~*~
Джорно пытался. Изо всех сил пытался забыть. Но раз за разом он просыпался в холодном поту, иногда даже кричал во сне. Миста был рядом и всегда очень быстро успокаивал юношу. Бывали и другие сны. Они не заставляли его просыпаться в ужасе, но после них живот скручивало еще более сильной болью, чем после кошмаров. — Давай, ДжоДжо, закрывай глаза, — каждый вечер Мисте приходилось заставлять босса засыпать. — Не хочу, — с досадой отвечал тот. — Я опять буду видеть сны. — Но если ты не отдохнешь, то у тебя не будет сил работать завтра. — Сомневаюсь, что я вообще отдыхаю, пока сплю. Но он все равно каждый раз закрывал глаза. И засыпал в объятьях любимого. И вновь и вновь видел сны, от которых хотелось не работать, а вспороть себе глотку. Если бы не Миста, он бы уже давно так и сделал. Этот раз ничем не отличался от сотен предыдущих. Он проснулся, но глаза открывать не спешил. Он не помнил, чтобы ему снились сны, а значит, он находился во сне сейчас. И тот, к чьей груди Джорно мягко прильнул щекой, был… — Buon giorno*, соня, — рука мягко коснулась его макушки, закапываясь в волосы. — Я знаю, что сплю, Буччеллати, — холодно произнес юноша. — Не утруждай себя. Бруно мягко мурлыкнул что-то себе под нос и мягко поцеловал блондина в лоб. — Мне так тебя не хватает. Я пытаюсь забыть и двигаться вперед, правда… — Но не можешь. — Не могу, — согласился Джорно. — Мне так тяжело. — Так почему бы тебе на время не забыть обо всем и- — Утром все равно мне будет больно. Бруно отстранился. — Я не хотел делать тебе больно, Джорно. Я просто… — он вновь приблизился к Джорно. — Я так сильно тебя люблю… — Брось, — оборвал его блондин. — Мы оба знаем, что ты говоришь это лишь потому, что это то, что я желаю услышать. Да, всем сердцем, но… Я не могу знать, так ли это на самом деле. И уже никогда не узнаю. — Джорно… — Прекрати, пожалуйста. Я устал. Джорно не стал продолжать свою мысль. Он просто закрыл глаза и вновь погрузился в дрему. Больше ему в ту ночь ничего не снилось. Проснулся он как обычно в объятьях Мисты. Тот еще спал, развалившись на половину кровати и громко храпя. — Во имя всего святого, Гвидо! — поморщился Джорно. И усмехнулся. И как ему вообще удавалось спать под такой громкий храп? Он аккуратно приподнялся над брюнетом, рукой мягко коснулся подбородка мужчины, вынуждая того прикрыть рот, и мягко поцеловал его. Храп резко оборвался, и Джорно получил неуверенный ответ на поцелуй. Когда их губы разомкнулись, Миста сонно открыл глаза, и с улыбкой посмотрел на Джорно. — В следующий раз, когда я проснусь от твоего невыносимого храпа, — нежно проворковал блондин, — на месте моих губ будет кулак Gold Experience. Усек, любовь моя? Миста испуганно закивал. Джорно рассмеялся. — Шучу я, шучу. Люблю я тебя, идиот. Их губы вновь слились в поцелуе. — Но ты сегодня пойдешь к врачу, как обещал мне месяц назад, — серьезно продолжил он после поцелуя. Миста молча вскинул руку к козырьку с наисерьезнейшим выражением лица. Джорно рассмеялся, Миста последовал его примеру. Потом он вдруг посерьезнел. — Нечасто я могу видеть, как ты смеешься утром. Джорно сел и потупил взгляд. Миста подтянулся к нему и приобнял за плечи. — Буччеллати? — предположил он. Джорно неловко кивнул. — И как? — Никак. Я осознавал, что это сон. — Хорошо, а почему никак? — В смысле? — удивленно посмотрел на него блондин. — Да ладно тебе, чувак! — скривился Миста. — У тебя был сон, где ты мог делать все, что твоей душе угодно! Воплотить любую фантазию! И там был Буччеллати! Джорно тяжело вздохнул. — Такое у меня и так через раз. Он делает то, что я хочу, чтобы он сделал, говорит то, что я хотел бы услышать… Вот только какой толк, если это никогда не станет реальностью? — Да какая разница? Реальность, не реальность… Джорно вновь тяжело вздохнул, но ничего не ответил. Порой их с Мистой взгляды на некоторые вещи кардинально различались. Он не осуждал его, в конце концов это нормально — иметь разные взгляды. Но