***
— Тебя прикончат Тони! — прикрикнула я на него. Долохов стал лучше, стал стараться. Но мне было недостаточно. Мне нужен был соперник, который мог бы с лёгкостью положить меня на лопатки. Том не мог быть таким соперником. Он никогда не марал рук в настоящей дуэли. Показывать крутые заклятья — это его. Кататься по полу в поту и крови — нет. — Если ты не сделаешь этого раньше! — отозвался он. — Я объявляю перерыв! Долохов перевернул фляжку Мальсибера и сделал несколько глотков. Мне не нравился ни запах, ни вкус. Пахло спиртом и чем-то очень горьким, будто туда ухнули целую банку йода. Я сделала один глоток, просто за компанию с Антонином. Он утверждал, что отказываться неприлично, подкрепляя свои аргументы фразой «Ты меня не уважаешь!». А с чего мне, собственно, его уважать? Но я кивала и старалась не опорожнить желудок прямо на пол. Стоит перестать отъедаться как в последний раз — это всё дурное влияние Реджиса. А от нервов из-за допросов я постоянно набивала себе карманы едой на обедах. Плохая детская привычка, когда приходя в любое место ты ссыпаешь бесплатные конфеты себе в карман. Том пару раз приложил меня по рукам учебником, меня это не пугало. У меня-то в кармане нож. И не тупая железка для зельеварения, а настоящее оружие. Я оглянулась на Реддла. Реджиса снова не было, поэтому Том смог в полный рост развалиться на потрёпанном диване, закинув ноги на подлокотник. Лицо его выражало странную смесь эмоций, но увидь я такой взгляд в свой адрес, мне было бы лучше сразу провалиться под землю и там и остаться. Он глядел так, будто эта книжка собиралась убить его, или в крайнем случае сдать Дамблдору. На свой страх и риск я обошла диван и заглянула ему через плечо. — Она тебе угрожает? Хочешь, я ее подожгу? — интересуюсь я у Тома, потому что разобрать написанное с такого ракурса просто невозможно. Том не фыркает и даже не ругается. Дурной признак. Лицо у него сразу приобрело ещё более неописуемое выражение. Он слишком занят даже для того, чтобы послать меня куда подальше. Том собрался перевернуть страницу, но даже я заметила, что рука у него дрожит от напряжения. — Нет! — воскликнул Реддл, подскакивая с дивана. — Нет! Нет-нет-нет! Я отпрянула к стене. Том сделал несколько кругов по тёмному помещению, перелистывая страницу туда и обратно, как птица мечась по клетке. Неясная эмоция на его лице тут же сменилась простым и понятным гневом. — Не хватает страницы! Это… Поток ругательств прервал Долохов. Он кисло усмехнулся и выплюнул: — Это не могло быть так просто. — Заткнись! — сорвался Том, сделав ещё несколько оборотов на месте. Несмотря на всю серьезность ситуации, я старалась подавить в себе желание сравнить его с юлой. Минут десять или пятнадцать были слышны только громкие шаги Реддла от стены к стене. От него исходило осязаемое напряжение, которое можно было бы запросто потрогать, если бы мы с Долоховым решились сдвинуться со своих мест. Антонин кинул на меня взгляд, который возвращал меня к нашему прошлому разговору: «Я его боюсь, когда он такой» Не то, чтобы я тоже боялась, но побороть нарастающее напряжение было сложнее, чем казалось. Было в этом что-то необъяснимое, что чувствовали все мы. Потом Том резко замер. Длинными пальцами, как паук, он несколько раз прокрутил книжку в руках. — Мне нужен карандаш, — не поворачиваясь к нам, попросил Том. — Что? — Антонин недоумённо посмотрел на меня. — Карандаш. Маггловское приспособление для письма. — Я покрутила руками в воздухе, показывая плохую пантомиму на письмо. Маги пользовались перьями, а просьба Тома походила на окончательное и бесповоротное безумие. — Я принесу. Долохов выбежал за дверь. Вот же гад, бросил меня одну на растерзание Тому! Его можно понять, но нельзя на него не злиться. — Что там? — осторожно уточнила я. То, что дело плохо, было