От внешнего - к внутреннему

      Не так я представляла себе последний учебный день в замке до каникул. Постные лица учеников, и обеспокоенные преподавателей на фоне ярких Рождественских украшений, создавали незабываемое впечатление. Тихие слухи о Великом тёмном волшебнике ходили тут и там. Вчерашняя статья о пропаже Дугласа Блаунта, дяди моей любимой префектши и главы отдела Чрезвычайных происшествий и катастроф, вызвала «массовые волнения».       Уважаемая префект оказалась в Больничном крыле с нервным срывом, а её отца приложили Обливиэйтом, да так хорошо, что тот забыл абсолютно всё, в том числе и дочь, помоги ему святой Мунго. И если в маггловскую войну Британия вступила 1 сентября*, то магической только предстояло случиться.       Школьники в это время были заняты проблемами куда меньшего масштаба. И неудачные для многих экзамены, были только небольшой частью. Учителя как с цепи сорвались, задав на каникулы просто неподъёмную кучу работ. Боятся чтоб учеников дома не натаскали на всё плохое и против всего хорошего? И если с Бэнксом ещё всё понятно (на урок заглянул Слагги и объявил, что некоторые ученики вместо поезда пройдут камином в свои поместья «для безопастности»), то задания по ЗОТИ и дуэльным искусствам стали полной неожиданностью. Осталось только задать нам вырастить златоцветник в домашних условиях, чтобы я вообще ни разу не поспала за эти каникулы.        Хотя, вечер обещал быть интересным. Правда, только обещал. Сарафан на меня Вальбурга подгоняла недолго, светло-жёлтый и минималистичный, он был сшит вручную из магической ткани, и, вопреки тенденциям современной волшебной моды, имел длину до колена. А вот с туфлями случилась промашка. Купленные на маггловской барахолке магией они не подогнались, так что под лёгкое платье я надела свои тяжёлые ботинки, которые имели самый нарядный облик из всего имеющегося у меня.        Потом, я спустилась в подземелья. Не такой большой кабинет профессора расширился почти в два раза. На стенах висели Рождественские украшения, яркие шарики и еловые ветки. Один большой стол, почти на двадцать с небольшим персон, застилала белоснежная скатерть с серебряной посудой. Несмотря на мою десятиминутную задержку (ненавижу крутящиеся лестницы, когда-нибудь сломаю себе шею) там ещё никто не сидел.       В начале вечера молодёжь и несколько преподавателей общались между собой под приятную музыку, а мимо них расхаживали официанты-ученики. Ещё со входа я оценила контингент, и была абсолютно не удивлена. Подавляющее большинство Слизеринцев, тут и Блэки в полном составе с шестикурсницей кузиной Лукрецией, и Розье с Мальсибером и прочая «элита», обращаясь к которой, преподаватель чар всё время фыркал. Когтевран представляли я, Флинт и Крауч и неизвестная мне пятикурсница. От Гриффиндорцев здесь отсвечивали рыжими шевелюрами Игнатиус и Лайонел Прюэтты (7 и 5 курс соответственно). А вот Пуффендуй у чистокровных и талантливых нынче не в моде, от них тут была только полукровная официантка-семикурсница Марджери Маккой.        Я не сразу обнаружила глазами знакомую компанию, но потом сразу прыснула в кулак. Лестрейндж с волосами, зализанными так сильно, что в них можно было смотреться как в зеркало, о чём-то очень мило беседовал с Авой Флинт. Лицо моей соседки было неописуемо в тот момент, когда он вызвался принести ей напиток. Перед ними Реддл так лучезарно улыбался профессору Слизнорту в разговоре, что казалось сейчас лопнет. Рэймонд рядом, но со скучающим видом оглядывался вокруг и первый заприметил меня в проходе. Он подпихнул Реддла локтем, чтоб тот поспешно распрощался с профессором, и они двинулись ко мне. Думаю, он использовал это просто как предлог сбежать, но я его не виню, иногда их декан был уж очень надоедлив.       После десяти минут стояния в углу уже не в гордом одиночестве, а всей компанией, потому что мисс Флинт сочла ухаживания Реджиса слишком навязчивыми, заиграла мелодия вальса. Единственное знание, вынесенное мною с уроков мадам Атталь, подсказывало, что движущийся в мою сторону Крауч не предвещал ничего хорошего. Ничего, кроме широких спин друзей в этой ситуации спасти меня не могло. Из-за плеча Рэймонда мне открывался прекрасный вид на Барти, который нехотя вёл на танец мою соседку, которая выросла перед ним, как только он приблизился к нам. Том проследил за событиями с Краучем взглядом, после чего ухмыльнулся: — Прячешься принципиально или только от Крауча? — Хм, принципиально. Хотя Крауч тоже не ахти какой вариант.       