***
Мы вышли из Сладкого королевства с карманами, тяжёлыми от веса сладостей. Старик владелец с маленьким сыном кажется были рады видеть такую толпу школьников, которые легкомысленно оставляли деньги в его кондитерской. Эти годы должны были выдаться тяжёлыми для его бизнеса, но сладости, судя по всему, от этого не пострадали. Карамель всё ещё была прозрачной, словно стекло, и таяла во рту, сахарная вата меняла свой цвет, попадая в руки к покупателю, мармеладные конфетки при попадании в рот выстреливали снопом блёсток и сероватого дыма, а лакрица в форме волшебной палочки могла не таять неделями (говорят, кто-то однажды пришёл с такой на экзамен, потеряв настоящую палочку). Мои глаза разбегались по цветастой витрине, как первокурсники при виде Реддла. Слишком странным было чувство, будто я могу купить всё, что захочу. Несколько конфет и пара напитков не сыграли бы большой роли в той сумме, которую мне предлагал Маркус. Впрочем, едва ли я обошлась несколькими конфетами. На пробу я взяла несколько видов шоколада, от белого и молочного, до вишнёвого и лавандового, банку ирисок, по два батончика для сестёр и облако кроваво-красной сахарной ваты. Реджис сам скупил почти все виды мармелада: длинных и извивающихся мармеладных змей, прыгающие конфетки с разными вкусами, съедобные мармеладные очки, пару помадок и прочее в таком ключе. Том же заявил, что сладкое не любит, хотя я понимала, что у него просто нет денег. — Что значит не любишь?! — возмутилась я. — Все любят! И насильно купила ему огромный красный леденец. Сквозь слой сахарного стекла его постное лицо смотрелось куда менее серьёзным, день заиграл новыми красками. Денег мне было не жаль ни на что из перечисленного. — Теперь в Три метлы? — весело осведомился Реджис. Ветер задувал снег под его сладкие очки, а некоторые снежинки липли к волосам, от чего они казались более блестящими. — В Кабанью голову, — отозвался Том, которого от ветра закрывал леденец. — Стоит осмотреться там до того, как Аркур пойдёт на дело. Если что-то пойдёт не так, Хогсмид снова прикроют. — Пессимист, — покачал головой Лестрейндж. В таверне Дамблдора старшего пахло козами и моющими средствами. Мы заняли тот же стол, какой занимали два года назад: тогда с нами был Гринграсс. Только это проклятое место было свободно, словно над ним витала зловещая аура. Не всем ведь хватило места в «Трёх мётлах», а погулять как следует хотелось каждому, потому сегодня здесь было необычайно шумно. Кажется, такого наплыва клиентов этот паб не видел никогда. — Мы хотим заказать, — повелительно взмахнул рукой Реджис, когда спустя полчаса никто так и не обратил на нас внимания. — Невидимые мы, что ли? — Я схожу поглядеть, — вызвалась я, вскакивая из-за стола. Мне в любом случае захотелось в уборную, и я была совершенно не против прогуляться, заодно позвав молодого мальчика-официанта, который был один на весь паб вместе с домовым эльфом. Парнишка зашивался у барной стойки, утирая пот с веснушчатого лба, наливая одну за одной пинты сливочного пива для школьников, и что покрепче для профессоров и захожих посетителей. Я с трудом смогла подобраться к нему поближе, оттолкнув кого-то из старшекурсников, когда из кухни паба раздался крик: — И-т-а-а-а-а-а-н! Где ты прохлаждаешься? — Бегу, сэр, — отозвался паренёк, и сорвавшись с места бросился на кухню, откуда уже спустя секунду появился вновь, держа в руках сразу несколько полных подносов, которые возвышались над его кудрявой головой. За ним появился и сам хозяин. Красный, какой-то мозолистый, в замасленном фартуке. Даже близко не столь утончённый, как брат. — Закроешь трактир сегодня сам, не позже десяти часов. Слышишь меня? Вернусь утром, всё проверю. И не дай Мерлин пропадёт хоть одна бутылка огневиски, я тебе такое устрою! — Да, мистер