и так понятно. А вот насколько плохо? — Мне нужен карандаш, — повторил Том. — Чтобы прочесть остальное. — Ты хочешь почеркать им по следам от пера, — догадалась я, глядя на книгу. — И прочесть их. Мы делали так в детстве с монетками! Неужели там что-то настолько важное? — Описание ритуала. — Всего на одну страницу? — Очень краткое описание ритуала. Такие описания могли занимать целые энциклопедии. Мне на завтра нужно было выучить порядок проведения ритуала поддержки магией (самого бытового, который проводиться в Мунго так же часто, как в Лютном кого-то бьют), и только это описание занимали целую главу на двадцать с лишним страниц, исключая иллюстрации. — А всё остальное? Ты нашёл что искал? — Я не это искал. Но да, нашёл. «Мастер расплывчатых ответов» — подумала я. — И что ты нашёл? Том засмеялся низким хриплым смехом. Наверное, это и был самый настоящий смех который я могла от него услышать. Он был похож пьяного или безумца, если глянуть на его лицо. Том медленно прошёл к дивану и упал на подушку, будто его больше не держали собственные ноги. — Ненавижу иносказания, — пожаловался он. — В них всегда двоякий смысл. Вот что значит «расколоть душу», Аркур? Что нужно сделать, чтобы твоя душа раскололась? Что вообще значит расколоть душу? Разве можно вырвать часть из целого механизма, не повредив его? Ответ здесь. — Он потрепал пальцем край от вырванной страницы. — Я не думаю, что он меня порадует. — Как вообще может радовать идея о расколе собственной души? — выпалила я. — Пора признать, что этот старик был просто выжившим из ума. — А если нет? — прищурился Том. — И это возможно? — У меня ни малейшего представления о том, как это сделать, — я развела руками. — Но мы постараемся предпринять всё возможное, чтобы помочь тебе делать непоправимые глупости со своей душой. — Всё? — уточнил Том с нечитаемым выражением лица. — Всё — это очень много. — Всё, — подтвердила я. — У нас разве есть выбор? Мы уже влезли в эту авантюру. — Твоя легкомысленность когда-нибудь тебя прикончит, — покачал головой Том.***
Долохов принёс грязный погрызенный карандаш. Откуда он его только взял? Том был рад этому карандашу, как дети радуются Рождеству: глаза горят, как будто он сейчас пустится в пляс по всему Хогвартсу. Он выставил нас за дверь, велев надеть «что-то, за что ему будет не стыдно» на приём у Слизнорта. — Идти туда, — жаловался Долохов. — Сущий ад. Он весь вечер будет спрашивать меня про русских магов. Может, мне стоит надеть кафтан и взять балалайку? — Возьми, — посоветовала я. — И оденем Реджиса в медведя. Я видела у него шубу. А я завернусь в платок и буду танцевать. Спустя час, я даже пожалела, что это была только шутка. Платок у меня был, а одежда — нет. Приличную мантию я затаскала за три года до протёртых рукавов, на которые Вэл пришила заплатки. Приемлемой была только одежда для дуэлей: короткая накидка, чёрные тянущиеся брюки, несколько рубашек разных цветов. Ничего «за что Тому было бы не стыдно» в сундуке не нашлось. — Тебе помочь? — подала голос с кровати Мари. Она лежала, сложив руки на животе, и глядя, как я хожу от сундука к кровати и бормочу ругательства. Комната вообще была необычайно полна людей. С Мари на кровати сидела девочка Эйлин, Ава и Ирма вместе листали журнал, Миртл делала вид что читала, то и дело ныряя рукой под подушку и доставая оттуда конфету. Ава же делала вид что меня не существует с того самого дня, как я накричала на неё. Маккинон, отойдя от моих чар на следующий же день, тогда же бросился ей в ноги. Флинт пару дней светилась от счастья, сходила к нему на тренировку по квиддичу, а потом забросила это дело. Но ни я перед ней, ни она передо мной — никто не стал извиняться. Она обижалась почти как Реджис: говорила со мной только когда нас поставили в пару на уроке. — Не надо, — пробурчала