***
Не прошло и пары минут после того, как я наконец смогла заснуть, как книга съехала с лица и в него ударил свет. Я зашипела, словно вампир, и стала с закрытыми глазами рыскать рукой по полу. Потом лицо обожгло, как если бы приблизилась к камину, и сквозь веки стал просачиваться слепящий белый луч. — Это что ещё за зверь?! — я подпрыгнула на кресле, стараясь оттолкнуть от себя призрачную фигуру, но мои руки только проходили сквозь светящийся силуэт с длинной изогнутой шеей и крыльями. Я скатилась на пол, всё ещё приходя в себя от неприятного пробуждения, и с трудом вновь поднялась на ноги. — Не зверь, а лебедь, — поправил меня Реддл. Я успела забыть, что он сидит рядом, и испугалась ещё сильнее. — Найди камин. Он дал десять минут, — пророкотал лебедь-зверь голосом Графа и растворился в воздухе. — Какого Мерлина этого было?! — возмутилась я в исключительно риторическом ключе, но Том счёл нужным объяснить. — Патронус, если ты не знала, то… — Я вкурсе что это, я не знаю, почему ЭТО здесь. — Тогда должна быть в курсе работы замдиректора на тему использования патронусов для передачи сообщений. — Аргх, эти Дамблдоры и так у меня в печёнках сидят. — Я снова села на своё место, пытаясь найти прежнюю удобную позу. — Это сообщение от Графа? Я могу ему ответить? — Не можешь, если не можешь вызвать патронус, — хмыкнул Том, но потом добавил. — Хотя если бы он был достаточно силён, то смог бы заставить его дождаться ответа или говорить через него. Впрочем, учитывая что он проиграл ТЕБЕ, я не думаю, что он на это способен. — Дай мне минуту подумать кого из нас ты сейчас оскорбил, — зажмурилась я, одновременно в голове сообщение и придумывая, что бы такое сострить в ответ. — Сам-то можешь его вызвать? Том поджал губы и сощурился. Я тоже замолчала. Никто из нас не был на такое способен. Я имела весьма смутное представление об этом заклятье: дементоры ведь встречаются не на каждому шагу, но слышала, что для его создания нужно думать о чём-то очень светлом. Надо бы восполнить пробелы в своих знаниях. — Сюда никто не войдёт? — Остальные старосты ещё спят, но двери я запру, — Том взмахнул палочкой и двери, ведущие в женский и мужской коридоры заблестели от чар. Не думаю, что он вправе так делать, но Реддла всегда мало волновали такие вопросы. — Порох на той полке. — Ты не уйдёшь? — Нет, — тоном, не терпящих возражений ответил Том, но я всё же возразила. — Он тебя точно увидит! — Как он увидит меня здесь? — Реддл встал и облокотился на камин сбоку, так, что от огня его скрывали каменные перегородки. — Мисс-сама-всё-могу. — Эй, это были мои слова, — сощурилась я, припоминая разговор двухлетней давности. — Только стой молча. Я не стала спорить дальше. И десяти минут было бы мало, чтобы объяснить, почему мне кажется, что он увидит Тома через стену. Я бы и себе не смогла это разумно втолковать, что уж говорить о ком-то, руководствующемся логикой. Тем более, что настроение у нас у обоих было не лучшим: меня оторвали от законного отдыха, а Тома от занятий. Бросив горсть пороха в камин, я представила нужный кабинет. Голова в камине вспыхнула изумрудным пламенем. — Могу тебя поздравить, солнце, — довольный оскал Маркуса всё ещё дымился от последней затяжки. Мне на секунду почудилось, что я снова чую этот запах. От появившегося во рту привкуса затошнило. Я не дала ему продолжить, перебив. Ох, как мне хотелось задать ему этот вопрос. Но лучше бы было сделать это, стоя перед ним, чтобы при случае мои крики и угрозы выглядели более устрашающе. — Ты знал, что там будет кто-то ещё? — Конкуренция, — пожал огненный Маркус невидимыми плечами. — На нашем рынке без неё никак. Я ведь не единственный, к кому могли обратиться с этой просьбой. Но я определенно лучше всех набираю персонал. Он хрипло усмехнулся и уставился своими огненными глазами, будто сканируя меня насквозь, пока я буравила камин взглядом. — И долго он мучился? — Заткнись, — я вздрогнула, сжимая руками собственные плечи. Неприятно было вспоминать разговор с Арианой, который произошёл в тот же день в том же тоннеле. Разговором это назвать сложно, по понятным причинам, но я испытывала сильнейшее смущение и стыд, когда думала об этом. — Не глядите на меня так. Взгляд девочки оставался пронизывающим и неподвижным. Ещё более неподвижным, чем на фотографии, хотя живым портретам по их сути положено двигаться. — Он жив, — буркнула я, опускаясь около картины. — Там был-то всего третий этаж. И земля мягкая. Ариане не нужно было отвечать. Мне хватало её медленно хлопающих ресниц, чтобы чувствовать осуждение, которого, может быть, и не было вовсе. Я ведь слышала хруст костей, и не слышала криков — он умер или сразу, или вскоре после моего ухода. — Это не моя вина. Он бы убил меня! А