Танцующих пар было не так много. Младший Блэк подтягивался и придерживал кузину Лукрецию за талию, хоть бы он ей на ногу наступил, что ли. И, хотя профессор Слизнорт, сам придерживающий за талию нашу любимую мадам Атталь, призывал всех танцевать, мы старались не попадаться ему на глаза. Нас, к счастью, от преподавателей скрывала высокая колонна, за которой вполне можно было притаиться.        В конце сего действа, профессор пригласил всех за стол. Он, к сожалению, был круглым, так что даже закрытая Томом и максимально отклонившаяся к Лестрейнджу, я была заметна. — Приветствую вас. И тех, кто здесь впервые, и «старичков». В свете последних события я очень рад вас видеть. Жаль мисс Блаунт, конечно, что не смогла присутствовать здесь, с нами. — И ей даже повезло, — тихо шепнул мне одними губами Рэймонд. — Нет ли новостей от вашего деда, мистер Фоули? — Слизнорт обратился к несимпатичному мальчику с тёмно-мышиного цвета волосами. Его дед, если верить Лестрейнджу, был заведующим одним из отделений в Мунго. И, как он выразился, «отвратительным стариканом без совести и чести». Мальчик был наверняка на него похож, по крайней мере вёл себя уж очень пренебрежительно, но на Реддла, несмотря на то, что сам был старше, смотрел с уважением. — Да-а-а-а-а, — протянул Слизнорт, — не в обиду нашему министру, но до меня доходили слухи, что он попадал в отдел Помутнений рассудка. Мисс Аркур, — я вздрогнула и подняла на него испуганный взгляд. — Министр близок с вашим отцом, а вы с ним лично встречались? Может он действительно того, вам не кажется? — Слизнорт шкодно улыбался, затронув острую тему и смотрел на меня любопытным взглядом. — Ваша сестра говорила, что он часто к вам заходит.       Вальбурга всё-таки сказочница! Конечно, я встречала пару раз каких-то людей, уж не знаю, служители они закона, или напротив, но Слизнорт этого не знает.       Наш дом вообще не имеет много комнат, сложно не натолкнуться на кого-то. Когда-то давно он покупался ещё моими ныне покойными дедом и бабкой. Кабинет там был обставлен почти идеально, ведь нельзя же водить к себе в дом кого-попало. А на эту хибару снаружи вообще никто не посмотрит, вход и выход для непосвящённых через камин или трансгрессия, а может своим порт-ключом. Да и располагается, в отличие от поместья моей тётки, где отец с матерью занимают одну из башен полностью, вполне удачно. При выходе за магический барьер до города рукой подать, так что взрывать или нападать в случае чего никто не станет, боясь маггловских жертв.        Моя попытка сочинить что-то выглядела уж очень странно, и я моментально пожалела вообще о своём приходе (если не о сущестовании): — Да-а-а-а… он часто бывает у нас, — на меня покосились со всех сторон стола, что заставило мой сочинительский дар отключится совсем. — Даже на Рождество собирался приехать. И, м-м-м… знаете, не замечала за ним ничего, разве что… злоупотребление Огденским… — Мне оставалось только надеяться, что статья из жёлтой газетёнки хоть чуточку похожа на правду. — А ваш отец? Какие у него проекты? Как он поживает? — этот вопрос резко меня отрезвил.       Что я помню о нём? Да и вообще эта тема всегда неприятно отдавалась где-то в груди. Особенно когда смотришь на счастливые семьи в Косом переулке. Всё, что я о них знаю, об этих семьях, это то, что они всегда имеют с собой мешочек галеонов. В этот момент я просто мечтала провалиться под землю. И как же я была счастлива словить на себе завистливый взгляд младшего Блэка. Хотя нет, я была рада тому, что за ним последовало: — Я слышал, лорд Аркур собирается получить должность премьер-министра.        Я поблагодарила Мерлина столько раз, сколько смогла, после чего сидела тише воды ниже травы до конца вечера. Скучала не я одна. Этот вечер профессор полностью посвятил разговорам с учениками. «А как ваша бабушка?», «А как ваш дядя?», «А ваша кузина?», «А пятка сводного дяди вашей бабушки?». Собирал ли он информацию, или преследовал иные цели, но ходить на это мероприятие я зареклась, отныне и впредь. После отбоя я вернулась в комнату абсолютно опустошённой, и моментально уснула. Теперь мне нужно только проводить Вальбургу на поезд, а Лестрейнджа с Гринграссом в камин. Хорошо, что отбывают они только в полдень.

