От внешнего - к внутреннему

      Дома Антонина ждала только звенящая тишина, тарелка холодной манной каши и тётя, которая драила и без того выцветшую от частых стирок ковровую дорожку. Возможно, для неё это было лишь предлогом избегать его весь тот долгий день, который они провели наедине, пока кузены и дядя уехали по делам. Он и сам-то не горел желанием с ней говорить, но в это пустой, нереалистичной, можно даже сказать карикатурной, тишине дома находиться в здравом уме и добром здравии долго было нельзя. — Не свисти! — голос тётки раздался у него прямо над ухом. Кто бы мог подумать, что женщина подобного ей веса может передвигаться так бесшумно. — Ладно, — отозвался Антонин, не сразу отойдя от испуга. — Кто хотел меня видеть? — Друг твоего отца профессор Железнёв. Он уже месяц как преподаёт в твоей старой школе, мы не могли ему отказать. Завтра на ужин приедет он и моя сестра. — Тётя достала из ящика огромный моток чистых тряпок, не глядя на племянника.       Долохов хохотнул дважды. В первый раз, когда тётя заявила, что у его отца были друзья. Если эти люди и считали себя таковыми, то Дмитрий Долохов называл их «коллегами» или «достойными уважения личностями», в зависимости от профессии. Друзей у отца никогда не было, и он смеялся над любым, кто утверждал обратное. Но Железнёв — хороший человек. Это он забрал Антонина в тот день, когда старший Долохов погиб и отправил к мистеру Нотту, и если он хочет видеть Антонина, то и сам Долохов будет рад встрече.       Второй раз подавлять приступ смеха пришлось, когда тётя заявила, что приедет её сестра. Очень забавная формулировка. Это выражение обычно означало, что приедет не меньше десяти человек, все с детьми и супругами. С сестрой приедет муж, с ним его два брата и их жёны, с ними их сыновья и невестки, а там и дети, и так далее, пока дом не будет забит под завязку. Это объясняло, куда пропали кузены: нужно было разделать несколько туш, чтобы прокормить эту толпу. — Надеюсь, ты оденешься прилично, — сощурилась она. — Ага, — хмыкнул Антонин. — Я пойду к себе.       Он выскочил из-за стола и поспешил наверх, чтобы перевернуть свой чемодан, где должны были остаться ковенские ботинки, что дал ему мистер Нотт. Брюки и рубашка уже были малы, но с обувью Антонин так не захотел расставаться, и попросил Реддла заколдовать их. Хорошо, что тётя напомнила ему. Следует предстать перед Железнёвым в лучшем виде! В радостном волнении он пробыл весь вечер и ночь.       Но Долохов не ожидал, что гости прибудут так рано. Выражение «на ужин» тоже определённо имело двойное дно. Встав с кровати, он ощутил ужасную жажду и, не заходя в ванну и не переодеваясь, пошёл вниз на кухню. Уже на лестнице он почуял что-то не то. На него из гостиной кто-то пристально смотрел. Мальчик всегда ощущал это тем мерзким шестым чувством, от которого дрожали волоски на затылке.       Антонин поднял взгляд и столкнулся с насмешливым ответным взглядом серых глаз. От неожиданности он подскочил на месте и стал быстрыми движениями одёргивать пижаму и пальцами укладывать растрёпанные волосы. Девушка, сидящая на кожаном диване в гостиной, улыбнулась. На вид ей было чуть больше двадцати, с волнистыми золотисто-русыми волосами, такими воздушными, что к ним хотелось прикоснуться, раскосыми глазами и мягкими, плавными чертами лица, которые заострялись к подбородку. По дивану струилась её светло-серая юбка, а сверху был надет вязаный кардиган, подчёркивающий талию и грудь. Очень нарядно для той глуши, где они находились. Рядом с ней он ощутил, что выглядит полнейшим идиотом в голубой полосатой пижаме. Стоило ему хотя бы заглянуть в ванну. — Антонин Долохов, — опомнился он. — О-очень приятно.       Долохов соскочил с последней ступеньки и протянул незнакомке руку. Девушка вложила свою ладонь в его всё с той же тенью усмешки на губах. Но смеялась она как-то очень по-доброму, с тёплым пониманием и задором. И глядела почти без осуждения. Совсем не так, как на него посмотрела тётя и её сестра, которые в этот момент появились в дверном проёме позади неё. — Алина Орлова. Мне тоже очень приятно, — она улыбнулась чуть шире. — Прекрасная пижама.       Несколько секунд Антонин боролся за то, чтобы не покраснеть, но в конце концов сдался, и ощутил, как загорелись его щёки. И главное, что он совершенно не понял, чего смутился. То ли своего внешнего вида, то ли того, с какой насмешкой на него глядела девушка. А может быть он с непривычки забыл, как говорить не на английском. — Вы т-тоже чудесно выглядите, — почти без запинок ответил он.       Тётя покашляла, привлекая к себе их внимание. Рядом тётина сестра — такая же округлая, в похожей шали на плечах и с длинной косой, но на голову выше, а ещё чуть дальше — её муж, совершенно непримечательный мужчина такого же крупного телосложения, как и его жена, только лицо его было добрым, таким же, как у Алины. — Вижу, ты уже познакомился с моей дочерью, Антонин, — тоном близким к пренебрежению хмыкнула тётя-номер-два. «Слава Мерлину, мы не кровная родня» — подумал он, хотя вышло это совершенно не намеренно. — Да, я очень рад наконец познакомится с вашей семьёй, — сверкнул он наигранной улыбкой, что стоило просто титанических усилий. — Мы тоже. Я не видела твоего отца, кажется, с тех пор как он ещё мальчишкой стал водиться с тем убийцей. Как там его? Дорогой, ты не помнишь, как его звали? Если я не ошибаюсь, он сейчас в бегах…       Долохов сжал кулаки и прикусил язык, чтобы не сказать что-нибудь