я. — Надо, — настаивала Мария. Эйлин позади неё округлила глаза. Гамп прошествовала к своему сундуку, и, выудив оттуда что-то длинное и чёрное протянула мне. — Ты выше меня, но тебе должно подойти, — она придирчиво меня осмотрела. — Ты не думала носить корсет? Очень удачно подчеркнуло бы талию. — Я обойдусь, — настаивала я, возвращая ей платье. — Не смеши меня, — возразила Мари. — Или это, или я сделаю тебе причёску. Мария умеет быть настойчивой и убедительной. Я могла бы просто сбежать, но сон на холодном каменном полу тайной комнаты — то ещё развлечение, и мне пришлось бы вернуться. А тут — она. Как представлю вес этих шпилек на своей голове! Я сдалась. — Может тебе что-то нужно? Я что-то для тебя сделаю? Не люблю быть в долгу. Особенно по мелочам. Но Мария только рассмеялась.***
У кабинета профессора Слизнорта, где уже кипела жизнь, маячил Реддл. Если бы я не знала его так долго, то подумала бы, что Том невероятно доволен всем происходящим: лёгкая улыбка, блестящий внешний вид, уложенные в небрежную причёску волосы. Но выражение глаз, то самое, когда они казались красными, не предвещало ничего хорошего. Он запустил Реджиса и Антонина внутрь, а сам придержал меня в коридоре. Реддл сразу бросил строить свою притворную улыбку. — Сядь возле Слизнорта и следи, чтобы он пил. Я сяду с другой стороны. — Зачем? Ты что-то узнал? — Сядь, — повторил Том, теряя терпение. — Мне нужно чтобы он был пьян. Когда я подам сигнал, постарайся всех увести. — Я попробую, — я развела руками. Ждать ответов от Тома бесполезно, если не применять шантаж. Он очень не любит чем-то делиться. — Но это место обычно за «звездой вечера». Это точно не я. Я вообще не знаю, о чём с ним говорить. — За это не переживай, — усмехнулся Том. И хоть бы слово о моём блестящем наряде! И для чего я страдаю? Под лёгкую джазовую мелодию, мы зашли в зал. На банкете, приуроченном к скорому Хэллоуину, было немного людей. Почти дружеские посиделки. Большинство, как всегда, были детьми знатных родителей. Тут и Розье с Мальсибером, и Прюэтт, и малознакомый мне шестикурсник Эйвери, два когтевранца со старшего курса, ещё трое Гриффиндорцев, мы с Реджисом — самые младшие. Для нас, судя по всему, сделали исключение. Ни Крауча, ни Блэка. Что Том наговорил Слизнорту? Почему мне не стоит переживать? Профессор был в прекрасном расположении духа. Он шутил о чём-то в разговоре с мальчиком-выпускником с Когтеврана по фамилии Трембли. Насколько мне было известно (от Тома, понятное дело) ходили слухи, что Япония планирует объявить войну Великобритании, и отец Трембли — Трембли-старший — вёл переговоры с местными магами, чтобы не дать им встать на сторону Грин-де-Вальда. Слизнорту были мало интересны дела магглов, но юный лорд был очень харизматичен. А ещё плевался во время разговора, но это уже просто мои наблюдения. Рядом с Трембли и Слизнортом крутилась слизеринская префект. Она пару раз ловила меня за ставочными дуэлями и каждый раз жаловалась на то, сколько проблем я ей приношу. Горгана не носила очков и постоянно щурилась, от чего её и так узкие глаза превращались в крохотные щёлочки. На пятом курсе она была второй по успеваемости (после Тома, конечно) и тоже брала все возможные предметы. О её семье я ничего не знала. Но Реддл характеризовал её не очень положительно. «Она всё время смеётся, когда я пытаюсь говорить. Я скоро сойду с ума. Долохов, если ты не переключишь на себя её внимание — тебе придётся занять должность префекта» — Реджи, уведи её, — пихнула я друга. — Мне нужно подойти к ним. — Реддлов коварный план? — осведомился он. — Хорошо. Но за мои страдания с тебя конфеты. Нечестно так пользоваться моими слабостями к мелкому воровству в Большом зале, но сладкого у меня и правда по карманам распихано немало. Реджис поплыл к троице, поправляя подтяжки