Что, если?..

Кирилл проснулся на удивление легко, просто скользнул от темноты сомкнутых век к оранжевому свету заката. В последнее время он спал кое-как, урывками. Явь мешалась с бредом, воплощая его главный страх и самое сокровенное желание: он был магом, творил чары легким движением рук — и просыпался, бормоча дурацкую фразу про булки и чай. Сейчас все было иначе. Возможно, колдовской дом и впрямь принял его и с тем подарил спокойствие и уют, а может, дело в принятом решении. Как бы там ни было, Кирилл был бодр и полон энергии, он не спустился — спорхнул вниз по лестнице. Агапа нашлась во дворе. Она стояла там неподвижно, спиной к Кириллу, лицом к уходящему дню и лишь тонкие ее пальцы шевелились, точно что-то перебирая. Но стоило ему шагнуть на землю, ведьма обернулась. Она смотрела изучающе, а Кирилл мялся, не зная что сказать. Забурчавший живот дал подсказку. — А ничего нет поесть? Агапа не ответила. С плавностью змеи она не шагнула, двинулась навстречу — и движение-то Кирилл уловил не сразу, скорее почувствовал. Она склонила голову к плечу и все смотрела, смотрела на его обнаженную шею… Кирилл поперхнулся. — Я, эм, что-то перехотел. Ведьма будто и не заметила этого, подняла руку и указала куда-то в сторону дома: — Еда в погребе. Мне приходится есть вашу человеческую пищу, чтобы поддерживать это тело в этом мире. Она закончила почти ласково: — Сходи, если голоден. Тебе еще понадобятся силы. Когда стемнеет, отправимся в лес. Кирилл только и смог кивнуть. *** Глаза немного привыкли, и окружающая темнота разделилась на оттенки: черными пиками вверх — лес вокруг, сине-серым — беззвездное, безлунное небо. Агапа, Кирилл видел только ее бледное лицо, стояла в паре шагов впереди. — Попробуй ударить меня. Как тогда. Кирилл прищурился — теперь он различал и контур ее платья — собрал ладони ковшиком и выбросил вперед. Ничего. Мелькнуло белым — это Агапа легонько двинула кистью, а Кирилла отбросило к ближайшей ели. Дыхание перехватило. — Ты… убить… и… ли… обучить меня взялась, а? — Поднимайся. В тот раз магия подчинилась только потому, что ты боялся. Ты действовал интуитивно, сам не понимал, что делаешь, поэтому и не можешь сейчас повторить. Кирилл поднялся, потирая спину и на всякий случай отошел подальше от дерева и от Агапы. Она продолжала: — Чтобы овладеть магией, ты должен чувствовать ее. Иди сюда. Я возьму тебя за руку и помогу найти потоки силы. Если почувствуешь что-то необычное — скажи. Кирилл нервно дернул плечами. — Идет. Агапа переместилась — именно переместилась — ему за спину. Раз, и она перед ним, два, и она уже стоит сзади, переплетя свои прохладные пальцы с пальцами ученика. Кирилл с радостью отметил, что его тело больше не отзывается на близость ведьмы постыдным жаром. Это значило только одно — Агапе теперь ни к чему пускать в ход свои чары, неудавшийся Хранитель итак в полной ее власти. — Ну, как будто что-то колется… Кончики пальцев и впрямь засаднило, но было ли это признаком магии или просто рука затекла, Кирилл не понял. — Это самовнушение. Когда по-настоящему почувствуешь, сомневаться не будешь. Они долго так стояли, Агапа была неподвижна, а сам Кирилл не смел пошевелиться в ее почти-объятьях. Тихий поначалу лес наполнился шорохом ветвей, клекотом каких-то ночных птиц, даже собственное дыхание звучало громче. Сознание поплыло. И вдруг кажется — он один-одинешенек во всем мире, он — эти ветви и травы, он — теплый воздух, что стремится вверх и холодный, что стелится по земле. А там, в вышине: ярко, маняще — первая звезда. Кирилл потянулся к ней — не рукой, но всем своим существом и… прикоснулся. Сердце пронзило болезненным восторгом и он сам стал искрой света, острой, шипастой, летящей сквозь мрак. И вот он пуст и вновь наполнен чем-то новым, неизведанным, но готовым вот-вот открыться. Пальцы Агапы сжали его, возвращая к реальности. Секундный порыв, он прильнул спиной к ней, к страшному, жестокому, но могущественному созданию. Шепот не на ухо, но куда-то в затылок: — Ты должен повелевать магией, а не она тобой. Сосредоточься. Он кивнул, отстраняясь и зажмурился. Звезда осталась с ним, отпечаталась на сетчатке. Он снова