***
Проснулась я лёжа на твёрдом столе, который был укрыт толстым пуховым одеялом. Мне в рот влили противную жижу, в которой я не сразу признала укрепляющее зелье домашнего производства. — Мордред, ты как? — обеспокоенно на меня смотрел Реджис. Том, со склянкой в руках, смотрел на меня вопрошающе. — Сколько времени прошло? — я начала подниматься со стола, когда почувствовала, что руки и ноги затекли и с трудом шевелились. После магического истощения я могла спать и несколько дней, а то и неделю, если не получила бы притока энергии. — Несколько часов, — ответил Реддл. — Пока зелье не приготовилось. Сейчас утро. — Чёрт. А что с Руквудом? — я почувствовала укол совести. — Не имею никакого понятия, — покачал головой Том. — А с ним может всё остаться хорошо? — Должно. — То есть Причард был исключением из правила? — Реддл приподнял бровь. — А, то есть ты считаешь, что я нарочно людей с ума свожу? И ты? — я повернулась на Лестрейнджа, который выглядел испуганным. — Да ну вас. Я обратно легла на стол, скрестив руки на груди. — А где мы вообще? — я сейчас поняла, что потолок, на который я смотрю, не похож ни на что, что я видела раньше. — Западное крыло. Это закрытый класс. — Мордред, — я перевернулась на бок и начала рассматривать одеяло. — Через сколько первое занятие? — Через полчаса завтрак, а через полтора часа Зельеварение, — ответил Реджис. — А у тебя? — я посмотрела на Тома. — ЗОТИ, — пожал он плечами. — Выспаться нам не удастся. — И ещё нам нужно решить, что делать, — усмехнулся Реджис, прижавшись к стене и закрыв глаза. — А что мы можем здесь поделать? Гринграсс потерян для общества. Если мы к нему пристанем с таким вопросом, — сел на стул Том, — его тут же заберут из школы. Я предлагаю слежку. — Ты хочешь, чтоб мы умерли? — вопрошал Реджис иронично. — А ты предлагаешь оставить всё как есть? — Я за эту идею, — подняла я руку, всё ещё лежа на парте, — особенно, если она предполагает больше не шататься по Запретному лесу ночью в окружении боевиков. — Мы и правда не можем оставить всё как есть, — вставил Реджис. — А если что-то угрожает Хогвартсу? Если бы Дамблдор мог — он бы уже убил Грин-де-Вальда и дело с концом. — Ты, наверное, прав, — его доводы показались мне вполне разумными. — Я, пожалуй, всё-таки за слежку. Начнём, как только выспимся, — потянулась я. — За это время они не успеют разрушить школу. А если и нападут, нас в этом затхлом кабинете точно не найдут. — Я бы предпочёл, чтоб они нас вообще не искали, — ухмыльнулся Том. — Пойдём на завтрак и проверим, вернулся ли Гринграсс. Под моё ворчание мы поплелись в Большой зал.***
Теодор уверенно шагал от отцовского поместья в сторону Южной стены. На поляне дети водили хороводы вокруг какой-то новой игрушки, которую в очередной раз изобрёл вассал Ардо. Один, самый старший из всей этой компании, каким-то мистическим образом разглядел его и сразу подорвался с места. За ним повскакивали со своих мест остальные, и, прикрыв спинами свою игрушку, выстроились в ряд. — Здравствуйте, патрон! Теодор кивнул им и обвёл взглядом ряд. Всех детей он хорошо знал в лицо, но в нынешних обстоятельствах не удивился бы, если бы отец принял в ковен ещё кого-то. По крайней мере, он собирался принять уже взрослого сына Флинта, но тому до детей было ещё далеко. В ковене он оставил и мелкого Долохова, который слёзно просился ночевать здесь, после первого же посещения. Но волчонка среди детей не было. — Не видели моего подопечного? — Теодор приподнял бровь. Слово взял старший из детей, и самый наглый, по его мнению, Хью Миллиган. — Так он с нами не говорит совсем. Как привезли, патрон, так всё время от Оскара не отходит… — Ты хотел сказать от мистера Клиффорда? Мальчик побледнел и начал