и приглаживая волосы. Его уверенности в собственной неотразимости можно было только позавидовать. Он что-то наговорил Горгане, да так, что та перестала смотреть на него со снисхождением, взяла под руку, и они вместе направились в сторону напитков. Забавно, ведь он был ей по плечо. Но девочку не баловали мужским вниманием, а Лестрейндж умел включать свои манеры, когда того требовала обстановка. Теперь выход за мной. Для храбрости я, не глядя, схватила одну из закусок с подноса, засунула в рот, и сразу выплюнула. Редкая гадость из кучи прозрачно-оранжевых шариков. Надеюсь, меня не стошнит прямо на Слизнорта. — Профессор Слизнорт, сэр! — я пародировала Реддла. — Прекрасный вечер. Как ваше…здоровье? — Прекрасный, мисс Аркур, прекрасный. Я очень рад вас видеть. Прекрасный наряд, должно быть, у всей вашей семьи отличный вкус. Я встречал вашу замечательную матушку на приёме несколько недель назад. — Да, сэр. Я наслышана, — соврала я. — У нас с ней… кхм… очень тёплые отношения. — Замечательно! Вы знакомы с мистером Трембли? У него тоже прекрасные отношения с семьёй. Он как раз рассказывал мне о своём отце. — Очень приятно, — я присела в реверансе. Уроки этикета — чтоб их. Иногда они пригождаются, особенно когда надо притворяться кем-то другим. — Думаю, нам всем было бы безумно интересно послушать вас за столом. — О, да, вы правы мисс Аркур. Мы что-то заговорились. Вам ведь тоже есть что нам рассказать? Я неловко посмеялась. Как и положено на балах, профессор взял меня под одну руку, чтобы провести до стола, а Трембли под другую. Долохов помирал со смеху. На приёме всего две девушки — тогда почему мне так не везёт? Реджис вёл к столу Горгану. Оттерев недовольного Трембли, я села рядом с профессором. Том сел по другую руку: его права на это место никто бы не стал оспаривать. Слизнорт постучал ложечкой по стеклянному стакану. — Очень рад вас всех сегодня здесь видеть. Уверен, мы с вами ещё не раз встретимся. Ведь, если вы позволите мне некоторую вольность, — хохотнул он булькающий смехом. — Хорошие связи всегда полезны. Можно узнать много нового. Вот, например, мистер Трембли хотел рассказать нам о… Я осматривала стол в поисках еды. Мясо, рыба, курица, картошка… Опа! Шоколадные кексы! Трембли сидел рядом со мной и что-то говорил. Я не слушала его, увлекшись выковыриванием мерзкого изюма из прекрасных кексов. Ведь какое кощунство! Говорили и другие люди, но Трембли смещал на себя фокус внимания. Том не мешал ему. В особенно скучных моментах он что-то шептал профессору, отчего тот смеялся. В эти моменты я, незаметно для остальных, направляла палочку на бутылку, стоящую у Слизнорта под ногами. Сам он подливал себе редко, но я аккуратно манипулировала тонкой струйкой спиртосодержащей жидкости. Моё место было идеальным для таких манёвров. — …на маггловский фронт будет направлен отряд магов под руководством полковника Кристофера Ле… Реджис подавился соком. Горгана хлопала его по спине, но менее бледным он не стал. — О, я наслышан о подвигах вашего брата, мистер Лестрейндж. Он был прекрасным учеником. Одним из лучших на своём курсе. Он давно писал вам письма? Реджис говорил, что брат отрёкся от рода и фамилии, но никому об этом не сообщал. А ещё, что хорошим учеником Кристофер был только потому, что отец регулярно порол будущего лорда. При этом Реджис всегда становился белее воска и дёрганей, чем мандрагора. Очевидно, по милости Тома, Реджису тоже «было не о чем переживать». Я сама чуть не выронила палочку. — Он… да… совсем недавно. Брат мало говорит о военных делах. Всё больше интересуется состоянием ковена. В этом году у нас родился целый выводок гиппогрифов… Реджис перевёл диалог в удобное ему, но не такое интригующее русло, как того хотел профессор. — А что насчёт мантикор? Ваш отец ещё продаёт их яд? — Да, добыча