Два часа я тщетно билась над очередным эссе. Идея бросить всё и присоединиться к Лестрейнджу и Реддлу в гостиной Слизерина казалась всё более заманчивой. Иногда я на чём свет стоит кляла занятия этикета. Ни старые черновики Реддла, или даже старшей сестры, вымученные из обоих кровью, потом и слезами, не помогали мне ни капельки.
Необходимый свиток пока заполнился лишь наполовину, а мои знания о бальном этикете закончились, так и не начавшись. О том, что весь урок я пролетала в облаках, я всё равно не жалела. А вот убитого на это несчастное эссе времени было жалко до слёз. Мне даже стали нравиться посиделки большой компанией со слизеринцами. Мальсибер, Розье, угрюмый старшекурсник Селвин, которого Рэймонд как будто боялся. Основной темой были новости, магический сплетни, и даже иногда квиддич. К игре я прониклась уважением. Так же масштабно все обсуждали смертельные приговоры Визенгамота, как и один пойманный мяч.
После мыслей начать биться головой об стол, я пришла к выводу, что лучший отдых — это смена деятельности. И на моём собственном черновике один за одним появлялись и оживали намалёванные чернилами чёртики. Ничего более приличного мне в голову не приходило, а чёртики оживали частично, и носились по очерченному периметру из стороны в сторону, сталкиваясь. Пока в библиотеку не влетела сова.
Это чудо животного мира, которое, казалось, носило письма ещё Мерлину, залетело в окно библиотеки. Птица прежде ударилась об стекло, затем об подоконник, и только потом упала передо мной на стол. Она, как я догадалась, была из одной из совиных почт. И видимо за обратное письмо ей не заплатили, так что стоило мне отвязать сложенный в несколько раз пергамент, сова, слегка нетрезвой походкой, встала на лапки и пошла по столу. С важным видом она упала с его края, и так же неровно устремилась обратно, в сторону Лондона.
Клочок пергамента был исписан вдоль и поперёк стройным рядом букв. То, что писала младшая сестра, было понятно по двум расплывшимся кляксам в центре пергамента, вокруг которых слова изгибались. Письмо звучало так:
«Нагини Аркур от Друэллы Аркур.
Ты просила написать, когда случится что-нибудь необычное. Прости, что не писала раньше, но у меня кончился чистый пергамент. Я пыталась использовать то заклинание, что его чистит, но у меня не вышло.
Я не знаю, что произошло, но за эту неделю отец появлялся дома чаще, чем за последние два года. Вместе с мамой, почти всегда. Думаю, это достаточно странно.
Со мной он говорил. Отругал за грязную одежду и велел маме дать галеон. Но в кабинет у меня зайти не получилось. Думаю, ты знаешь, что произошло и почему он стал так часто появляться.
Только не говори Вальбурге, но я сама ходила в Лютный. Не с золотом, я уже не маленькая, понимаю, что нельзя. Галеон отложила, но кнатами взяла достаточно. Хватило на камин туда и обратно, семена, которые я хотела, и почту. Сова самая дешёвая, хозяин сказал, если что случится, то просто швырнуть её в окно. Желаю с ней удачи.
Семена проросли быстро, но что это такое я не знаю. Приложу пару ростков — поищи в библиотеке.
Очень скучаю, хотела бы написать больше, но листик заканчивается. Жду твоего приезда. С любовью, Друэлла».
Я с трудом подавила в себе желание начать метаться по библиотеке из стороны в сторону. Мне нужно было понять, что вообще в такой ситуации можно предпринять, и стоит ли это делать. Как учила сестра, я села за стол, забыв про эссе, и начала методично выписывать на лист то, о чём мне нужно подумать. Два пункта «Чем нам грозит вся эта ситуация?» и «Это из-за Хоганов, или случилось что-то ещё?» дались хорошо, пока я не начала перечитывать письмо ещё раз.
Два тоненьких ростка, которые выпали из письма, валялись под дальней частью стола. Лезть я туда не хотела, там было узко и из-за стульев, перекрывавших обзор, если бы я там застряла, нашли бы меня уже по запаху, через пару недель. Я достала палочку и навела на лежащие под столом ростки.
