***
Скорпиус Гиперион Малфой лежал на диване и, поглаживая плюшевого покемона по голове, ковырял пальцем в свадебном торте, стоявшем на журнальном столике. — Мне приснился страшный сон, — стонал новоявленный жених. Прекраснейший из ныне живущих мужчин по версии разведенных посетительниц стриптиз-клуба на Лестер-сквер и семидесятилетней соседки из квартиры напротив Луи Уизли сидел на подоконнике и протирал синяки под глазами кубиком льда. — Ты хоть спал. — Мне приснилось, что про Гриндевальда сняли фильм, и его сыграл Джонни Депп, а еще… Я бы с удовольствием дослушал кульминацию сего интереснейшего диалога, но бывшие соседи по Шафтсбери-авеню семнадцать умолкли, лишь услышав, как ключ повернулся в замке. — Доброе утро, доброе утро, — сияя объявил я, но тут же замер и скривился в ярости. — Какая рукожопая мразь трогала своими грязными руками торт? Скорпиус тайком вытер пальцы о подушку, поправил розочку из мастики на нижнем корже и с мольбой взглянул на Луи. — Почему еще не одеты? — Но костюмы у тебя. — Бегом, — процедил я, сунув Луи два чехла для одежды. — Где невеста? — Это плохая примета, спать в одном доме с невестой перед свадьбой, — заверил Скорпиус. — Поэтому мы постелили Доминик спальник в подъезде. Я невольно фыркнул. — Правда? — Да в душе она, — вразумил Луи, и потащил было Скорпиуса на второй этаж. И вдруг остановился так резко, будто кто-то невидимый сзади дернул его за ворот футболки. Зеленые глаза Луи искрились лукавым любопытством и я знал его причину. Как существо крайне похотливое и падкое до женского пола, Луи сгорал от желания увидеть-таки мою жену. — А где Камила? Я оказался прав. Но тут же завертел головой. Камилы за спиной не оказалось. — Минуточку. Выглянув за дверь, я не ошибся — моя лже-жена и лже-Камила сидела на корточках у лестницы и гладила кота нашей соседки. — Иди сюда, — прошипел я. Судя по скрипу двери и сладкому запаху шампуней, моя милая кузина тоже подтянулась поглазеть на избранницу Альбуса Северуса Поттера. Но если Луи двигал интерес как мужчины, а Скорпиусом — любопытство друга, то Доминик явно надеялась увидеть троллеподобную девку и поугарать с нее всласть. Близнецы Уизли имели удивительную черту — по отдельности были вполне приятными и нормальными (Луи так точно), но, когда сбивались в пару, не вызывали у окружающих ничего, кроме желания запустить в них тяжелым предметом. Кого они ожидали увидеть рядом с таким, как я? Рядом с занудным снобом, который красотой не блещет, а блещет только стеклами очков и саркастичными комментариями? Точно не Камилу Сантана, с которой я имел честь когда-то пробыть в законном браке целых четыре часа. — Камила, — произнес я буднично, скрыв за непроницаемой маской фейерверк ликования. Дочка главы картеля Сантана не могла похвастаться кукольной красотой рыжеволосой Доминик, но параметры имела… выдающиеся. Знойная латиноамериканка с огромной упругой грудью, широкими бедрами, гладкими смоляными волосами, да еще и в алом платье, расшитом блестками, да еще и рядом со мной! Только что самооценке прекраснейшего из ныне живущих мужчин по версии разведенных посетительниц стриптиз-клуба на Лестер-сквер и семидесятилетней соседки из квартиры напротив был нанесен сокрушительный удар. И пусть выражение лица у моей Камилы было как на похоронах, она была прекрасна в своей вульгарности. Невеста, закутанная в одно полотенце, тоже это понимала. — Очень приятно. — Твое платье. — В густом голосе Камилы я отчетливо расслышал рык Финна. Доминик, рассеянно забрав чехол со свадебным платьем, моргнула. Понимала, сучка, что сейчас, в чалме из полотенца, да в еще одном полотенце выглядит простушкой против моего силиконового титана. — Луи, помоги мне найти туфли. — Пошли. Скорпиус, неловко моргая, явно стеснялся смотреть на Камилу, а потому краснел и смотрел на меня. Прекрасно понимая, что в голове у друга тысяча и один вопрос, я произнес лишь: — До церемонии