открыл глаза: десятки, нет, уже сотни звезд кружили вокруг, объединяясь в созвездия — не такие, как на небе, совсем незнакомые. Созвездия же сливались друг с другом, образуя огромную, пульсирующую магией сеть, а та, самая первая звезда сияла посередине, питая остальные. Кирилл вцепился в один из узлов и едва не выпустил — такая сила могла бы убить, спалить до головешек. Но пусть так — он жаждал ее. Кирилл не почувствовал, как Агапа отпустила его руку, зато услышал ее шепот: — Ударь меня. Получилось. Вот так просто. Нет, Агапа не отлетела назад и не завизжала в муках, как от пули веритов, но волосы ее всколыхнулись, а рот искривился черным провалом — Агапа улыбалась, пряча боль. — Неплохо, ученик. Кирилла пошатывало от усталости. Выставив руку, он вслепую нашарил ближайшее дерево и оперся о него спиной. — Так будет всегда? — Дальше — легче. Агапа дала ему пару минут на отдых. Как ни странно, этого и впрямь хватило. -Мы пойдем до дома пешком. Ты многое должен обдумать после того, как впервые осознанно прикоснулся к силе. Задавай вопросы, я отвечу. Кирилл почесал в затылке, пожал плечами. -Я уже видел все эти звезды… сети… когда сорвал папоротник. — Звезды? — А что, что-то не так? — Магия для колдуна — самое прекрасное, что есть в мире. Ее облик зависит от того, что ты сам считаешь красивым. — Тогда что видишь ты? — Огонь. Агапа ничего не прибавила, но и этого хватило. Огонь в ее понимании явно был чем-то большим, чем всполох на конце спички или высокий купальский костер. И как-то это не вязалось с ее заявлением: «Нас травили, сжигали…». Кирилл глянул на нее украдкой и сумел ухватить лишь опечаленный, опущенный к низу взгляд, а в следующее мгновение пропал и он — Агапа снова ступала-скользила рядом холодная и гордая. Кирилл почти завидовал: он напротив запинался о каждый камешек, о каждый коварно выглянувший из земли корешок. — А какая она на самом деле? Магия? — Сам поймешь однажды. — Ясненько… Вот и снова он споткнулся о какую-то корягу. Правое бедро противно торкнуло. Кирилл зашипел и украдкой потер болезненное место. Да что такое? Агапа заметила заминку, но не остановилась и Кирилл был благодарен ей, сам не зная, почему. — Как мне теперь тебя называть? Мастер, мистресс, учительница? Мастер/мистресс/учительница скользнула по нему своим равнодушно-опасным взглядом. — Ну, Агапа, так Агапа… Кирилл хотел было спросить: зачем она с ним возится, зачем все это? Хотел, да прикусил язык. Понимал, что ее план наверняка не придется ему по душе и тогда все закончится, так толком и не начавшись. Он еще успеет соскочить, обязательно успеет. *** Бледно-розовое зарнийское утро застало Макса в раздумьях. Он стоял, глядя в окно, а воображение, продолжая прерванный сон, упрямо рисовало милые светкины черты: ямочки на щеках, когда она улыбается, аккуратные губы, глаза чертенка, притворяющегося тихоней. Его чертенка. И так Максу захотелось в Беловодье, взглянуть в эти глаза, что умей он, перенесся бы к жене на одном только своем желании — но увы. — Черт, черт, черт! Ладонь засаднило от ударов по подоконнику. Макс развернулся, скользя незамечающим взглядом по номеру, где его поселили. Стена, кресло, стена, стол, стакан с водой, стена, шкаф… Стоп, стакан с водой? — Вот я дурак! Это было едва ли не первое, чему его обучили после Источника. Он бросился к стакану. Захотелось пить, но Макс не сделал и глотка. Осторожно обхватив стакан, он закрыл глаза и беззвучно воззвал к Светке. Только бы рядом с ней была вода, тогда все получится… Мелькнула шальная мысль: что будет, окажись Светка, например, в душе? Послышался женский вскрик. Макс вздрогнул, только потом сообразил — подействовало! Он открыл глаза и заулыбался. Вода в стакане дрожала, а на ее поверхности, как отражение, светкино лицо под каким-то странным углом. — Привет! — Фуф, привет. Ты сам-то представляешь, каково это — увидеть чужое лицо в детской бутылочке? Макс засмеялся. — Ну, у меня и другие мысли были по поводу, где я мог бы тебя застать… — Макс посерьезнел: — Как ты? Как Иван Максимыч? — Спит наш Максимыч, а я тут посуду мою. Ты возвращайся поскорей, а? — Я постараюсь, Свет, постараюсь. Уперся