***

— Обними её за меня. И с Рождеством поздравь. И поцелуй! Вальбурга, пожалуйста, возьми меня с собой!       До отхода поезда остались считанные минуты, и я топталась на платформе перед окном её купе. — Обниму, поцелую, поздравлю. Не переживай так, мы напишем тебе письмо. Остаться в Хогвартсе — не конец света, — последние её слова заглушил гудок и вагоны тронулись. Она бодро замахала рукой.       Поезд скрылся за поворотом меньше чем через минуту, и я медленно двинулась в сторону замка.       Не менее тепло я попрощалась с друзьями, которые скрылись в камине в кабинете директора. Всё-таки я им немного завидовала. Вместо семейного ужина, ждущего их, мы с Реддлом снова заперлись в библиотеке до самого вечера. Хотя, так мы проводили и все последующие вечера. Уехали все — Мальсибер, Розье, Блэк, даже Макнейр. Учеников в замке было в разы больше, чем обычно в это время. С вступлением Англии во Вторую Мировую, как раз в первый учебный день, магглорожденные уже и не мечтали вернуться домой. Везло, если они получали хотя бы письма. Но вот библиотека стала гораздо менее людной. Вместе с наступлением каникул отпала необходимость что-то изучать. Никогда их не понимала. Если у вас есть магия, почему вы так не хотите её использовать? — С 96-м покончено, — я захлопнула пачку газетных вырезок и статей. — Ни Реддлов, ни Марволо. — В 94-м тоже пусто, — он выдохнул и поднял сумку с пола. — Пойдём на Праздничный ужин. Могу только гадать, что там в этом году.       Мы поднялись со своих мест и двинулись в Большой зал. Мимо то и дело шныряли домовики, перетаскивая запакованные в цветную упаковку коробки. Какие-то родители так поздравляли своих детей, и те находили подарки Рождественским утром. — Хм, интересно, что там… — Я увидела домовика, таскавшего на себе увесистую горку подарков. — Всё, что и обычно дарят на Рождество, — пожал плечами Реддл, отвечая отвлечённо. — Я без понятия, что дарят на Рождество. — Я тоже.       Мы оба фыркнули и дальше шли каждый в своих мыслях.        Большой зал выглядел так же, как и в любой другой праздничный ужин. Только знамёна факультетов сейчас сменились на полотна, изображающие сцены новогоднего веселья. Снеговик, ель, играющие в снежки дети и подарки.       На этом ужине я впервые, с удивлением, попробовала рождественский пудинг. Правда, к сладкому я оказалась равнодушна, а вот курица пришлась мне по вкусу. Ели мы под громкие хлопки и сопровождающий их смех. К концу ужина, почти перед отбоем, мы пришли к единому мнению о глупости этих традиций. Ну вот кому нравятся хлопушки? Громко и грязно. Волшебные фейерверки куда интереснее. Разойдясь перед отбоем, я впервые за долгое время поняла, что ужасно устала. Молча укрывшись одеялом, я не заметила, как уснула.

