***
Мария Гамп с самого утра разрывалась на части. Привитые с детства манеры твердили ей, что нельзя смеяться, катаясь по полу и держась за живот, но ведь как хотелось! Шоу было просто великолепным! С точки зрения всех тех, кто не участвовал в нём, конечно. Всё началось с безобидных деталей — огромного фиолетового фингала Бенджена Малиса, странной сыпи на лице Эбби, и прожжённого платья Оливии. Они как будто участвовали в магической дуэли незадолго до выхода на сцену. Возможно, так и было. Затем, перепутав право и лево одна из девочек толкнула другую во время музыкального номера, и та нечаянно столкнула со сцены одного из танцоров. Пока целитель нёс мальчика на носилках мимо сцены, он задел одну из декораций, и та начала падать, чуть не придавив первый ряд, в котором сидели первокурсники. Профессор Дамблдор успел замедлить движение конструкции, но это отвлекло его от другого: гигантской огненной змеи, появившейся из-за сцены. Здесь Бенджен Малис неосторожно сделал несколько шагов назад, прячась за спину Оливии Хорнби, и повалил на пол свечу, которая должна была играть роль очага. Загорелись заготовки для фейерверков, и, пока профессор Дамблдор перемещал тяжёлую конструкцию подальше от детей, а другие преподаватели были заняты змеёй, в зале началась полная неразбериха! Кто-то кричал и носился, не слушая старост, а кто-то выкидывал в воздух палочки, создавая разноцветные искры, что меняли цвет появившегося из ниоткуда дыма. Друзья Мари не разделяли её веселья. Эйлин Принц, очень добрая и талантливая, но уж очень наивная, на взгляд Мари, девочка — её лучшая подруга, разразилась тирадой о сочувствии, припомнив всем, как хорошо всё-таки пела Вальбурга. Разве это кто-то отрицает? Мать Мари всегда говорила, что сочувствовать нужно только слабым, а этих ребят она к таковым не смогла бы отнести. Другой их друг — Гарри Хилл, предпочёл промолчать. Он вообще стал другим в последнее время. Стал стесняться ковенской одежды, и много расспрашивать её о светлых и тёмных магах. Он тоже был талантлив, но не как Эйлин — в зельях, а как очень тёмный маг. Мари немного ему завидовала. Учителя говорили, что мальчику необходимо пообщаться с «мистером Реддлом», но Марию старший слизеринец пугал до дрожи в коленках. Мама считала самым полезным из навыков — умение разбираться в людях, и учила Марию по мелким деталям определять, что за человек перед ней. Будь то неаккуратная стрижка, мозоли на руках, или леденящий душу пронзительный взгляд. О Томе Реддле она не могла сказать ничего — разговаривая с разными людьми он сам менял свои манеры настолько, что она никогда бы не подумала, что так легко это может делать один человек. Один раз она увидела, как кто-то из старшекурсников нечаянно задел его в коридоре. Реддл бросил на него такой взгляд, что Мария сама захотела броситься извиняться. Она решила, что это и есть то, каков он на самом деле, и от того ей стало ещё страшнее. Как Нагини этого не замечает? Хотя в последнее время она была бы рада даже мистеру Реддлу. — Что ты читаешь? — Мари совсем не хотела его пугать, но Гарри дёрнулся, засовывая потрёпанную книгу под стопку пергамента. Потом он грубо сказал: — Чего тебе надо? Мари оглядела его с ног до головы: синяки под глазами, чернила на пальцах и не выглаженная мантия. — Просто хотела позвать тебя поиграть с нами в плюй-камни. Мы с Эйлин ждём тебя! — Я не пойду, — буркнул он. — У меня занятия с профессором Дамблдором. Гарри подхватил свои книги и ушёл, несмотря на то, что она старалась остановить его. Мари растерялась. Ещё пару часов назад он был в полном порядке — смеялся, корчил рожи и рассказывал, как они в ковене собирались за обедом на чей-то свадьбе — а потом бац! Как будто его приложили каким-то заклятьем. Или зелье подлили. К слову о зельях. Гамп первым делом отправилась за Эйлин, которая ждала её в школьном дворе. Может, та подольёт ему сыворотку правды? Нет, она не согласится. Эйлин посмотрела на неё большими-пребольшими глазами и спросила: «Ты что, хочешь за ним СЛЕДИТЬ?» Мария не видела в слежке ничего страшного, но подругу успокаивала. Мол, мы не следим — мы помогаем Гарри не попасть в беду. Эйлин не могла позволить хоть кому-то попасть в беду, поэтом не стала спорить, и покорно пошла за ней к кабинету профессора Трансфигурации. Они остановились за поворотом, немного не доходя до нужной двери. «Ты стоишь тут — размахивала Мари руками, боясь, что здесь могут быть настроены чары — А я здесь. Когда он выйдет — нужно его задержать!» Так они и поступили. — Эй, какого Мордреда вы тут делаете?! — книги мальчика полетели на пол, вместе с пузырьком зелья, которое он держал в руках. Оно разбилось вдребезги, и на пол полилась прозрачная жидкость, которую можно было бы перепутать с водой, если бы не резкий запах. Мари испугалась, что профессор мог их услышать. Она испуганно стала вспоминать хотя бы одни заглушающие чары, о которых говорил отец, пока Гарри снова не закричал. — Вы следили за мной?! — Гарри, — испуганная Эйлин закрыла рот руками. — Что это? Откуда это у тебя? Мария бросила взгляд на пол — она не знала, что за дрянь растеклась по полу, но название одной из книг её удивило: «Ритуал светлого возрождения». — Что ты там делал? — она собрала свои мысли в кучу. Так много вопросов за одну минуту — и так мало ответов. — Я не обязан перед вами отчитываться! Вы мне не мамочки! Это вас не касается! Мальчик весь бурлил от негодования. Его кулаки сжимались и разжимались, на лбу вздулась вена, а воздух стал густеть из-за концентрации магической энергии. Она знала — сейчас что-то случиться. Гарри был очень тёмным магом. Очень талантливым, но очень неуверенным. Поэтому Мари не нравились слова «светлое» и «возрождение» — ему могли наговорить разных вещей, чтобы использовать его силу. В том, что профессор может быть на это способен, она не сомневалась. Не потому, что ей не нравился лично профессор Дамблдор — нет. Дело в том, что люди, которые изо всех сил стараются подавать «положительный» пример (как большая часть профессоров, за исключением Слизнорта или Келли, к примеру) обычно скрывают какую-то дрянь в своих делах. Мама часто указывала ей на кого-то из известных магов-благотворителей, или учёных, и просила сказать, что, на её взгляд, они скрывают. У кого-то оказывалась вторая семья в мире магглов, у кого-то пара мутных дел со смертью конкурентов, а у кого-то даже нашёлся частный бордель. В целом, она любила ставить авторитеты под сомнение. (кроме авторитета журнала «Ведьминский понедельник», их подборка причёсок на эту осень — просто чудо) — Я не собираюсь слушать вас! Я сделаю, что хочу, и меня не волнует ваше мнение! Вы потом всё поймёте! И очиститесь вместе со мной! — продолжал он, всё больше распаляясь. — Гарри… — растерянно пропищала Эйлин, но волну энергии уже было не остановить. Вокруг него появилась аура — она переливалась яркими и насыщенными цветами: от бордово красного, до фиолетового и синего. Лицо его потемнело, а волосы опалила слишком сильная волна энергии. Такого не должно происходить у обычных магов. Выбросы энергии — детская фаза у некоторых волшебников, которая проходит годам к десяти. Если они случаются позже, значит или тебе самое время отправиться в Мунго, или ты участвовал в серьёзном ритуале. — Прекрати! — завизжала Мария, надеясь, что мальчик сможет управиться с магией. Он не смог удержать всю силу. Девочек сшибло с ног ударной волной. Повезло, что остались живы. Хотя Мари так не показалось: она ударилась спиной об стену, повредив себе пару рёбер. В глазах потемнело от боли, и она упала на бок, обхватив руками коленки. Раздался жуткий топот. Из-за одного угла выскочили авроры, из-за другого — профессор Трансфигурации. — Мальчик мой! — сказал тот, смотря на испуганного Гарри, который теперь тоже упал на пол и начал судорожно всхлипывать. — Магический выброс? — говорил один аврор. — Нужно отнести её в Больничное крыло! Вторая девочка в порядке? Марию подняли в воздух заклятьем. Она безвольно висела, продолжая держаться за болезненно пульсирующие участки. Мысли путались, но в голове, вместе с каждым ударом сердца, звучал вопрос: «Что значит «вы очиститесь вместе со мной»?»***