колкое и без проблем дожить до этого вечера. Его ждёт Железнёв. Стоило бы давно уже привыкнуть, что никто из родни не любил Дмитрия Долохова, но эта тема каждый раз вызывала в нём всё новые и новые потоки необъяснимой злости. — Мама, мы не будем вам мешать. Я представлю Антонина Милане, — аккуратно вклинилась Алина, поднимаясь с дивана. Она изящным, лёгким жестом оттеснила Антонина к двери, и они оба стали медленно отступать. Долохов подметил, что она выше него чуть меньше, чем на фут. — А? — отвлеклась тётя от перечисления всех прегрешений его отца. — Да, да, только следи за ними. Алина лукаво улыбнулась своему отцу и закрыла дверь. — Спасибо, — выдохнул Долохов. — Она бывает весьма бесцеремонной, — признала девушка. — Я извиняюсь за её слова. — О что вы, вам не стоит! — округлил глаза Антонин. — Это не важно! Я хотел сказать, что… — Мы можем перейти на «ты». Если вы не против. — Буду только рад, — выдохнул Долохов.       Ведьма сверкнула серыми глазами и велела следовать за ней на кухню. А ведь Реджис говорил ему, что делать! Это всё врождённая Лестрейнджевская обаятельность, не иначе. Тот не выглядел идиотом, когда смущался. А как выглядел Антонин? Как заикающийся школьник в пижаме в полоску! Нет, он абсолютно точно всё испортил! В голове уже живо вырисовывалось изображение: Железнёв и Алина вместе смеются над его глупым видом, сравнивая его с его отцом. А что, если на кухне и сидит профессор Железнёв? Долохов уже похоронил свои надежды, но когда дверь открылась, там не оказалось никакого профессора.       За столом, в окружении его кузенов, сидела ещё одна девочка. Примерно его возраста, в зелёном сарафане с особым орнаментом и эмблемой русской школы магии на груди. Если он не ошибался, то кроме тётиной сестры никто из их ближайшей родни не отправлял детей в школы. Вот и его кузены, все трое, сидели вокруг девочки в накрахмаленных рубашках и пиджачках, и с интересом слушали её щебетание. — Тоша! — обрадовался его появлению старший кузен. Алексу (или Саше на русский манер) было семнадцать, но Антонину, в силу разницы в воспитании, он казался гораздо младше. — Это наша гостья Милана Орлова. Девятый год обучения в Колдовстворце.       Девочка похлопала длинными ресницами. У неё было кукольное личико в форме сердца и высокий лоб, который делал и без того открытое лицо ещё более детским. На голове вились такие же кудри, как и у Алины, но на несколько тонов светлее. — А ты тогда, я полагаю, недавняя выпускница? — Антонин шутливо подмигнул старшей сестре и тут же испугался. Она улыбнулась потому, что ей понравился комплимент, или потому, что он просто смешон? — Десять лет, как окончила школу, — покачала головой Алина. — И пять лет, как окончила целительскую академию.       Значит, ей двадцать семь. Всего на одиннадцать лет старше. Это ведь не так много, правда? Он не успел это обдумать, так как возле него уже нарисовалась младшая из сестёр. Она взглянула на него снизу-вверх изучающим взглядом, и напомнила ему Аву Флинт, что не было в его глазах положительной ассоциацией. — Я слышала, что тебя хотел лично видеть профессор Дурмстранга? О, я слышала о нём много потрясающих вещей, — Милана заправила за ухо локон блестящих волос. — Да, Хенрикас Железнёв был другом моего отца… — решил избежать лишних подробностей Антонин. Друг ведь лучше, чем «достойная уважения личность». — О, я знакома с ним. Мы вели общего сложного пациента пару лет назад. Действительно достойный маг, — задумчиво сказала Алина, магией поднимая в воздух чайник, разливающий по кружкам кипяток для чая. Младшие кузены глядели на это, как завороженные. — А ты всё равно осталась старой девой, — хихикнула Милана. Алина не смутилась, даже не покраснела на замечание сестры. Лишь поглядела на неё осуждающе, как на нашкодившего котёнка, после чего снова повернулась к Антонину: — Должно быть, ты чем-то его зацепил, что Хенрикас обратил на тебя внимание. Он сложный человек, и никогда не брал к себе учеников. Сколько тебе лет? — Почти семнадцать, — бессовестно соврал Долохов, хотя лишь на днях ему исполнилось шестнадцать. Алекс хотел вставить слово, но взгляд Антонина, который тот перенял у Тома, был достаточно красноречив. «Закрой рот или последуешь за Уоррен» — хотя кузен и не знал, кто такая Уоррен, но ему следовало догадаться, что закончила она плохо. Алина задумчиво кивнула, отпивая глоток чая. Воздушный локон упал ей на лоб и Антонин едва удержался от того, чтобы поправить его. — А он тоже придёт в пижаме? Так положено у тёмных магов, когда они собираются на важную встречу? — заговорщически спросила Милана, проводя рукой по его плечу. Только тут Долохов опомнился, что стоит босиком и в пижаме среди нарядно одетых кузенов и сестёр Орловых. — Я… кхм… Извините, вынужден удалиться на пару минут, — он нервно хохотнул и попятился к двери. — Но я скоро вернусь!       Антонин оделся в мгновение ока. Заскочил в душ на пару минут, почистил зубы, уложил волосы, надел парадную рубашку, брюки, жилет и ковенские ботинки с металлическими носками, начищенными до зеркального блеска. Его не было максимум десять минут, но когда он вернулся, на его месте за столом уже сидел человек.       