порой это приводило к совершенно ненужным спорам. И доказать что-то ему было просто невозможно: этот придурок был абсолютно твердолобым. Но, как ни странно, именно это и было причиной тому, что Джорно его полюбил. Но в этот раз Миста решил не продолжать спор. Он прижался к Джорно сзади и обвил руками талию. — И что ты собираешься делать? — с любопытством спросил он, целуя блондина в шею. — А что я могу сделать? — отрешенно отвечал Джорно. — Устроить себе выходной, например, — губы Мисты мягко коснулись побагровевшего следа от засоса на шее возлюбленного. — Тебе не повредит. Джорно задумался на секунду. — Не самая плохая мысль, — пожал он плечами. — Но только если ты согласишься провести его со мной. — С радостью, amore mio*. С превеликим удовольствием. Все, что угодно. Если это поможет забыть о Бруно хотя бы ненадолго. Усмирить огонь, сжигающий его изнутри…~*~
Сколько времени прошло? Он и не знал. Казалось, что очень много. Он не отрываясь смотрел на красную нить в своих руках. Руки сводило судорогой от того, как крепко он сжимал нить. Но он не отпускал. Нет, если он отпустит, она сразу же выскользнет из рук, и Бруно тут же растает в этой непроглядной тьме. Держать, только держать. Даже если руки уже онемели. Отпустить значит умереть. Холодно. Неимоверно холодно. Лишь тоненькая нить дарует тепло. Бруно хочет больше тепла. Он хочет, чтобы Джорно обнял его и сказал, что все будет хорошо. Страшно. Нить задрожала и напряглась. Кто-то дотронулся до нее. Кто-то, кто не он и не Джорно. Кто это? Голос. Он напоминал Джорно, но слегка отличался. Это не было похоже на человеческий голос. — Прошло столько лет. Почему бы Вам не отпустить ее? Голос был строгим, но в то же время нежным. Он не нес в себе угрозы. — Все это время Вы заставляли его помнить о Вас. Привязали к себе. Он раз за разом переживал эти болезненные воспоминания. Столько слез пролилось из его прекрасных глаз. Почему Вы просто не дадите ему жить дальше? Бруно, наконец, понял, что голос обращался к нему. Кто это? И что он имеет в виду? — Он исполнил Вашу волю. Ваше желание. Так почему Вы все еще держитесь? Ваше время уже давно подошло к концу. Отпустите. — Нет, — тихо, но твердо отвечал Бруно. — Почему? — Мне страшно, — признался мужчина. Он даже не знал, с кем говорит, но чувствовал, что, кто бы это ни был, он хочет помочь ему. — Страшно? Это иллюзия. Мертвые не могут бояться. — В самом деле? Может быть мертвые и любить не умеют? — Верно. — Но я люблю Джорно. Голос умолк. — Я так ему и не сказал. Тишина была ему ответом. Слезы потекли из глаз, и он крепче сжал нить в руках. — Я так сильно его люблю, а он уже об этом никогда не узнает… Молчание. Бруно тихо всхлипнул. Наконец, опять послышался тот же голос: — Судьба и в самом деле спящая рабыня, мастер Джованна. По алой нити прошелся разряд. Он вошел прямо в грудь Бруно, пронзая его множеством молний. Из груди вырвался крик. Все его существо содрогнулось от неимоверной боли. Но за ней следовало успокоение. Сознание покинуло мужчину, и он упал, все еще сжимая в руках тоненькую нить. — Но сегодня она проснется.~*~
Бруно резко распахнул глаза, пытаясь отдышаться. В ушах звенело, голова болела. Он попробовал подняться, но мир вокруг него отказывался приходить в стабильное состояние. Он не мог держать равновесия, не мог осознавать, что происходит вокруг него. Что-то резко ударило в его голову, и он схватился за грудь. Но, что бы он там не пытался нащупать, этого там не было. Голова все еще кружилась. Он попытался подняться еще раз, но вновь рухнул на холодную землю, с трудом осознавая, где находится. Он попытался собрать осколки памяти вместе, но они не хотели состыковываться. Большие крепкие руки помогли ему приподняться и сесть. Мир вокруг по-прежнему не собирался в единую картину, но Бруно мог понять, что перед ним кто-то есть. Он слышал голос, но он звучал так далеко, что мужчина даже не мог понять знаком он ему или нет. Бруно откинулся и