я ведь могла его остановить иначе. Связать, затормозить магией, заставить потерять сознание. Если бы у меня было время и место для действия, я бы оставила его в живых. — Он бы рассказал обо мне! Это было необходимостью! А какая разница, было ли это необходимостью или нет? Смерть есть смерть. Его родня и друзья бы вряд ли поняли мои мотивы. — А у Уоррен что? Не было родных?! — вскрикнула я. Конечно, были. И смерть Миртл далась мне легче только по одной причине: или она, или Том. Тут выбор был абсолютно очевиден, у меня даже не возникало мысли, что может быть иначе. Но выбирать между кем-то и собой всегда тяжелее. Вот представить: для спасения мира нужно кем-то пожертвовать. С одной стороны друг, а с другой тот, кого недолюбливаешь. Этот выбор, пусть тоже нелёгкий, но понятный, ведь друг для тебя дороже. А если выбирать придётся между другим человеком и собой? Как определить, кто ценнее? Я? Он? Размышления натолкнули меня на мысль, что Том и Реджис могут всё ещё сидеть в комнате за гобеленом, и ждать меня. Мой столь несвоевременный экзистенциальный кризис не прибавил бы нервных клеток ни мне, ни им. Лучше уж хорошенько прорыдаться в подушку. Впрочем, пока я в комнате одна можно было бы и шикануть, и вместо этого что-нибудь поджечь. Глядение в огонь успокаивает почти всегда, если в этом огне, конечно, нет чьего-нибудь лица. — Дай мне пять минут, — успокоившись, но стараясь не глядеть на руки, по которым будто снова стекала кровь, сказала я. — Привести себя в порядок. Если я выгляжу, так же, как чувствую, то не хотелось бы мне с собой столкнуться ночью. Я вздрогнула, сбрасывая с себя пелену воспоминаний. — Прекращай цирк, Маркус. Я хочу знать, кто был заказчиком. — Ну вот, — фыркнул он с чрезмерно наигранным разочарованием. — Может смеяться над новичками моё единственное удовольствие в жизни! Вот твой бледный друг заблевал весь пол после первого задания, а ты меня, солнце, даже не повеселишь? — Не, т — отрезала я. За что его так боятся? Может, я выясню это позже. — Расскажи о заказчике. Он наконец приобрёл серьёзный вид. Ну, настолько серьёзный, насколько это позволял пылающий огонь вместо лица и его манера говорить. — Могу только догадываться. И ты догадаешься, если подумаешь. Задайся вопросом: много ли людей знали об этом портрете и том, как много он значит для них? — Аберфорт, по слухам, с самого окончания школы живёт уединённо, к нему никто не ходит. А с того момента, как старший-Дамблдор стал преподавателем, он перебрался в Хогсмид. Значит о портрете было известно ещё с их юности, до выпуска из Хогвартса. — Так, — подтвердил Маркус. — Очень личная вещь, не находишь? Стали бы они показывать её кому попало? — Нет, — согласилась я, понимая, к чему он ведёт. — Этот кто-то был их близким другом. И если он решился украсть портрет, значит, больше они не друзья. Ещё он очень богат, раз смог оплатить сразу несколько заказов. И, судя по всему, непрост, раз знает обо всех тебе подобных. Но на кой чёрт ему понадобился портрет? — Чтобы вернуть, — подмигнуло лицо из камина. — При личной встрече. Я бы назвал это своеобразным приглашением на свидание, в определённом смысле этого слова. Больше проку от немой девки никакого, а не забрать её они не смогут. Ах, сантименты. — Кто-то, с кем Дамблдоры никак не хотят встретится? — я насупилась. — Не хочешь ли ты сказать, что это Тот Самый? — Догадки-догадки-догадки. — Возле лица на пару секунд появились огненные руки. — Впрочем, в людях я не ошибаюсь никогда. Любопытство удовлетворено? — Вполне, — кивнула я. — В таком случае, надеюсь, не прощаюсь. У меня много планов. Маркус уже потух, когда я пробормотала ответное: — Надеюсь, не прощаюсь. Я поглядела на Тома, а Том на меня. — Н-да, — Реддл цокнул языком и отошёл от камина. — Ты описывала его, как психа, он и звучит, как псих. Вляпалась ты по уши.***
Совы — просто монстры. Хуже драконов, виверн и вяленых пони-фестралов. Второй раз за столь короткий срок я поднялась в совятню, хотя казалось, что на эшафот. Сначала, нам с Реджисом нужно было приманить пару этих тварей, чтобы принести их к портрету Арианы. Это было легче, чем нести, портрет, но тяжелее, чем, скажем… Очень много что. Я бы предпочла совятне дуэль, очередную встречу с Маркусом, может, сокрытие ещё одного убийства ученицы. Только свидание с Маккинноном выигрывало в этом сравнении с большим отрывом. Свидание с совой звучало привлекательнее. Теперь я пришла сюда одна, чтобы получить вторую часть суммы. Обученная сова не стала соваться в Большой зал, а, по словам Лу, должна была ждать меня здесь. Вот это люди заморочились, даже совы у них преступники! Я перепрыгнула через пятно свежего помёта и задрала голову, стараясь уловить момент, когда нужно будет отойти