два часа. Собирайся, пожалуйста. Скорпиус рассеянно закивал и, прикрывая пижаму чехлом с костюмом, попятился на лестницу. — Что с лицом, Финн? — прошептал я, когда мы остались в гостиной одни. — Я стою в ебаном платье на свадьбе каких-то людей в образе твоей погибшей жены, чтоб ты смог доказать, что тебе все же дают женщины. Все отлично. — Это всего на день. Финн цокнул языком и отвернулся. — Ну пожалуйста, — почти беззвучно взмолился я. — Если они поверят, то вопросы о моем прошлом отпадут. Вообще вопросы отпадут. Просто пей то, что во фляге каждый час и все. — Огонь вообще. Финн вроде пребывал в неплохом расположении духа (по крайней мере он еще не ударил меня ножом), а потому я, усадив его в кресло, наклонился и зашептал: — Я — шафер Скорпиуса. И на мне вся свадьба. Мы трансгрессируем в дом его отца, там рядом свадебный шатер, я все еще раз проверю… — Что? Ты оставишь меня с рыжими? — Иногда сообразительность Финна была очень не кстати. — Нет. — Эй… — Нет. Ты видел, как они на меня смотрели? — Они нормальные, правда. Никто не будет тебя доставать. Просто будь вежлив и тактичен. И пей зелье каждый час. — Нет. — Мы встретимся на свадьбе, и ты больше с ними не заговоришь. — Да почему? — Ты — подружка невесты, — сокрушенно признался я. Лицо Камилы вытянулось — Финнеас Вейн, видно, такой подставы не ожидал. — Повтори. Я зажмурился и повторил себе под нос это злополучную фразу. — Я тебе сейчас дышло раскрою, — прорычала моя дражайшая половина и, притянув меня за галстук, вскинула кулак. Скорпиус, вернувшись в гостиную с костюмом, бутылкой шампанского и какой-то коробкой, застал нас именно за секунду до того, как женский кулак чуть не впечатал мне очки в череп. — А вот и жених, — нервно пропел я, поспешив к нему. — Я готов. — Какой ты молодец. И я готов. — Я вообще нихуя не гото… Благо я успел подбадривающе сжать кулак и трансгрессировать в Малфой-мэнор до того, как Финнеас Вейн закончил фразу, будучи уверенным, что Луи и Доминик в жизни не поведут с моей избранницей дурно. — Чудненько. — Доминик выглянула из-за лестницы, по-лисьи ухмыльнувшись. — Ал привел на мою свадьбу транса. Луи фыркнул, выразив молчаливую солидарность с авторитетным мнением сестры.***
Очень странно было видеть родовое гнездо Малфоев украшенным цветами, лентами и парящими под высоким потолком снежинками. Гобелен с семейным древом был декорирован листьями омелы и красного клена, над которыми парили светляки. С трехъярусной люстры свисали цветочные гирлянды, а небольшие игрушки — золотые совы, тихонечко ухали пролетая меж свечей. В центре зала возвышалась тончайшей работой башня из хрустальных фужеров в полтора человеческих роста высотой, а пухлый алебастровый купидон, паря над ней, лил тонкой струйкой ледяное шампанское из кувшина. Отец жениха и отчим жениха сидели ступенях парадной лестницы, разглядывая сию башню с совершенно постными лицами. — Двое суток сидела, собирала это конструкцию. Пятьсот фужеров, два ящика льда, а уж шампанского… Конечно, я был благодарен судьбе за то, что в подготовке к свадьбе века у меня нашелся хоть один союзник, обладающий таким же старанием. Но уж никак не ожидал, что им станет Астория — мать Скорпиуса, которую я видел в жизни раз пять, не больше. Вдобавок, как оказалось, Астория была скорее не союзником, а наоборот. — Скорпиус, — прошипел я, сжимая лавандовую бутоньерку. — Быстро одеваться… а это что? Скорпиус, одетый в теплый клетчатый халат, с широко раскрытым ртом наблюдал за струей шампанского, наполняющей исполинскую башню из фужеров. — Это что за… — Дорогой, не трогай руками, это ювелирная работа! — Скорпиус тут же одернул ладонь, а по коридору в столовую пронеслась его мать, уже облаченная в бежевое платье, щедро отделанное кружевными цветами. — М-да, дорого-богато, — протянул я. — Скорпиус, пошли. Притихший Скорпиус послушно зашагал за мной, в тот самый момент, когда на высокую кованную