этого яда очень опасна. Мантикоры убивают… — К слову об опасности, — Слизнорт словно опомнился. Он обернулся ко мне и его лицо выражало искренний интерес. — До меня дошли слухи, что ваш отец знает некоторые детали о смерти бедного мистера Карлайла. Нельзя бить профессоров. И Тома нельзя. Даже если я готова лично оторвать кусок его души. Вот так значит, да? Не о чем переживать? Я набрала полные лёгкие воздуха. — Для нас смерть мистера Карлайла это огромная потеря! Мы знали его с малых лет. Отец был поражён и долго не мог прийти в себя. — Ужасно, — причитал Слизнорт. — Как же его убили? Хоть на какой-то вопрос я знаю ответ. Даже врать не придётся. — Посреди белого дня в Косой Алее. В газетах об этом не писали, но стало известно, что кто-то нанял убийцу с маггловским ножом. На нём была чёрная кожаная куртка. Свидетели сказали, что тот скрылся в неизвестном направлении в считанные секунды. — Как же интересно! А мотив? Что-то говорили о заказчике? Может это связано, мне очень неудобно об этом говорить, но с теми фотографиями? Ха-ха. Заказчик перед вами. Цена на мой взгляд высоковата, как-никак моя жизнь, но это того стоило. Фотографии? Мордред, как же я их ненавижу. — Бедный мистер Карлайл стал жертвой конкурентов. Они охотились за моим отцом, — я сделала скорбное лицо. — Мы в этом более чем уверены. — Батюшки, как же это печально! Вы в порядке, девочка моя? Профессор Вилкост обязана отпустить вас домой камином в эти каникулы. Путешествие сейчас так небезопасно. — Профессор Слизнорт, — тихо обратил на себя внимание Том. — А это правда, что профессор Вилкост выходит в отставку? — Том, Том, должен признаться, что я не имею ни малейшего понятия, откуда вы черпаете ваши сведения. Вам известно больше, чем многим преподавателям. Реддл польщёно улыбнулся. Остальные рассмеялась. Моё бледное от переизбытка чувств лицо осталось незамеченным. — А ваша способность узнавать столько о людях, как и осторожная лесть, с которой вы обращаетесь к важным людям… К слову, должен поблагодарить вас за ананасы, как вы догадались, что это моё любимое… Долохов, который бегал за этими ананасами к домовым эльфам заржал, закрывая рот кулаком. — Любимое лакомство. Уверен, через двадцать лет вы станете Министром Магии. А с нужными связями и через пятнадцать. В министерстве у меня великолепные связи. К смеху Долохова присоединились остальные. Смех был скорее уважительным, чем ехидным. — Не уверен, что хочу заниматься политикой, сэр, — когда Том заговорил, все умолкли. — Моё происхождение не подойдёт для такого поста. Я глядела на Реджиса и Долохова, а они на меня. Не подходит? Салазар Слизерин бы не оценил эту реплику. Но остальные-то не знают. — Это глупости, юноша, я никогда не ошибаюсь в своих учениках. У вас, Том, такие способности, которые могли достаться только наследнику славного рода. Часы на полке прозвенел одиннадцать. Том уронил на пол вилку. Даже если это не сигнал, я в любом случае готова сбежать отсюда. Слишком много шоколада для одного дня. — Как поздно, сэр. Мы уже нарушаем комендантский час. Фыркнула даже Горгана. От меня слышать слова о правилах было очень необычно. — Неужели так поздно? Вы правы, мисс Аркур, пора расходиться, или у вас могут быть неприятности из-за меня. Лестрейндж, надеюсь вы принесёте мне утром эссе. И вы, Эйвери, — профессор был красным от выпитого и у него начал заплетаться язык. Все выходили. Мы с Реджисом и Долоховым шли последними. Эти двое явно распили на двоих остатки фляги и казались такими же красными, как профессор. Напоследок я оглянулась на Тома. Он не двигался с места, замерев посреди кабинета. «Удачи» — прошептала я одними губами. Том кивнул, а потом профессор закрыл дверь.***