в сторонку, чтобы в следующий раз ничего не попало мне на волосы. — Птичка, Птичка, — позвала я, припоминая идиотское имя. — Кто из вас тут Птичка? Конечно, мне не ответили. Даже разговор с портретом Арианы был более продуктивным. Я вздрогнула, представив себе её обречённый взгляд, когда она попадёт в руки к Тому Самому, хотя мне не стоило бы её жалеть. Во-первых, она уже мертва, а во-вторых сочувствие меня когда-нибудь убьёт. — Как Реджис это делает?! — я вздохнула и принялась выискивать среди птиц ту, к которой будет привязано что-то, похожее на деньги. В этом переполохе из перьев и когтей сложно было разглядеть даже потолок, не говоря уже о крохотном мешочке с монетами. На мой зов ни одна из птиц не отзывалась, и я уж было подумала вернуться сюда позже, взяв кого-нибудь с собой, когда услышала позади себя характерный сиплый всхлип. Паранойя вкупе с хорошей реакцией — дурное сочетание. Я развернулась уже с палочкой в руках, но увидела только два блестящих заплаканных глаза под толстыми стёклами очков. Получив микро сердечный приступ, я поняла, что это была не Миртл. — Горгана? — Уходи отсюда! «Забавно бы было, будь тут ещё один Василиск» — подумала я и тут же себя осудила. Теперь даже уходить стало как-то неудобно, хотя, не заметь я её, всё вполне могло бы обойтись малой кровью. Некоторые люди словно от природы знают, что сказать, когда тебе плохо. Я была не из таких. И совершенно не представляла, как успокоить Горгану, но и бросить её уже не могла. — Что-то случилось? Тебе м-м-м… нужна помощь? — выдавила я, молясь про себя Мерлину, чтобы её просьба, если она будет, оказалась чем-то вроде кражи портрета, а не чем-то похуже. — От тебя мне ничего не нужно! — отозвалась она и поднялась на ноги, собираясь уходить. Плоский широкий нос у неё был весь красный, глаза сильно опухли от слёз, губы тряслись, оголяя неровные зубы. Мантия сзади покрылась грязью в сочетании с чёрт-знает-чем. Раз уж я взялась помогать, то теперь мне было некуда деваться. — Постой! Я взмахнула палочкой, приводя её одежду в порядок. Другим заклятьем распрямила волосы, а третьим убрала грязь с щеки. — Спасибо, — всхлипнула она. Голос у неё всегда был немного сиплым, но от слёз он ещё и поскрипывал. Не дойдя до двери, Горгана остановилась, и я нерешительно приблизилась к ней, выставляя руки вперёд, как перед опасным зверем. — Случилось что-то серьёзное? — уточнила я, стараясь придать голосу мягкость. — Нет… да… давно… — на её глазах снова выступили слёзы, и только сейчас я заметила сжатый в руке листок бумаги. Я выжидающе на неё поглядела. Захочет рассказать или нет? Не то, чтобы мне очень хотелось. Любопытство вообще сгубило много народу — это дурная черта. Тем не менее, Горгана выглядела так, будто ей нужно было этим с кем-то поделиться. — Можешь рассказать, — я потянула её к балкончику, где бы мы обе могли опереться на перила. — Я никому не скажу. Это из-за Реджиса? — Не совсем, — призналась Горгана, всё ещё глядя на меня недоверчиво. — Мне пришло письмо из дома. Очень дурные вести. И Реджи, он… Её голос снова прервался всхлипом. Я, как учил Том, смогла трансфигурировать из фантика в кармане носовой платок. — Дома кто-то умер? Удивительно насколько просто во время войны догадаться, что за беда случилась с человеком. Она кивнула, протирая запотевшие стёкла очков. — Это долгая история… — она помедлила, ещё раз бросив на меня недоверчивый взгляд. — Мы с родителями живём в небольшой деревеньке, там почти все волшебники. Там жила и семья Дэвида. Понимаешь, мы с детства дружили, сколько себя помню. Всегда ходили вместе, хотя он был меня на два года старше. Это глупо, конечно, но он стал мне нравиться. Так вырос за то время, что мы не виделись, стал таким красивым! И я, как дура, ему призналась! Несколько истеричных всхлипов сопроводили её слова. Он ли умер? Полагаю, что так. Но раз она его любила, то причём тут Реджис? — А он что сказал? — уточнила я. — Он рассмеялся. Сказал, что женится на Вики. Она красавица и у их семьи успешный бизнес. Всё уже решено! А мне… мне он сказал, что меня никто никогда не полюбит. Сказал, что я страшная! И назвал идиоткой! –Оу… — сказала я. «Надеюсь, умер всё-таки он» — про себя хмыкнула я. — А потом он сказал, что я была бы хорошей невестой, если бы у меня было приданное. У моих родителей ничего нет, мой отец шестой сын в семье, а дед отдал всё своё состояние моему дяде. Если бы я смогла уговорить дядю поделиться со мной частью этих денег, он бросит Вики. Я отскочила, скрываясь от совиного залпа, но продолжала внимательно слушать. Среди сов поднялся гам, из-за которого доносился звон монет. Наверняка где-то там была и нужная мне сова, но история Горганы подходила к самому интересному. — Когда я начала