— Акцио… — Собственно говоря, Акцио что? Трава? Цветы? Если бы я знала, что это. Пусть будут ростки. — Акцио ростки!
Лежащие на полу растения, как будто смеясь надо мной, не шелохнулись с места.
— Мордред с вами! Поганки недоношенные! — вслух выругалась я и опустилась на пол, чтобы ползти за ними, предварительно упаковав письмо, и, уже ставшее дорогим моему сердцу эссе, в карман.
Протирая собой каменный пол и кляня человека, сделавшего эти столы такими длинными и узкими, я пробиралась сквозь ножки стульев к цели. Стоило мне ухватить ростки, как два рядом стоящих стула отъехали и появились чьи-то до боли знакомые ботинки. Я мысленно порадовалась, что меня не видно и постаралась как можно быстрее задержать дыхание. Буду надеяться, что долго они не просидят.
То, что надо тренировать лёгкие я поняла быстро, так как дышать начала почти сразу, отказавшись от этой глупой задумки. Осталось сидеть и прислушиваться к разговору.
— Да сядь ты уже! Никто нас тут не услышит! — человек постарше и побольше обошёл стол и громко зашипел это своему собеседнику. — О чём ты хотел поговорить?
— Мне кажется… кажется, что они всё знают! — в этом голосе, дрожащем и напуганном, я с трудом узнала прежнего Гринграсса. А это я ещё назвала Реддла параноиком! Меня объяснение поведения Рэя случаем с Хоганами вполне устроило. А вот Том так и косился на Гринграсса, периодически поднимая эту тему.
— Кто они? Можно поподробнее?
— Реддл… он точно знает, он не мог не догадаться. И Лестрейндж с Аркур. Он бы им сказал, точно тебе говорю. И Дамблдор, я думаю. Он на меня так странно смотрел весь ужин. Потом Диппету что-то шепнул! Мордред, ещё и он! — затараторил Гринграсс, сбиваясь. Меня в этот момент, за что я конечно же себя отругала, очень оскорбило называние меня по фамилии. Вот очень захотелось подняться и… Что же я захотела с ним сделать, я подумать не успела. Раздался звук, чётко напоминающий хорошую увесистую затрещину и сдавленный вскрик Гринграсса.
— Ты что панику разводишь? — возмущался голос. –Ладно Диппет с Дамблдором, но эти! Да будь Реддл трижды гениален, он тебе не угроза даже в таком случае. И вообще с чего ты это взял? Он у тебя что-то спрашивал? Намекал? Может прямо тебе угрожал? А о первокурсниках вообще забудь, будь они хоть сто раз Аркур. Кто поверит в сказки одиннадцатилеток? Их родители? И будет их слово, против твоего отца! — дальше голос стал тише. — А если бы Дамблдор что-то подозревал, он бы пригласил тебя к себе «на чай». У него это известная практика, лигельментить всех без спроса. А на тебе сильнейший амулет. Так что забудь об этом, как о страшном сне. Слышишь? Забудь. Если всё пройдёт хорошо, уже в следующем году без проблем пойдёшь в Ильверморни. Или Дурмстранг. Куда захочешь, вообщем. А пока молчи и не смей высовываться. Выглядишь, как живой труп. Только навлекаешь на себя подозрения. А если они поймут за кого ты…сам понимаешь последствия.
— Да, Джо. Ты, наверное, прав, — его голос всё ещё трясся. А я ударила себя по лбу за то, что не догадалась сразу о личности второго собеседника. На ум ещё пришёл Джованни Розье, но тот и Реддла уважал, и размерчиком был поменьше. А Джонатан Селвин, с его странными взглядами в адрес Рэймонда подходил сюда как нельзя лучше.
