От внешнего - к внутреннему

      Большой зал был заполнен школьниками всех факультетов и возрастов. Такого ажиотажа не бывало даже в первый день учёбы. Слухи о причинах сего сбора были столь разнообразны и невероятны, что поражали даже самых заядлых конспирологов. Они распространялись по залу, казалось, воздушно-капельным путём, заражая интересом каждого, кто слышал эти истории хоть краем уха. Потому, оживление и гул были просто колоссальны.       Учителя и не пытались этого пресечь — каждый из них сидел на своём месте в весьма растрёпанном виде, нервно оглядываясь, в ожидании директора. Конечно, обстановку это накаляло не на шутку.       Я сидела за столом Когтеврана, в самом начале, прижатая с одной стороны Краучем, за которым сидела Миртл, а с другой Авой Флинт, которая через стол болтала с Ирмой Харди. Последняя вызывала у меня теперь резкое отвращение, потому что в голове то и дело всплывал этот сладенький образ их с Реджисом. Ну и дрянь!       Хлопок — и в зале застыла гробовая тишина. Я стала вертеться и рассмотрела направляющегося через большой зал, по проходу, директора Диппета. Чёрная мантия на нём развевалась, а седая борода, вопреки своей прежней ухоженности, была скомкана клочьями. Он шёл, а вокруг начинал нарастать нестройный шёпот.       Директор поднялся на своё место и поднял палочку вверх. — Он сейчас использует Сонорус! — в ухо мне зашипел Крауч. — Это заклинание, которое… — Тишина! — разлетелся по залу голос директора. — Прошу внимания!       Голос у него был куда более хриплым, чем обычно, а в интонациях даже глухой заметил бы нотки раздражения. — Сегодня мы собрались в этом зале не просто так. Но дело, которое собрало нас здесь, более не терпит отлагательств. Каждый из нас, так или иначе, столкнётся в скором времени с реальным миром, и наш преподавательский состав решил сегодня, что скрывать правду даже от самых младших из вас — кощунственно. Вы все читаете газеты, поэтому, должны быть наслышаны о войне магов. Но никто из вас не должен забывать, что магическое и маггловское общества неразрывно связаны. Многие из вас сами происходят из семей магглов. Вы также должны знать, что первого сентября прошлого года Британия вступила в войну. Маггловскую войну. Да, это не является новостью для многих из вас. Но не многие осознают реальную её опасность. Вы, должно быть, считаете, что раз мы владеем магией — для нас их оружие не станет проблемой. Это ужасная ошибка! И иллюстрацией тому должно стать сегодняшнее происшествие.       Он остановился на драматическую паузу. Весь зал задержал дыхание, и тишину прерывали звуки ветра, созданные магическим потолком.       Так как столы Слизерина и Когтеврана разделял лишь проход, я то и дело нервно глядела на Реджиса. Тот вёл себя странно — смотрел только в пол, но выражение его лица сильно менялось с каждым последующим предложением. Даже волосы, которые прилично отросли, свисали на глаза. — Некоторые из вас, возможно, уже о нём слышали. На рельсы Хогвартс Экспресса попала бомба, сброшенная вражеским самолётом. Это произошло в десятке миль от замка, что для таких самолётов — небольшое расстояние. Все мы, к счастью, остались защищены чарами, что отвлекают внимание. Но простая случайность могла унести все наши жизни. Да, — он вскинул руки, — это страшно! Но это ещё одна из причин нам сплотиться перед общей опасностью! Защитить наши жизни и наших близких! Встать на защиту страны! Магическому сообществу нужны по-настоящему умелые маги. По этой причине, с завтрашнего дня в школе будут введены новые правила, которые смогут помочь нам в этом нелёгком деле. Во-первых, миссис Вилкост, преподаватель Защиты от Тёмных Искусств, согласилась несколько изменить программу преподавания, добавив дополнительные лекции о защитных заклятиях, и увеличив и так немалое количество практики.       