Друэлла не считала себя смелой. Вальбурга как-то назвала её бесцеремонной — это больше ей подходило. Девочка дрожала во время грозы, дрожала, когда даже думала о Лютном. Ей просто хотелось быть как они — как её смелые сёстры. Ничего и никого не бояться, уметь за себя постоять. Свой перерыв в тот день она проводила вместе с близняшками Блум в Большом зале. Они сидели с краю слизеринского стола. Яра восхищалась наследником Блэков, который сидел недалеко от них. Сестра поддакивала ей, а Элла молча соглашалась. Почему Нагини так его не любит? Людей было мало. Всего один преподаватель — профессор Келли — сидел за столом. С ним должны были дежурить ещё два профессора, но о романе этих двоих гудела вся школа. Яра утверждала, что профессор беременна. Может оно так и было, Элла не была в этом уверена. В другом конце зала гудела шумная компания. Оливия Хорнби, Бенджен Малис — главные звёзды квиддича, непобедимая команда. Они побеждали в каждом матче с большим отрывом, слизеринцы только кусали локти. Вокруг — их друзья. Они гудели о болтали, бросались скомканным пергаментом и брызгались чернилами. Один из таких чернильных комков перелетел чуть дальше и метко попал в когтевранскую девчонку, забрызгав её форму. Девочка откинула голову. Из-за толстого стекла очков Друэлла не видела её эмоций. Потом девочка — соседка Нагини — вскочила с места и бросила комок обратно. Он пролетел в дюйме от головы Малиса, а потом упал на пол. «Отвалите от меня!» — крикнула она высоким срывающимся голосом. — Почему она так кричит? — спросила Яра. — Это просто бумажка. — Они всё время пристают к ней, — сказала её сестра. — Она имеет право злиться. Элла махнула близняшкам, чтобы те замолчали. — Хватит быть такой заучкой, Уоррен. Если твои очки станут ещё толще, ты сможешь использовать их вместо щита. — Бенджен Малис лениво откинулся на стол. Его друзья загоготали. — Ты-ты просто тупой, Малис! — её голос всё ещё был писклявым и надрывным. Лицо покрылось красными пятнами. Хорнби взмахнула палочкой, и очки Миртл поднялись в воздух. Они сделали пируэт, пока девочка пыталась их схватить. — Отдай! — вскрикнула Миртл. Хорнби загоготала и согнулась пополам. Она отвлеклась, и очки упали на пол. Не было понятно, разбились они, или нет, но по лицу девочки уже текли слёзы. Элла нервничала. Что бы сделали её сёстры? Вальбурга всегда говорила, что нужно защищать слабых. Она — староста школы, отличная ученица. Она бы приказала им остановиться. Нагини бы вообще не стала медлить ни секунды! Подбежала бы и, может быть, послала какое-то заклятье. Никто из них бы не испугался. Но Элла боялась. Она встала и в нерешительности замерла. Близняшки смотрели на неё изумлённо, но не останавливали. Им, наверняка показалось, что Элла сошла с ума. Она и сама так думала, когда сделала первые шаги в сторону стола львят. И ещё больше укрепилась в этой мысли, когда практически против своей воли выкрикнула: — Оставьте её! Хорнби переглянулась с ещё одной девочкой, которая сидела рядом. — У плаксы Миртл появилась новая подружка? — Оливия картинно приподняла брови. Она была приземистой и плотной, с крепкими руками и квадратным лицом. В её роскошные каштановые волосы, которыми она очень гордилась, было вплетено по ленте красного и золотого цветов. Миртл ещё больше разрыдалась. Она задела Друэллу плечом, когда выбегала из зала, забыв свои конспекты на столе. Кто-то крикнул неразборчивые слова ей вслед, все засмеялись, но Хорнби продолжала сверлить взглядом Эллу. Тогда девочка поняла, что осталась одна. Она бросила взгляд в сторону профессора Келли. Тот закрыл испуганное лицо газетой, то и дело бросая взгляды поверх неё на всё происходящее. Помощи ждать было неоткуда. Элла несколько раз глубоко вдохнула. Она представляла себя Вальбургой — серьёзной и непоколебимой. — Хватит её трогать. Она ничего вам не сделала. — Не могу поверить, — фыркнул Малис. — Как можно было стать