Дамблдор, сэр. Всё сделаю, — отозвался мальчик с неуместным весельем в голосе. — Когда я вас подводил? От такой радостной новости я открыла рот, и с трудом смогла поднять собственную челюсть с пола. Я совершенно не планировала идти на дело сегодня. С меня хватило развлечений в Тайной комнате, но раз гора сама идёт к Магомеду, то на эту гору необходимо срочно залезть, воткнуть флаг на вершине и дать своё имя. Говоря иначе, таким шансом нельзя было не воспользоваться. Меня впору было бы осудить за недостаток подготовки и разведки, но что ещё я могла поделать? Не хотелось бы мне встретиться с этим почти двухметровым магом, когда я буду обворовывать его собственный дом. Если у него есть такие же способности к легилименции, как у брата, то мне оттуда не выбраться. Эх, вот так и мечтай о передышке. — Вы что-то хотели заказать? Предложить вам меню? — подёргала меня за край мантии домовушка. — Ага… да, вон за тот столик, пожалуйста. Три пинты сливочного пива. И счёт, пожалуй, принесите сразу, — опомнилась я.***
— Мило, — скептично отозвался Реджис. — Не замёрзнешь? Я крутилась перед наколдованным Томом зеркалом, гадая, как лучше замотать чёрный шарф, чтобы не было видно волос и лица. Комната за гобеленом была достаточно уединённым местом, чтобы я могла спокойно надеть плащ. Ощущения были, будто мне вернули собственную кожу, которую предварительно содрали. — Нет, — хмыкнула я. — Куда Реддл запропастился? Уже почти десять! Одновременно с последним словом появился и Том, с лицом, как обычно, совершенно непроницаемым. Впрочем, за годы нашего знакомства я научилась различать некоторые его выражения: непроницаемо-раздражённое, непроницаемо-удовлетворённое, непроницаемо-обеспокоенное и, наконец, непроницаемо-задумчивое. В данный момент он находился где-то между двумя последними состояниями. — Я теряюсь в догадках, что в этот раз могло пойти не так? — я вздохнула и спешно отодвинула шарф от лица, потому что тут же лишилась возможности дышать. — Грин-де-Вальд снова объявился. Напал на ковен Ноттов, новости пришли несколько часов назад. Они отбились, насколько я понял, но число жертв пока под вопросом. «Плакал наш Хогсмид! Нужно было купить больше сладостей!» — подумала я. Реджис тут же сменил окраску, словно хамелеон, на мертвенно бледную и схватился за грудь в области сердца. Потом молча стал шарить по карманам, и нащупав обрывок пергамента молча сел писать письмо в свой ковен. — Думаешь, поэтому Дамблдор-старший ушёл сегодня? Он как-то с этим связан? — Я предполагаю, — кивнул Том. — Это бы объяснило такую цену за его вещь. — Буду глядеть в оба, — я ещё раз ощупала карманы: палочка, нож, сигареты, сумка для картины. Джентльменский набор в полном объёме. — Пожелайте мне удачи. Я быстро добралась до конца подземного тоннеля и выбралась на снег. Лицо под шарфом и пальцы в тонких перчатках моментально отмёрзли, температура сильно упала по сравнению с днём, но плащ и ботинки хорошо грели. В кромешной темноте огни центральной улицы деревушки горели чрезвычайно ярко. Я побоялась идти там: чёрным пятном на белых пустынных улицах, и пошла в обход, прыгая по сугробам. Ночь была ясной, светлой, свежей. Луна представлялась почти полной. Кажется, полнолуние собиралось через несколько дней. Водятся ли в этой местности оборотни? Хотя не мне бояться разных тварей. Если кто-то хочет тебя убить, он сделает это независимо от фазы луны. Кабанья голова ночью оказалась даже более мрачным местом, чем казалась днём. Огни не светили, двери были наглухо закрыты. Дом глядел своими пустыми окнами на крыше, а дверь была ртом, перекошенным в гримасе испуга. Если бы я умела лазать, то обязательно попробовала воспользоваться открытыми окнами. К сожалению, до скалолаза мне так же далеко, как до балерины. Отворить заднюю дверь