***

      Разбудил меня свёрток, больно плюхнувшийся на ноги. Темпус показал десять часов утра, так что я даже почувствовала, что выспалась. А вот свёрток я тут же окрестила дурацким, пока не обнаружила записку: «Нагини Элизабет Аркур от Друэллы и Вальбурги Аркур», — я радостно потянулась к перевязанной ленте, но обнаружила приклеенное письмо. «С Рождеством, сестрёнка. Нашла для тебя эту книгу, думаю, тебе понравится. Я рада, что мы всё это пережили, и думаю, что ты большая молодец. Желаю тебе удачи на долгожданных уроках дуэлей», — после аккуратного убористого почерка Вальбурги шёл кривой и детский почерк Друэллы: «Очень по тебе скучаю, надеюсь увидимся на летних каникулах. Люблю. Д. Аркур».       Я расплакалась бы от умиления, но сразу кинулась к свёртку. Под упаковкой оказалась небольшая книжка, не более ста страниц. И пробежав глазами по названию «Тёмные искусства чистой крови», я остановилась на имени автора. Я бы упала от смеха, если бы стояла. На обложке маленькими золотыми буквами было написано (ну кто бы мог подумать): Марволо Маддокс Мракс. Год выпуска 1597 — жаль, снаружи она казалась новой. Вальбурга не представляет, как это кстати. У одного моего знакомого Марволо день рождения как раз 31 декабря. Прочту сама и подарю — не идеально ли? Да, не родитель которого мы искали, может и не родственник вовсе. Но поиски Марволо всё-таки увенчались успехом.

***

      Реджис Лестрейндж, ступив ногой в камин, сразу стал мрачнее тучи. По крайней мере на выходе он сразу осознал пустоту своего дома. После первого же сообщения о начале войны, ему пришло письмо. Старший брат и наследник рода отправился на войну. Мать Донна слёзно отговаривала сына, и стала безутешно рыдать, стоило старшему отбыть из дома. Отец только мрачно кивнул наследнику на просьбу об отъезде и ни слова не писал в письмах. Реджис сам спалил в огне письмо брата, не дочитав. Невозможно было читать его скомканные извинения. Если этот придурок считает себя вправе рисковать жизнью, родом, здоровьем родителей, то знать его он не хотел.        Светлая и часто шумная главная гостиная была абсолютно пустой, с задёрнутыми шторами. Через секунду на пороге его встретила мать. В чёрном наряде и с опухшими глазами она бросилась к младшему сыну на шею, громко расплакавшись. Он с трудом усадил мать на диван, обещая ей никуда не уезжать. Но стоило подняться с пола, рядом с ним появился один из вассалов. — Лорд Лестрейндж вызывает. — Молодой Хилл, самый приближённый к Лорду, почти что его секретарь застыл в дверях, смотря на рыдающую леди Лестрейндж. — Иди, иди, — сквозь зубы прошипел Реджис, маша рукой. Тот понял правильно и скрылся за дверью.       Реджис выругался и подозвал домовика. Оставив мать на попечение Бойда, его личного эльфа, он быстро побежал по лестнице к кабинету отца. Понятно, что отец хотел поговорить о наследнике, но предугадать его отношение к этому случаю было невозможно. Отъезд брата сильно ударил по состоянию всей семьи. Реджис неуверенно постучал в дверь, но та открылась сама.       Лестрейндж-старший был мужчиной средних лет, с лёгкой проседью в волосах. Обычно гладко выбритый, но сейчас имел похожую проседь и на небольшой бородке. Он был напряжён и серьёзен, подняв на сына тяжёлый взгляд. — Входи, сын.       Реджис потоптался на месте и двинулся к кожаному креслу напротив отца. Тот рассматривал его с грустью. — Ты, я полагаю, знаешь, что твой брат отправился… на войну, — он дождался осторожного кивка. — И ты знаешь нынешнюю расстановку дел в волшебном мире? — сын снова кивнул. — В таком случае, я уверен, что ты меня поймёшь. Мать сказала тебе рано говорить такие вещи, но в условиях нашего времени… Мы растили твоего брата как наследника, и гордимся его выбором. Но нам не приходится рассчитывать на его возвращение… — Ужас в глазах сына не смутил лорда, — то есть мы должны рассчитывать на худшее. Мы будем тренировать тебя как наследника, в наше время важно продолжать род. С завтрашнего дня ты занимаешься с Полом Фрамером. Нужно готовить тебя. Понимаешь?       Реджис понимал. На юного наследника было страшно смотреть. Только привитые с детства манеры позволили ему остаться спокойным, но на фоне мертвенной бледности это выглядело жутковато. — Я понял. Пойду разбирать вещи. — Хорошо, — отец кивнул. — Ужин в 7, постарайся не расстраивать мать.       Реджис скрылся за дверью, и сразу призвал домовика. Дойти до комнаты ему не позволяла резко накатившая усталость. Он чувствовал себя просто отвратительно. То ли из-за брата-дурака, то ли из-за предстоящей тренировки. Хотя, конечно, из-за этого идиота, гордятся они им, как же. Дались ему эти магглы. В магическом мире дела и похуже творятся, но этот лезет на рожон! А ведь прекрасно осведомлён о здоровье матери! Как был самодовольным засранцем, так и остался. Нет, нельзя портить настроение перед ужином, мама может расстроиться. Ей нельзя переживать. Она и так на взводе из-за этого придурка.       Он опустил голову под воду и умыл лицо. До ужина ещё много времени, стоит попросить Бойда принести ему перекус. По правилам этикета наедаться на ужин неприлично. Уж теперь то он выучит эти правила наизусть, мордредов наследничек.