Я обрадовалась. Том уже рассказывал не раз, когда мы собирались в гостиной, как сильно сказалось на Хогвартсе упрощение программы. Выражался он, конечно, красноречиво, но не более чем миссис Вилкост, форму экзамена у которой вовсе хотели изменить на теоретическую. — Во-вторых, мистер Руквуд согласен давать дополнительные уроки всем желающим. Часы будут распределены по возрастам, и проходить занятия будут в подземельях.       Здесь на моё лицо стала просится совершенно неуместная улыбка. Я оглянулась — Реджис всё ещё сидел хмуро глядя в пол, что вызывало долю здоровой обеспокоенности, а Том был явно доволен и не стеснялся этого. Может, переживания из-за войны у него и были, но они таились глубоко внутри. Собственно, с такими же лицами сидела и половина чистокровных магов в этом зале. — В-третьих, конечно из хорошего, преподаватель магловедения с завтрашнего дня будет давать обязательные к посещению лекции по оружию магглов. Мы должны знать, от чего нам защищаться. Ну, а теперь, изменения в дисциплине…       За этими словами последовал длинный список, все сидели в напряжении почти до самого отбоя. До конца года было запрещено любое веселье — походы в Хогсмид, любые отлучения из замка, занятия на мётлах (которые были весельем не для меня), купание в Чёрном Озере и даже призвали сократить к минимуму занятия, которые проходят вне замка. Я несомненно обрадовалась отмене занятия с уходом за мокрицами, но такая изоляция напрягала и в без того беспокойной обстановке. Удивилась, что не запретили квиддич — но и там появились ограничения, и тренировки команд могли идти только в присутствии декана.       Потом, длиннющая лекция о том, как нам вести себя на каникулах и сплочении перед лицом опасности. Её, несомненно, повторили ещё раз на последнем ужине, присудив кубок школы всем и сразу. Ученики готовились скучать, но учителя единогласно скучать решили не давать, и от всей души уже на следующий день завалили нас работами. Причём, чем сложнее были задания, тем быстрее их требовали сдать.       Реджис пришёл в себя быстро, но говорить отказался. Я решила тоже не давить, уж мне ли не знать о тайнах. Тем более ни с кем, кроме пера и пергамента, я, казалось, не виделась вплоть до первого экзамена, если исключить занятия у мистера Руквуда. Том, со всей своей кучей предметов и отличными оценками, почти нигде не появлялся, даже забросил посиделки в гостиной. Сестра последовала его примеру — и говорить в свободную минуту мне становилось решительно не с кем.       Поэтому на зельеварение, экзамен по которому нужно было сдавать первым, я летела в надежде, что больше никогда в своей жизни не увижу ни одного котла, или порезанных флоббер-червей.       Слизнорт, будучи, как всегда, в неплохом расположении духа, разрешил нам сесть как обычно, и я сразу метнулась к Реджису за парту, в самом центре класса. Нам раздали задания — впрочем, формат был, как на экзамене СОВ. Пять вопросов — в последнем нужно было приготовить зелье, налить в пробирку, и написать, от чего оно. — Ты знаешь первый вопрос? — пихнул меня локтём Лестрейндж спустя пару-тройку минут. Я, сразу схватившаяся за зелье, опустила глаза к бумажке: «Назовите три следствия закона универсального зелья?»       Я напрягла свои извилины и вспомнила второе из следствий, и даже половину третьего — что тут же продиктовала Реджису. Он кивнул, записал, и сделал то, за что я сразу взяла назад все слова, что о нём говорила. Сидевшая спереди мисс Харди, которая была замечена за явным неравнодушием к моему соседу, протянула ему смятый кусок пергамента, где криво были расписаны ответы на вопросы, начиная со второго. Были даже пометки к зелью, и, если так дальше пойдёт, от радости я уже готова была дать им своё благословение, да что уж там, поженить их хоть здесь и дело с концом!       