Si veut le roi

      ***       Королевский советник стоял возле стола с напитками, спокойно скрестив руки на груди. Бесновавшийся аристократ выпрыгивал из собственной шкуры, напирая на него, но молодой человек, казалось, испытывал лишь усталую скуку.       — Я не дуэлянт, ваше сиятельство, и вам это отлично известно. Нет, я не ношу шпагу, и не собираюсь участвовать в ваших играх. Если вам хочется убить меня — хотя бы имейте смелость честно в этом признаться, — уронил советник равнодушно.       — Вы! Вы! Фигляр! Жалкий кривляка! Шут! — заорал граф, окончательно выходя из себя, и кинулся на советника, выхватывая короткий кинжал.       Близстоящая дама, одна из юных фрейлин ее величества, потрясенно ахнула, шарахнувшись в толпу придворных, но советник ни на секунду не изменил скучающе-утомленного выражения лица — даже ресницы не дрогнули. Он лишь слегка повернулся, пропуская руку графа мимо тела, заставив того воткнуть лезвие в резное дерево стола и начать бессмысленно дергать за рукоятку, стараясь высвободить оружие. Затем раскрытой ладонью оттолкнул от себя раскрасневшееся лицо аристократа.       — У вас воняет изо рта. Побойтесь бога, граф. Вы прилюдно нападаете на безоружного. И поберегите нервы — так и до удара недалеко. — Голос советника звучал все так же ровно. Он одним быстрым движением высвободил кинжал, прибивший его короткий плащ к столу, и протянул оружие рукоятью вперед нападавшему. — И заберите свое… имущество.       Граф разразился уж вовсе непотребными проклятиями, и ледяные глаза советника впервые опасно блеснули.       — Не богохульствуйте, тем более при дамах! — осадил он.       Но граф продолжал громогласно сквернословить, несмотря на возмущение присутствующих женщин и их кавалеров. Советник смотрел на него с искренним отвращением, когда тот вдруг покраснел пуще прежнего, схватился за горло, захрипел, царапая грудь, и осел на пол. Глаза, вылезшие из орбит, остановились на спокойном бледном лице ненавистного врага и угасли навсегда.       — Я же предупреждал, — пожал плечами советник. — Божья рука не знает промаха.       Зал ненадолго замолчал, затем разом загомонил, зашуршал, взрезал тишину торопливым шепотом, тихой бранью мужчин и истеричными криками женщин. Советник подошел к распростертому телу, коснулся пальцами горла, нащупывая пульс.       — Я не врач, но, судя по всему — он мертв. Вызовите лекаря и уберите графа отсюда. Скоро прибудет его величество — не будем портить королю вечер.       — Что же вы за человек?.. — миловидный юноша, спутник графа, с бессмысленной безнадежностью тряс остывающий труп, явно не осознавая, что творит. — У вас нет сердца?       — Простите, виконт, мне заплакать над бездыханным телом того, кто парой минут ранее чуть не воткнул мне кинжал в живот? Я не настолько человеколюбив. Графу стоило держать себя в руках и меньше налегать на жирное и спиртное. Впрочем, именно за подобный совет он и пытался убить меня в прошлый раз. Точнее, один из прошлых. Имею честь откланяться — мне срочно нужно сменить одеяние, дабы не гневить его величество непотребным видом. — Советник красноречиво растянул пальцами прорванный в опасной близости от тела плащ и подал знак охране.       Потрясенного виконта увели, тело — убрали до прихода венценосных особ. Советник также успел вернуться до появления их величеств — лишь сменил один неброский плащ на другой, мало отличавшийся от первого.       ***       Король посетил его покои сразу после пышного вечера. Благодаря умелым переговорам и помощи советника его величество сумел заручиться поддержкой пары нужных послов, и был вполне доволен результатами. Раньше переговорить с другом и фаворитом он не мог, но и тянуть не собирался.       Советник ожидал визита господина и был одет, несмотря на поздний час.       — Ваше величество, — приветствовал он короля. Губ советника коснулась редкая улыбка, высветлившая, подобно солнцу, обычно ледяное лицо.       Король привычно протянул ему руку, но советник мягко покачал головой.       — Не сегодня, мой король.       Тот удивленно вскинул бровь.       — Ты в порядке? Не ранен? Есть что-то, что я должен знать?       — Нет, мой господин, я в полном порядке. Просто не хочу касаться вас, столкнувшись вблизи со смертью. Вы помните, я суеверен. Простите мне эту малость, ваше величество.       — Ты же знаешь, тебе я прощу что угодно, — усмехнулся король. В полутьме внимательные серо-зеленые глаза Анри II встретились с холодными голубыми глазами советника, и тот, вспыхнув, опустил взгляд. — Ты точно хорошо себя чувствуешь?       — Конечно, мой король.       — Ты мне слишком дорог, Маглуар. Не дай никому себе навредить. Кроме тебя и Дианы* у меня никого нет.       — Не забывайте про ее величество королеву, господин. — В голосе советника король, знавший своего друга, как собственные пять пальцев, прочел предупреждение.       — Что не так с Екатериной Марией?       — Все так, ваше величество. Просто королева, лишенная даже призрачной власти, может… жестоко добрать свое в будущем. Это закон жизни.       — Я порой боюсь твоих пророчеств, Маглуар, — нервно усмехнулся король. — Мишель** уже сбежал, боясь допросов церкви, и теперь лишь пишет мне письма с недобрыми предостережениями. А ты пугаешь меня не меньше. Особенно когда твои глаза — как сейчас, цвета пламени.       — У меня голубые глаза, — советник казался удивленным.       — Голубого пламени. Так горит сера, Маглуар. Показательно, не находишь?       — Так сдайте меня церковникам, мой король. Возможно, мне будут к лицу плеть, цепи с шипами, испанский сапог… Что еще нынче используется во имя господа? — советник тонко улыбнулся, хотя его лицо оставалось невеселым.       Король сел в кресло, посмотрел на советника снизу вверх с заметным недовольством.       — Это было богохульство или оскорбление?       Советник тихо рассмеялся, опустился на ковер у ног короля, расслабленно привалился плечом к широкому подлокотнику. Поднял взгляд на его величество.       — Всего лишь неудачная шутка, мой господин. Завтра клянусь быть с вами на утренней молитве. Коснусь святой воды, дабы не давать повод пересудам. А серебро и крест и так всегда при мне.       Он опустил голову, и король невольно потянулся откинуть в сторону копну волнистых каштановых волос, залюбовался изящной линией послушно подставленной шеи и чередой выступающих позвонков. Советник, придержав волосы, нащупал серебряную цепочку, но король отвел его руку — советник и сам отдернул пальцы, едва почувствовав касание короля — и вытянул на ладонь изящный крест. Накрутил на пальцы цепочку, заставляя советника повернуться, вставая на колени, и потянуться к нему. Удержал, словно на поводке.       — Я велел тебе беречь себя. Сегодня ты рисковал. — Глаза короля, обычно почти серые, блеснули опасной зеленью, обожгли внимательным взглядом. — Мне наказать тебя, чтобы ты не творил подобное впредь?       Советник тяжело дышал, но руки, безотчетно дернувшиеся было к душащей цепочке, поспешно убрал за спину.       — Как вам будет угодно, мой король. — Он больше не улыбался, но и только, сохраняя вполне безмятежный вид. — Велите меня высечь в назидание, почему бы и нет.       Король обвел пальцами тонкое лицо советника, острые скулы, выразительные губы.       — Думаешь, я не знаю, что на твоем теле и без того достаточно шрамов? Я бы жизнь отдал, чтобы оградить тебя от страданий, Маглуар. Не разочаруй меня, — тихо сказал он, отпуская цепочку.       Советник не отстранился, почувствовав свободу, лишь уткнулся лбом в колени короля, не отвечая.       — Когда-нибудь ты все мне расскажешь, Маглуар, — прошептал король. Тот согласно кивнул, не поднимая головы.       — Когда-нибудь — расскажу, ваше величество.       — Так и не подашь мне руки?       — Дайте мне пару дней, мой король. И не держите обиды.       — Маглуар, Маглуар! — король рассмеялся. — Какие обиды. Ты отказываешь мне в близости все эти годы, хотя знаешь, что тебя я хочу не меньше, чем Диану. И серьезно считаешь, что я способен обижаться на то, что ты не жмешь мне руку?       — Я отказываю не вам. — Советник поднял голову, встретившись взглядом с королем, чувствуя на лице его теплое дыхание. — Вы же знаете, мой король — я дал бы вам все, что прикажете. И благодарен, что вы не отдаете такой приказ. Моей вины в том нет, что я не испытываю телесного влечения ни к кому — ни к женщинам, ни к мужчинам. И я рад, что мой король — не насильник. Вы же знаете, как я вас люблю.       Король тихо вздохнул, вновь коснувшись пальцами губ фаворита.       — Я тоже люблю тебя, мой милый. И не нарушу своего обещания уважать твою неприкосновенность. Хотя это и нелегко, Маглуар, видит бог — нелегко. Создателю не следовало дарить тебе такую красоту, если он не имел цели наделять тебя сладострастием.       — Пути господни неисповедимы, мой король, — прошептал советник, мимолетно прижавшись губами к руке короля. — Уже поздно. Вас ждет Диана. И прошу, господин, пожелайте доброй ночи королеве. Не давайте ей чувствовать себя униженной и покинутой.       — Хорошо. Я запомню твой совет. — Король встал. — Доброй ночи, Маглуар.       ***       Заперев двери за Анри, советник отправился в очередной раз мыть руки специальным раствором. Конечно, для кожи, особенно заранее подготовленной, яд не представлял такой опасности, как для открытых глаз или носа при вдыхании, но советник не любил рисковать. Он прекрасно видел действие своего нового изобретения и не хотел стать жертвой собственных экспериментов. И пусть средство должно было смыться после первого раза, пока советник менял плащ, но он не был готов подвергать риску короля.       Пару дней придется носить перчатки. Зато граф, затевавший серьезный и опасный заговор, теперь ликвидирован. Губы советника искривила жестокая усмешка, бесконечно далекая от солнечной улыбки, с которой он встречал короля. За состояние графа, на которое опирались заговорщики, подкупая союзников, теперь начнется серьезная драка, и шакалья возня вокруг наследства надолго подрежет крылья недовольным. До следующего раза его господин в безопасности.       * имеется в виду Диана де Пуатье, возлюбленная и официальная фаворитка короля Анри II Французского       ** Мишель де Нострдам, известный также как Нострадамус