извиняться. — Простите патрон! Конечно мистера Клиффорда, конечно. Так вот ваш подопечный всё время с нашими охотниками. И на стене дежурит с ними, и даже просился на охоту в Лес. Но его с собой никто так и не взял, сказали, мол, мал ещё. — А вы-то не могли его с собой позвать? Хотя ладно. Кто сейчас дежурит? — Так сам Ос… Мистер Клиффорд. Нотт кивнул и жестом отправил детей восвояси. Он ни капли не удивился поведению Антонина в ковене, даже восхитился. Детям поначалу сложно привыкнуть к кровавым сценам разбора добычи, а этот ничего, просился с ними, несмотря ни на что. Его конечно бы никто не взял — даже учеников старших курсов Хога брали с собой с большой неохотой, но его смелость заслуживала похвалы. Теодор даже привязался к вечно хмурому мальчику, и сейчас с трудом представлял, как объявит ему о приезде родственников, который объявили о себе в весьма сухом письме: «Здравствуйте, мистер Нотт. Просим привести Антонина в 6 часов к прибытию поезда. Спасибо за то, что разрешили мальчику у себя пожить. С благодарностью, Максимилиан и Септима Долоховы». Теодор застал мальчика сидящим на краю стены вместе с Оскаром Клиффордом, который, сидя рядом, внимательно всматривался в глубь леса. Нотт предупредительно постучал по косяку двери. — Антонин, — обратился он к мальчику. — Пойдём. Мальчик понятливо кивнул, а лицо его сильно потемнело. Дни считал, что ли. — Здорово, патрон, — вскочил с места Клиффорд. Хотя тот и был на семь лет старше самого Теодора, слава о крутом нраве наследника не давала никому покоя ни в ковене, ни за его пределами. — И тебе не хворать, Оскар, — снисходительно кивнул Нотт. — Пока, малец, — Клиффорд махнул мальчику рукой, когда тот уже незаметно проскользнул мимо Нотта в проход. Мальчик махнул ему рукой и посмотрел на Теодора, мол, «пойдём». По лестнице они спускались в тишине, Теодор не решался начать беседу на такую щепетильную тему. Он вообще не особо знал, как следует разговаривать в детьми правильно. — За мной приехали, да? — глухо спросил мальчик, когда они выходили наружу. — Заберут тебя в шесть на вокзале, — кивнул Нотт и посмотрел на лицо мальчика. Тот тоже пристально глядел на него, с нечитаемым выражением лица. — Спасибо, что разрешили пожить у вас, мистер Нотт. — Мальчик едва заметно поклонился, как часто делали вассалы перед отцом Теодора. — Мы готовы принять тебя в ковене ещё раз, если возникнет такая необходимость, — кивнул ему Нотт. –Спасибо, сэр. Но не думаю, что такая возможность мне представиться. Теодор впервые видел то, как мальчик улыбнулся. Грустно и незаметно, но улыбнулся он впервые с того момента, как Нотт с ним познакомился. И Антонин был прав, Теодор получил письмо от Хенрикаса Железнёва, который и отправил мальчика к нему, где тот подробно и не стесняясь в выражениях описал всё, что думал: о брате погибшего Дмитрия Долохова, его жене, их детях и родителях. Те, в отличие от Дмитрия, презирали этих «грязных убийц», под которыми имелись в виду любые тёмные волшебники, проводящие «мерзопакостные ритуалы и жертвоприношения». Отец Дмитрия и Максимилиана ужасно, по его словам, раскаивался в том, что связался с той «ужасной ворожеей», но так как ребёнка он не мог не признать, а мать Дмитрия отказалась забирать его, то выбора, кроме как оставить мальчика и надеяться, что последствие его неверного решения не пойдёт в мать, у него не было. И Теодор уж точно не надеялся, что выросший с ними Дмитрий хорошо выражался о своих родственниках. Да и те уж точно не будут любить его бастарда. Что ж, на своё счастье он будет жить часть времени в школе. Как только Антонин завернул свои весьма скудные вещи в новенький чемоданчик, который ему вручил ковенский умелец, и упаковал туда угощения от настырной