Крепкий, широкоплечий, с мощными мозолистыми руками и в чёрно-синей мантии со звёздами такими же серебряными, как его коротко подстриженные волосы, борода и усы. У Хенрикаса на лбу сформировалось несколько глубоких морщин от того, что тот всё время хмурился, но когда Долохов увидел его снова, то Железнёв о чём-то мило болтал с Алиной. — О, волчонок, — Антонина покоробило от этих слов, но он не подал виду. С кем бы тот не разговаривал, этот маг спас ему, глупому ребёнку, жизнь, когда он прыгнул в камин вслед за отцом, но потерял его, как только оказался на поле боя. Долохов забился в угол, хотя сердце его билось в ритм битвы. Он растворился в ней. До тех пор, пока его укрытие не взорвалось от шальной вспышки. Железнёв поднял мальчика за шкирку, как щенка, и унёс прочь, пока Антонин пытался кусать его и рвался к отцу. Оттуда, может, и взялось прозвище. — Вы здесь, — не сдержал улыбки Долохов, только сейчас вспомнив, что ему наверняка следует поклониться, как это делали вассалы Ноттов. — Я здесь. Твой дядя дал мне отличный портключ, так что мне не пришлось выносить его душной компании. Пойдём-ка, — Железнёв растворил в воздухе кружку, которую держал в руках, после чего она материализовалась на столе позади него. — Вон туда. Я не нашёл здесь ни одного рабочего кабинета, а этот разговор весьма личный.       Профессор вывел Долохова на улицу. Несмотря на лютый мороз и близость моря, маг, казалось, вовсе не мёрз. Он уводил Антонина за собой, дальше от дома и сараев, на широкую грунтовую дорогу, по которой туда-сюда водили скот в летнее время. Мальчик уже продрог, но шёл, скрипя зубами, и никак этого не выдавая. — Пани Орлова умная девушка, — начал разговор Железнёв, не оборачиваясь. — Она пересказала мне ваш диалог и оказалась права. Почти полностью. — Вы хотите взять меня в ученики? На самом деле? А как же Хогвартс? — Не запрягайте коней раньше времени, молодой человек. Сначала я посмотрю, что вы из себя представляете.       Вспышка красного света чуть-чуть не задела Антонина. Он отпрыгнул в сторону и покатился по земле. Никогда до этого он не думал, что тренировки с Аркур могут быть ему по-настоящему полезны. Особенно та глупая привычка, на которую её надоумил Реддл: швырять в него заклятье до того, как они начнут дуэль. Пока он переодевается или пьёт воду. И обязательно сопровождать это криком: «Не теряй бдительность!». Вот он и не терял. — Хорошо, — хмыкнул Железнёв. — Покажи лучший щит, который сможешь.       Профессор разбил его творение несколькими ударами, но, тем не менее, всё равно остался доволен. — Начерти здесь три руны. На твой вкус.       Долохов стал припоминать занятия по рунам. Кидался в соседа скомканными кусками пергамента, спал, жевал конфеты и снова спал. Слушать было задачей Тома, а не его. Писал Долохов всего на одном уроке, в тот день, когда Реддл был занят на допросах. Эти руны хорошо отложились у него в памяти, потому что напоминали собой неприличные позы, но что они означали? Главное, ничего здесь не подорвать. Или не затопить. Или не снести ураганом. — Цветы? — удивился Железнёв, когда из-под снега, на котором чертил Антонин полезли фиолетовые полевые цветы. — Ну-ка скажи мне, что это за вид и для чего они используются. — Ааа… Эээ… — Делаешь ты лучше, чем думаешь, — подвёл итог Железнёв. — Но мне подойдёшь. Как закончишь Хогвартс, приедешь ко мне в Польшу. Тебе интересна демонология? — Да, сэр. — Ты когда-то её изучал? — Нет, сэр.       Хенрикас фыркнул. Потом подошёл к цветам и одним движением срезал их с земли. В руке взрослого мага понурые фиолетовые бутоны расцвели пышным цветом и стали в несколько раз больше. — Для пани Орловой, — пояснил он. — Незабудки.       Долохов покраснел от одолевавших его одновременно чувств. Ему было и холодно, и жарко, и радостно, и в то же время скулы сводило от последних слов профессора. Но он гнал от себя эти мысли. Ведь Антонин будет демонологом. Д-е-м-о-н-о-л-о-г-о-м. Настоящим. И хотя он не имеет ни малейшего понятия, чем занимаются демонологи, он им будет, потому что это наверняка предполагает, что он станет таким же уверенным, как Железнёв. — Хозяева! — прикрикнул Хенрикас с весёлым пренебрежением, когда они вошли в дом. Дядя, тётя и остальная родня вывалились из гостиной один за одним. — О, профессор, вы так рано, мы не ожидали… Хенрикас жестом велел тёте молчать. — Я очень благодарен вам за столь радушный приём, но боюсь, меня ждут на свадьбе моего друга. Верну вашего племянника в целости и сохранности к ужину. Пани Орлова. — Он протянул Алине букет, который, стоило коснуться её рук, превратился в стаю фиолетовых птичек, которые закружили над её головой, перетекая во всё более плотный круг. Вспыхнув перья облетели и на голове Алины красовался роскошный цветочный венок. — Мы можем пойти с вами? — вдруг спросила Алина, с серьёзностью глядя на него. — Буду только рад сопроводить молодых леди, но в ковене без мужского сопровождения может быть опасно. Что скажешь, Саша? Ты с нами? Кузен быстро закачал головой. — Отлично. Тогда прошу. — Он выхватил из кармана подобие открытки с золотистым орнаментом по краю. — За портключ держимся крепко, чтобы руку никому не оторвало. Клянусь обеспечить вам всю безопасность, которая будет в моих силах.       Антонин не успел прийти в себя, как очутился ровно на том же месте, куда в прошлый раз трансгрессировал с ним мистер Нотт. Они стояли на небольшом холме, откуда открывался вид на поместье Ноттов и небольшое озеро рядом с ним. Сегодня к пейзажу добавился большой белый шатёр и несколько десятков магов в праздничных нарядных одеждах. Внизу происходила настоящая суматоха подготовки к свадьбе. Двое крепких боевиков забрали из рук Хенрикаса бывший портключ и внимательно осмотрели приглашение. Потом каждого из гостей досмотрели на предмет чего-то потенциально опасного и запрещённого. Алекс, кажется в первый раз покинувший родительский дом без сопровождения, глядел по сторонам круглыми глазами. — Простите мне этот сумбур, — спокойным и размеренным тоном, совсем не таким как пару минут назад, заговорил Железнёв. — Просто я плохо переношу общество людей, которые мне неприятны. Не принимайте на свой счёт.       