такой жалкой, что за тебя заступаются мелкие наглые змеи. — Да, змеи совсем обнаглели, — подтвердила одна из девчонок. — Их староста наказала нас после матча, когда мы возвращались из кухни. Всего на десять минут нарушили комендантский час! А теперь уже неделю драим котлы Слизнорта! Ещё несколько человек согласно закивали. — Она ведь твоя сестра, да? — глаза Оливии зловеще сузились. — Поэтому ты такая наглая? Друэлла не сразу поняла, что происходит. Её тело стало медленно подниматься в воздух. Все затихли. Потом раздался звук удаляющихся шагов: это профессор Келли выбегал из зала. Он наверняка хотел позвать кого-то из преподавателей, но Элле было не до того. Потолок стремительно приближался. Она уже не знала, чего боится больше: упасть вниз, или удариться об верх? Когда расстояние и в ту, и в другую сторону стало примерно одинаковым, а Хорнби не спешила тормозить её подъём, Эллу ослепила зелёная вспышка. Все отвлеклись, Хорнби вздрогнула, а Элла полетела вниз с ошеломительной скоростью. Краски смешались перед глазами. Когда до пола оставалось совсем немного, её падение слегка замедлилось, словно кто-то пытался её остановить. Она летела не так быстро, но удар всё равно получился ощутимым. Руку в районе запястья пронзила острая боль, даже будто что-то хрустнуло. На неё никто не смотрел. Все глаза её обидчиков были направлены на стену за их спинами: там красовалась большая светящаяся змея, пожирающая что-то, отдалённо напоминающее льва. Картина двигалась и переливалась. Половина зала разразилась смехом, вторая — возмущёнными криками. Кто-то резко, но аккуратно поднял Эллу с пола, придерживая её за плечи. Она испугалась и хотела отпрянуть, но её крепко держали. — Что-то болит? Ты в порядке? — Рука, — пожаловалась Элла. — Кажется, я её сломала. — Пойдём. Я отведу тебя в Больничное крыло. Она сама удивилась, когда увидела, как Сигнус Блэк аккуратно подбирает с пола её палочку. Он воровато оглянулся на изображение на стене, а потом озабоченно на Эллу. Блэк увлёк её за собой, прочь из Большого зала, пока на них никто не обращал внимания. Все пытались избавиться от надоедливого изображения во всю стену. Когда они вышли в коридор, Элла ещё не успела в полной степени оценить своё состояние и расплакаться. Позже она плакала много раз, потому что ей было стыдно, но в тот момент девочка просто шла, держась на Сигнуса здоровой рукой. Потом их окликнули. Нагини, окружённая компанией друзей-слизеринцев шла по коридору. Её лицо, сначала удивлённое, потом обеспокоенное, потом — злое, меняло выражения как калейдоскоп. Сестра махнула своим друзьям, чтобы те шли без неё, и шла прямиком к Элле. Она злобно глядела на Сигнуса, но тот оставался невозмутим. Когда она подошла достаточно близко, чтобы увидеть уже распухшую руку Эллы, то резко, одним движением опустилась перед ней на колени, схватив за края мантии. — Что случилось? — голос сестры был словно потусторонним. Элла, начиная всхлипывать, всё ей рассказала. Нагини смотрела то на неё, то на Сигнуса, ища подтверждения её словам. Тот кивал и дополнял рассказ. Он отвлёк Хорнби, потому что подними та Эллу до потолка, то не удержала бы её в воздухе. Он же пытался замедлить падение. Друэлла была безмерно ему благодарна, но не могла об этом думать. Сестра смотрела холодными прищуренными глазами, по щекам ходили желваки. Костяшки её пальцев, сжимающих палочку, побелели. — Веди её в Больничное крыло, — холодно сказала она, хотя взгляд был направлен на двери Большого зала. — Что ты собираешься делать, Аркур? — Сигнус пытался звучать уверенно, но даже Элла уловила испуг в его голосе, когда он глядел на выражение лица Нагини. — А вот это уже не твоё дело, — Нагини наклонилась близко к его лицу, оскалившись холодной улыбкой. Потом развернулась, и, печатая шаг, ворвалась в Большой зал.