Собеседники ушли, оставив меня в полном замешательстве. И, выбираясь из-под стола и придя в себя, я чётко наметила план дальнейших действий. Во-первых, найти Тома. Не знаю зачем, но звучало очень разумно. Я сейчас слишком эмоциональна, чтобы думать, так что это его работа. Во-вторых, найти Лестрейнджа, потому, что я совсем не хочу пересказывать это всё два раза. И в третьих, затащить обоих в комнату, ведущую к тайному проходу. Ещё мне очень хотелось на кого-нибудь позлиться, но пока выходило только на себя.
В таком состоянии я добралась до гостиной Слизерина. Друзья себя искать не заставили, сидели тут же, в креслах, видимо наблюдая за подготавливающейся дуэлью. Какие-то второкурсники, с Когтеврана в том числе, организовывали её, как я поняла, на троих. Я, как позже выразился Реддл «Похожая на нунду в самом расцвете сил», подлетела к ним и начала что-то сбивчиво объяснять.
Том усадил меня в своё кресло, хотя я порывалась тащить его отсюда, и приготовился слушать.
-Ну вообщем, ты был, — как же я не люблю это слово, — прав!
— В чём?
— Во всём! — я быстро оглянулась, поискав ненужные уши в гостиной и притянула его за рукав мантии к себе, зашептав, как могла, тихо. — И особенно насчёт Гринграсса!
Если он и удивился, то лишь на секунду. Реддл серьёзно кивнул Реджису, после чего мы вышли из шумной гостиной. Лестрейндж по дороге сочувственно поинтересовался, насколько всё плохо, и наполнил стакан водой.
В комнате мы уселись на принесённые откуда-то полусгнившие стулья. И Том и Реджис смотрели на меня во все глаза. Свой монолог я начала очень издалека. Описала то, как попала под стол, не раскрывая содержания письма. Потом то, как сильно дрожал голос Гринграсса.
— Ну и что он сказал-то? — нетерпеливо вскрикнул Реджис, которого интрига пугала больше всех. — Давай уже к сути!
Я выдохнула и попыталась максимально точно припомнить все детали диалога. Особенно подчеркнув фразу «если они поймут за кого ты… сам понимаешь последствия».
Когда я закончила говорить, наступила тишина. Том, как называли это мы с Реджисом, «ушёл в себя и не вернулся». А мы с Лестрейнджем смотрели друг на друга. Он изумлённо, а мой взгляд стоило трактовать как «теперь ты понимаешь, как глубоко мы застряли?».
— Ты уверена, что это был Селвин? — нарушил тишину Том.
— Джо… Хочешь сказать, это мог быть Розье? — я изогнула бровь. — Если что, по ботинкам его я опознаю.
— А… о чём они говорили, есть догадки? — тихо спросил Реджис.
— За кого он… у меня есть догадки, но даже озвучивать их страшно, а учитывая, какой Гринграсс…
— Подавленный, — подобрал слово Том.
— Да, подавленный. Это точно не какая-нибудь ерунда, — я покачала головой.
— Смотря, что назвать ерундой. Но да, это точно что-то достаточно серьёзное, уж не сюрприз на чей-то день рождения, точно.
-И что вы предлагаете? Пойти поговорить с ним? — Лестрейндж выглядел испуганно. — Он же нам ничего не скажет.
— Что мы вообще знаем об этом Селвине? — начала вслух рассуждать я.
— Ничего интересного, — хмыкнул Том, — седьмой курс, большая семья. В родстве с горцами, как я знаю, но это не интересно. Отчаянный радикал, как родственнички.
-Радикал в какую из сторон? — уточнил Лестрейндж.
— В Грин-де-Вальдовскую. Не удивлюсь, если он в ближайшее время окажется в рядах его боевиков.
— А если он уже там? — поинтересовалась я.
— То он сильно рискует, — заключил Том.
— Давайте рассмотрим другие варианты, а то начинаем сразу с худшего.
— Давай, — кивнул Том. — За магглов он быть не может, тогда бы дуэт Великих Светлых магов его бы поддержал…
— А можно как-то в обход войны? — возмутился Лестрейндж.
— Хорошо, — на удивление легко согласился Том. — Он на стороне инопланетян, которые хотят захватить Землю…
Я поперхнулась и чуть не упала со стула:
— А можно ближе к реальности? Без мировой угрозы в его лице, хотя бы.