Мария не смогла определить, отключилась она, или нет. Она не помнила, как оказалась в Больничном крыле, но чувствовала, что вполне способна была глотать зелья — их мерзкий привкус всё ещё стоял во рту. Её койка с четырёх сторон была закрыта выцветшими занавесками, которые когда-то должны были быть лимонными. Над спинкой кровати было окно, рядом стояла крохотная тумбочка, в которой обнаружилась её палочка и браслет. Серьги они снять не смогли — те были зачарованы самым лучшим артефактором и не давались никому кроме неё. Мари не смогла встать — рёбра всё ещё ужасно ныли, но уже начинали срастаться. Значит, она провела здесь час или два. Как будто ощутив её пробуждение, за занавеску заглянула Эйлин. — Как хорошо, что ты проснулась! — всплеснула она руками. — Целитель сейчас обедает. Он велел дать тебе воды. Эйлин протянула ей наполненный до краёв стеклянный стакан. Мари жадно принялась глотать воду, как будто пару месяцев провела в пустыне — наверное, действие зелий. Сама Эйлин, кажется, обошлась без серьёзных повреждений — пара пластырей на руках и большая шишка на затылке, которую та продемонстрировала. — Что с Гарри? — У него было сильное магическое истощение. Целитель выписал ему бодрящее зелье и дал что-то из магических концентратов — это должно было ему помочь. Не думаю, что его накажут за магический выброс, тем более, что мы сами виноваты… — Сами виноваты?! — от возмущения Мари захотела подняться с кровати, но сразу рухнула назад. — Да ты хоть представляешь в какой он опасности? А эти книги? Что это была за дрянь, которую он пролил? — Мёртвая вода, — пробормотала Эйлин. — Используется для ритуалов и зелий высшей сложности. Она очень, очень редкая. — Ещё лучше… — простонала Мари саркастически. — Теперь нам придётся идти к профессорам и выяснять, что за ритуал он задумал! Мы ведь в жизни бы не прочитали всю запретную секцию, а у нас даже доступа нет! Гамп раскинулась на кровати в позе звезды и уставилась на потолок с красивой лепниной. Если бы она на неё сейчас упала — не было бы и проблем. — Я ТУДА НЕ ПОЙДУ! — ПОЙДЁШЬ, Я СКАЗАЛА! Громкие крики раздавались с самой лестницы. Хорошо, что в крыле не было целителя с его помощницами — они бы выписали нарушительницам спокойствия каких-нибудь расслабляющих зелий. Потом дверь открылась, и через отодвинутую занавеску Мари увидела префекта Аркур, которая держала младшую сестру за шкирку. Соседка Мари — Нагини — извивалась и вырывалась, одна рука у неё была в весьма плачевном состоянии: запястье раздулось, и даже Мария легко определила перелом. Не желая причинять сестре боль, как она провернула в уже легендарном случае с Маккинноном, девочка только трепыхалась из стороны в сторону, стараясь вырваться. — Отстань ты уже! Том достанет костерост, а Антонин знает обезболивающие чары, они мигом меня подлечат! — Ну уж нет! — префект огляделась и пихнула сестру на один из стульев. — И это я ещё не отчитала тебя за дуэли на деньги! Как ты вообще до этого додумалась?! Нагини кинула на неё обиженный взгляд. Её бордовая мантия обзавелась большой прожжённой дырой, хотя Мари только недавно её лично штопала, подбородок был оцарапан, как будто её волокли по земле, а о волосах и говорить нечего — они висели грязными сосульками серо-коричневого цвета. — Блэк сам идиот! — заявила она, скрестив руки на груди. — И все остальные тоже. — Как давно ты начала?! — взвизгнула Вальбурга. — Когда кончились зимние каникулы. И, чтоб ты знала, всё проходило отлично! Если так пойдёт и дальше, к концу года мы сможем накопить на новые мантии. На что ты планируешь собирать Эллу в Хогвартс? Ты думаешь, он даст нам хоть кнат? — Это не выход! — топнула ногой старшая сестра. — С тобой может что-то случиться! — А что тогда выход? — так же возмущённо спросила младшая. — Со мной что-то случится, если