Яшмовые путы

Из Амарнума путники выехали уже в лёгких сумерках, когда на высоком небе, будто раскрашенном прозрачными мазками алой, оранжевой и сиреневой акварели, таяла заря, а на улицах города зажигались фонари. Нагружённые сверх обычного бурдюками с водой и тюками со съестными припасами, все три жеребца шли медленно и неохотно, но даже капризный скакун Яспе вёл себя прилично, словно понимал, что от их ноши зависит жизнь не только хозяев. Правда, всё же не удержался, чтобы не цапнуть за рукав похлопавшего его по шее стражника у главных ворот и хоть так сбросить раздражение. - Норовистый, – хмыкнул Джиллиан, бросив бранящемуся стражу серебряную монетку в качестве компенсации. – Удивительно, что он так послушен и предан тебе, Яс. Насколько я знаю, лошади эльфийской породы смотрят на людей свысока и едва терпят их. Собственно, Шандиру тоже было это любопытно – вместо обычного пренебрежения соловый жеребец выказывал своему наезднику лишь беззаветную любовь и преданность. А ведь эльфийские кони даже не любому эльфу позволили бы надеть на них седло, а уж тем более – сесть в него. - Джил, а как ты думаешь, – парень смешливо фыркнул и потрепал своего верхового по белой гриве, – кто делился с этим красавчиком последним куском хлеба и последней водой? Кто согревал его в морозы и укрывал своей накидкой от ледяного ливня? Кто залечивал кровоточащие отметины от шпор его хозяина? - Так это конь твоего бывшего покровителя, – догадался демон. - Ага. Если б не я, Каджеи давно б уже замучил его насмерть – вот уж кого не волновала чужая жизнь. - Таинн’рин Каджеи? – хмуро уточнил Амортаре и добавил, получив в ответ согласный кивок: – Я как-то встречался с ним... Не скажу, что у меня остались хорошие впечатления после этой встречи. Вроде бы он погиб около полугода назад? - Ну а мне досталось кое-что из его добра, – довольно оскалился маг. – Конь и... – он покопался в своей сумке и извлёк оттуда длинную золотую цепочку дивного плетения, на которой болтался остро и неровно огранённый камень, похожий больше на осколок, бледно-голубой и прозрачный, – это. Охотники изумлённо переглянулись и одновременно потянули руки к украшению, воскликнув в голос: - Камень Целителя? Эти Камни прославились тем, что многократно усиливали возможности любого целителя, даря способность излечивать больше и более серьёзные ранения и болезни, и были одними из самых востребованных и самых недоступных артефактов. Говорили, что когда-то они представляли собой целый кристалл в посохе какого-то целителя, но потом посох был уничтожен, а осколки – собраны и переданы на хранение знатным родам эльфийского государства. Каждый охранялся так ревностно, что выкрасть его не смог бы даже самый умелый вор. - Поверить не могу... – прошептал дроу, и от принца не укрылось, каким жадным взглядом тот рассматривает Камень. Перед мысленным взором мгновенно пронеслись воспоминания недавнего разговора о сопровождающем Джиллианиса – слабом целителе; не верилось, что Амортаре способен на столь низкий поступок, однако вряд ли стоило искушать его лишний раз. Сатори выдернул цепочку из пальцев Серхи и бросил осколок обратно в его сумку. - Спрячь и не показывай никому больше. За него могут и убить. Чародей со свойственной ему легкомысленностью пожал плечами и, вскинув руку, указал на открытую поляну у дороги: - Смотрите-ка, чем не место воспользоваться камнями перехода? Место было одобрено и мужчинами. Спешившись, Джиллиан раздал спутникам камешки, отливающие всеми цветами радуги и похожие на плоские голыши, которыми пускают «блинчики» по спокойной водной глади. - Они уже готовы, – пояснил альбинос. – Думаю, все знают, как пользоваться. Ломаем пополам, бросаем себе под ноги и, не теряя времени, входим в образовавшийся проход. Главное, коней не забудьте. Простая шутка немного сняла напряжение. Все, включая самого Джила, намотали поводья на руку и разломили камешки. Первым в своё кольцо света, за которым виднелись знакомые скалы, подсвеченные розоватым рассветным солнцем, ступил Шандир, последним – Амортаре. Сперва демон даже застыл, глядя на небо над виднеющейся вдали, за Ущельем, равниной – так же, как и над пустыней ранним утром, оно цвело дивным цветком: солнце не просто вставало – светило величественно выплывало из-за горизонта, словно раскрывался королевский бутон, а его лучи не били прямо, но курчавились, загибаясь вверх и вниз, походя на причудливые лепестки. И в этой багряной чаше, поблёскивающей ещё не угасшими звёздами, будто каплями росы, сияла и сверкала ослепляющая