уперся спиной во-что-то твердое. Пусть так. Он немного расслабился, позволяя мыслям медленно прийти в порядок. Осколки воспоминаний наконец сошлись вместе. Он вспомнил Венецию. Как должен был умереть, но Джорно каким-то образом вернул его душу в тело. С тех пор он начал медленно умирать, постепенно теряя все чувства. Боль, сожаление, сочувствие, любовь… Пока в итоге не умер. Давно позабытые картины врезались в голову. Тело Аббаккио на камне с дырой там, где должно было быть сердце. К горлу подступила тошнота. И вновь. Смерть Наранчи. По щекам покатились слезы. Почему? Ведь тогда он так резко не реагировал. Да, была грусть, досада и, возможно, сожаление, но… Нежные объятья и рука стирающая слезы с щек. Все еще непонятно, кто это, но, судя по тому, с какой нежностью руки касаются его кожи, можно довериться этим прикосновением. Бруно умер. Он знал это. Он выполнил свою задачу, и отправился на небеса. Но почему-то сейчас он чувствовал себя таким живым… Как не чувствовал себя с Венеции… нет, вообще никогда! Джорно. Это должен был быть Джорно. Каким-то непонятным, одному Богу известным способом, Джорно вновь вернул его к жизни. И теперь сидел рядом и успокаивал. Нет, последняя часть показалась Бруно странной. Тот, кто касался его, был больше похож на… Мир вокруг постепенно замедлялся. Звуки начинали приобретать смысл. Голос того, кто дарил Бруно свое тепло и утешал его, был знаком. Это был голос Аббаккио. Не Джорно. Осознав это, Бруно инстинктивно отстранился. Рука, касавшаяся его щеки, дрогнула. — Ты как? — прозвучал вновь голос Аббаккио, совсем рядом. Бруно сжал переносицу и зажмурил глаза, пытаясь привести себя в порядок. Тошнота вновь подступила к горлу. Он тихо застонал. Быть живым ощущалось не так хорошо, как он помнил. Он попробовал открыть глаза вновь. Мир наконец перестал кружиться, позволив Бруно вдохнуть свежий воздух. Он наконец смог оглядеться. Он не узнавал места, где находился. Зато узнал человека, сидевшего напротив него. Это действительно был Аббаккио. Живой. Без дырки в груди. Он смотрел на Бруно обеспокоенно. Но, прежде чем мужчина смог озвучить вопрос, волновавший его, до его слуха донесся необычный, но странно знакомый звук. МУДА-МУДА-МУДА-МУДА-МУДА- Бруно обернулся. Он сидел, прислонившись спиной к чему-то достаточно большому и белому. Звук раздавался позади. Бруно попытался подняться, но ноги его подвели. Сильные руки тут же подхватили его, не позволив упасть. Бруно попытался заставить свое тело повиноваться. Он словно забыл, как правильно двигаться. Конечности были полуонемевшими. Потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к собственному телу. Пока он пытался это сделать, крик стих с последним «Муда!» — У-у-у, далеко полетел, — раздался как всегда задорный голос Наранчи сверху. Бруно поднял голову и увидел мальчика, сидевшего на… Том, что было позади Бруно. Что это, ракета? Нет, пожалуй, это был космический шаттл. Мальчик обернулся, и его глаза радостно загорелись. — О, ты очнулся! — Наранча, — мягко улыбнулся Бруно и осекся. Он не узнал собственного голоса. Тот был осипшим и изрядно дрожал. Улыбка на секунду оставила лицо Наранчи, но затем снова вернулась. — Там Джорно! — он ткнул пальцем за шаттл. — Я не знаю, что происходит, но выглядит о-о-очень круто! Бруно усмехнулся. Он знал теперь ответ на свой вопрос. Его вернули к жизни. Так же, как и Аббаккио, и Наранчу. В этот раз по-настоящему. Как? Ответ прост. Gold Experience Requiem. Но это место… Это не Рим. С кем сражался Джорно? Сколько времени Бруно пробыл мертвым? Где они находились? Почему их вернули к жизни сейчас? Буччеллати нужны были ответы на эти вопросы. Джорно мог бы ответить. Надо было увидеть его. Бруно осторожно сделал несколько шагов вперед, опираясь на руки Аббаккио, пока не привык к странным ощущениям. Складывалось такое чувство, что ему приходилось заново учиться ходить. Он совершенно отвык от этих ощущений. — Не волнуйся, я тоже не сразу