встречаться с Реджисом, то думала, что утру Дэвиду нос. Ох, Аркур, я была так рада! А теперь он меня бросил, и я совсем, — всхлип, — совсем никому не нужна! А сегодня я узнала, что Дэвида убили! — Убили? Не погиб? — я удивилась такой формулировке. Я ожидала чего угодно: трагической схватки с Грин-де-Вальдом, защиты Родины или семьи, но вышло всё куда прозаичней. Как говориться, собаке — собачья смерть. — Убили, — помотала головой Горгана. — Он проиграл в карты много денег. Теперь меня точно никто больше не полюбит! У неё сильнее задрожала губа, предвещая новый приступ рыданий, но я своей реакцией настолько огорошила её, что от возмущения часть слёз высохла сама собой: — Ну так а чего тут рыдать? Ты рада быть должна, что тебя не убили вместе с ним! После того, что он тебе сказал, впору будет поплевать на его могилу! — Но я его люблю! — возразила она, хлопая округлившимися глазами. — А он тебя — нет. Ты можешь пострадать сейчас, но даже женись он на тебе, легче бы вам обоим от этого не стало. С твоим талантом загонять себя в такие рамки! Ты же вторая по успеваемости в Хогвартсе! Да у тебя такое будущее! Да он ещё три раза в гробу перевернётся! Как бы я не относилась к Горгане, я не могла отрицать её магических способностей. Кого попало не берут в старосты, тем более, она и вправду была очень умна. Моя уверенность в этом, конечно, немного пошатнулась, когда она стала встречаться с Реджисом, но я верила, что она это перерастёт. Кто в своей жизни не совершал ошибок? Вот уж я-то много о них знаю. — И буду я великой и одинокой? — грустно вздохнула она, так, как будто это не было целью МОЕЙ жизни. — Великим много сил на это не надо, — хмыкнула я. — В крайнем случае, всегда можно кого-нибудь приворожить. — О нет, — испуганно, словно что-то припоминая, вздрогнула Горгана. — Я и так уже помогла Аве. Хватит с меня приворотов. — Что ты имеешь в виду? Она прикрыла рот рукой, словно о чём-то проговорилась. — Только никому. Ава пообещала поколдовать над моей внешностью, если, пока её не будет, я смогу использовать её приворотное зелье на Томе Реддле. Она добавила туда свои волосы, и хотела, чтобы эффект возымел полную силу к её приезду. Она поругалась с девочками, и сказала, что первая его добьётся. — И чуть его не убила, — закончила я. — У них что, на нём свет клином сошёлся? — Он же герой, — вздохнула Горгана. — Ещё и красивый, и умный. И с манерами у него всё в порядке. Я нервно хохотнула. Вспомнились сразу и фальшивое награждение Тома за то, что тот нашёл «убийцу», и очень галантное швыряние вещей в людей и стены, когда он был чем-то недоволен, и его желание отрезать кусок от трупа, чтобы стать бессмертным. Вот они бы удивились! — А что же ты тогда выбрала Лестрейнджа? Он же тебе не нравился, ты просто хотела оставить того придурка ни с чем! — Он весьма хорош, — уклончиво ответила Горгана. — И сам ко мне подошёл. Но теперь, наверное, уже всё. Да? — Всё, — подтвердила я. — Но если хочешь знать моё мнение, прежде чем искать кого-то другого, поплюй на могилу. Может на практике и не поможет, но легче станет точно. — Спасибо. А ты не такая ненор… Ты лучше, чем о тебе говорят. Я подавила приступ смеха. Подругами один разговор нас не сделал, нет. Но хотя бы Реджис должен поблагодарить меня за то, что его романтические проблемы разрешились столь благополучно. Ну и в замке стало на одного не любящего меня человека меньше, а это уже какое-никакое преимущество. — Спасибо, — хмыкнула я. — А ты случайно не знаешь, как подозвать определённую сову? У меня тут назначена деловая встреча. Горгана ловко подозвала к себе Птичку — тощую пятнистую сову с ободранным хвостом и опалёнными перьями — помахав перед ней совиным лакомством. После этого староста ушла, а я, уже в одиночестве, отвязала от совиной лапки увесистый мешочек с деньгами и выкинула птицу обратно в окно, чтобы она возвращалась к Луизе. Только на секунду я задержала её в руках, чтобы принюхаться к запаху, который теперь, казалось, преследовал меня повсюду. Я отбросила навязчивую идею достать ещё одну сигарету, которая лежала в кармане, плотно обёрнутая от влажности в пакетик, и покинула совятню.***