казалось хорошей идеей. Я перелезла через низкий забор, прошла по двору, где обнаружила источник запаха коз (должна ли я упомянуть кучу навоза? Её запах задерживали какие-то чары, но в этом дворе пахло так резко, что глаза у меня заслезились), и уткнулась в простую дубовую дверь. Я попробовала отпирающие чары, но дверь не поддалась. Том научил меня проверять её на заклятья, но и это не помогло. То ли я что-то делала не так, то ли замок был настолько хитроумным, но стоять у закрытой двери было совершенно нелепо. Я подняла с земли камень и разбила ближайшее окно. Он всё равно заметит отсутствие картины, так зачем тратить время? Перекувыркнувшись через подоконник я оказалась на кухне паба. Изнутри ситуация с дверью оказалась куда комичней, чем я предполагала: вместо хитроумных чар открыть её не давала обычная защёлка. «Мерлин, — выругалась я про себя. — Можно было бы об этом подумать». В свете едва заметного огонька я изучила кухню. Несколько столов, множество шкафчиков с утварью и продуктами и бочки с напитками — ничего необычного, никаких следов того, что кто-то здесь есть. Из кухни я скользнула на лестницу. Она скрипела под моими спешными шагами, ступени прогибались, перила болтались, будто здесь никто и никогда не делал ремонт. «До чего ты докатилась! — в тишине у меня включилась внутренняя Вальбурга. — Что дальше? Наркотики?» «Помолчи. Это всем нам на пользу» «Ну да, ну да. Ищи себе оправдания» Я шикнула на неё и прислушалась. Надеялась, что услышу сопение или храп, какие могут издавать живые портреты во сне, но не слышала ничего громче тиканья часов. Чтобы изучить комнату, в которую я попала, пришлось сделать свет ярче. Сходство двух братьев Дамблдоров в тот момент оказалось просто поразительным: горы хлама были точь-в-точь как в кабинете директора. Я не присматривалась к их содержимому, но протёртый ковёр едва виднелся за стопками вещей. На диване некуда было сесть из-за разных тряпок, на полосатом кресле стояла пустая клетка, а на камине висели повидавшие виды рождественские носки прямо поверх других безделушек. Затем я подняла глаза и обнаружила то, что искала. Со стены глядело изображение бледной девушки чуть младше меня со светлыми волосами и пустыми голубыми глазами. Подпись на картине бронзовыми буковками гласила: Ариана Дамблдор. Я вынула палочку: — Не кричите или я сожгу картину, — предупредила я, стараясь не выдать, что блефую. Девушка на картине удивлённо приподняла грустные бровки. Она словно и не собиралась мне отвечать. — Мы договорились? — уточнила я. Девушка кивнула. Я растерянно опустила палочку и подошла ближе: — Вы не можете говорить? Она снова медленно кивнула. Лицо её казалось сухим и измученным, глаза на выкате, из-под платья проступали острые плечи. Словно похищения для нее ежедневное развлечение. — Так даже лучше. Вы никому обо мне не расскажете. Если только нельзя читать мысли портретов… Интересный вопрос, стоит изучить. Я вытащила тканевую сумку из кармана и поставила в неё портрет. Ариана придерживалась за края рамки и не высказывала никаких возражений. Была ли она такой милой при жизни? Что с ней случилось? Наверняка, умерла. Хотя на мой взгляд — это очень странно глядеть на портрет мёртвой родственницы до самой старости каждый день. Для этого люди придумали могилы — к ним нужно приходить хотя бы два раза в год, и они не могут укорять вас своим постоянным присутствием. Где-то внизу раздался стук и шуршание. — Это вы? — я заглянула в сумку. Мисс Дамблдор замотала головой и округлила и без того круглые глаза. Потом на первом этаже раздался звон бьющегося стекла, со стороны главного входа в таверну. Кто-то ещё пришёл в такое время? А если он пришёл за картиной? — Здесь есть где спрятаться? — тряхнула я картину. Ариана развела руками. И спряталась за край