Он приосанился, и теперь тяжёлая фигура приобрела угрожающий и серьёзный вид. Алина придерживала сестру за плечи, пока та, совсем как Алекс, рвалась, чтобы всё посмотреть. — Я надеюсь посетить жениха до начала церемонии. Прошу вас, молодые люди, не делать глупостей, а вас, пани Орлова, быть как можно осторожнее. — Обещаю за всем проследить, сэр, — вызвался Долохов. Железнёв усмехнулся, как бы говоря ему «ну, ну» и, печатая шаг, двинулся в сторону поместья.       Стоило Антонину отдалиться от дома дяди, как уверенность в нём кратно возросла. Долохов с совершенно бессовестной улыбкой предложил Алине руку.       Свадьба, по меркам лордов, была крохотной. Лорд Нотт старший всегда был скрытным человеком, но в этот раз он переплюнул даже сам себя. Не было видно ни лордов, ни министерских клерков, ни даже самого Министра, который питал слабость к таким мероприятиям. В небольшом шатре было людно только за счёт вассалов лорда и родственников невесты. Столы ломились от разных видов мясных блюд, сделанных как из магических, так и из обычных животных, стены были украшены шкурами из того же меха, в котором ходили ковенские женщины. Вместо цветочной арки, которую, по словам Реджиса, в ковене Лестрейнджей возводили для каждой свадьбы, на поляне за шатром, очищенной от снега, стоял квадратный камень, чуть меньше чем обычный алтарь, с вырезанным на нём гербом Ноттов. Полукругом на той же полянке стояли скамьи — простые и без резьбы, достаточно много, чтобы уместить всех желающих.       Антонин повёл остальных внутрь шатра. Теперь он был благодарен за проведённое здесь время ещё больше, потому что мог отвечать на вопросы Алины. Он старался держаться рядом с ней как можно более взросло: незнакомая девушка привлекала чужие взгляды, а он не хотел, чтобы его приняли за её младшего брата. При этом он старался не терять из виду и Милану с Алексом. Они глазели на боевиков с одинаково восхищённым выражением, пусть и с разными целями. Наверное, стоило бы ему уделять им больше внимания. Младшая Орлова была достаточно взрослой, чтобы кому-то из них хватило наглости познакомиться с ней и сразу, как это здесь принято, перейти к разговорам о свадьбе. И совсем не факт, что девочке бы хватило ума отказать. Поэтому Долохов водил их за собой, как экскурсовод, бросая злобные взгляды на всех, кто пытался приблизиться. Несколько боевиков узнали его и панибратски похлопали по плечу.       Через какое-то время, когда они ещё не успели осмотреть всё, появился Железнёв. — Возьмите дамам выпить. Я занял нам отличные места.       Взяв под руки Алину в цветочном венке и Милану, Железнёв шёл впереди, в то время как они с Алексом и стаканами плелись сзади. Себе для храбрости Долохов налил огневиски, такой же взял и для Железнёва, Алине — вино, а Алексу и Милане он бы не позволил ничего, кроме клюквенного сока, пусть кузен и был очень этим возмущён. — Ну Тоша, — по-детски хныкал он. — Я, может, впервые чувствую свободу! А ты вот так!       Антонин был непреклонен. Может быть и потому, что настроение у него в тот момент резко упало. Пусть он и сидел рядом с Алиной, но по другую руку от девушки сидел Железнёв, который не преминул возможностью с ней поговорить. Как назло, из-за разговоров вокруг Долохов не слышал ни слова.       Поляна одновременно затихла, когда появились Кантанкерус Нотт с сыном. Низкий, безбородый и щуплый старик вызывал едва ли не трепет у всех присутствующих, тогда как жениху свистели и подмигивали, хлопали по плечам и спине. Теодор выглядел счастливым, но очень нервным, то и дело посматривая на отца. Строго оглядев всех из-под кустистых бровей, старик лорд молча махнул рукой в сторону опустевшего шатра. Двое мальчишек подскочили со своих мест и бросились раздвигать задёрнутый полог.       Алина тихо охнула и наклонилась ближе к Антонину, перегибаясь через него, чтобы поглядеть на невесту. И, хотя лицо будущей миссис Нотт было скрыто фатой, там действительно было на что поглядеть. Поверх белоснежного платья, пусть и весьма обычного, на девушке была надета пушистая белая шуба, переливающаяся золотым и бронзовым блеском, белые перчатки из тончайшей кожи, и невесомая фата, которая, при всей своей лёгкости, полностью скрывала лицо девушки. В распущенных чёрных волосах у неё покоился гребень с алыми и оранжевыми камнями. Всё это, очевидно, подарки Ноттов, которые стоили баснословных денег.       Церемония началась в полной тишине, словно все вдруг задержали дыхание. Милана, сидящая по другую руку от него, всё время сжимала его предплечье острыми пальчиками, охая и ахая, когда жених и невеста произносили клятвы. Антонин и сам пару раз вздыхал: в те несколько секунд тишины, между «согласны ли вы?» и «да», в те мгновения, когда девушки поднимала фату, и тогда, когда лорд-Нотт сам по очереди надевал на молодожёнов кольца, которые тут же исчезли, оставив после себя две тонкие полоски на пальцах. Когда Теодор, сияющий, но красный от переживаний, наконец поцеловал невесту, Антонину показалось, что он оглохнет от шума аплодисментов и свиста, стоящих в воздухе. Лорд Нотт, всё такой же суровый, взметнул руку в воздух, спустя минуту оборвав все крики. — А теперь — танцевать.       