здесь у меня заберут кольцо вместе со всеми личными вещами! — Я поговорю с целителем, — хмуро сказала префект. — Всё будет в порядке. — В поря-я-я-ядке, — передразнила её Нагини, шёпотом. Потом её взгляд упал на Мари. Она сильно удивилась, после чего подскочила к её кровати. — Какого Мордреда, Гамп? — спросила она, придерживая распухшую руку. — Что произошло? Мария попыталась приподняться на кровати, оперевшись на локти. Если кто-то и мог бы помочь ей в том, чтобы разобраться в странных ритуалах с редкими ингредиентами — то лучшего варианта не найти. Кроме Реддла, конечно, но она пока хотела жить. В отношении изучения магии — они оба до неадекватности педантичны, так что разница невелика. — Ничего страшного, — улыбнулась Мари. — Я в полном порядке. Как раз хотела тебя поискать! — Меня поискать? — удивилась Нагини. — Для чего? Мне пригрозить тому, кто отправил тебя сюда? Она уселась на край кровати, заставив Эйлин отшатнуться. Вальбурга тоже подошла и встала в проходе: перегораживая пути к отступлению для сестры. — Нет-нет, — испугалась Мари, видя, как Эйлин бледнеет от одной мысли, что кому-то будут угрожать. — Я хотела узнать у тебя, не знаешь ли ты такого ритуала который назывался бы «Светлое возрождение» и имел в инструкциях Мёртвую воду? — Светлое возрождение? — девочка задумчиво потёрла расцарапанный подбородок. — Что-то такое слышала. Том сказал «Ха-ха, такой дурью может страдать только законченный идиот». Да, прямо так. Потому я это и запомнила. — Светлое возрождение — это опасный ритуал, который призван изменить само строение твоего магического ядра. Сделать из тёмного мага — светлого. Пока человек жив, ядро не может измениться, и поэтому Мёртвая вода призвана симулировать твою смерть, после чего маг-некромант должен вернуть тебя и запустить процесс. Этот ритуал придумали фанатики, которые хотели «искоренить тьму в магическом сообществе», — объяснила Аркур-старшая и пожала плечами. — Ритуалистика мой любимый предмет. — А разве сами некроманты не должны быть тёмными магами? — задумчиво спросила Нагини. — Прав был Реддл — идиоты. — А можно человеку как-нибудь помешать? Если вмешаться в ритуал, он умрёт? — испуганно спросила Эйлин, подскакивая к префекту. — Умрёт даже если не вмешиваться, — усмехнулась она. — Скорее всего. Это же чистой воды безумие. Если бедный маг не умрёт ещё на стадии воскрешения — то потом он должен будет пролежать до первых лучей солнца, пока его сила будет слабеть без всякой подпитки. В лучшем случае он останется сквибом. — Какой кошмар! — Эйлин, вся бледная и испуганная упала на стул и стала обмахивать лицо руками. Префект заторопилась налить ей воды, в то время, как Нагини, незаметно махнув Мари на прощание, стала быстро отступать в сторону двери. Как только с лестницы раздались громкие удары — звук того, как Нагини перепрыгивала на ходу сразу через три ступени, Вальбурга покраснела от злости. — Нагини, Мордред тебя раздери, Элизабет Аркур! — вскрикнула она, и, развернувшись на каблучках, быстро пошла за сестрой.***
Из Больничного крыла Мари смогла выйти только ранним утром спустя пять дней. У неё оказались сломаны два ребра, и трещина в районе голени. К тому же одна из помощниц целителя настояла на проверке других частей тела. Мари долго втолковывала ей что недавно полностью обследовалась в Мунго по настоянию родителей, но та оказалась непреклонна. Наверное, им скучно лечить одни только переломы да ушибы. А когда матчи по квиддичу стали проходить в два раза реже им вообще работы не осталось. Сразу идти на завтрак её никто не заставлял — сначала она сделала круг по школьному двору, наслаждаясь тем, что может спокойно дышать полной грудью. И заодно проветрить голову — бледная и испуганная Эйлин наводила на неё тоску. Та восприняла всё происходящее с Гарри уж больно близко к сердцу, и, казалось, скоро начнёт падать в обмороки. Во дворе было не людно — несколько пуффендуйцев, которых по имени она не знала, под деревом, да Лестрейндж со своей