— Ну, я не вижу другого серьёзного повода так себя вести, — помотал головой Том.
— Ну это ты у нас непрошибаемый, — фыркнул Реджис, встав со стула, — а он так себя перед каждым квиддичем ведёт.
— Ты предполагаешь, что он сговорился с Селвином отдать кубок Гриффиндору? — предложила я.
— Тогда уж скорее отравить всю их команду. Селвин, мне кажется, никого кроме Прюэттов из них за людей не считает, — ответил Реддл.
— И что нам это даёт? — поинтересовалась я. — Или он страстный фанатик квиддича, который запланировал массовое убийство, или член преступной группировки! Час от часу не легче!
— Если бы мы могли воспользоваться стиранием памяти, мы могли бы допросить Рэя, — посетовал Том.
-Но мы бы не стали допрашивать его, потому что мы его друзья, — встрял Лестрейндж.
Мы с Реддлом переглянулись так, что сразу стало понятно, что допрашивать мы бы его стали, будь он нам хоть братом, хоть родным отцом.
***
Миртл Элизабет Уоррен родилась в городе Гилфорд, графство Суррей. С малых лет она жила в небольшом доме, на окраине вместе с отцом, матерью и бабушкой. Ей казалось, что день, когда ей пришло письмо из школы волшебства, навсегда изменил её жизнь.
До этого дня Миртл училась в элитной частной школе, где работали её родители. Мать мыла полы, а отец был садовником на огромной зелёной территории. Девочку взяли с натяжкой, выдали форму и форменный портфель. Тогда ей это казалось пределом мечтаний. Вообще-то, она просто не хотела проводить время со своей бабушкой, которая присматривала за ней все эти годы.
Хортенс Филлипс, до смерти своего мужа жила в большом доме, в окружении прислуги. Она проклинала свою дочь, которая вышла замуж за бедного и несимпатичного Уоррена, пока судьба сама не привела её к ним на порог. Работать Хортенс не могла из-за проблем со здоровьем, так что на её попечении осталась маленькая внучка. Девочка оказалась копией отца, что вызывало у бабушки к ней самые негативные чувства. Миртл была не очень красивой, как её мать в молодости, совсем не стройной, как было у них в семье. Она росла радостным пухлощёким ребёнком с большими, от очков, серыми глазами. Родители не могли ей нарадоваться: несмотря на тяжёлую ситуацию в их жизни, девочка продолжала улыбаться.
За несколько лет обучения в частной школе, Миртл сильно изменилась. То ли повлиял переходный возраст, то ли бабушка стала переходить любые границы, но она стала очень плаксивой. После очередного колкого замечания, девочка убегала к себе в комнату и могла рыдать часами.
Миртл и сама себе удивлялась. Растеряв весь радостный настрой за первую же неделю в школе, девочка начала замечать насмешки в свой адрес. У неё не было друзей, как бы она ни старалась. Последней каплей для девочки стали насмешки одной из одноклассниц. Нэнси Чепмен — ярко-рыжая и очень стройная девочка обзывала её толстой на постоянной основе. Миртл больше не пыталась с кем-то подружиться, видя, что все в классе поддерживали Чепмен. Дома намекала бабушка, указывая на мамины старые фотографии.
Поэтому, узнав о своей «особенности» и отправившись в школу волшебства, Миртл была счастлива как никогда. Для неё это был шанс начать новую жизнь. Но, как говорила её бабушка, старого акробата не научишь новым трюкам. Она не нашла себе друзей и здесь.
В первый же день она очень испугалась, увидев, как к лодке идёт рыжая девочка. Ей показалось, что это та самая Нэнси, преследует её теперь и здесь. Но нет, девочка оказалась другой. Миртл она тоже не понравилась — не форменная мантия, только подчёркивающая её худобу и «исключительность», серебряное кольцо на пальце выглядело очень дорогим. Девочка держалась подальше от всех и смотрела свысока. Может, Миртл это и показалось, но она ей не понравилась.