Кристофер любил бодрствовать в ночное время, пусть это и забирало у него много сил. За несколько лет он привык к такой жизни: короткому сну, редкой еде, частой перемене мест. Он жил только теми редкими моментами, когда ему не хотелось спать или не нужно было идти в бой. Тогда он представлял себя дома, да так живо, что казалось, открой он глаза то очнётся не в окопе или дрянной маггловской палатке, а на пушистой перине с десятком крохотных подушечек и покрывалом, что вышила ему мать. К сожалению, все пути к отступлению он давно себе отрезал. Не сделай он этого раньше, наверняка бы сдался и сбежал. Теперь бежать, даже при большом усердии, было некуда. Мечта стать героем рассеялась, как рассеивается приятный сон. Он не спас мир, не спас товарищей, не спас даже себя, если быть до конца откровенным. Вопреки всем ожиданиям, на войне не оказалось места геройствам. Войны не грезили подвигами, многие оставались здесь лишь потому, что в ином случае боялись попасть под трибунал. А все эти безумные подвиги, что воспевались в песнях: бросающиеся грудью на амбразуру солдаты, бесконечные самопожертвования и невероятные схватки — всё это было бы невозможно без «волшебных» таблеток. Кристофер и сам стал их пить. Бодрящее зелье на фронте исчезло вскоре вместе с магами. Их ряды редели стремительно, и зельевары исчезли в первую очередь. Во всём взводе их — магов — до недавнего времени было только трое. Сейчас — лишь два. Третий погиб глупо и совсем не в бою, но его смерть показалась Кристоферу самым страшным событием из всех, что он когда-либо видел. Необработанный шприц, который маг таскал с собой из задания в задание подвёл его однажды. (Сам Кристофер, сохраняя остатки достоинства, пил только таблетки. По одной на завтрак и обед и три перед боем, будь он ночью или днём. Пропустив хотя бы одну Кристофер вскоре впадал в жуткую агонию и едва мог существовать) Товарищ его гнил изнутри, неудачно занеся в кровь инфекцию. Врачи-магглы думали, что спасают ему жизнь, когда отрезали руку, но вместе с этим он потерял возможность пользоваться палочкой. Это, в сочетании с ломкой без новой дозы, толкнуло парня на решительный шаг. Кристоферу пришлось два дня очищать их палатку от его разлетевшихся мозгов. Парню было только восемнадцать. Вспомнив о нём, Крис разом заглотил три таблетки метедрина, накинул куртку с погонами, на которых были изображены две ломаные линии — звание капрала — и выкарабкался из палатки. — Крис, — подозвал его один из парней, подготавливая свой «Ланкастер» ко взлёту. — Ты собрал своих? Самолёты я ваши заправил, вылетаем через два часа. — Да, Роул, они уже готовы. Кристофер врал безбожно. Шесть человек под его началом не то что не были собраны, они даже ещё не проснулись. Он и не торопился их будить, потому что вылет всегда откладывали на час, а то и на два, а за это время парни разговаривались и эти разговоры никому не поднимали настроения. Тем не менее, он благоразумно решил растолкать их. Спящие практически друг у друга на головах прямо в форме двадцатилетние мальчики не вызвали в нём ни капли сочувствия. Он толкнул ботинком ближайшего из них. — Джей, два часа до вылета. Поднимай свою жопу и остальным скажи. — Да, сэр… капрал Крис… — сонно пробормотал парень. Самый младший, едва поступивший в армию, он был голубоглазым и тощим, словно тростинка, выходцем из детского дома в Лондоне. С собой он везде таскал открытку с бушующем морем, которое билось об острые голые скалы. «Вот тут мы отдыхали летом, — указывал он Крису каждый раз. — Это лучшее место на планете. Когда я вернусь, обязательно съезжу туда с миссис Коул» Кристофер смеялся. Он видел в парне себя и с каждым разом всё больше убеждался, что если тот не выкинет из головы романтические бредни о геройстве, то никуда уже не вернётся. Им предстоял длинный маршрут: Изельзее — Оснабрюк — Ганновер — Брауншвейг — район Бранденбурга. Командование распорядилось несколько дней бомбить Берлин. Ещё недавно, хотя это было словно в прошлой жизни, он бы переживал за мирных жителей. Сейчас Криса волновал только снег, набившийся в ботинки и мечты о сытном бутерброде, который он непременно получит, когда вернётся сюда, чтобы дозаправить технику и установить новые заряды. Его снова подозвали. Этого товарища он узнал издалека — это был второй из магов, тоже капрал. Они познакомились всего пару месяцев назад, но уже стали почти братьями. — Уэс! — поприветствовал его Кристофер. Парня звали забавно: Уэсли Уизли. Хотя парень — сложно применимое обращение к тридцатилетнему мужчине, пусть и выглядел он на семнадцать. Сблизило их общее горе: им обоим предстояло быть лордами, и оба они ушли на фронт. Вот только Крис ушёл потому, что сам этого захотел, а Уэса выгнал отец, велев не возвращаться, пока победа не будет одержана. — Планы изменились, — тут же мрачно сообщил маг. — Мы оба вылетаем через полчаса, я покажу маршрут. — Маршрут? Я думал, цель — завод в Алькете. Это же огромное производство танков… — К Мордреду Алькете и танки, — фыркнул Уэс. — Дело связано с Грин-де-Вальдом. Оставь своих парней Роулу, он разберётся. Приказ пришёл свыше. — Как скажешь. На мётлах или… — Портал. Потом мётлы. Шпионов видели на севере от Оснабрюка, нам придётся выследить их и обезвредить. Кристофер сморщился. В словах друга так и свистело отчаяние. — У меня дурное