подставку с золотым блюдом приземлился пышный свадебный торт, прямиком из квартиры на Шафтсбери-авеню. — Руками не трогать! — в один голос с Асторией гаркнул я, когда мистер Малфой оживленно вскочил на ноги. Спальня Скорпиуса представляла собой изысканную смесь тюдоровского будуара и личного кабинета Безумного Шляпника. Добротная антикварная мебель из темного дерева, широкая кровать с балдахином из зеленого шелка, нелепая и громоздкая когтеточка с домиком для кошки и гамаком, обувная коробка с самодельным матрасом, которую кошка Скорпиуса облюбовала больше домика. На стене красовалось все то же родовое древо Малфоев, но с прикленными картинками персонажей из «Наруто» и «Пиратов Карибского моря», На подоконнике красовалась странного вида инсталляция из пластилина, а напротив прохода в святая святых — гардеробную Малфоя, был выставлен венец гордости моего лучшего друга. Нет, не созданный им философский камень. Это был платяной стеллаж с коллекцией кроксов. Я еще раз придирчиво смахнул со свадебного костюма пылинки, Скорпиус же уселся в кресло у окна и с видом человека, обезвреживающего тикающую бомбу, принялся разминать в руках пластилин. — Хорошо, — наконец, не вытерпел я, сев на кровать. — Что не так? Мне тоже не нравится эта башня из фужеров, но твою мать было не остановить. Скорпиус, подогнув под себя ноги, выглядел совсем разбитым. — Ал, ты понимаешь, на какой серьезный шаг я сейчас решаюсь? — Тьфу ты, Господи, я уж думал что-то случилось, — воскликнул я. И тут же поймал взгляд друга. — Ну то есть да, понимаю. И глянул на часы. Из графика капризами Скорпиуса мы выбивались. — Хотя нет, не понимаю, — уже строже признался я. — Ты ее любишь. Любишь? Скорпиус кивнул. — В чем проблема тогда? Вдруг меня осенила безумная идея. — Ты что, Малфой, решил слиться с собственной свадьбы? — Не так чтоб… — Нормальный расклад. «Ал, ты будешь моим шафером, намути мне за неделю такую свадьбу, чтоб весь магический бомонд и Инстаграм срали радугой», а теперь уносите столы, переодевайте невесту, я не готов? — проскрипел я. — Малфой, я тебе сейчас ноги сломаю. Скорпиус отвернулся. — Спасибо за поддержку. Принеси мне кирпич, пожалуйста, он подбодрит лучше. Я начинал закипать. — Ты половину своей жизни двигался к этому моменту. Да вас даже смерть не разлучила, а тут твоя глупая паника может разлучить. — Я же не собираюсь сейчас убегать на необитаемый остров! — Да, потому что это будет фееричным провалом, — кивнул я. — Да я сорвал четыре свадьбы, чтоб на вашем торжестве вас объявил мужем и женой именно тот церемониальный служащий, который вел ваши с Доминик похороны! — Правда? — Огромные глаза Скорпиуса увлажнились. — Не жалеешь меня, пожалей мать, она двое суток собирала эту гребаную башню из фужеров. Пойди-ка, спустись, и скажи, что свадьба отменяется. — Да ничего не отменяется! — вскинулся Скорпиус. — Вот, — подытожил я. — Ты сегодня возьмешь эту сучку за руку и отведешь к алтарю. Скорпиус, видимо, впечатлившись моими ораторскими чудесами закивал и отложил пластилин. — И вообще, — продолжил я, дабы «добить» все неуверенности. — Вам же подарят кучу крутых вещей на свадьбу. — Каких? — Скорпиус нетерпеливо заерзал. — Например… например портативный набор пасечника. Или птенца фламинго. Скорпиус просиял в немом восторге. — Или ферму морских коньков. Или даже кроксы. Да-да, ты не ослышался. Кроксы. Когда Скорпиус отправился-таки переодеваться, я прошмыгнул из комнаты обратно к парадной лестнице. — Нет времени объяснять, — объявил я, родне жениха. — Кто-нибудь, купите Скорпиусу кроксы или птенца фламинго. Поразительно, но ни единого вопроса никто не задал — мистер Малфой лишь ленивым движением волшебной палочки приманил к себе кошелек.***