домовой эльфийки, они отправились на вокзал. Здесь-то Нотт и оценил всю красоту матерного слога Железнёва. Так точно описать поведение этих людей, используя лишь упоминания определённых мест различных существ, нужно было постараться. Те уже ждали племянника на вокзале, собравшись тесной кучей. Старшим среди них был Максимилиан Долохов — низенький мужчина крупного телосложения, одетый в маггловскую одежду, но держащий наперевес роскошный посох, который он использовал как трость. Насколько знал Теодор, их бизнес был связан с разведением каких-то немагических животных. Жена Максимилиана, Септима, была тоже крупной и низенькой женщиной, с шикарной тёмно-пшеничной косой. Она была одета в длинное платье белого цвета из грубой ткани, кое-где покрытое узорами. Она выглядела старше чем была, это Нотт определил точно. С ними стояло трое сыновей — старший, с волосами как у матери, был старше Антонина года на два, и выделялся в семье своим ростом, будучи на полголовы выше отца. Два мальчика, одному было около пяти, второму — около семи, были пухлощёкими и затянутыми в рубахи из такой же ткани, как и платье их матери. Они больше всех походили на магов, и у них из-за поясов торчали игрушечные волшебные палочки. Нотта чета Долоховых оглядела по-разному. Мать и отец — с едва скрываемым презрением пробежали по его мантии и сапогам из кожи, особенно поморщившись оглядывая собранные в низкий хвост волосы. Прямо-таки инквизиторы, ей-богу. Старший сын смотрел скорее с уважением и благоговейным страхом. А младшие дети чуть ли не с восхищением. — Максимилиан Долохов, — поколебавшись, протянул руку мужчина. — Спасибо, что привели, мистер Нотт, дальше мы сами. — Приятно познакомиться, мистер Долохов, — пожал пухлую руку Теодор. — Как только попрощаюсь я Антонином, он в вашем полном распоряжении. — Хорошо, — буркнул мужчина и впервые за это время посмотрел на мальчика. Ребёнок действительно выделялся среди этой семьи. Темноволосый и кареглазый, хорошо сложенный, он походил на мага даже без мантии или палочки. Глядя на него легко было понять, как статно, по сравнению с остальной семьёй, выглядел его отец. Нотт присел на колено и протянул ему руку: — Удачи, Антонин. Мальчик крепко сжал его руку в ответ и обречённо посмотрел в глаза: — Спасибо, мистер Нотт. Он хотел сказать что-то ещё, но дядя дёрнул мальчика за плечо: — Пойдём, — он сверкнул глазами. Семейство удалилось по платформе, не оборачиваясь, и ведя Антонина перед собой, как будто боясь, что тот захочет остаться. Теодор смотрел им вслед, пока их спины не скрылись в переходе на маггловскую сторону вокзала. Нотт выхватил палочку и вызвал патронуса: — Джеральду Канту. Встретимся через десять минут у Гринготтса. Покажу тебе одно местечко. Я сегодня угощаю. Патронус испарился, после себя голубоватое свечение. *** –Октавиан? Вы меня слышите? Мистер Руквуд! — декан Гриффиндора и директор сидели в кабинете, и пытались привести в чувства профессора дуэлей. — Мистер Руквуд! — А? Да? Директор Диппет? Что случилось? Где я? — Мистер Руквуд, что вы помните? — Решительно ничего, начиная с начала моего дежурства, — он начал постепенно приходить в себя. Остальным в комнате даже показалось, что взгляд его прояснился. — Вы уверены? Никого не помните, кто бы мог это с вами сделать? — Что сделать? — ужаснулся Октавиан, но тут же придал лицу серьёзное выражение. — Что случилось? Который сейчас час? — Четвёртый час утра, — ответил директор Диппет. Он был одет в тёмно-синюю ночную сорочку в пол, но, судя по звуку тяжёлых ботинок, успел обуться. Его длинная седая борода была не причёсана и лежала колтунами, а вместо шляпы на его седых волосах был ночной колпак. — Профессор Дамблдор встретил вас ночью, когда вы