предчувствие, — отмахнулся Уэс. Обычно ярко-рыжие волосы казались теперь кроваво-красными. Ему не свойственно было уныние, как не свойственно беспричинно тухнуть разгорающемуся лесному пожару. Крис собрался в считанные минуты. Взял всё, что у него было, даже так ни разу не пригодившийся пистолет. Он всё ещё предпочитал палочку любому другому виду оружия, кроме, наверное, бомбы. Друг ждал его за развёрнутым в полевых условиях лагерем. В своей форме цвета хаки оба казались яркими пятнами на белом январском снегу. Портал-шнурок доставил их прямиком на окраину городка. Все города давно казались Кристоферу одинаковыми, потому он не мог сказать, в нужно ли они точке. Только уверенность Уэса питала их обоих и добрая доза таблеток. Они шли почти час, скрытые кустарными артефактами для маскировки. Всё это время они молчали. Город тоже молчал, словно соглашаясь с этой скорбной, тяжёлой тишиной. Люди, если их осталось хоть сколько-нибудь значимое количество, в такое время сидели по домам. — Думаешь они его ищут? — уточнил Крис, нарушая сложившийся с природой консенсус. — Нет, нас, — полушутя кинул друг. И они снова замолчали. Ходил среди магов из высшего командования слух, что из гильдии зельеваров к ним хочет присоединиться шпион. С начала войны гильдия раскололась на две части: за Грин-де-Вальда и, соответственно, против. Этот маг принадлежал к самым приближённым и, по всей видимости, предал их, утащив с собой какие-то важные планы. Он двигался по земле, чтобы его сложнее было отследить, а потому ни враги, ни союзники не знали точного его месторасположения. В любом случае, ходил слух, что он движется в их сторону. Вдруг Уэс остановился. Резко скинул с плеча потрёпанную метлу, и жестом велел Крису сделать то же самое. И не зря: стоило им взлететь, в паре сотен футов заблестела установка, что должна была сбивать самолёты. На таком близком расстоянии их бы однозначно поймали, но, поднявшись вверх, они парой метких заклятий снесли и установку, и тех, кто ей управлял. — Да ты глаз-алмаз, — налету выкрикнул Кристофер. — Я бы не заметил. Друг задумчиво покачал головой. Предчувствие его, судя по всему, было не просто плохим, а очень плохим. Настолько, что даже возможность спокойно поколдовать не принесла ему радости. Огонь в полуразрушенном здании, стоящем вдалеке от остальных, Кристофер заметил первым и с большого расстояния. Глаз его был натренирован отличать вещи, скрытые от маггловского взора, но эти чары были сильны. Сравнимы с теми, что лежали на Хогвартсе. Даже некоторые маги могли попасть под действие таких отвлекающих чар. — Ты думаешь, это они или зельевар? — Вот и узнаем, — пожал плечами Кристофер, ведь выбора у них всё равно не оставалось: рассветом найти кого-то на столь огромной территории станет в два раза тяжелее и потребует в два раза больше магии. Они приземлились рядом со зданием почти бесшумно. Магия заглушила шаги и стирала следы на снегу, но не скрывала до конца. Крису и Уэсу пришлось ползти, чтобы заглянуть в одно из разбитых окон, и удостовериться, что эта комната пуста. Забираться тоже пришлось через это окно. Голоса они услышали, когда необходимую комнату отделяла только одна стена. Здание раньше было чем-то наподобие склада или завода. Самые большие комнаты промёрзли и пустовали, но в одном когда-то жилом помещение оказался камин, который Крис и разглядел издалека. У этого помещения не было одной из стен, но магия решала и эту проблему тоже. Уэс жестом велел Кристоферу остановиться, и оба припали к тонкой стене, чтобы услышать разговор. Сначала они не понимали, о чём идёт речь. Разговор между двумя людьми шёл на иностранном языке. Потом включился третий голос — чистая английская речь, словно человек был откуда-то Ливерпуля или Шеффилда. Прежние два голоса, вторя его манере, заговорили на ломаном английском в ответ. Потом к голосам добавилось мычание, а за ним и крик. — Вам будет это дорого стоить, — добавился ещё один понятный голос. Всего они пока насчитали пятерых, но их могло быть больше. — Мы заплатим, — уверил его первый английский. — Просто делай своё дело и получишь остальные деньги, когда мы доставим его в нужное место. — Вы и ваш лорд в век со мной не расплатитесь, — хмыкнул голос и снова раздались крики. Крис и Уэс переглянулись. — Слишком легко, — шепнул ему Уэс. — Нехорошо это. — Что ты предлагаешь? — согласился Кристофер. — Поглядим подольше. Может, подождём пока они уснут. Друзья подползли к следующей стене, где обнаружилась широкая трещина. Широкая достаточно, чтобы, заглянув в неё, они могли увидеть собравшихся вокруг камина. Их и вправду было только пятеро. Трое боевиков в тёплых одинаковых мантиях с шерстью. Сразу видно, что не бедные маги. На одном из них красовалась