Уоррен даже расстроилась, что попала с ней в одну спальню. Но, тут же воспряла духом, увидев остальных соседок.
Вот только девочки уже оказались лучшими подругами и принимать её навязчивую дружбу отказались. А потом началась школьная жизнь, когда Миртл поняла, что здесь выделяется куда сильнее. Она не знает кто такие Мордред, Мерлин и Моргана, что такое квиддич и чем занимается Министерство магии. Всю ночь девочка проплакала, сама не зная, хочет ли вернуться домой.
Особенно её подкосил случай на зельеварение.
— У вас абсолютно нет способностей, мисс Уоррен, — покачал головой Слизнорт, глядя на её кипящее в котле зелье, которой вздулось и накрепко прилипло к стенкам. — После уроков приходите, отчистите котёл. Эванеско здесь бессильно.
Миртл ужасно расстроило замечание профессора. Она расплакалась и лежала на кровати в своей комнате. Ей ужасно хотелось, чтоб её хоть кто-то пожалел.
В комнату как раз вбежала та девочка, имя которой оказалось таким же странным. Уоррен до школы и не подозревала о родах и чистокровных волшебниках, но, спасибо любимому преподавателю чар, её просветили. И, хотя Миртл не прониклась пламенной речью профессора, который и так был из-за чего-то расстроен, но на ус намотала всё. И друзей она стала искать куда тщательнее, чем в начале.
***
Теодор Нотт сам удивился, увидев выходящего из камина ребёнка. Мальчик был похож на старые фотографии своего отца точь-в-точь. Даже причёска была такая же — отросшие каштановые волосы, с золотистыми прядями. Мальчик смотрел на него волком, не соврал друг, когда назвал того в письме «волчонком». Тот, казалось, порывался сбежать только выйдя из камина.
— Ну здравствуй, — протянул Теодор ему руку. — Я Теодор Нотт, послежу за тобой, пока тебя не заберут родственники.
Мальчик прищурился, как будто сканируя его. Он с заметной неохотой протянула руку в ответ:
— Тош… Антонин Долохов.
— Приятно, Антонин, — улыбнулся ему Нотт. — Ты голоден? Устал?
Мальчик быстро замотал головой, попутно оглядывая помещение, в котором они находились.
— Хорошо, — кивнул Нотт, — он сам только что поел, и вести ребёнка к Фортескью ему совсем не хотелось. — Тогда держись за меня, посмотришь хоть, где жить будешь.
Мальчик осторожно, но очень крепко схватился за его предплечье, когда Нотт сдавил портключ в кармане. Их резко тряхнуло, и они оказались посреди оживлённой улицы.
Мальчик не растерялся — отпрыгнул от Теодора и бросился в толпу. Нотт даже не сразу обнаружил что тот убегает — а стыдно, с его-то реакцией. Но тринадцатилетнего мальчика он нагнал быстро — ухватил за плечо и резко притянул к себе.
— Ну уж нет! — вскрикнул Теодор. — От меня не убежишь, — он легко перехватил, взявшись за его предплечье, и мёртвым грузом потащил домой, так как тот идти сам отказался наотрез.
Даже гостиную Нотт запер на ключ, и окна, на всякий случай. От магического выброса не спасёт, но хоть просто так не убежит.
-Спать будешь здесь, — Нотт указал на диван. — Не маленький уже. Тем более так резво бегаешь.
Мальчик молчал и только зло на него косился. Лишь с опаской подошёл к дивану с резными подлокотниками и сел на него.
— Есть точно не хочешь? Тут есть кухня — если что, то можешь попросить у домовых.
Мальчик снова помотал головой.
— Ну так не пойдёт, — выдохнул Нотт. — Нянька я может и ужасная, но ты мне совсем с этим не помогаешь. Если что-то нужно — говоришь. Ясно? Ты можешь сколько угодно возмущаться, но если ты за эту неделю умрёшь голодной смертью — нелегко придётся нам обоим. Последний раз спрашиваю, есть хочешь?
Юный Долохов смерил его серьёзным взглядом, но, хоть опаска так и не ушла, уже без злобы.
— Хочу.