шли к своим спальням в каком-то, м-м-м… странном состоянии. Так вы уверены, что ничего не помните? — Нет, — понуро опустил голову Руквуд. — Спасибо, мистер Дамблдор. — Альбус, вы можете применить свои способности? Если на него наложили какое-то проклятье, он мог видеть нападавшего… — Я попробую, директор. Альбус Дамблдор опустился напротив Руквуда, который послушно смотрел ему в глаза, как будто снова уплывая из реальности. В тишине шла минута за минутой, пока профессор Трансфигурации резко не поднялся со своего места. — Мерлиновы кальсоны, Армандо, я ничего не понимаю. — Что вы видели, Альбус, это был Конфундус, да? Или может быть, — он заговорщически понизил голос, — Империус? — Нет, — Дамблдор покачал головой, — это было что-то более тёмное, гораздо более мощное. — Что может быть темнее непростительных, Альбус. Это вздор. — Боюсь, Армандо, светлым магам, как мы, никогда не понять, как глубоко погряз магический мир. — Дамблдор потёр переносицу. — Такая магия оставила на мистере Руквуде явный след. Его воспоминания как будто заволокло пеленой, сплошной шум и нечёткие образы коридоров, ничего больше. Единственное, что мы можем — искать того, кто это сделал. Кого вы видели последними, мистер Руквуд? — Дайте-ка вспомнить, — он нахмурил брови так, что на его лбу залегла первая морщина. — Около получаса до отбоя я видел, как браться Прюэтты возвращались с поля, мисс Шафик возвращалась откуда-то, ещё, пожалуй, Аллена и Маккинона. А, ну и мистер Реддл шёл в сторону Когтевранской башни. — Мистер Диппет? — Не смейте наговаривать на мальчика, Дамблдор. Он всего лишь на третьем курсе, — взвился Директор. — И необычайно талантлив, как вы уточняли. Только у него из этого списка были возможности такое провернуть. — Прюэтты тоже тёмные маги, вы не можете обвинять мистера Реддла. Да и какой у него мотив? — А куда он, по-вашему, шёл перед отбоем? В Когтевранскую башню? Что он там забыл? — протестовал профессор Трансфигурации. — Мистер Реддл, как я заметил, очень сдружился с мисс Аркур. Она когтевранка, если вы помните, — улыбнулся Диппет. — Если бы ему нужно было что-то ей сообщить, он бы послал ей сову. — Профессор, вы прекрасно знаете, что я дал ему разрешение находиться по ночам в библиотеке. Впрочем, вы правы, я попрошу его не устраивать больше ночных посиделок вместе с мисс Аркур. Нам не нужны проблемы с лордом Аркуром, а уж тем более, кхм… разврат на территории школы. Всякое бывает в таком возрасте. А на вашем месте, профессор Дамблдор, я бы озаботился куда более серьёзными противниками, как например люди Грин-де-Вальда. К нам и без того через день другой министерство отправит Авроров для усиления защиты. — Хорошо, директор, — Альбус помрачнел и явно уловил в речи директора упрёк. — Я провожу мистера Руквуда. — Хорошо, Альбус. — Кивнул ему директор, переводя взгляд на кучу бумаг в углу стола. — Я, пожалуй, займусь делами, а вот вам стоит отдохнуть. *** — Он ходил куда-то? — Нет, — Том раздражённо разглаживал рукав своей мантии, который я помяла, оттащив его в сторону, — где Лестрейндж? — Сказал, что у него «дела» и обещал вернуться к началу уроков. — Его счастье, если это как-то связано с нашим делом, — Том оглянулся, в поисках лишних ушей. — Что там Селвин? — Уже ушёл на завтрак, под ручку со своими дружками и Мальсибером. — Я была осведомлена о всех его перемещениях, так как уже больше часа ошивалась в том месте, где проходят все слизерницы. — Чур завтра дежуришь ты, или заставь Реджиса. Мне вообще-то тоже нужно спать. Вообще-то, этой ночью у меня намечалось очередное новолуние, и голова постепенно начинала гудеть всё больше и больше. Я представляла, какая сонная и уставшая я буду после всех моих метаморфозов, и уж точно не