Элен Шафик. Девочка выглядела так, будто сейчас расплачется, а Реджис с извиняющимся видом поглаживал её по плечу. Расстались они, что ли? Мария сделала несколько кругов прежде чем собралась пойти к себе, когда на неё сверху свалилось нечто тёплое и пернатое. Большая бурая сова недолго трепыхалась в её руках, прежде чем вырваться, недовольно оглядеться, отряхнуть перья и самодовольно протянуть ей лапу с привязанным конвертом. — Урания! — вздохнула Мари, увидев сову своей матери. — Я не дам тебе угощения! У меня их нет! Лети отсюда! Сова обиженно ухнула, с укоризной глядя на доставленный конверт, и Мари пришлось её подтолкнуть. Урания не оценила такого жеста, и напоследок бросила на неё ещё один возмущённый взгляд. Мари быстро оторвала печать с изображением собаки — семейного герба — и открыла конверт. «Здравствуй, дорогая — писала леди Гамп. Она ненавидела сантименты, и поэтому всегда сразу переходила к сути — Получила твоё письмо. Это всё что ты мне хотела рассказать? А как же твоё попадание в больницу? Не переживай, отца я волновать не стала, но раз с тобой всё в порядке — я за тебя рада. А ты можешь порадоваться за меня — мы наконец закончили оформлять все бумаги и обряды. Теперь мы с твоим отцом — официально свободны. Вырезку из Пророка прилагаю» Должно быть, вы считаете, что Мария должна быть расстроена этим фактом, или, что её матери не следовало сообщать это прямо в лоб. Но Мари была искренне рада за обоих родителей. Они оба замечательные люди, и всегда очень её любили, но ни с характером мамы, ни отца — никто бы не ужился. Они обы были Гампами — далёкими и сводными родственниками, мама — от главной ветви, отец — от побочной. И поженились просто потому, что в таком случае никто бы не стал наседать на них. (Хотя всю остальную родню, в том числе наследников семейного поместья №1, она не помнила совсем, и не виделась с ними лет, кажется, с двух) Мама — талантливая и умная ведьма, не желала возиться с наследническими проблемами, предпочитая им переписку с известными волшебниками и магглами, и копаться во всех возможных архивах. Отец — заядлый путешественник и маг-артефактор не любил сидеть дома, а общество «умных» магов считал скучным. Ему нравились обычные люди и культуры, к которым его мысли уносились постоянно. Зато их взгляды на воспитание были совершенно одинаковыми, как и одинаково сильной была их любовь к дочери. Они ждали её поступления в Хогвартс, чтобы спокойно разъехаться. Мари, конечно, оставалась с мамой — отец не планировал покупать дом вовсе. «Недавно я закончила потрясающий артефакт по чертежам моего друга…» Мари закатила глаза и убрала письмо в карман — какая скука! Про свои магические открытия мама могла говорить вечно, а подругами обзавестись она забыла. Поэтому девочка иногда брала на себя эту роль. — Мария! Мария! — из глубокой тени ей махала рукой Эйлин, ведя себя так, как будто её больше никто не видит. Гамп с трудом удержалась от того, чтобы вздохнуть, и подошла к ней. — Я искала тебя! Пойдём со мной! Нет времени говорить! Губы у неё дёргались, а глаза беспорядочно бегали из стороны в сторону. Эйлин тащила Мари за руку в замок, бормоча себе под нос. Когда они добрались до дверей в Большой Зал и прошли мимо Мари заподозрила что-то неладное. — Если мы опять собираемся за кем-то следить, то я ещё после прошлого раза не оправилась. Может отложим? — Это не то! — запротестовала Эйлин. — Не совсем то! Мы не будем говорить с ним. Ты просто должна послушать! Сюда! Она пихнула Мари за угол в жестом велела молчать. Гамп стала прислушиваться к голосам, которые звучали так тихо, что их было почти не разобрать. «Ну, была не была» — подумала Мари, и стала подбираться ближе к краю стены. Она высунулась всего на секунду, чтобы разглядеть говорящих. Боком к ним, нависнув над Гарри Хиллом стоял мужчина с крупным значком на груди и короткой наполовину седой бородой. Начальник охраны авроров редко появлялся без веской причины, и сам никогда ничего не патрулировал. — Дай