тут один… и не сдвинешь с места. Вот бы тебя сюда, с отцовским ружьем. Приструнила бы гада. Светка улыбнулась, на щеках появились те самые ямочки. Она глянула ему прямо в глаза: — Ты и сам справишься, я знаю. Они еще долго так болтали: Светка рассказывала, как ей живется в Беловодье, а Макс расписывал нелепость и роскошь Зарнии, обещал однажды взять жену с собой… Макс провел рукой над стаканом и устало откинулся на стену. Водная магия не была слишком сложной, но забирала много сил у новичка. И все равно он улыбался. Макс готов был и не на такое за возможность увидеть жену. Светка будто поделилась с ним своими силами, ободрила, сказала, что он справится — значит должен. Но его настроение тут же испортилось. Это в книжках все просто: сказали должен, значит к эпилогу все сложится, а здесь никто не мог гарантировать победы. Слова, брошенные Наирой в шутку тревожил его все сильнее. Нет, Хранительница-то глупостей не наделает, а вот за себя Макс не ручался. Он наконец выпил воды. В мозгах немного прояснилось. Макс потер лоб. — Мозги… Мозги, мозги… — повторял он с упрямством голодного зомби. — Мозги! И вскочил с кровати. *** Макс несколько раз ударил в дверь. Это было не обязательно, учитывая его магическую силу и то, что Наира наверняка почувствовала его приближение еще метров за пятьдесят, но хранителю-новичку нелегко было избавиться от человеческих привычек. Наира, какая-то домашняя, сонная, открыла дверь. — Идейка одна есть, как нам царька этого вытерпеть. Можно войти? — спросил он, уже стоя в ее комнате. — Вдохновение не могло настигнуть тебя чуть попозже? Макс развел руками. — Значит так, садись. И постарайся ни о чем не думать. Наира приподняла бровь, но подчинилась. Макс плюхнулся рядом. — Нашими эмоциями управляем не сколько мы, сколько наш мозг. А мы возьмем, и скажем ему, что пока злиться не надо… Я вообще-то терапевт, а не нейрохирург, но Источник мне кучу всего раскрыл. Наира хмурилась. Макс подумал, что тоже хмурился бы, задумай кто копаться в его мозгах. Макс потянулся к лицу напарницы, но замер на полпути — страшно было вот так с наскока вмешиваться в чужой разум. Наира кивнула, заметив его колебания. — Я успею закрыться, если что-то пойдет не так. — Ну, хорошо. Он прикоснулся к ее виску. Наира вздрогнула. Макс отдернул руку: — Что, больно? Прости, я не хотел. — Нет, просто странно. Как будто кто-то копошится в голове. Продолжай. — Ну, так оно и есть. Она закрыла глаза, черты лица расслабились, всегда плотно сомкнутые губы чуть приоткрылись. Макс медленно убрал руку, пару раз щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание. — Да? — Надо как-то проверить… О, придумал. Наира, с твоей прической только на вахте сидеть и носки вязать. Да у моей бабушки химия поприличней выглядит! Тебя моль не съела только потому, что ты сама, как моль. Наира на эту тираду лишь улыбнулась. Максу даже стало интересно, чем бы это для него кончилось, если бы не вмешательство в ее разум. Испепелила бы на месте? Скормила Агапе? — Охренеть, подействовало. Я не перестарался? Эй, прием? Все так же улыбаясь, Наира сказала: — Мы еще поговорим о моей прическе. <i>Обещаю<\i>. — Уф, значит все в порядке. Так, теперь моя очередь. Ты поняла, что я сделал? Сможешь повторить? — Постараюсь. У нее это заняло больше времени, но Макс не ощутил ровным счетом ничего — возможно, Хранительница действовала бережнее или сам он не отличался чувствительностью. — Ничего. Ты точно… — Закрой рот, варвар неотесанный. Как ты до Источника-то добрался из своей тайги? И женушка подстать — ни ума, ни силы. Макс был сама вежливость: — Откуда мне знать, зачем вы, хранители, все это придумали. Но теперь я один из вас и попрошу относиться ко мне и моей семье с уважением. — Работает. — Вот и ладненько. А за Светку я тебе еще припомню. Наира дернула уголком губ и сцепила руки в замок. — Сколько это будет действовать? Макс почесал в затылке: — Ну, на беседу с местным правительством должно хватить… *** Они собрались ровно в десять по местному времени. На этот раз по правую руку от царя сидел его советник, больше напоминающий крыску — именно крыску — маленькую такую, тощую и больную