рамы. Верно, откуда ей знать, если она всё время висела на одном месте? Я закинула сумку на плечо и толкнула первую попавшуюся дверь. За ней обнаружилась крохотная спальня: маленькая кровать, тумбочка, окно и четыре стены. Даже у нас дома было уютнее чем здесь, а это — показатель. Я стала искать перебирать новые пути отхода, когда заметила на свисающую с потолка верёвочку с кольцом. «Чердак!» — догадалась я, и дёрнула за колечко. Из открывшегося на потолке люка вывалилась раскладная лестница, которая заняла собой всё оставшееся в комнате пространство. — Заранее извиняюсь, — прошептал я Ариане и кинула сумку наверх. Потом забралась туда сама, задвинув за собой лестницу и закрыв люк. Чердак был самым холодным, но вместе с тем и чистым местом во всём доме. Поскольку окна, которые я видела ещё снаружи, не были застеклены, здесь стояла такая же температура, как на улице. Стояла здесь какая-то старая мебель: детская кроватка, на вид раза в три-четыре старше меня, шкаф с резными дверцами, украшенный изображением феникса, столик, отделанный алой мозаикой и набор из нескольких стульев. Всё было покрыто толстенным слоем пыли, мёртвых жуков и паутиной, но здесь хотя бы было где развернуться, потому что место не занимали те горы хлама, что я видела в гостиной. Снизу раздался шум. Неизвестный, очевидно, что-то искал, и не брезговал сваливать вещи на пол. Нельзя было сказать, как далеко он зайдёт, если не найдёт, что ищет, но я надеялась, что он здесь не по той же причине, что и я. — Полежите пока здесь. — Я открыла дверцу шкафа. На полках аккуратно лежали вещи, покрытые вековой пылью. Аккуратной стопкой были сложены старомодные девичьи платья, на которых сверху лежали сплетённые из ниток детские браслеты, рядом с ними не менее старомодные украшения из почерневшего серебра и маггловский револьвер с кроваво красными камнями, которые словно светились в темноте. Рядом с ними — фотография. Она к счастью не шевелилась, иначе я бы точно сошла с ума. С фотографии глядела целая семья: мать, отец, два сына (один обнимал мать за плечи, второй, чуть старше первого, стоял от всех в стороне) и маленькой девочки, в которой сложно было не узнать Ариану. Значит, она не его дочь, а его сестра. Очевидно, кто-то очень хотел что-то забыть, но, судя по тому, что на полках и вещах не было ни пылинки, у него это не получилось. Я убрала картину на нижнюю полку, поставив её рядом со сломанной фарфоровой куклой и закрыла шкаф. Свои скелеты — это ещё терпимо, но я совершенно не хотела и дальше глядеть на чужие. С другой же стороны, теперь я была абсолютно уверена, что настоящая Ариана мертва, и умерла ещё маленькой девочкой. И, сама того не желая, пропиталась сочувствием к ней. Фу, нельзя быть такой сентиментальной. Я — похититель. Шаги внизу стали громче. Я нырнула за диван, в тёмный угол, надеясь, что в случае чего меня не заметят. «Убью Маркуса, — подумала я. — Могу поспорить, что за это мне и заплатили — он знал, что кто-то ещё охотиться за портретом. Какому психопату вообще понадобился портрет молчащей девочки?! Что он будет с ним делать? Даже подумать страшно. Может, он хочет насолить братьям Дамблдорам? Чтож, можно было бы действовать изощрённее: купить детские платья того времени, испачкать, измять и прислать в посылке с какой-нибудь страшненькой куклой. На мой взгляд, это куда более жестоко» А всё-таки Маркус тоже знал толк в жестокостях. Неизвестный открыл люк на чердак и уже лез вверх по лестнице. Если он не найдёт здесь портрета, то не стоит врать себе — найдёт меня. Нужно было срочно предпринимать решительные меры. Сначала я хотела оглушить мага сразу. Напасть со спины, использовать Ступефай и броситься бежать. Звучало просто, но попытка у меня была всего одна — если я вскочу и брошусь в бой, пути назад уже не