— Знаешь, — проговорил я, пытаясь разобраться с узлом галстука. — Твоя паника — это нормально. Я тоже думал о побеге в день своей свадьбы. Скорпиус внимательно смотрел в зеркало и слушал. — Ты передумал, потому что любил невесту и понимал, что готов провести с ней остаток дней своих? — Нет, у ворот поймал тесть, загнал штопор в колено, а у свадебной арки на мушке меня потом держал снайпер, — протянул я беспечно, но Скорпиуса это как-то не подбодрило. — Ну и любовь там, до конца гроба и все дела. Никогда не понимал, почему все мужчины в строгих костюмах с иголочки выглядят представительно и элегантно, а я — как школьник, который стащил отцовский пиджак, чтоб быть на дискотеке самым модным. Но в тот момент я не завидовал умению Скорпиуса выглядеть неотразимо в дорогой одежде. Я никогда не сводил с ума женщин (разве только доводил до бешенства и гомерического хохота), вряд ли когда-нибудь снова женюсь и уж точно вряд ли когда-нибудь буду жалеть кого-то так долго, как в тот злополучный свадебный день. — Спасибо, Ал, — улыбнулся Скорпиус коротко. Вдруг, после этой короткой благодарности невесть за что: то ли за дружбу, то ли за свадьбу, то ли за поддержку, я ужаснулся той мысли, что сейчас, именно в этот момент, я женю лучшего друга. В голове будто кто-то стер годы накопленной информации. Какая свадьба, остановитесь люди, Скорпиус же еще ребенок, ему же скоро сдавать С.О.В.! Сколько ему? Шестнадцать? И тот самый момент откровения, когда память подсказывает, что Скорпиусу уже не шестнадцать. Скорпиусу — двадцать восемь. Тому Скорпиусу, который собирает кроксы и плюшевых покемонов, мечтает о птенце фламинго и генерирует безумные идеи, тому Скорпиусу, который прошел огонь, воду и мои подколы, но создал философский камень, уже двадцать восемь. Не знаю, это ли чувствуют матери во время выпускного своих чад, это ли я буду чувствовать, когда буду точно так же завязывать галстук своему сыну в день его свадьбы, но нет в мире одного слова, чтоб описать творившееся у меня внутри. Гордость, страх, горечь, восхищение, бесконечное «да ну нет!» и еще пятнадцать эмоций заменили банальное «как я рад за тебя, Скорпиус». Интересно, все ли друзья чувствуют то же озарение взрослости, когда завязывают друг другу галстуки в день свадьбы? Интересно, а прошла бы иначе и моя собственная свадьба, и последующие события, если бы в тот день Скорпиус Малфой завязывал галстук мне? Наши взгляды пересеклись. И если у меня в глазах просто пощипывало, то Скорпиус уже был в секунде от того, чтоб поливать бутоньерку слезами. — Малфой, — произнес я. — Если, стоя у алтаря, ты услышишь, как за спиной воет раненая собака, знай — это ору я. Скорпиус улыбнулся, качнув головой. — И еще я очень рад, что твоя свадьба пройдет не так, как моя, — почему-то вырвалось. — И ты запомнишь торт, который уже облапал своими грязными руками, ту хероту из фужеров, Доминик, орущего, как раненая собака, меня. А не что-то, что будет потом годами преследовать тебя во снах. — Что случилось на твоей свадьбе? — сверкнул глазами Скорпиус. — Ты не рассказывал. Я много чего не рассказывал, но на вопрос ответил непринужденно. — Сначала все было здорово — арка, ленты, шифоновая драпировка, океан, красное вино, а потом гости накидались за здоровье молодых, и плохие люди убили всех, кто не успел уехать до заката. Мой тесть был застрелен, а невесте перерезали горло… Скорпиус моргнул, а я понял, что увлекся, и рассказ малость не сходится с тем, что моя жена сейчас на Шафтсбери-авеню делает вид, что ей приятно общение. — Так, а… — рассеянным жестом поводив ладонью, протянул он. — Камила… — Нет, она, конечно, выжила, но праздничное настроение было испорчено, — ляпнул я, и, чувствуя, как у Скорпиуса тормозит мозг, хлопнул его по плечу. От неловких уточнений спас громыхающий бой часов — и как только Малфои не вскакивали по ночам от такого звука? Но только что был преодолен рубеж полудня, а значит важнейшая церемония в моей жизни начиналась совсем скоро. А еще это значило, что если Финнеас Вейн завтыкал и забыл сделать глоток Оборотного зелья, меня ждал фееричный провал