смогла бы в таком состоянии провести здесь десять минут, не уснув. — Хорошо. Тогда я пойду, посижу с Мальсибером. Может удастся что-то услышать. — Реддл решительно вылетел из-за поворота и бодрым шагом потопал в Большой зал. Возмутиться я не успела, и тоже побрела в сторону Большого зала, в одиночестве. Сначала я даже подумала вернуться и аж в целый третий раз сесть за стол воронов. Но те, видимо заметив эту закономерность, смотрели на меня странно каждый раз. Можно пойти и сесть с соседками по комнате — отношения с ними у меня пока были неплохи. Но Ирмы Харди там не оказалось — что было удивительно не только для меня, но и для Авы. Она разговаривала с девочками второкурсницами, которых я знать не знала. Была ещё Уоррен — она сидела на краю стола и с грустным видом ела хлопья. Ну уж нет, так я выглядеть не буду. Где Вальбурга? Сестра оказалась за столом со своими однокурсницами. — Привет сестрё-ё-ёнка, — протянула я. — Кто это осчастливил нас своим присутствием? — она приподняла бровь. — А что с твоими друзьями? — Я не могу посидеть со своей сестрой? — я наигранно выпятила губу и драматично на неё взглянула. — Ладно, садись, — Вальбурга кивнула и подвинулась в сторону. После минутного молчания она тихо спросила: — Как ты себя чувствуешь? — Неплохо. Спасибо, что помнишь. — Я налила себе целую миску овсянки и теперь ковырялась в ней ложкой. — Такое забудешь, — она фыркнула и повернулась ко мне. — М-м-м… Вэл… Помнишь, ты говорила, что видела, как тётя, ну… свела с ума одного из своих мужей, — меня давно мучал этот вопрос. Хотя, мучила скорее совесть. Но инстинкт самосохранения не давал мне задать ей этот вопрос раньше. — Что ты сделала? — Вальбурга ужаснулась и схватила меня за руку, будто боясь, что я убегу. — Ничего, ничего. Все пока живы здоровы. Просто я хотела узнать. Ну, то есть её муж же не сразу с ума сошёл. А Причард сразу слетел с катушек. Может быть, что это проявляется не сразу, а постепенно? Человек может отложено сойти с ума? Если к нему применяли это всего один раз… — причиной моего беспокойства стал Октавиан Руквуд. Я не смогла до конца отойти от той ночи, когда мы бегали в лес. В голове то и дело всплывали его глаза, а потом я вспоминала, что стало с Причардом. И хотя профессор чувствовал себя нормально, я боялась, что его постигнет та же судьба. Такое чувство я вообще испытывала впервые. При виде него меня как будто с головой накрывало чувством вины, и я даже дышать спокойно не могла. Вальбурга тяжело вздохнула: — Нагини… Не знаю, что ты сделала, но очень надеюсь, что ничего страшного. Если один раз и осторожно — ничего не произойдёт. Ну, может временное помутнение. А с ума сходят, если ты будешь это использовать постоянно на одном и том же человеке. — Ты уверена? — я с надеждой на неё посмотрела. — Да. Полагаю, что действие твоего дара сходно с остальной ментальной магией. Вроде Обливиэйта, — она пожала плечами, но выглядела при этом очень уставшей. — Спасибо! — я на пару минут повисла у неё на шее, после чего выпрыгнула из-за стола. — Я пойду, подышу воздухом. — Иди, — кивнула мне Вальбурга, и вернулась к завтраку с уже куда более обеспокоенным лицом. Я вышла в коридор и около минуты старалась привести своё сознание в порядок. Голова гудела с самого утра, предчувствуя предстоящее превращение. На смену исчезнувшему чувству вины пришли ощущения, которые до этого я старательно глушила. Меня тошнило от еды, света, серости стен, Селвина, за которым мы ходили по пятам с той самой ночи, от Реджиса который прохлаждался не понятно где, пока даже Реддл, всё ещё склоняющийся к идее прижать Рэймонда к стене и выпытать информацию, сейчас сидел и что-то да выяснял! От потока мыслей ощущения в голове обострились ещё