Приказ был моментально исполнен. Шатёр за несколько минут превратился из банкетного зала в бальный. Столы разъехались по сторонам, еда и напитки перекочевали наружу, а горы с подарками растворились, словно их тут никогда и не было. Отовсюду, как из воздуха, заиграла музыка. Жених и невеста сидели за небольшим столом у одной из стен, где к ним выстроилась очередь из поздравляющих, в то время как к центру уже стекались пары танцующих.       Конечно, здесь не играла музыка для менуэта или англеза. Эти танцы танцевали среди аристократов, но никак уж не среди простых боевиков. Но вот вальс, полька, или кадриль — это совершенно другой разговор. Антонин, только заслышав звуки музыки, бросился искать Алину, которую выпустил из виду на пару секунд, но той уже не оказалось рядом. Профессор Железнёв вёл девушку под руку с центру шатра под первые звуки кадрили.       Долохов безрадостно стал искать вторую Орлову. Он ожидал увидеть её с Алексом, но та, к его большому удивлению, уже тоже была занята: один из боевиков, лет тридцати-сорока, уже танцевал с ней в противоположном конце шатра. Антонин окончательно поник. Он облокотился на стену, с мрачным видом растягивая вторую рюмку огневиски. Даже если кто-то хотел подойти к нему, то увидев такое выражение его лица сразу передумывал и шёл своей дорогой. — Как же здесь весело! — возник возле него Алекс. Краснощёкий, улыбающийся во все зубы и какой-то встрёпанный. — Ты не представляешь, что со мной случилось! Во-о-о-о-о-н та девчонка пригласила меня потанцевать! Сама! А потом поцеловала! — Рад, что ты веселишься, — фыркнул Антонин, не отводя глаз от пары в центре шатра. Музыка уже заканчивалась, и стоило только Железнёву отпустить старшую Орлову, как возле них возник высокий парень, один из родственников невесты, и, скалясь как шакал, пригласил девушку на танец. Быстрый, сволочь. Долохов за это время не успел не то, чтобы подойти к Алине, но даже сдвинуться с места.       Алекс исчез, подав кузену ещё одну рюмку с огневиски. К профессору он испытывал куда меньшую неприязнь, словно уважаемый статус был гарантом безопасности девушки. В случае же с незнакомым магом он был наготове лезть в драку, если тот решит распускать руки. — Что, завидно?       Долохов так глубоко погрузился в себя, что поперхнулся напитком, когда профессор вдруг возник возле него. — А вам? — А почему мне должно быть завидно? — Железнёв язвительно приподнял бровь. — Это ведь ты подпираешь собой стенку.       Долохов бросил на него красноречивый взгляд, и снова стал рыскать глазами по толпе. Вдруг, пока он отвлёкся, что-то произошло? — Да ты не волк. Ты цербер, — присвистнул Хенрикас. — А на меня так глядеть духу не хватило? — Вы мой наставник, — пробурчал Антонин. — Я ничего не могу сделать, если она вам нравится. — Мне? Пацан, я взрослый мужчина, а она для меня чуть меньший ребёнок, чем ты. Красивая, конечно, этого не буду отрицать, но я гожусь ей в отцы, а меня, знаешь ли, на детей никогда не тянуло. Просто весело было глядеть на твоё лицо. — Железнёв похлопал его по спине. — Но если хочешь совет, то расслабься, и не рассчитывай ни на что серьёзное. Ни она первая, ни она последняя красивая девушка в твоей жизни. — Спасибо, — саркастично гаркнул в ответ Долохов. — Но ваши советы пусть останутся при вас до начала моего обучения. — Так держать, — хохотнул Железнёв и ушёл прежде, чем Антонин успел сказать ему что-нибудь едкое в спину. «Вот же гад. Подонок. Но как виртуозно! Всё это время он просто издевался над ним! Наверняка Алина это поняла» — Антонин не мог не восхищаться им. И тот сразу ведь понял, с первого взгляда, что Алина мальчику понравилась. Тут Долохов вспомнил, что потерял её из виду, а музыка уже подходила к концу.       Возле Миланы, которую перехватил уже другой боевик, девушки не было. Возле Алекса её блестящих волос тоже не обнаружилось. В животе у Антонина поднялась лёгкая паника. Он метнулся туда-сюда, не решаясь, куда ему лучше рвануть, чтобы начать поиски. — Антонин? — окликнул его смешливый голос. — Пани Орлова… Алина… я вас потерял, — рвано выдохнул Долохов. — Рад, что ты в порядке.       Девушка улыбнулась своей удивительной улыбкой, которая с каждым разом всё меньше казалась ему насмешливой, и всё больше ласковой. — Пойдём потанцуем. — Словно не замечая его ступора, Алина взяла Долохова за руку и потянула за собой. Начиналась музыка для котильона, но как танцевать Антонин в тот момент имел лишь отдалённое представление. Ведь для того, чтобы танцевать, нужно чувствовать ноги, а их будто отняло, и теперь он плыл за девушкой по воздуху. «Расслабься, — велел себе Антонин. — Как советовал Железнёв»       Музыка для котильона была быстрой, пары болтали, смеялись, подкалывали друг друга, в то время как самые младшие из ковенцев с суровыми лицами старались двигаться, не наступая никому на ноги. Долохов же в это время считал крапинки. Крапинок в глазах у Алины было много, и он сбивался со счёта каждый раз, когда моргал, но не прекращал начинать счёт заново. Думать о крапинках казалось легче, чем о том, что одна из его рук лежит на её талии. Только переведя взгляд на её губы, он вспомнил, что им следует о чём-то говорить. — Тебе нравится в ковене? — Здесь неплохо, — Алина понизила голос. — Но даже отсюда я чую запах конюшен. — К этому можно привыкнуть, — засмеялся Долохов, чувствуя, как камень падает с его плеч от её непосредственности. — Твоей сестре, кажется, здесь нравиться.       