***

      Вальбурга сошла с поезда одной из первых. Сразу поразил её вид вокзала. Из людного и кишащего жизнью места он почти опустел. Нет, не волшебная часть, а маггловская. Она была почти пуста. Хорошо, что ближайший камин находился в небольшом заведении, иначе девушка в мантии привлекла бы к себе внимание на такой безлюдной платформе.       Сначала она вошла в камин и перенеслась на окраину города. Небольшая забегаловка, не имевшая толком своего названия, открыла камин для всех желающих. Оставалось пройти минут десять до леса, а дальше под магический купол по тропинке. Если знаешь — придёшь. Вот научиться трансгрессии и будет ей счастье. На портключ от отца надеяться не приходится, он пока расщедрился только на один, и тот у младшей сестры. Друэлле на пропитание были оставлены все деньги, и справлялась она видимо хорошо. На палочке им удалось сэкономить немало.        Все эти исчезновения волшебников начались давно, лет шесть назад точно, но раньше она и не помнила. На улице появлялась толпа, окружала, хватала, и уносила за считанные секунды. Отбивайся, не отбивайся — всё равно повяжут. Не успеешь даже палочку достать. Хотя, возможно это касалось только бедных улиц, как Лютный и подобные ему. Конечно, на больших торговых улицах это делалось не так нагло и почти незаметно. Но стоило тебе свернуть в неблагоприятные места, как сразу чувствовалась общая атмосфера подавленности. Здесь были и обнищавшие потомки древних родов, и торговцы всем незаконным, что можно найти, и их покупатели. В таком месте, где войной просто пахнет, тебя если не похитят, то без определённого влияния ты уже труп.       Вот и во время одной из таких прогулок, лет пять назад, или чуть меньше, девочки сами стали свидетелями похищения. Старшая сестра толкнула остальных за дерево, чтобы их не заметили. Когда всё кончилось, они нашли на земле палочку того мужчины. Сделать вывод, что она ему больше не понадобиться было не сложно. А Вальбурга, у которой дар уже проявился, быстро научилась с её помощью заниматься домашними делами. Даже у маленькой Друэллы её дар развился почти в пять лет, и она тоже легко орудовала палочкой для уборки или своих цветов. А Нагини… А что Нагини? До семи лет она не колдовала вовсе, но после, как обозначают этот момент в книгах, «сильного потрясения», у неё вроде-бы очистилось ядро. Вальбурга была не уверена в этой формулировке, но иначе то, что её магию как прорвало никто не сможет объяснить.       В своих мыслях Вальбурга остановилась перед родным домом. На встречу с крыльца ей бежала сестра. — Вэл! Я так скучала! — она оглянулась вокруг и снова внимательно посмотрела на сестру — А где Нагини? Ты говорила, что вы её спасли! — Элла, я попросила её остаться в замке. Ей опасно быть здесь. Отец часто появляется?       Младшая сестра сделала грустные глаза и опустила голову: — Часто. Почти каждый день и всё с людьми. — А мать? Давно тут была? — Давно. Месяца три её здесь не было. Но с ней всё в порядке, ты не думай. Я слышала, как он говорил о ней. — Хорошо, — Вэл серьёзно покачала головой. — Пойдём в дом, сестре письмо писать, я достала ей подарок.