Так я радостно сдала первый экзамен раньше отпущенного времени, и выпорхнула из аудитории, дабы заняться своими делами. Планы, к сожалению, изменились и из-за того, что ночь была безоблачной, нам поставили экзамен по астрологии в тот же день. Это было легче чем зельеварение, но по группам нас разбили крайне неудачно: Когтевран соединили с Гриффиндором, из-за чего я долго страдала, лёжа в кресле и пялясь в потолок.       Потом были чары с профессором да-кто-ж-вас-так-обидел-то-Бэнксом. Мы, к большому сожалению, заходили в класс по одному, нервно толпясь оставшееся время в коридоре. Здесь я даже не надеялась на Превосходно. Уж он-то найдёт к чему придраться. Хотя чары, пожалуй, один из трёх предметов, которые я действительно знала на это Превосходно. Даже эссе для них выходили не совсем ужасны.       Я, как и всегда, когда нас звали по алфавиту, стояла перед кабинетом и гневно рассказывала Реджису, что сменю свою фамилию на Яркур, и пусть кто-то попробует придраться. Он с неизменно серьёзным лицом развернул меня в самой середине тирады и втолкнул в кабинет, потому что саму меня охватила дрожь именно в тот момент, когда оттуда вышел предыдущий первокурсник. Он успел сказать только «Левитация», после чего дверь за мной закрылась.       Амадеус Бэнкс сидел за учительским столом с чашкой чая в одной руки и пером в другой. На первой парте, куда мне жестом было указано сесть, стояла хрустальная ваза. — Что же, мисс Аркур, — он окинул меня взглядом. Сама не поняла почему, но только этот экзамен вызвал у меня такие переживания. — Ваше задание простое, я бы даже сказал — элементарное. Ваша задача, самыми простыми разрушающими чарами разбить вот эту вазу.       Я изумилась, и моим замешательством он даже наслаждался. Ну и где же эта левитация? Разрушающие чары мы вообще не проходили досконально в этом году! Я точно знала, из какого курса эта магия. — Вы не можете этого просить! Это материал второго кур… — Хватит, — он поднял руку с сердитым видом. — Сказали бы сразу, что не готовы. — А вот и… — я набрала в грудь воздуха и посмотрела на вазу. — Редукто!       Ваза со звоном разлетелась, но выражение лица профессора не стало ни капли добрее. — А теперь почините её, — хмыкнул он, делая пометку на пергаменте. Я не стала возмущаться снова, просто подняла палочку и направила на осколки: — Репаро! — они, пошатавшись в воздухе, собрались в вазу. Бэнкс хмыкнул и сказал: — Вы свободны, мисс Аркур, — ни злости, ни радости не было на его лице, так что гадать с оценкой не было смысла.       В коридоре никто уже допрашивать меня не стал — Аллена с них хватило. А вот до сих пор благодарная Реджису за зельеварение, я оттащила его в сторону. — Он спрашивал Редукто и Репаро! — Не мог, — покачал он головой. — Это не наш курс! — Думаю, ему всё равно, — я покачала головой. — Хотя Аллен тоже чистокровный, почему он ему дал левитацию? — Я знаю, что ты не любишь этого слова, — начал Реджис, — но мы то, вроде как аристократы, он нас не любит. — Он насмешливо улыбнулся. — Можно подумать! — я скрестила руки на груди и одёрнула мантию собственного покроя. — Приглашу его к себе в гости на лето, вот пусть посмотрит какие из нас аристократы.       Проведя эксперимент — то есть спрашивая у каждого задание, которое было ему дано, — я была, мягко говоря, расстроена. Редукто досталось и Лестрейнджу, и Краучу, и Аве Флинт. Но ни от кого более не потребовалось Репаро! Что это за особое отношение? Я пообещала себе допросить сестру при первой же возможности.       Но такой возможности не представилось — впереди был экзамен по ЗОТИ. Теорию я сдавала с Пуффендуем, это было не так критично, потому что ответы мне дал Лестрейндж (конечно, получил он их от Ирмы, которая использовала зачарованный лист), но то, что предыдущие эссе я сдавала на не самые приличные оценки, сказалось на том, что вышло в табеле.       