Нотта мальчик очаровал сразу. Теодор, в честь такого праздника поставил на стол кучу еды. Ну, точнее домовики. Тут были и три пирога с разными начинками, и его любимая мясная запеканка, и огромная тарелка с супом. А Антонин только, с подозрением оглянув всю еду, притянул порцию запеканки и жадно в неё вцепился, не забывая поглядывать и на сидящего напротив Нотта.
Теодор ему не мешал, а только цедил кружку кофе, разглядывая пацана. Он бы не дал ему тринадцать — мальчик был выше и хорошо сложен, чем другие дети его возраста. Форменная мантия Дурмстранга с тяжёлыми ботинками, по-видимому осталась последними его вещами. Интересно, хоть палочка то у него осталась?
— А одежда-то у тебя есть? Багаж?
Мальчик с трудом оторвался от еды.
— Палочка есть.
— Непорядок, — покачал головой Теодор, — возьмём тебе хорошую мантию на эту неделю, остальное — родственники докупят, — решил Нотт. Долохов, при упоминании родственников, заметно потемнел и нахмурился. Даже есть перестал. Впрочем, что это за родичи такие, если согласились ребёнка на неделю оставить, считай, на чужого человека. Но об этом он решил не спрашивать.
— Доел? Хорошо. Раз уж такое дело, покажу тебе после магазина мантий мой ковен. Заодно проверим как ты готов к Хогвартсу.
Долохов коротко кивнул и уже без напоминания крепко ухватил Нотта за руку. Они трансгрессировали, но уже к магазину, который был далеко за пределами Лондона. Шить мальчику одежду в ковене Теодор посчитал глупым — к нему в такой одежде могут как к ковенцу и отнестись. Он бы конечно не отказался от такого ребёнка в своих вассалах, но пользоваться его доверием, которое он рассчитывал приобрести, не хотелось.
Женщины в магазине, хорошо знавшие его в лицо, всполошились и окружили мальчика. Тот был скорее раздражён, чем напуган таким вниманием. Он с неохотой вертелся на табуреточке, всё норовя отдёрнуть руку от лент, которые сами его обматывали.
Всучив ему с десяток мантий, мальчика загнали в примерочную. В этом месте иллюзии примерки популярностью совсем не пользовались. Нотт послушно сидел и ждал его, пока не заметил, что какие-либо звуки из примерочной просто-напросто прекратились.
— Антонин? — он аккуратно отдёрнул шторку и заглянул внутрь. — Мордред! — вслух выругался Нотт, и ударил ладонью по стенке от досады, — здесь есть следящие чары? — она обратился к одной из ведьм.
— Конечно, — кивнула та и взмахнула палочкой. Сфера, похожая на небольшой фонарик, размером с горошину, всплыла в воздух. Он поспешно её поблагодарил и почти бегом устремился за летающим шариком. Но, буквально в паре сотен футах от магазина, она начала затухать. Так далеко отследить не могли даже очень сильные чары.
— Мордредов щенок. — Нотт резко остановился у какого-то проулка и начал переводить дыхание. Краем глаза он заметил мелькнувшую мантию, которая сразу исчезла за поворотом. Такая переливающаяся кайма по краям была только у формы Дурмстранга. «Попался!» — подумал Теодор и сорвался с места.
Мальчика он ухватил за шиворот и приподнял над землёй, пока тот беспомощно болтал ногами. Нотту самому стало смешно — ведь хитёр же, поганец.
— А использовал бы магию, я бы тебя не заметил, — неожиданно сам для себя с похвальной интонацией произнёс Нотт.
— Боялся оставить магический след, — мальчик всё ещё тяжело дышал, но уже не вырывался.
— О, нет уж. Способность обнаруживать нужные из тысяч была только у твоего отца, — Нотт сразу прикусил язык, стоило ему осознать, что он сказал. Теодор отряхнул ребёнка, с лица которого пропали все эмоции и взял его за руку. — За мантией сходим завтра, а пока — в ковен.
Он сжал серьгу-портключ до родного ковена и исчез вместе с ребёнком.