привык, — успокаивающе произнес Аббаккио. — Да, спасибо тебе, — голос постепенно приходил в норму. Бруно повернулся, нежно смотря в лицо мужчине. — Как же я рад видеть тебя живым. Лицо Аббаккио вспыхнуло и он мгновенно опустил взгляд, пряча его в темных волосах Бруно. — Да, — пробормотал он тихо. — Я тоже рад тебя видеть. — Хей! — спрыгнул сверху Наранча. — Пойдем уже! — Умолкни, — рявкнул на него Аббаккио. — Буччеллати еще- — Я в порядке, — Бруно отстранился и прошел несколько шагов самостоятельно. Ноги еще не вполне окрепли, но он мог двигаться без очевидных затруднений. — Видишь? — Отлично! — глаза мальчика горели, а он сам нетерпеливо переминался с ноги на ногу. — Ну хорошо, — нежно улыбнулся Леоне. Или Бруно только показалось..? Они обошли шаттл и перед ними предстал вид на космодром. Бруно удивленно распахнул глаза. Где, черт побери, они находились?! Чуть впереди слева была группа людей, незнакомых Бруно, а впереди была видна знакомая фигура в розовом костюме. Золотистые волосы юноши были распущены и колыхались на ветру. Его лица не было видно. Рядом с ним виднелась фигура стенда. В отличие от обычного Gold Experience, он выглядел так, словно действительно был из чистого золота. Единственное, что все еще напоминало старый стенд, это божьи коровки на руках. Это и был Реквием? Фиолетовые глаза соскользнули с Джорно и перевели взгляд на Бруно, позволив тому разглядеть лицо стенда и — самое главное — золотой наконечник стрелы в его лбу. Лицо Реквиема озарилось улыбкой, когда он увидел Бруно. Он слегка наклонил голову набок, немного прищурился и мягко кивнул. Затем он вновь повернулся к Джорно, обнял того сзади и крепко прижался к нему. Было видно, как его губы двигались, но его голос не доходил до ушей Бруно. Вдруг он заметил, как ноги стенда начинают покрываться толстой коркой. Джорно медленно опустился на колени под весом собственного стенда. Корка довольно быстро распространялась по всему телу Реквиема. Джорно все еще оставался на коленях, обхватив себя руками. Бруно медленно двинулся к юноше. Наранча и Аббаккио переглянулись и двинулись за ним. Глаза мужчины в черном костюме внимательно следили за ними. Но взгляд Бруно был прикован к Джорно. Юноша трясся. Внезапно он согнулся пополам, и из его груди вырвался крик. Бруно вздрогнул. Он кожей почувствовал этот крик. В этом звуке было столько боли, столько сожаления и ненависти. — Джорно визжит, как девчонка! — звонко рассмеялся Наранча. Джорно вздрогнул. Бруно гневно посмотрел на мальчика и тот тут же захлопнул рот. — Что ты от него хотел? Этот парень ничего не может сделать нормально! Даже реветь. Бруно одарил Аббаккио тем же взглядом, но тот лишь усмехнулся в ответ. Наранча и Аббаккио рассмеялись, и Бруно пришлось вновь одернуть их: — Хватит вам! — строго произнес он, заставив обоих заткнуться. Джорно поднял голову, дрожа. Он не обернулся, но попытался подняться на ноги. Бруно быстро сократил расстояние между ними. Джорно поднялся и попытался выпрямиться. Его глаза смотрели в пустоту, пустые, безжизненные. Было ощущение, что он смотрит сквозь Бруно. Брюнет подавил порыв резко обнять юношу, прижать к себе и больше никогда не отпускать, а лишь легонько стукнул того в грудь. Юноша пошатнулся так, словно его нехило так ударили. Бруно даже показалось, что он упадет, и он сделал рывок, чтобы поймать Джорно, но тот устоял. Мужчина мягко улыбнулся и произнес шутливо: — Давай, Джорно, просыпайся! А то выглядишь хуже, чем Аббаккио после пьянки! Губы Джорно дрогнули и медленно расплылись в улыбке. Наранча расхохотался. — Это точно! Ты хоть закусывал? — он вновь звонко рассмеялся. Аббаккио буркнул что-то тихо. Джорно медленно поднял глаза, и они наконец загорелись огнем жизни. Он мягко коснулся рукой щеки Бруно и прошептал, слегка прикрыв глаза: — Теплый… Бруно вновь подавил порыв кинуться юноше на шею и зацеловать его, и просто аккуратно взял его руку своей и, мягко потерев ею свою щеку, ответил: — Живой. Позади Джорно раздался звон стрелы, упавшей на землю.~*~