Практика же представлялась нам даром небес. Первым заданием было победить пикси: заморозить их. Вторым: огнекрабы. Я была этому несказанно рада — огненные чары были легче других. Дело, казалось, было в палочке — несмотря на свою длину, она имела явный плюс в виде склонности к стихийной магии. Так мне сказал мистер Руквуд, когда я нечаянно подожгла манекен зелёным пламенем, и единственное, что смогла сделать с ним — так это перекрасить в синий. В любом случае, оценки я получила в последний день занятий прямо на табеле: Астрономия — Превосходно Зельеварение — Превосходно История Магии — Выше Ожидаемого (хотя экзамен я сдала на Превосходно, имея ответы, все мои ужасные эссе отразились) Травология — Удовлетворительно (И на том спасибо! Больше в жизни не подойду к тому, что мы на ней проходили!) Трансфигурация — Превосходно Защита от Тёмных искусств: Теория — Удовлетворительно Практика — Превосходно Дуэльное искусство — Превосходно (Я, бесспорно, гордилась собой) Чары — Выше Ожидаемого Ритуалистика — Превосходно Этикет — Удовлетворительно(сама не знаю, почему не Тролль)       Результаты Лестрейнджа не сильно отличались от моих. У него было меньше Удовлетворительно, но и Превосходно тоже было не так много. Мы сошлись на том, что в среднем сдали всё на Выше Ожидаемого, и это, пожалуй, было отличным результатом. Том представил же на всеобщее обозрение табель со всеми Превосходно, и явно был доволен, гордо расхаживая по гостиной. Вальбурга, будучи ученицей уже четвёртого курса, сдала экзамены лучше всех остальных, имея только одно Выше Ожидаемого — по чарам. Я уже начинала морально готовить себя к тому, что этим летом ей придёт префектский значок.       По поводу конца экзаменов, несмотря на строгую дисциплину, в гостиной Слизерина было решено устроить праздник. Старшекурсники умели договариваться с деканом, в частности Айзек Сеймур, который был выходцем из ковена Лестрейнджей. Реджис и поведал нам, как ловко тот поднёс Слизнорту в подарок бутылку хорошего Огденского — дочь создателя которого была матерью самого Сеймура и имела хорошие запасы вне ковена.       Нас, обозвав «малолетками», туда не пустили. Точнее, от ворот поворот дали нам с Реджисом. Тома со скрипом были готовы пустить — в виде исключения. Остальных же, с первого по третий курс — разогнали по спальням. Но Реддл, который заметно помрачнел после экзаменов, на праздник не рвался и хотел сбежать от нас в библиотеку. Я ему искренне сочувствовала — пока шли наши поиски его корней, Том не раз негативно отзывался о приюте. Не только я мечтала остаться в замке на лето, а лучше до конца жизни.       Я заметила, что к хорошему действительно быстро привыкаешь: к регулярному питанию, мягким постелям, людям, с которыми сходятся интересы, к душу, который не нужно было греть магией, и к полной безопасности. Любые угрозы в этом замке казались незначительны — не считая, конечно, доспех, которые на головы ронял Пиввз. Было удивительно приятно, что здесь не нужно было ни за что платить — это давало возможность продохнуть, и не думать, где взять денег на вещи первой необходимости. Хогвартс для меня казался практически Эдемом — лучше и желать было нельзя.       