будет. Я взяла себя в подрагивающие от стресса руки и решила обождать, пока человек повернётся спиной. К моему немалому удивлению, на человеке не было той форменной куртки, которую я ожидала увидеть. Его рыжая копна волос была собрана в тугую косу с несколькими железными кольцами. На спине, поверх укороченной грязно-зелёной куртки военного образца красовался неизвестный мне узор. Мужчина был выше меня на голову, широкоплечий, но достаточно худой и долговязый, в ушах блестело по несколько серёжек, а пальцы и шея были сплошь в синих узорах татуировки. К несчастью, не пройдя и половины комнаты, он двинулся прямиком к шкафу. «Ну уж нет, — подумала я. — Я так легко её не отдам» Я поправила шарф, приподняв его повыше, чтобы моё лицо точно оказалось закрыто, и вскочила с места. Здесь впору было бы порассуждать о шестом чувстве человека. Словно этот маг действительно предвидел мои намерения, он отшатнулся в сторону, и заклятье его даже не задело. Я не успела сориентироваться, как уже получила удар под дых и врезалась спиной в стену. В глазах потемнело, голова закружилась. Он оторвал меня от пола за воротник плаща и приподнял, пока я сжимала пальцами виски, пытаясь вернуть себе возможность видеть. Мне показалось, что провисела я так очень долго, но могу поспорить, что не прошло и десяти секунд. Как только в голове чуть-чуть прояснилось, я в панике стала перебирать ногами в воздухе и хватать ртом воздух. Шарф сполз с лица и теперь душил меня. Перспектива задохнуться — отличный стимул к действиям, пусть и не очень разумным. Я подняла ноги и со всей силы лягнула мага туда, до куда дотянулась. Падая, я успела подставить руки и, перевернувшись, подняться с пола. Глядя на мужчину я вспомнила главное правило драки, которое звучало как «пальцем в глаз, ногой по яйцам и бежать». Со вторым пунктом я справилась отлично. А вот бежать мне было некуда: картина всё ещё в шкафу. Поэтому, не думая и не размышляя, я достала палочку. — Ступефай! В этот раз я попала прямо в цель. Мага импульсом оттолкнуло назад, и только тогда я заметила, что позади него открытое окно. Не знаю, кто из нас был напуган больше в тот момент. Он не успел закричать, пока летел вниз, а я не успела подбежать к окну, чтобы увидеть его падение. Только страшный мерзкий хруст, приглушённый расстоянием между нами, разрезал тишину. — Блять, — сказала я вслух. У меня тогда не было времени осмыслять случившееся: если его не заметили сейчас, то заметят в любую секунду. Время для безопасного побега быстро таяло. Я словно в тумане схватила картину, не закрыв дверь шкафа, и бросилась прочь из дома. Выпрыгнув через то же окно, через которое вошла, я на ходу размётывала палочкой снег за своей спиной, чтобы не оставить следов. Уже у входа в тоннель я упала на колени и закопалась пальцами в мягкий и отрезвляющий своим холодом снег. Из носа, после удара головой, текла кровь, и пропитав собой шарф у лица, она начала капать вниз. Я стянула шарф и перчатки и улеглась спиной на землю. — Ненавижу Маркуса, — пробормотала я. — Я ему всё припомню! Убирая палочку в карман я нащупала там сигарету Алой, и подумала, что терять мне в целом уже нечего. Вставив её в рот, я зажгла маленький огонёк. Воздух наполнился запахом древесины и цветения, точь-в-точь, каким он мне запомнился. Попытавшись вдохнуть, я зашлась приступом кашля, горло словно раздирал огонь. На секунду показалось, что я выкашляю свои лёгкие. «Какая дрянь, — подумала я. — Как можно делать это постоянно?» Я попробовала вдохнуть снова. И снова — раздирающий кашель. Чуть слабее, чем в первый раз, но всё ещё мерзко. За то время, которое мне потребовалось чтобы прийти в себя, сигарета догорела, обжигая мне пальцы. Я обмакнула её в снег и бросила вниз, в тоннель. Потом скинула туда картину и спрыгнула сама.