фиолетовая фетровая шляпа, закрывающая проседь в волосах, двое других были моложе и носили длинные русые хвосты и, возможно, были близнецами, но это сложно было сказать точно, ведь переломанные носы глядели в разные стороны и значительно меняли их лица. Четвертый маг был наёмником. Их Крис научился отличать по трём признакам: неуёмное желание получить свои деньги, абсолютное равнодушие ко всему происходящему и особенная развязная походка, будто вся война для них шутка. Казалось, возьми он с собой на поле боя мешочек с галеонами, то такой наёмник окинет его оценивающим взглядом и убьёт своих же нанимателей. Впрочем, стоит отдать должное, бились они за троих, хотя в схватки вступали редко. Наёмник одёрнул чёрную кожаную куртку, словно вовсе не мёрз, и брезгливо отошёл от связанного на полу старика в истрёпанной мантии с длинной белой бородой. Старик был основательно избит, в открытом рту не хватало зубов, видимые участки тела покрывали кровоподтёки. Наёмник вытирал нож, которым наносил связанному глубокие порезы. — Чего орать-то? — риторически вздохнул он. — Знаешь, что я вытерпел ради этого задания? Этот засранец воткнул мне нож прямо вот сюда, — он указал на ладонь, — сраный садист. Может и тебе разок попробовать? Ощущения такие, что никакое круцио не сравниться. — Хватит ныть, — попросил маг-англичанин в шляпе. — И без твоих жутких историй тошно. Три дня на этом холоде провели под твои мерзкие рассказы, дай хоть последнюю ночь обойтись без того, чтобы кого-нибудь вырвало. — Э, это ты припозднился, Сноу. Я пока его бил из него столько вышло, что вас троих он переплюнул. — Фу, — выплюнул маг в шляпе. — Я говорил, надо было отправляться сегодня. За каким Мерлином вы уговорили меня здесь переночевать? Он гневно уставился на близнецов и те спрятали лица в высоких воротниках курток. — Как думаешь, это тот? — неожиданно шепнул Уэс. — Зельевар или Сноу? — Оба. Кристофер догадывался, что видит перед собой не абы кого, а Роланда Сноу — важную и очень известную фигуру среди людей Грин-де-Вальда. Он так же частично руководил нападениями на ковены Ноттов и Хоганов и его ни разу не удалось поймать или просто выйти на его след. В том, что это именно он, оставалось всё меньше сомнений. — Его нужно прикончить, — отрезал Кристофер. В глубине души на секунду вспыхнула та романтическая нотка, но тут же погасла. — Когда он уснёт. Время тянулось, но спать никто не ложился. Уэс и Крис выпили ещё по две таблетки, чтобы продолжать держаться на ногах. В первые несколько недель всего одной им хватало на сутки бодрствования, но теперь всё стало заметно хуже. Они зевали и едва улавливали смысл доходивших до их ушей разговоров. Только очередные крики связанного не давали окончательно забыться. — Ну хватит, — не выдержал наконец наёмник. — Орёт на одной ноте, я уже оглох. Как выследите свои самолёты, сбивайте их, и мы будем выбираться из этой дыры. Лично я выйду покурить. — Мы почти на улице, — фыркнул Сноу. — Кури здесь. — Хочу насладиться более приятной компанией, — отозвался тот. Крис затряс Уэса за плечо. Они оба прижались к стене и применили все оставшиеся в них силы, чтобы оказаться невидимыми. Наёмник прошёл мимо, насвистывая под нос песенку и поджигая пальцами тонкую сигарету. Но они не расслаблялись: он мог вернуться в любой момент. Прошло десять минут, затем пятнадцать. Мага в кожаной куртке всё не было. Роланд Сноу занервничал. — Пойду поищу этого мудака, чтоб ему пусто было. А вы — глаз с этого не спускайте, или ваши тела пойдут лорду вместо него. Ясно? Близнецы вытянулись как по струночке и закивали. Сноу тоже прошёл мимо, не заметив притаившихся у стены и почти не дышащих Кристофера и Уэсли. — Это наш шанс. Сейчас управимся с этими двумя, потом с теми. Если они действительно хотят сбить самолёты, то дела плохи. Медлить нельзя. — Опасно, — нахмурился Кристофер, хотя оба понимали, что выбора тут нет: помощь не придёт, сколько её не зови. А им нужно было выполнить приказ, иначе ближайшие пару месяцев пришлось бы провести на урезанном пайке, что означало почти полное отсутствие «волшебных» таблеточек. О смерти они и не думали, ведь первый исход казался им страшнее. С другой же стороны, не знать, что можешь не справиться — это уже часть победы. Прежний Кристофер (Кристофер Лестрейндж, а не капрал Крис) не оценил бы ни одного из этих мотивов. Так странно, лишь стоит об этом задуматься: на подвиг их толкнули зависимость и безысходность. Хотелось бы услышать об этом военную песню, да такую, чтоб с барабанами, маршем и салютами. Криса выдал взгляд связанного зельевара, когда он подбирался к близнецам. Тот окинул его одним не заплывшим глазом и застонал, то ли от облегчения, то ли призывая поскорее его развязать. Мужчины