Я думала об этом, пакуя книги в старый саквояж, чар облегчения на котором не было. Вещи сестры там уже лежали, а то, что могла, я рассовала по карманам под чарами уменьшения. Потом прошлась по комнате — практически со слезами на глазах прощаясь с ней, а затем с соседками. Ава почти сердечно меня обняла, Ирма пожала руку, а Миртл снисходительно кивнула. Мы поговорили перед сном — совсем чуть-чуть, сетуя на окончание этого года, а потом заснули. Я, в частности, ужасно беспокойным сном, от которого очнулась в три часа в утра и села в гостиной, с первым попавшимся романом. ***       Хьюго Портман безрадостно скидывал свои вещи с полки, которую занимал весь год — за исключением лета. Комната «27» приюта миссис Коул всё это время была в его полном распоряжении. Хочешь — заваливай мусором, хочешь — зови друзей. Летом он себе позволить такого не сможет, потому что приедет его странный сосед. Дети в приюте часто шептались, что Тома Реддла посылают вовсе не в школу, как говорят взрослые, а лечится. Только возвращался он с каждым разом куда более странный, но никто не посмеет ему сказать это в лицо. Или вообще сказать что-то про него — страшно, что мальчик узнает, было даже старшим.       Хьюго боялся за свою жизнь, когда его два года назад подселили к нему. Портман попал в приют, когда последняя родная ему бабушка умерла от сердечного приступа. Его сразу забрали и поселили в единственную комнату, куда могли. Потому что соседствовать с Реддлом никто не хотел.       Дети сразу рассказали ему и об Эми Бенсон, и о Денисе Бишопе. Вот этих после случая с Реддлом точно отослали лечиться. Они оказались последними в приюте, кто не боялся его, и поплатились за это, как понял Хьюго. Прочие дети были напуганы ещё тогда, когда он мистическим образом сломал руку Мэтти Смиту, за год до случая с той парочкой. Тощий девятилетний мальчишка, как говорили дети, одним взглядом сломал руку шестнадцатилетнему верзиле. Мэтти, правда, уже ушёл на фронт, но легенда жила.       С Хьюго пока не происходило ничего плохого, но и рисковать он не хотел. Видел, как однажды у одной девочки, что-то сделавшей его соседу, всё лицо за одну ночь покрылось страшными нарывами и пятнами, из которых текла зелёная слизь. Это было одной из причин, по которым с Томом Реддлом он хранил холодный нейтралитет. И Хью, по возможности, старался только ночевать в их общей комнате, а иногда избегал и этого. Реддл отвечал ему пренебрежением, и Портмана это устраивало, пока дети в приюте не начали обходить стороной и его. Дурная слава, чтоб её. Раздался короткий стук в дверь, после чего она распахнулась — Приехал, Портман! Выметался бы ты, — гадко хихикнул Яков Хемиш, исчезая из проёма уже через секунду. — Пошёл ты! — гаркнул он в ответ убегающей тени. Хьюго сел на кровать, но подумал, что будет выглядеть странно, как будто он его ждал. Потом взял книгу — да, так точно не придраться. — Спасибо, я дойду сам, — из коридора прозвучал надменный голос, как будто изменившийся за это время. — Хорошо, Том, — ответила ему Марта негромко, и её шаги стихли в другом конца коридора. В комнату зашёл Том Реддл — в коричневом костюме, которые шили в приюте. Тот явно стал ему мал, а точнее короток в рукавах и штанинах. «И в чём же он ходил, если не мерил костюм с сентября?» подумал Хьюго.       Мальчик молча положил свой чемодан на кровать, расстегнул его, и обвёл комнату недовольным взглядом. Он остановился на Хьюго, которого до этого воспринимал как предмет интерьера. Возникла пауза, неловкая, по-видимому, только для Хьюго. — Привет, — негромко сказал Портман. Реддл, который уже успел отвернуться, ответил не торопясь: -Привет.       Потом он остановился, задумался о чём-то, держа в руках какую-то тряпку, вынутую из чемодана. Огляделся. Сложил её обратно, и, застегнув чемодан, швырнул его под кровать и вышел.       