желтухой. Но взгляд у Крыски был цепкий, хитрющий. Очень Максу не нравился этот взгляд: не иначе советник что-то вынюхал. Только вот что, пока оставалось загадкой. Переговоры начались точно по протоколу. Все со всеми поздоровались, произнесли дежурные речи. — Мы могли бы предложить вам свитки Гариуса. — предложила Наира. Царек едва слушал ее, все постукивал пальцами по столу. Тук-тук-тук, тук-тук-тук… Макс поймал себя на мысли, что этот стук мог бы вывести его из себя, мог бы, но не выводил. Действует его план, черт возьми! — Свитки и все прочее нас не интересует. Мы уже ранее назвали цену. — Мы не считаем ее приемлемой. Где-то там, под столом Наира хрустнула пальцами и положила руки назад на столешницу. Макс обратил внимание на то, как отчаянно она пытается сохранить открытую позу. Волнуется. Может, надавить на них эмоционально? Припугнуть, как строптивого пациента? Максим вмешался: — Очнитесь, под угрозой целый мир! — Но не наш. — видимо, и царю надоедал этот бесплодный разговор. Крыска все также молчал. Наира тоже, только глянула на Макса чуть прикрыв глаза. — А через сто-двести-триста лет? Умбры, как саранча. Что станет с другими мирами, когда они уничтожат Землю? Если мы шастаем туда-сюда, то и они рано или поздно найдут способ. Зашевелился Крыска. — Источник — наше последнее слово. Макс подумал, а не был ли этот болезненный человечек этаким серым кардиналом? Не принадлежала ли ему глупая идея с Источником? Да и откуда он вообще прознал о нем? У Наиры дернулась щека. Макс заопасался, не перестало ли действовать внушение, но нет, Хранительница была спокойна. — Мы не можем предоставить вам доступ к Источнику. Это небезопасно прежде всего для вас самих. Если вы знаете про Медное Царство, то, вероятно знаете и о том, сколько народу в нем погибло. Заговорил Крыска, с ленцой, чуть растягивая слова: — Однако смогли предоставить его землянину. Их ведь было двое? Но ставка не сыграла — взяли, что осталось. Губы у Крыски приподнялись, обнажая зубы. Но Макс не поддался, лишь приподнял брови: — Меня поражает ваша осведомленность о событиях суверенного мира. Глаза Наиры полыхнули озорством, Макс и сам едва спрятал ухмылку: один-ноль. Крыска втянул руки в рукава и глянул, быстро, зло прямо ему в глаза. Макс не отвел взгляда, напротив — дружелюбнейше улыбнулся. — Простите грубость моего помощника… — начал было Царек. Простите, как же. Нашелся хороший коп. Наира задрала подбородок: — Не буду отрицать, в ваших данных есть доля истины. Но мы здесь не для обсуждения прошлого Хранителя Максима. Он получил этот пост по праву, и закончим на этом. Крыска не выдержал первым. — Мы знаем, что вы задумали! Макс в непритворном изумлении глянул на Наиру: — А что мы задумали? Она пожала плечами. Царек предупреждающе глянул на своего помощника, но того несло дальше. Крыска поднялся, выглядело это не очень-то впечатляюще, учитывая его далеко не самый высокий рост. — Вы задумали покушение. — Сядьте! Глазки царька метнулись туда-сюда, с помощника на «противников». Макс пока ничего не понимал, но Наира рядом с ним напряглась, как гончая, глаза ее опасно щурились. Хранительница молча ждала развития событий. — Вы собирались убить предводителя Зарнии! Макс почти услышал, как скрипнули зубы этого самого предводителя. — Сядьте! — он не сказал это — прошипел. — Убить… — Наира задумчиво глянула на Макса. — Сад… Помните, Максим, тот наш разговор? Я абсолютно уверена, что рядом никого не было… У Макса забрезжило понимание. — Если за нами никто не наблюдал, а до ушей уважаемого предводителя и его помощника все же дошли наши слова… Похоже, расклад-то меняется. — Мой помощник нездоров! — Но вы-то здоровы, вы-то позволяли ему шпионить за послами чужого мира. А еще пытались спровоцировать нас. Это на скандал тянет. — заметила Наира. — Врагу такого не пожелаешь. — сочувственно прибавил Макс. Царек обернулся к Крыске, прошипел: — Исчезни! И уже к хранителям: — Что вы хотите? Наира улыбнулась. — Кажется, мы это обсуждали еще вчера. Макс со злорадством отметил, как покраснела над воротом шея Царька. Он разом как-то опал на стуле, провел рукой по взмокшему лбу: — Будет вам оружие.