Они оба тихо фыркнули, взглянув на пару танцующих возле них: Милана и высокий боевик лет двадцати с пижонским хвостиком и лицом, изрезанным шрамами. — Она всегда была такой. Знаешь, ей просто нравятся «плохие мальчики». — А плохие девочки ей случаем не нравятся? Есть у меня тут одна на примете, что отобьёт у неё всякое желание, — подмигнул Антонин.       Алина звонко рассмеялась, запрокинув голову назад. Уши у Антонина загорелись алым цветом. — А как тебе сами Нотты? По-моему, лорда здесь все бояться. — Волков бояться в лес не ходить, — улыбнулась она. — Меня таким не напугаешь. Да и невесту, кажется, тоже. Она красавица, правда? «Не знаю, — подумал Антонин. — Мне было не до неё». — А что это за звук? — с лица Алины вдруг пропала непринуждённая улыбка. — Ты слышишь?       Музыка оборвалась. Оборвались и голоса. Шаги, танцы, перешёптывания. Все вокруг замерли, напряжённые и сосредоточенные. Звуки напоминали взрывы, хлопки или удары, словно барабаны отбивали нестройный ритм. Алина крепче сжала его руку и произнесла что-то, чего Долохов уже не слышал, потому что в шатёр ворвался ковенский мальчишка и закричал: — На нас напали!       Теперь хлопки трансгрессии стали чётче и ближе. Кто-то прорвал их оборону. Кто-то хотел их убить. И этим «кто-то» мог быть лишь один человек.       Первым порывом Антонина было броситься в бой. Это инстинктивное желание, как в день смерти отца, словно схватка решит все проблемы и принесёт ему покой. Это казалось правильным, логичным, и абсолютно закономерным: он или отомстит, или погибнет, как Дмитрий Долохов. Это и было правильно, но только первые десять секунд. Потом реальность ударила его по голове: он здесь не один. Ему нужно вытащить отсюда Алину, Милану и Алекса, и если он погибнет, они погибнут вместе с ним. Бледное лицо Алины, полное испуга и вместе с тем решительности стало последней каплей, которая заставила его принять решение. — Держись за моей спиной, хорошо? Палочка у тебя с собой? Поставь щит, какой сможешь, и не отставай.       Надо отдать ей должное, девушка не растерялась. В нарастающей панике она крепко держалась за его руку, пока Долохов расталкивал людей, двигаясь в ту сторону, где они только что видели Милану. Тогда он не слышал крики Теодора, который, забравшись на один из столов, стал отдавать боевикам команды, но видел, как быстро те группировались и бежали из шатра, чтобы не пустить врага ближе. Видел и женщин, уволакивающих детей через противоположный вход в сторону поместья. Ему тоже нужно было двигаться в том направлении: в поместье найдётся открытый камин, через который они вернутся домой. Но ни Миланы, ни Алекса, Долохов пока не мог разглядеть из-за окружающей суматохи. — Мила! Мила! — прокричала Алина, но голос её заглушали приближающиеся звуки взрывов. Но вместо младшей Орловой Антонин увидел Алекса. Тот, вытесненный толпой, жался к стене, в то время как лицо его выражало подлинный ужас. Парень, казалось, был в ступоре от происходящего. Подумать только: первый день на свободе для него сочетал настолько противоположные вещи, как первый поцелуй и нападение убийц. От такого количества эмоций его наверняка должно было бы разорвать на части, но тот пока был цел и относительно невредим.       Антонин оторвал кузена от стены рывком, чуть не вывихнув тому руку, и толкнул себе за спину, где бы щит, созданный Алиной, закрывал его. Миланы не было в почти опустевшем шатре. Возможно, она уже бежала к поместью, вместе с другими женщинами и детьми. И им самим тоже нельзя было стоять на месте. Долохов рванул ко входу, откуда открывался вид на широкую тропу, ведущую прямиком к поместью Ноттов.       Девочку они увидели издалека. Тот самый высокий боевик нёс её, вырывающуюся и хнычущую, в безопасное место, закинув на плечо и крепко удерживая за талию. Не зная, поспеют ли за ним остальные, Антонин не стал бежать, и это спасло им жизнь. В нескольких футах впереди земля вдруг разверзлась от заклятья и из неё заструилась чёрная, похожая на ртуть, жижа. Металлический носок его ботинка зашипел, почернел, и едва не провалился вовнутрь. — Обойдём! — крикнула Алина ему в ухо. Эти слова сопроводила вспышка заклинания, которое задело подбежавшего к ним боевика Ноттов. Мужчина упал прямо в жижу и Долохов увидел, как быстро та разъедает плоть. Боевик дёргался несколько секунд, после чего затих. Сзади к ним уже приближался тот, что послал заклятье, поднимая палочку для нового залпа. — Бегите, я его отвлеку! — с этими словами он встал между магом Грин-де-Вальда и остальными.       Алина и Алекс бросились оббегать трещину, пока Антонин, растягивая каждую секунду, глядел сопернику в глаза. Сердце стучало в ушах, адреналин в крови зашкаливал, но Долохов чувствовал себя прекрасно. Никакие мысли не занимали более его голову, не создавали смуту в сердце и душе. Он просто был здесь, сейчас, чувствуя происходящее всеми клеточками тела. Как в замедленной съёмке Антонин поднял щит, прикрывая друзей, и так же медленно маг напротив поднял свою палочку. Блеск в его глазах и улыбка отпечатались в памяти как фотография, прежде чем Долохов сам выбросил руку вперёд: — Орбис! Маг уклонился. Его вспышка разбила щит вдребезги. Алекс и Алина были только на половине пути. — Петрификус Тоталус!       