Что… пусть мне будет плохо, но когда… — слёзы сорвались с век и покатились по щекам, оставляя влажные капли на подушке. — Когда меня начали бить, я думал только о том, что если Джастин об этом узнает, то будет винить себя, потому что так легко отпустил меня, не вернул меня. И это по его вине я оказался в такой ситуации. Мне долго не было страшно. Было больно и противно, но не страшно почему-то. Я… Я сам хотел этого, — всхлипнул Раймонд, закрыв лицо руками. — Но… когда меня начали душить и достали нож, мне стало по-настоящему страшно. Не за себя даже, за ребёнка, о котором я даже не подумал в самом начале, дурак. Я только тогда начал понимать, что делаю, что происходит. Я начал вырываться, кричать, но… я такой слабый… А их было трое. Зачем я согласился пойти с ним? — совсем расплакался омега. — Моя глупая месть обернулась против меня же самого. Я идиот, который убил своего ребёнка и сам чуть не сдох! И получил по заслугам… — Ты в этом не виноват, Раймонд. Это не твоя вина, что ты нарвался на бандитов. — Виноват. — Тебя это злит? Ты злишься на самого себя? — Да… Куда от этого деться? — А твои насильники? Что ты испытываешь к ним? Раймонд пожал плечами. Когда он думал о насильниках, им владел только страх. Страх того, что они закончат начатое. Просто убьют его. Но этот страх уже был осознанным. Он вспомнил, как, когда впервые очнулся в этой больнице, к нему пришёл законник и по свежим воспоминаниям вытащил из него все события того вечера. С подробностями. С деталями. Это было ужасно и не хотелось повторять. Раймонд тогда говорил сухо, только действия, повторял диалоги, которые помнил. Он старался не анализировать свои эмоции. Говорил, как кукла-андроид, которую очень плохо запрограммировали, даже без выражения. А вот эмоции свои он осознавал только сейчас. — Я боюсь, что они вернутся и убьют меня. — Не бойся. Пока ты здесь, до тебя никто не доберётся без твоего разрешения. Здесь очень хорошая охрана. А наши законники быстро их найдут, можешь не волноваться. Ты ведь подробно описал их внешность? — Да, — кивнул омега, вытирая слёзы об угол подушки. — Ну, вот видишь, — ласково улыбнулся доктор Зельд. — Думаю, их поймают гораздо раньше, чем ты отсюда выйдешь. — Будем надеяться на это, — вздохнул Раймонд, успокоившись. — Думаю, на сегодня разговор можно будет закончить. Я приду ещё завтра в это же время. У меня будет к тебе домашнее задание. Попробуй вспомнить то, что произошло, но при этом не только отдаться своей памяти, но и изменить в своей фантазии произошедшие события. Например, ты можешь представить себе, что последних моментов с ножом и вовсе не было. И как дело происходило бы дальше? Или что было бы, если бы тебе удалось забрать у того бандита нож и остаться целым, при этом засадив лезвие ножа в твоего насильника? В общем, попробуй рассмотреть разные варианты событий. Так твоему разуму будет проще проанализировать ситуацию. Хорошо? — Спасибо, доктор Зельд, — кивнул Раймонд, грустно улыбнувшись. — Я попробую. Позовёте моего отца? — Конечно.***
— И какой у нас план? — поинтересовался Колин, развалившись на затёртом полуразваленном мягком кресле светло-коричневого цвета и посмотрев на Брика, сидевшего за столом с тарелкой печенья, которое тот ел и запивал горячим чаем. Они были братьями-близнецами, очень похожими друг на друга. Им было по шестьдесят лет. Оба одеты в обычные серые костюмы со светло-серыми рубашками. У обоих неприметная внешность, серо-коричневая расцветка меха и волос, серые глаза, носы с горбинкой, бледные тонкие губы. Не особенно высокие альфы, обычного телосложения. По отдельности ничем не примечательные люди. Вот только в паре друг с другом это была настоящая машина для убийств. И никто не мог догадаться, сколько смертельно опасной стали, смазанной ядом, спрятано в их повседневной одежде. И хоть они и были похожи, по характеру сильно отличались друг от друга. Брик в их парочке, как и всей группе наёмников, был командиром и всегда самостоятельно планировал все операции. Он не любил бессмысленную жестокость, но с его работой с этим приходилось иногда мириться. Колин же отличался тем, что просто обожал поразвлечься с жертвами, насилуя их и издеваясь над ними. Будь воля Брика, он бы брата сам грохнул, настолько его бесила эта его любовь измываться над жертвами. Но всё-таки он был его братом, и рука профессионального убийцы просто не поднималась. — Он не появляется дома уже несколько дней. Возможно, находится у кого-то в гостях, но уже завтра должен прилететь на съёмки. Думаю, дождёмся, когда он выйдет со съёмочной площадки после работы и