больше, и я почти согнулась пополам, держась за виски. Радовало, что ушла я достаточно далеко от людных коридоров. *** — Здорово, Реддл. — Мальсибер, довольно уплетавший свой бутерброд, который был уже не первым, кивнул Тому. — Доброе утро, — нарочито вежливо отозвался Том. — Ты в голодный край собрался или на войну, что так упорно отъедаешься? — он улыбнулся довольно криво, но до сидевших за столом дошёл смысл его шутки. Том был вообще в прекрасном настроении, постоянно изучая проявившиеся способности к легилименции. Осмотрев стол, он упёрся во взгляд Селвина, который смотрел слишком пристально, для человека, который их не видел. Хотя, Том мог бы поставить, что это Гринграсс его так накрутил. Рэймонд вообще осунулся, стал шарахаться от каждой тени, что заметили даже учителя. А от Тома вообще чуть ли не бегал, стоило ему появиться на горизонте. Реддл конечно был сам частично виноват — всё пытался повторить тот трюк с пристальным смотрением в глаза. Тренироваться было не на ком, хоть змей в лесу отлавливай. Нагини сказала, что потрясений на ментальном уровне ей хватит. А после его возмущений пригрозила загипнотизировать. Ответить тут было нечем — она может. Он с самого первого дня пытался понять, что с ней не так. В лесу он вообще сделал ставку вслепую. Он был уверен, что случай с Причардом это её вина. Не знал как, почему и зачем, но знал, что её. Тому очень хотелось расспросить её про эту способность — сможет ли она стереть Гринграссу память, если что. Девочка проявила нехарактерную жёсткость — заявила, что сотрёт им память и взяла обещание не спрашивать. Не клятву конечно, но спрашивать он больше не рисковал. Ну, хотя бы одной тайной стало меньше. Реджис тоже отказался быть подопытным. Сказал, мол, много личного и отвёл глаза. Реддл знал, что значит этот жест, но не стал давить. Это же Лестрейндж — если что-то серьёзное он расскажет со временем. Том поднял взгляд: — Доброе, Джонатан. — Доброе, — он кивнул серьёзно и отвернулся. «Мордред» — подумал Том. — Вы не видели Рэймонда? — стоит отдать ему должное, Реддла, несмотря на возраст, воспринимали как своего. — А зачем он тебе? — кивнул слизеринец, которого Том не знал даже по имени. Уж очень посредственным он был. — Да, так. Уроки. — Реддл расплывчато покрутил руками в воздухе и попытался отмахнуться. — Просто не видел его с утра. — Ну тогда тебе не повезло, — хохотнул Мальсибер. — Он сейчас с отцом у директора. Его переводят на домашнее обучение. — Почему? — ужас со злостью видимо слишком сильно отразились на его лице. — А тебе-то какое дело? — уже с интересом встрял Селвин. — Вроде как не чужие люди, в одной комнате живём, — Том вскочил из-за стола. — Пойду, попрощаюсь. Реддл вылетел в коридор, не зная, в какую сторону кидаться. Делать что-то было нужно, и срочно. Сначала он кинулся в сторону подземелий — туда Рэй должен был прийти собирать вещи. Потом к башням Когтеврана — его способности бесполезны, если у Гринграсса останется память. Потом обратно в Большой зал — Нагини не стала бы сейчас сидеть в спальне. А он ужасно боялся опоздать. Удача прилетела откуда не ждали. Точнее, вылетела из-за поворота и врезалась в него на полной скорости. Они не упали, но покачнулись знатно. — Мне есть что тебе рассказать! — тут же начала «удача», негодующе размахивая руками. — Не тебе одной. — Том сразу же оттащил ее в ближайшую нишу. — Гринграсса переводят на домашнее обучение. Нагини тут же замерла и так и осталась с открытым ртом: — Когда? — Сейчас, — он нетерпеливо стал махать руками. — Прямо, Мордред его раздери, сейчас. — И что ты предлагаешь? — она тоже стала метаться из стороны в сторону. — Сотри ему память! — гневно заявил Том. — А я прочитаю его мысли. Или допроси