Прошло достаточно времени. Бруно уже свыкся со своим телом. Не было ничего удивительного в том, что для него это было так тяжело — он пробыл мертвым одиннадцать лет. Но постепенно все возвращалось на круги своя. Бруно был восстановлен в статусе капо Неаполя, и Миста с радостью уступил ему второе место в организации, предпочитая оставаться третьим. Джорно прекрасно справлялся с ролью босса, но Миста был неимоверно рад. Он говорил, что, впервые за все это время, Джорно выглядел таким живым. Бруно не казалось поведение Джорно странным, но… Он был рад видеть Фуго вновь. Тот ни капли не изменился, хотя казалось, что он стал относиться к Наранче куда более трепетно. Джорно нанял мальчику учителя, избавляя Фуго от этой работы, и сильно снижая шансы на их ссору. Фуго так же постоянно взрывался по любому поводу, но, как ни странно, количество дырок в щеке Наранчи не увеличивалось. Триш выросла и сильно изменилась. Она постоянно улыбалась, часто пела и танцевала. Она превратилась в прекрасную девушку. Бруно был рад за нее. Было приятно видеть, что она полностью оправилась от событий одиннадцатилетней давности. Бруно много думал о том, чтобы признаться Джорно в своих чувствах, но так и не решался этого сделать. Из-за Мисты. Они смотрелись вместе так хорошо. Их разговоры, их прикосновения, их поцелуи были преисполнены любви и нежности. То, как аккуратно Миста обнимал Джорно и мягко перебирал его золотистые волосы, возбуждало в Бруно что-то жгучее и яростное. Ревность. Он хотел быть тем, кто касался бы Джорно, кого Джорно касался бы сам… Но отступил. Они были счастливы вместе. Ему не стоило становиться между ними. Даже если Джорно скажет «да». Особенно, если Джорно скажет «да». Но он не мог перестать любоваться этим восхитительным юношей, не мог прекратить представлять его в своих объятьях, не мог отбросить мысль о том, как его губы жадно впиваются в шею юноши, пока его руки снимают с того одежду. — Хочешь ее трахнуть? — вкрадчиво спросил Миста, когда Бруно в очередной раз засмотрелся на задницу проходящего мимо Джорно. Мужчина испуганно отпрянул. — Я вижу, как ты на него смотришь. Хочешь совет? — Миста не дождался согласия и продолжал. — Иди и поцелуй его. ДжоДжо решил, что он такой весь из себя благородный рыцарь, и останется верен мне. Но я-то знаю. Он без ума от тебя. Он не сделает шаг вперед, так что придется тебе брать инициативу в свои руки. — Но Миста… — удивился Бруно, даже не столько предложению мужчины, сколько тому, что о том, что Джорно любит его, ему говорит именно Миста. — А как же ты? — Забудь, — махнул тот рукой. — Давай уже, иди! Не дожидаясь ответной реакции, он вытолкнул Бруно с балкона и закрыл дверь, отказываясь пускать того обратно, пока он не поцелует Джорно. Бруно обреченно вздохнул, набрался храбрости и постучал в кабинет.~*~
Теперь это казалось таким глупым. Бруно вновь и вновь целовал Джорно — мягко, нежно, упиваясь каждым поцелуем. Он вжимал блондина в мягкую перину, страстно касаясь губами щек, губ, шеи, груди, рук… Но этого было мало, так чертовски мало… Почему, ну почему он не сделал этого раньше? Прикоснулся, поцеловал, подхватил на руки и унес. Может быть Джорно немного побрыкался бы. Но теперь он был совсем не против. Он запрокинул голову, запустил пальцы в короткие черные волосы Бруно и мягко стонал в ответ на прикосновения. И повторял снова, и снова, и снова, и снова: «Я люблю тебя». И слезы текли из его глаз, и с его губ срывалось имя, и это имя принадлежало одному единственному мужчине, что Джорно видел перед собой. Бруно закрыл глаза, вновь страстно прильнув к губам Джорно. Все, что было до этого момента, казалось не более чем дурным сном. Дурной сон, где он не мог прикоснуться к этому восхитительном юноше, где не мог покрывать тонкую нежную кожу поцелуями, где не мог чувствовать биение молодого сердца. Теперь он мог. И это было лучшим чувством во вселенной.