подскочили. Заклятье Уэса срикошетило от их щита и отбросило Уизли назад так, что тот ударился о стену. Кристофер же ещё стоял на ногах, и, улучив момент, метким заклятьем уложил одного из них на пол. Неожиданность — полезнейшее из преимуществ, но оно, к несчастью, быстро расходовалось. Один близнец без сомнения был мёртв, кровь хлестала из открытого рта струёй и напомнила Крису шоколадный фонтан на балу у Прюэттов. Второй близнец смотрел на это со страхом и отвращением, написанными на его лице самыми яркими красками. Стонал Уэсли, стонал зельевар, хлюпала кровь, Кристофер бился с противником. Всё это случалось сразу, быстро, некрасиво и совсем не так, как пишут в романах или книгах о дуэльном искусстве. Не было того изящества, которое присуще тренировкам. Несостоявшийся лорд сравнивал это с дракой с одним из ковенских мальчишек (парню тогда только надрали уши, а Криса так выпороли, что он две недели едва шевелился), когда они неумело и пусто махали руками, а потом просто схватили друг друга за волосы и повалились на землю. Сейчас было примерно то же самое, за тем исключением, что в конце Крис просто схватил с земли отвалившийся кусок стены и размозжил врагу голову, покрыв часть рукавов и штанин каплями крови и серого вещества. — Недурно, — издевательски выплюнул Роланд Сноу. — Но долго. Заклятье в ту же секунду распластало Кристофера по земле, намертво скрепив его руки и ноги. Уэса не было видно, но наёмник кружил рядом, осматривая трупы близнецов, а значит не заметил второго вторженца. Сноу склонился, придерживая шляпу одной рукой. — Знакомые черты… — Все идиоты на одно лицо! — с задумчивым видом изрёк наёмник. — Ты бы ещё в зеркало глянулся… — Ты когда-нибудь заткнёшься? Это по твоей вине мы потеряли двух человек. — Зато нашли один чудесный кусок мяса для вашего лорда. Он ценит их больше, чем своих людей, а значит всё складывается просто прекрасно! Роланд Сноу лишь закатил глаза. Потеря близнецов его, очевидно, волновала меньше, чем возможность испачкать шляпу. Он внимательно изучал лицо Криса, будто силясь кого-то узнать. Парень в ответ изловчился, вспомнил, что выучил в Хогвартсе, и смачно плюнул. Да, он не был самым послушным учеником на чарах, но зато прилежно выучил урок своего друга: набери слюны, сложи губы и прицелься. Этот навык пригождался с удивительной частотой. Сноу утёр лицо под раскатистый смех наёмника. Но тут смех оборвался. Резко сменился хрипом, который тоже затих за считанные секунды. Роланд перекувыркнулся, уходя от заклятья. То попало в пол, отпрыгнуло, ударилось об потолок и снова упало, оглушив всех присутствующих взрывом. Одному из них повезло меньше всего, но об этом Крис узнал, только поднявшись с пола и увидев зельевара, грудь которого насквозь была пробита отлетевшим осколком. — Блять! — выругался-прокашлялся Роланд. На злодейский монолог у него времени не осталось. Зелёная вспышка сорвалась с его палочки и попала прямо в Уэса. Кристофер едва успел отскочить, когда друг падал замертво, едва не задавив его. Крис ответил тем же заклятьем, маг уклонился. Ему бы тоже хотелось повторить этот ловкий трюк и уклониться, но он ощутил резкую боль ниже колена, и осознал, что правую ногу тоже задело случившимся взрывом. Боль была не такой безумной, какой ей следует быть, когда конечность превращается в обожжённую кашу, но достаточной, чтобы Кристофер потерял равновесие. Ему удалось перекатиться, снова едва не попав под зелёную вспышку, и выбросить руку вперёд. После этого Крис лишился небольшого участка памяти, словно в том месте кто-то хорошо затёр киноплёнку. Зато он запомнил, что видел несколько огоньков пролетающих на краешке неба самолётов. Надо было оставить парням его таблетки. Им они были нужнее. На рандеву с бутербродом он тоже наверняка опоздает. Вот бы они припасли для него чего-нибудь съестного. Снова вспышка памяти накрыла его, когда на улице было светло. Только тогда он сумел во всех подробностях разглядеть шесть трупов. Особенное удовольствие испытал при виде вскрытого горла Роланда Сноу. И даже некую гордость — впервые в жизни ему удалась беспалочковая магия. А потом он глянул на ногу и тут же растерял просыпающийся аппетит. Оставалось ждать. Они пошлют людей на поиски. Пошлют магов, что выследят его. Если сам он им без надобности, то найдут хотя бы для того, чтобы проверить, не дезертировал ли. Кристофер не представлял, как долго могут длиться эти поиски, но в глубине своей души лелеял лишь одну надежду: доползти до рюкзака, развязать клетчатый платочек, и закинуть в рот сразу два метедрина на завтрак. Ему ведь больно — он заслужил. Две на завтрак, две на обед и может даже четыре перед длинной ночью ожидания. О да, в тот день он мог себе позволить пировать.