его! — Нет, — замотала девочка головой. — Ни за что. –Ну а тогда что ты предлагаешь? — скрестил он руки на груди. Злость в нём бушевала, но он держал себя в руках. — Не знаю, — она застыла, смотря в пол. Сомнения терзали её полминуты, после чего девочка подняла на него взгляд, неожиданно озлобленный. — Не дай Мерлин что-то случиться. Я скажу, что это был ты и сведу тебя с ума! — она ткнула его пальцем в грудь и выскочила из ниши по направлению к подземельям. Так быстро Том не бегал ещё ни разу, но при этом вообще не чувствовал усталости. Прижать Гринграсса к стенке было решено в их спальне, так как соседей рядом не было. И лишних свидетелей тоже. Нагини взлетела за ним по лестнице и резко остановилась, кивнув в другую сторону коридора с дверьми. — Да что там? — огрызнулся Том. У двери с надписью «Первый курс» с приоткрытым ртом стоял Лестрейндж. Том зло что-то рыкнул и жестами показал: — За нами! *** «Кристофер Лестрейндж — брату, Реджису Лестрейнджу. Здравствуй, братец. Боюсь, что родители уже успели накрутить тебя по поводу моего отъезда. Впрочем, зря. У меня всё настолько хорошо, насколько может быть хороша жизнь в мире, где идёт война. Они не поняли моего решения, надеюсь, что понял ты. И хотя отец велел не писать тебе, обозвав смертником, я решил тебе одному будет интересно как мои дела. Если ты расскажешь родителям о письме — не обижусь, но прошу тебя этого не делать. Где нахожусь, боюсь, что не смогу сказать. Это даже не тайна — я всерьёз не знаю, где буду уже через пару дней. Но это не такая уж и проблема. Здесь куда больше магов, чем я ожидал. В нашей дивизии их около пятидесяти, возможно, мне просто повезло. Оказывается, я не один, на кого так сильно подействовал военный налёт на Лондон. Не знаю, слышал ли ты о нём. Но если бы ты был там, как и я, это не оставило бы тебя равнодушным. Люди прятались, бежали. Ты когда-нибудь видел город пустым? Совсем пустым? Так вот, я видел. Видел, как взрывной волной выбивало стёкла и разносило дома. Не хочу тебя пугать, но это действительно выглядело как конец света. И я не смог терпеть это. Никто бы не смог. Нельзя оставаться равнодушными, не так ли? Родители сказали, что счастье маглов не наше дело. Но я чувствую, что это коснётся нас всех. Не только маглов. Я надеюсь, что ты меня поймёшь и поддержишь. Ведь тебе тоже когда-нибудь захочется сделать что-то для других. Что-то значимое. Может наши родители и считают, что маглы не стоят того, но я с ними не согласен. Маглы многое для нас сделали. Здесь я познакомился с интереснейшими людьми, среди них есть и маглы, и маги. Не знаю, что об этом думаешь ты, но надеюсь, что примешь верное решение. До меня дошли слухи, что отец взял с тебя клятву на крови, что ты продолжишь род в случае моей смерти. Обидно, конечно, что они хоронят меня раньше времени. Но я очень рад, что в таком случае я не буду о нём переживать. Меня могут считать предателем сколько угодно — но я действительно переживаю за наш ковен и род, кто бы что ни говорил. И я считаю, что ты стал бы отличным лордом. Не знаю, смогу ли написать снова, потому что нас могут перебросить за океан. (брать сокола вместо совы слишком дорого, так что оттуда писать я не буду) Поэтому решил пожелать тебе удачи в Хоге. Не слишком зли Бэнкса, а то твоим детям не поздоровиться учиться потом. И напиши, как только Бинс уйдёт на пенсию, я всё хочу отметить этот радостный день для всей магической Британии. А так всё как обычно — желаю не влезать в дуэли, а если и влезать, то чтоб отец не узнал. Приеду на твои следующие зимние каникулы — отметим с вами Рождество. Твой «удивительно, но живой брат» Реджис аккуратно свернул письмо и тихо выдохнул: — Какой же ты дурак, Кристофер Рудольфус Лестрейндж.