И снова мимо. Маг был уже близко и Антонин видел зелёный огонёк на его палочке. Подсознательно, Долохов знал, что это за заклинание, и поджилки у него затряслись. — Экспеллиармус! — в панике крикнул он, падая на землю, чтобы уклониться самому. «Ты — ничтожество, если тебя можно убить Экспеллиармусом» — вспомнил вдруг Антонин так надоевшие ему слова, глядя, как маг бежит за вылетевшей палочкой. — Остолбеней! — послал Долохов врагу в спину и бросился прочь, перепрыгивая через трещину одним большим прыжком.       Впереди он видел Алину и Алекса, но те не бежали, а сидели на коленях над чем-то на земле. Тут до него дошло, что Миланы и боевика нигде не видно. Антонин бросился к ним и с каждым шагом видел всё больше деталей: застывшее выражение ужаса на лице вассала Ноттов, дёргающуюся всем телом Милану, которую Алекс держал за плечи, и её неестественно вывернутую руку. — Алина-а-а-а-а, — выла девочка. Из её кукольных глаз текли слёзы, а из носа — кровь. Волосы были покрыты грязью, в которую они упали. Судя по всему, заклятье того мага не промахнулось: оно убило несущего Милану мага, а тот, в свою очередь, придавил девочку своим весом во время падения. — Сейчас-сейчас, — бормотала Алина. Она была серьёзной и сосредоточенной, аккуратно разрезая магией рукав сестры, который пропитался кровью. — Я лечила такие раны. Только наложу повязку. — Всё потом! Нужно бежать! — прикрикнул на них Антонин, оглядываясь на вспышки битвы и бегущих позади. — Нет! — ответила Алина. — Помоги его поднять!       Долохов вслух выругался, но бросился помогать кузену. Вместе они с большим трудом освободили ноги Миланы от веса трупа, так что девочка смогла сесть. Её всё ещё била крупная дрожь.       Алина методично бормотала заклятья, пока бинты из её палочки ложились на открытый перелом сестры. Обезболивающие чары, на неё кажется, подействовали, и плакать она перестала, но продолжала морщиться и кривиться при каждом движении травмированной руки. Боль наверняка была невыносимой, но Антонину в тот момент было наплевать. Он думал лишь о настигающих их магах, который с каждой секундой были всё ближе.       Он глянул на Алекса. Тот казался спокойным и отстранённым, словно всё это творилось с кем-то другим, а сам парень был зрителем. Такое спокойствие показалось Долохову нездоровым. — Ты как? — крикнул он кузену. Алекс поднял запавшие глаза: — Правы были родители. Вся эта тёмная магия, дуэли и прочее — зло. Я хочу домой. — Мы доберёмся до дома, — хлопнул его по плечу Антонин. — Всё будет хорошо. Ты скоро? — Почти закончила! — отозвалась Алина. Венок на её голове рассыпался на лепестки, которые запутались в волосах. — Но ей нужна будет помощь, у неё вывихнута лодыжка. — Я помогу, а вы — бегите вперёд!       Алина и здесь не стала с ним спорить, схватив Алекса за рукав и бросившись бежать. Подхватить Милану и закинуть её руку на своё плечо оказалось несложно, но они едва поспевали, тогда как двигаться нужно было быстро. Он то и дело пересекался взглядом со старшей Орловой, когда та оборачивалась, и видел страх, который она испытывала, глядя на что-то позади них. Это заставляло Долохова собирать силы в кучу и бежать быстрее, практически волоча за собой Милану. До входа в поместье оставалось несколько десятков футов, когда оттуда выбежал Железнёв. Они были спасены. — Вот ты где! — выкрикнул он. — Быстро за мной!       Не сбавляя скорости и не расслабляясь, они неслись мимо эвакуирующихся камином женщин и детей. Сквозь одну, вторую, третью гостиные, не чувствуя ни расстояния, ни усталости. Девочка на плече казалась почти частью его, такой же, как рука или нога. — В камин! Живо!       Долохов оглядел комнату, в которую они попали и обомлел. Такие шикарный огромные покои могли быть только у одного человека в поместье. Но не могли же они и вправду быть там? — Это спальня лорда Нотта? — вслух удивился Антонин. — Он не будет против? — Он мёртв! — прорычал в ответ Железнёв. Алекс, если бы не нырнул в камин раньше, наверняка бы упал в обморок от такого тона профессора. Алина и хромающая Милана уже исчезли в камине, когда Железнёв на пару секунд задержал его. — Молодец, волчонок, я почти тобой горжусь. — Спасибо. Антонина тряхнуло, и он выпал на свежевыстиранную ковровую дорожку.

***

      Скандал Долохов слушал сквозь все этажи дома. Кто на кого ругался? Можно сказать, все на всех. Родители друг с другом, с Алексом, с Миланой и снова между собой. Он сбежал наверх и закрылся у себя, как только представилась такая возможность. Снова натянув пижаму, Антонин перечитывал одну и ту же первую страницу книги, не в силах отвлечься от собственных мыслей и на что-то переключиться, когда к нему в комнату постучали.       Алина в ночном шёлковом халате и тапочках стояла на пороге с двумя кружками чая в руках. Было уже за полночь, но никто пока не собирался спать. — Ты не занят? — серьёзно спросила она. — Нет, заходи, — махнул ей рукой Долохов. Всякая неловкость пропала: он слишком устал для переживаний. Вместе взяв по чашке чая они присели на край кровати. Антонин глядел на неё как на произведение искусства: мелкие завихрения этих волшебных волос, ровные пальцы, розовые губы и ясные глаза. Но теперь с каждой секундой он замечал больше деталей: от мозолей на пальцах, полученных из-за частого письма пером, до треугольного шрама на шее. — Я знаю, что нашёл в тебе Железнёв, — вдруг сказала она, поднимая на него взгляд. — Ты не растерялся сегодня, спас нас всех. Только благодаря тебе мы все живы. Я хотела сказать спасибо за это. — Не стоит, — встрепенулся Антонин. — Ты тоже была потрясающей! Я имею в виду, ты и сейчас такая, но то, как ты помогла Милане — это было так здорово! Ты настоящий профессионал! — Но спас всех ты.       