отправится на стоянку такси. Можно будет подстроить так, чтобы он воспользовался именно нашей машиной. Задача несложная. Как подстраховка, чтобы всё получилось, кто-то из наших людей будет идти рядом и перегонит его, сев в такси, к которому объект будет приближаться. А уже наш водитель предложит его подвезти. — Да, ты прав, Брик. — Главное, не привлечь к себе внимания. Когда поднимемся в воздух, сразу же вырубим его. Прилетим на точку и запрём в подвале. А дальше уже дождёмся, когда прилетит заказчик. — Лёгкая работка, — ухмыльнулся Колин. Дверь комнаты открылась, и в неё вошёл ещё один альфа. Очень высокий и громилоподобный. Одет он был в чёрные брюки и синюю футболку, вид имел внушительный и угрожающий. Чёрные короткие растрёпанные волосы и чёрно-серый мех на ушах и хвосте, тёмно-карие глаза, под которыми уже начали собираться тонкие морщинки и лицо с несколькими шрамами на левой щеке и через правую бровь. Это был Лавр — восьмидесяти шестилетний боевик, который побывал на нескольких войнах, сражаясь с бетами. После неприятного ранения, оторвавшего ему руку в районе локтя, ушедший в наёмники. Руку пришили обратно, она даже не потеряла в своей функциональности, но продолжать быть солдатом ему уже не хотелось. Какое-то время он проработал самостоятельно, а через год познакомился с братьями и ещё через полгода они работали уже вместе. Ещё через месяц он подтянул к ним своего бывшего сослуживца, с которым вместе раньше воевал. Восьмидесяти трёхлетнего альфу, ничем не уступающему своему другу ни в боевом опыте, ни в комплекции, звали Ронин, и он на данный момент отдыхал в соседней комнате после утомительной слежки за пустым бывшим особняком Джастина. — Ребята, у меня для вас новость, — Лавр скривился, окинув взглядом альф, прошёл к одному из свободных кресел и буквально упал в него. Кресло протестующе заскрипело, но смирилось. Братья вопросительно посмотрели на напарника. Альфа вытянул вперёд ноги, потёр переносицу указательным пальцем и хмуро сказал: — Плохая новость. Оказывается тот омега, Раймонд, кажется, жив и чувствует себя вполне неплохо. Всего лишь отдыхает в больнице. — Откуда информация? — быстро спросил Брик, нахмурившись. — Только что разговаривал с Акселем, он сам позвонил. Откуда он об этом узнал, я не знаю. Скорее всего, ему сказал заказчик Раймонда. Он перезванивал мне два раза. В первый раз просто намекнул, что есть ещё одна работа, но я отказался, сказав о том, что у нас заказ на Джастина. — Обязательно было это рассказывать? — нахмурился Брик, сжав чашку с чаем так, что она едва не треснула. — Чтобы не лез под руку, предупредил его на всякий случай. Всё-таки они вместе работают, а мне не улыбается случайно его пристрелить, если вдруг начнутся проблемы. — Мы никому не говорим о наших заказах! Колин согласно закивал, слушая перепалку, но всё-таки высказался в другом ключе: — Но Акселю можно доверять, он уже проверенный. Он нас ещё не подставлял. Думаю, сказать ему было правильно, пусть лучше нас подстрахует, чем влезет не вовремя туда, куда не надо. — И хорошо бы, чтобы он и дальше не подставлял нас, — фыркнул Брик, успокоившись от раздражения неприятными новостями. — Что-то ещё, Лавр? — В общем, он же мне и сказал про омегу. Сказал, что хорошо бы работу закончить и добить его. Вот только свои лица мы засветили перед ним. Твоя недоработка, Колин. Твоя работа была его грохнуть. — Добью, — махнул рукой альфа с задумчивым выражением лица, а потом ухмыльнулся, мечтательно закатив глаза. — Можно будет ещё разок повеселиться, а потом добить. Он мне понравился. — Нет, Колин, просто добьёшь. Теперь без игр! — строго сказал Брик, сделав последний глоток чая и отодвинув от себя уже пустую чашку. — Если этот Раймонд рассказал о нас законникам, то любые игры закончатся очень быстро и надолго. Если не навсегда. Вот какого, ты не проверил, сдох он или нет? А? — Да проверял я! — огрызнулся Колин, стукнув руками по подлокотникам и подскочив на ноги. Он начал ходить из стороны в сторону, вспоминая события той ночи. — Когда все развлеклись, я его ножом в живот несколько раз ударил. Он так классно зажался в тот момент… Думал, сам богу душу отдам. А потом я ещё и придушил его хорошенько. Когда я оставил его, он точно не шевелился и даже не дышал! — Ладно, — махнул рукой Лавр, — мы все там были и никто точно не проверил, так что… ошибка это наша общая. Брик, ты план продумал? Что с Джастином делать будем? Как и когда будем его ловить? Время у нас всё-таки ограничено. — Да, зови Ронина, сразу всем расскажу с подробностями. Кто что делать будет, и прочее тоже обдумаем.