Хьюго выдохнул — он сам не заметил, как старался дышать через раз в его присутствии. Эти пару месяцев собираются быть ужасно неприятными. ***       Дети и учителя сновали по коридорам замка, когда до отъезда оставалось пару часов. Деканы посылали через камин тех, кого родители пожелали забрать иначе. Хотя рельсы уже восстановили, восстановлению общественного мнения требовалось время. Я бежала по коридору из подземелий — мы с сестрой договорились, что я поеду с друзьями и без чемодана, но при этом запихнули в карманы всё что могли, и теперь их оттягивал ощутимый вес. И пусть одежды было немного — два набора учебников, котлы, весы и книги были серьёзным грузом. — Мисс Аркур! — приятный голос окликнул меня. — Здравствуйте профессор, — я остановилась и подняла голову, уткнувшись в светлые глаза аврора, который с улыбкой ответил: — Уже не профессор, учебный год окончен. — А как же следующий? — растерянно спросила я, совсем забыв о смене преподавателей на этих занятиях. — Боюсь, меня пригласили только до конца этого года. Думаю, директор Диппет найдёт кого-то ещё на эту должность, — он хмыкнул. — Поэтому я хотел пожелать вам удачи. — Мне? — я изумлённо открыла глаза, и почувствовала, как щёки заливает лёгкий румянец.       Он как будто не расслышал моего удивления, мечтательно смотря куда-то, а потом снова обратился ко мне. — Вы так старались на моих занятиях, у вас большой потенциал и есть возможности. Думаю, с вашим старанием вы достигните успеха. Буду рад увидеть вас среди юных авроров после Хогвартса, — он подмигнул мне, а я вдруг залилась краской. Во-первых, мне до сих пор было стыдно после той ночной прогулки. Во-вторых, стыдно за то, что ни в какие авроры я идти и не думала, но так легко было обосновать свой интерес к дуэлям. И в-третьих… Это было так приятно и будоражаще, что я только и смогла проглотить комок в горле и ответить: — Спасибо, сэр.       Мистер Руквуд ушёл, насвистывая себе под нос какую-то песенку, а я, красная как рак, но довольная, пребывала в восторженном состоянии до самого поезда.       Мы сели в купе с Томом и Реджисом. Может, Реддл и хотел уйти к другим слизеринцам или побыть в одиночестве, но находился в таком состоянии, когда ничего, кроме того, как кивнуть и пойти с нами, делать не мог. Дверь мы закрыли на замок, потому что темы часто перетекали в такое русло, что никто больше слышать их был не должен. — Нужно будет списаться через неделю! — заявил Реджис. — Как ты себе это представляешь? — фыркнула я. Мы только что закончили спор о пользе квиддича и не пришли ни к чему. — Твой филин будет летать туда-сюда и ждать ответа? Ему разорваться, что ли? — Ах да, у вас же нет сов, — задумчиво потёр подбородок Лестрейндж. Из коридора раздался голос проводницы, которая продавала еду. — Тележка со сладостями! — кричала она. — Я сейчас! — вскочил Реджис и исчез за дверью. Том сидел, облокотившись на стену на одном со мной диване и листая что-то по истории магии. На противоположной скамье, где только что сидел мой однокурсник, лежали чемоданы его и Реддла. Над Томом мы уже успели посмеяться: когда увидели маггловский, нелепо короткий костюм. Том тогда явно обиделся, и сидел с серьёзным лицом. — Да ты просто не умеешь смеяться над собой! — тыкнула я тогда в него пальцем. — Никто не любит, когда над ним смеются — не надо приписывать это только мне, — надменно отвечал Реддл. — Да, но, к сожалению, это неизбежно. Поработал бы ты над чувством юмора, — я пожала плечами. Реджис вернулся с относительно небольшим количеством сладостей: Двумя пачками Берти Боттс и Шоколадной лягушкой. — Будете? — жуя лягушку, что шевелилась у него во рту, спросил Лестрейндж и протянул нам открытую Берти Боттс. Я не успела отойти от культурного шока при виде шевелящегося шоколада и смотрела на него, как на больного. Со сладким отношения у нас не складывались — нормальной-то еды не хватало. — А это с чем? — подозрительно посмотрела я на него, боясь, что конфеты начнут шевелиться. — Со всем, чем угодно, — загадочно улыбнулся Реджис. Я пихнула Тома локтём, чтоб он оторвался от книги и всё-таки обратил на нас внимание. Он нехотя отложил её и взял одну из предложенных конфет. — На счёт три, — заявил Реджис, — раз, два, три! Мы одновременно съели по конфете. Реджис — розовую, Том — коричневую, я — серую. — Фу, какая дрянь! — вскричала я. — На вкус как грязь! — А у меня маршмеллоу, — расхохотался Реджис, падая на диван. Интересно, какое лицо у меня было, что его так насмешило. — Хм, шоколад, — ответил Том. — Да ну вас, — отвернулась я, сдерживая смех. — Дуракам везёт! — Да ладно тебе, — продолжал смеяться Лестрейндж. — Возьми эту, тут точно клубника! Я недоверчиво протянула руку к конфете и положила её в рот. — М-м-м-м-м! Вкусно!       