Алина поставила пустую кружку на пол и потянулась, чтобы взять его за руку. Её ладонь была тёплой и даже более мягкой, чем показалась ему утром. Долохов удивлённо посмотрел ей в глаза и ответно крепко сжал ладонь.       Девушка подвинулась ближе, не разрывая зрительного контакта, и её лицо оказалось так близко, что Антонину пришлось лишь совсем немного наклониться вперёд, для того, чтобы поцеловать её. Ему стыдно было признаваться даже себе, что до этого момента он никогда даже не держался за ручку, не говоря уже о чём-то большем, но в тот момент он об этом не жалел.       Алина отстранилась на пару секунд, чтобы вдохнуть немного воздуха, и снова поцеловала его. Её руки переместились ему на плечи. Девушка вжалась в его грудь, словно хотела сократить расстояние между ними настолько, насколько это было вообще возможно, пока он всё ещё судорожно сжимал пальцами свою пустую кружку. В этот раз поцелуй прервал уже Антонин, боясь потерять сознание от нехватки кислорода, но это не особо ему помогло: девушка отставила кружку на пол, перехватила его руки и положила их к себе на талию, после чего Долохов окончательно перестал дышать, боясь спугнуть момент.       Чуть надавив ему на плечи, Алина заставила их обоих лечь на кровать, продолжая целовать его в губы, щёки, спускаясь к шее. Антонина же в тот момент (совершенно неуместно) завораживала близость её кудряшек. Чуть осмелев он стал пальцами одной руки водить по ним, второй скользя по её спине. — У тебя это в первый раз? — шепнула Алина ему в ухо. Долохов вдруг покраснел, ему стало отчего-то ужасно неловко, и он еле выдавил сиплое: — Да.       Девушка только шире улыбнулась. Глаза её будто сверкнули хитрым огоньком. Антонин после такой её реакции почему-то совершенно перестал волноваться, что сделает что-то не так. Он и представить себе не мог такую ситуацию с девочкой своего возраста: это было бы кошмарно неловко, но с Алиной было совершенно по-другому. Она была старше, опытней и ничего не стеснялась. Возможно, этим она его и привлекала. Никогда в своей жизни Долохов не смотрел на ровесниц.       Алина распрямилась, садясь сверху, и принялась расстёгивать пуговицы на его пижамной рубашке. Её халат развязался и съехал в сторону, открывая ему вид на слегка загорелую кожу. Долохов потянулся и стянул шёлковую ткань с плеч девушки.       Всё происходящее казалось ему сумбурным, каким-то нереальным и происходящим в самом странном и неприличном сне: Алина сама положила его руки на свою грудь, позволила целовать её шею и тот крохотный треугольный шрам, сама, смеясь, снова уронила их обоих на кровать, опуская одну из своих ладоней вниз по его животу. Тогда Антонину подумалось, что раз Железнёв с первого взгляда понял, что она ему понравилась, то разве она могла этого не понять? Может, она тоже была к нему неравнодушна?       Все мысли испарились из головы, когда Алина помогла ему раздеться окончательно, и разделась сама. Голые женщины из журналов — это совершенно не то же самое, что вживую, когда всё не только можно, но и нужно трогать. Антонин сильно увлёкся этим процессом. Девушка, лукаво прищурившись, наблюдала за ним с интересом, но не торопила. У Долохова было время изучить всё: от кудрей, спадающих на грудь, до мягкого живота и круглых бедёр. Он и сам не спешил переходить к самому главному, но гормоны слишком долго требовали своего. В конце концов, он сдался. — Можно? — тихо осведомился Антонин. — Подожди, — она выскользнула из кровати и подняла с пола палочку. — Садись.       Он послушно сел на край кровати, пока Алина произносила заклятия, которые бы несколько облегчили этот процесс. Если бы он чувствовал себя способным говорить, то обязательно спросил бы, что за чары она использовала. Вместо этого Долохов лишь продолжал наблюдать, едва держа себя в руках, чтобы всё не закончилось слишком рано.       Откинув волосы, из которых вывалился крохотный засохший листочек бывшего венка, она опустилась сверху. Он не мог сравнивать, но был уверен, что именно из-за чар это произошло так легко и до умопомрачения приятно. Так приятно, что он совершенно потерял связь с реальностью на какое-то время. Глядел на кудряшки, на крапинки в глазах, на шрам на шее, и никак не мог собрать мысли в кучу. Он знал только, что её плавные, но уверенные движения когда-нибудь точно сведут его с ума. Это длилось не больше десяти минут. (Он хотел в это верить) Может, меньше. Время всего лишь социальный конструкт, знаете ли. И он совершенно точно не захотел бы в будущем вспоминать конкретную цифру.       После яркой, ослепляющей вспышки в глазах и дрожи по всему телу, он закрыл глаза и откинулся на кровать. Алина встала, оставив от себя лишь тёплый след на его теле. Он лежал, прикрыв веки, абсолютно без всяких мыслей, пока девушка приводила себя в порядок и одевалась. Он и не ожидал, что она останется, но её слова отчего-то прозвучали, как гром: — Мы уезжаем на рассвете, — сообщила она безэмоционально. — Не думаю, что мы когда-то сюда вернёмся после того, что сегодня было. — Я тоже не планирую надолго тут задерживаться. Может, мы когда-нибудь встретимся снова? — он сел на кровати и стыдливо прикрылся одеялом, потому как Алина уже была одета. — Быть может, — хмыкнула девушка. Она подошла к нему, наклонилась и легонько чмокнула в губы на прощание. — Спокойной ночи, Антонин. — Спокойной ночи.