мне зеркало! — велела Мария. — Быстро! Пришло время пускать в ход мамины примочки. Как-то раз они вместе посещали открытие кафе одного её знакомого мага, где, через два столика от их, мама приметила мужа своей сестры с, кто-бы мог подумать, милым молодым магом. Ни разу не изменившись в лице она тогда вынула из сумочки зеркало, пару раз махнула рукой, и поставила его так, чтобы оно смотрело на парочку и улыбнулась. «Что скажешь насчёт просмотра интересного фильма сегодня вечером?» Мария зазубрила то заклятье до такой степени, что бормотала его во сне целый месяц. Она вынула палочку и шёпотом стала читать заклятье на серебристое с зелёными камнями зеркало Эйлин, надеясь, что их не услышат. Гамп выставила его наполовину, чтобы в нём отражались аврор и Гарри. Хоть бы чар хватило до конца их разговора! Рядом Эйлин Принц нервно колыхалась, не решаясь ни убежать, ни выйти и надавать Гарри по первое число. Мари даже заметила, как у неё намокли глаза, но подруга быстро взяла себя в руки. Тут раздались тяжёлые шаги. Мари выглянула — это аврор удалялся в противоположную от них сторону. Они обе молниеносно приняли решение бежать, причём бежать сквозь уже идущих на завтрак школьников в сторону спальни Эйлин — она жила там в гордом одиночестве. (Во-первых, в подземельях больше места, чем в башне Когтеврана, а во-вторых, все слизеринцы — редкие пижоны) Эйлин захлопнула за ними двери и бросилась к столу, пытаясь отыскать платочек, чтобы вытереть им лицо. Мария плюхнулась на кровать, не спрашивая разрешения, и стала колдовать над зеркалом — запускать всё произошедшее с самого начала, лишь прибавив немного громкость. «В подземельях свернёшь налево возле гостиной, и пойдёшь безлюдным путём, Хилл, ясно? Там не будет охраны. Я буду ждать тебя в старом тренировочном зале. Потом мы вместе пойдём на нужное место» — с нажимом говорил аврор. «Я всё понял» — тихо сказал Гарри — «Я буду» «Надеюсь старый манипулятор подготовил тебя как надо, иначе всё может пройти нехорошо. Ты выпил все зелья, что тебе дали? А, можешь не говорить, и так вижу. Жду тебя там в следующую пятницу. Надеюсь, всё пройдёт удачно, иначе мы оба рискуем оказаться на том свете» Помолчав с минуту, аврор ушёл. Забрав, видимо, с собой все возможные здравые мысли из головы Мари, потому что она тоже сидела, тупо уставившись в зеркало. От большой траты энергии её стало клонить в сон, что не сказалось лучшим образом на мыслительных процессах. — Нам нужно сказать директору! — нарушила скорбную тишину Эйлин. — Не смеши меня, — покачала головой Мари. — Если он и остаётся в неведении, то я тебе гарантирую что потом и нам с тобой сотрут память. Нужно действовать самим. — Может попросим помощи кого-то из старших? Что насчёт твоей соседки? Или может кто-то из ковенских согласиться помочь? Что скажет Лестрейндж? Может подойдём к мистеру Реддлу? Только он справится с аврором! — Да ты крышей поехала, — возмутилась Мари. — Кому мы об этом скажем? Нет. Префект сказала — он должен пролежать до восхода, теряя силу. Аврор оставит его там, а мы придём к нему и дадим что-то, что не даст его силе выходить. У тебя есть зелья для такого случая? Концентрат энергии? — А если он умрёт? — окончательно расплакалась Эйлин. — Хорошо, я поищу что-то. Она опустилась на колени перед сундуком, в котором хранилась добрая сотня разных склянок и котелков. Редкое сокровище для зельевара. Мари сидела на кровати и думала о родителях. Поженятся ли они ещё раз, если им придётся делать новую наследницу, ведь эта идёт на самоубийственные поступки? Нет, они наверняка обойдутся без этого. А вот Лорд Принц, наверное, умрёт от горя, он ведь остался без жены, когда родилась Эйлин. Вместе с воздухом у неё из груди вырвался нервный смешок. «Как весело, мы все умрём! — подумала она. — Я завещаю все свои вещи сжечь вместе с этими дурацкими мыслями!» Поняв, как сильно устала, Эйлин откинулась на подушки и задремала. Вдруг она проспит до следующей пятницы? Ей бы очень этого хотелось.