***

Оставшись в комнате в гордом одиночестве, я стала наспех распарывать матрас. Внутри лежала Записная книжка, потрёпанного вида. На первой странице кривым детским почерком значилось: Елизавета Колёсова. Дальше шёл список имён: «Гарри Поттер — избранный, Рон Уизли — Билл, Чарли, Перси, Фред, Джордж, Джиневра. Гермиона Грейнджер — магглокровка, Драко Малфой, Невилл Лонгботтом — Фрэнк, Алиса, Рубеус Хагрид — полувеликан Молли Уизли (Прюэтт) Артур Уизли Сириус Блэк — Вальбурга» — это имя было подчёркнуто много-много раз и Орион рядом Римус Люпин — оборотень, Северус Снейп, Принц. Питер Петтигрю, Джеймс Поттер, Лили Эванс»       Некоторые имена были вычеркнуты, некоторые добавлены. Список продолжался на следующей странице, и на следующей, и на следующей… Возле многих имён были пометки и схемы, какие-то зарисовки и дополнения. Возле слов Плакса Миртл стояла стрелочка и надпись Василиск, снова стрелочка: Тайная комната. Под всем этим значились большие буквы имени Том Марволо Реддл. Стрелочки от них пересекались и образовывали Лорд Волан-де-Морт.       Я не знаю, верить ли этим записям, верить ли коротенькой биографии на обложке. Когда мне было 7, я написала это после ну… Потрясения. Вальбурга говорит, что после потрясения многие могут бредить и выдумывать что-то, чтоб скрыться от реальности. Ей я этих записей не показывала, и, наверное, не покажу никогда. Но пугает то, с какой быстротой они сбываются. Ну не могла я угадать имя Реддла. Да я фамилии такой до встречи с ним не слышала. Ладно Лестрейндж… Кто о них не знает? Но вот совпадения с Миртл и Реддлом… Я не сомневаюсь почему-то, что Уоррен, это та самая плакса Миртл, по крайней мере прозвище ей подходит. И я бы сослалась на бред и фантазии ребёнка, но я помню ощущение реальности, когда я всё это писала. Оно пропало через полгода после тех событий.       Но больше всего в этих записях пугала зарисовка большой змеи нападающей на мужчину с отросшими волосами и длинным носом. Над ней была приписка Нагайна, я рядом с этой сценой стоял лысый и безносый волшебник, тоже похожий на змею. Откуда такие фантазии могли взяться у ребёнка? Ладно змея, но подробности лица мужчины напрягали. Да и талант к рисованию проснулся во мне совершенно неожиданно, как и погас. Вальбурга сказала, что до семи лет я не брала кисти в руки, а потом резко что-то включилось. И я и портрет смогла нарисовать, и пейзаж, так, как будто всю жизнь этим занималась. Причём делала я это не задумываясь, просто на автомате, как будто мой разум сам знал, что делает. Особенно часто я разрисовывала пергамент маленькими молниями, или оленятами. Тянуло почему-то рисовать именно их.        В этот раз я достала этот блокнот, чтобы открыть страницу, где в кружок было обведено имя Реддла. Внизу были слова: Марволо Мракс, Морфин Мракс и М.Мракс. — тут над именем было много знаков вопроса — Литтл Хэнглтон. Все имена были выделены фигурной скобкой и приписано: Кадм Певерелл, Салазар Слизерин (змееуст). Рядом надпись Том Реддл-старший.       Правда это или нет — одному Мордреду известно. Я засунула книгу обратно в матрас и зашила его заклинанием, лишь бы домовики не прознали.