Мы перепробовали всё, что было в пачках. Я ответно позлорадствовала, когда Лестрейнджу досталась сера, а мне черника. Нам даже удалось растормошить Тома, который тоже смеялся пару раз. — Прибываем через десять минут! — раздался голос из-за двери. — Уже?! — изумилась я, которая стояла у этой самой двери. Я обернулась на друзей: лица моментально стали как на похоронах. — Уже, — ответил Том с напускным равнодушием. — Прощаемся? — Ага, — грустно ответил Реджис. — Я сразу отбываю портключом. На прощание мы даже обнялись (с Реджисом, очевидно), каждый пообещал поздравить меня с днём рождения, после чего я, в расстроенных чувствах, пошла за сестрой. Мы с ней первые выскочили из вагона, и я прекрасно видела, что она тоже грустит.       Нам пришлось пробираться сквозь толпу людей, который были встречавшими родственниками. Я смогла узнать чету Блэков — отца и мать и Прюэтта — лорда, в окружении мужчин боевой наружности. Больше никто так явно не выделялся, а мы сразу шмыгнули в один из баров. — Камин, пожалуйста. Два человека. — Хозяин заведения за барной стойкой пристально посмотрел на нас, но спрашивать ничего не стал, протянув порошок. — Восемь кнатов. Вальбурга отсчитала деньги и взяла меня за руку. — Ты помнишь адрес? — Помню, чего уж, — ответила я. — У Мёрфи!       Внутренности перевернулись, и я, пытаясь сдержать позывы к рвоте, вышла из камина. За мной вышла сестра. — Здравствуйте, мистер Мёрфи, — кивнула она мужчине за стойкой. Я могла бы поспорить, что он докладывает о перемещениях отцу, но сестра мне никак не верила.       На деревянном доме, в который мы переместились, не было ничего, кроме вывески: «Кафе». Название «У Мёрфи» было просто адресом камина, так как семья жила здесь же, на втором этаже. Камин был в небольшом коридоре, скрыт от маглов, а люди появлялись как будто из комнаты с надписью «Только персонал».       Мы проскочили мимо редких посетителей, и вышли на свежий воздух. Это была самая окраина Лондона — десять минут пешком до огромного леса, в котором водилось не мало магического и маггловского зверья. У нашей «избушки» была минимальная защита от некоторых животных. Полностью никто бы не смог защититься — даже ковенцы строили стены и оборонялись от лесных жителей.       У нас был один портключ, который доставлял к дому. Он был рассчитан на одного человека, и, если магия не выдохлась, на зверушку или домовика. Ключ был у Эллы на время нашего отъезда.       Как же я забыла! Элла! Я же наконец-то встречусь с сестрой. Какой кошмар, мы же не виделись почти что год! Те люди забрали меня в середине августа и… Ах как здорово! Я неслась вперёд старшей сестры, даже несмотря на отобранный у неё чемодан. Вот уже на горизонте показался домик. Под его окнами — клумба с цветами. На крыльце стояла уже десятилетняя Друэлла в белом сарафане, из которого выросла. — Нагини! — завизжала она, как только увидела меня. Мы побежали друг другу навстречу и столкнулись у хлипкого забора. Она кинулась мне на шею и поцеловала в щёку. — Я так скучала! Я так за тебя переживала! Ты как? Всё хорошо? Откуда Вальбурга тебя забрала? Как твои оценки? Нашла друзей? Расскажи про Хогвартс! Ух ты, а откуда такая мантия? А палочку покажешь?       Вальбурга строго загнала нас в дом, сказав, что все вопросы потом. Я никогда не была так рада, как сейчас. Все мысли о грусти ушли, но это был только первый вечер в этом доме.