золотая сердцевина... Лучезарный лик солнца казался ещё более прекрасным от того, что одинаково легко как забирал, так и давал жизнь. Демон судорожно вздохнул и опустил взгляд. Такое явное напоминание о том, что он больше никогда не увидит, было по-прежнему весьма болезненным. - Как давно ты не был дома? – вдруг тихо спросил Джиллиан. Оказалось, что он зачем-то наблюдал за принцем. - Очень давно, – глухо ответил тот. - А почему? – тут же полюбопытствовал неугомонный Яспе. Сатори передёрнул плечами, сбрасывая наваждение, и вступил в опасное Ущелье, так и не ответив на вопрос. Где-то позади обнаружился чахлый жёлтый лесок, хотя, скорее, просто отдельные деревца и кусты посреди покрытой жухлой травой степи, однако он не заслуживал какого-то особого внимания, поэтому все взгляды были устремлены на отвесные тёмные стены глубокой расщелины – единственного прохода в Пепельные Пустоши, окружённые непреодолимыми скальными грядами. Подножие стен-скал было сплошь источено норами местных омерзительных обитателей, но над ними в поверхности камня не имелось ни единого уступа или трещинки – взобраться на них, в случае чего, не представлялось возможным. И только ближе к внутреннему концу Ущелья, как помнил Шандир, стены становились более пологими, изобиловали расколами, что образовывали крохотные навесы и выступы. Когда-то демону показалось, что расщелина бесконечна, однако, как выяснилось теперь, она была не такой уж и длинной, и к полудню путники благополучно миновали две её трети. Скорпионы чуяли их присутствие, но показываться не торопились, лишь посверкивали алыми глазами в глубине нор, шипели и гулко клацали клешнями в темноте. Принц был напряжён до такой степени, что едва не вздрагивал от этих противных звуков, помня, что эти самые клешни однажды чуть не перерубили ему хребет; Джиллиан, напротив, вёл себя как ни в чём не бывало, будто даже расслабленно, и охотно отвечал на обычные нескончаемые расспросы Яспе, который только что не лез в норы, охваченный исследовательским пылом. А ещё через пару часов Сатори с неприятным удивлением обнаружил, что парень словно позабыл о нём, донимая Амортаре разговорами обо всём и ни о чём и напропалую с ним любезничая. И что странно – Джил, всегда сдержанный и прохладный в общении с посторонними, являл собой само дружелюбие. Такое его поведение настораживало Шандира, вселяя неясные пока подозрения, к тому же (уж себе-то можно было не лгать) заставляло демона ревновать. Но внешне он решил это до поры не проявлять – принц уже привык, что всё связанное с Ясом вызывает в нём слишком острый отклик, поэтому для начала стоило немного понаблюдать, чтобы не выставлять себя невыдержанным дураком, а уже после делать выводы. Когда Ущелье наконец осталось за спиной, а шорохи и щелчки раздражённых хозяев стихли, Сатори выдохнул с облегчением. Скорпионы были слишком сильными противниками, а Шандир – не собран и совершенно не готов к бою из-за обуревавших его неприятных размышлений и улыбок мага, предназначенных не ему. Да и вообще он только сейчас впервые подумал, что наверняка бросился бы защищать любимого, жертвуя собственной жизнью. И плевать, что Серха – боевой чародей и даже палка в его руках становится серьёзным оружием... и что не нужна Ясу, возможно, его защита вовсе. Плевать. Потому как при одной только мысли, что с Яспе может случиться нечто страшное, леденело нутро. Путники остановили коней и невесёлым взглядом окинули раскинувшуюся пред ними пустынную равнину – покрытые слоем пушистого дымчатого пепла, в котором утопали копыта жеребцов, Пустоши, не радующие глаз ни деревом, ни даже валуном, ровные и, чудилось, не имеющие края, уже навевали тоску. А ведь этот безрадостный вид будет преследовать их ещё долгие недели... Лёгким взмахом руки обозначив нужное направление, дроу снова пустил скакуна шагом, и демон с магом последовали его примеру. Вскоре между альбиносом и Серхой вновь завязалась оживлённая беседа, отчего принцу сделалось обидно – к нему по-прежнему никто не обращался, словно его и не существовало совсем. Сатори переживал и волновался, следя за ними и ревниво ловя смех чародея, но к вечеру... смирился. Покровитель он или нет, Яспе не его раб, чтобы сидеть рядом на привязи, не смея дёрнуться в сторону и поговорить с кем-то. Как бы того ни хотелось Шандиру. Его сопровождающий Яс или нет, он свободный, и демон решил уважать его выбор, даже если тот не в его пользу. Даже если этот выбор падёт на Джиллиана. И пусть от подобных раздумий было невыносимо горько, нельзя привязать кого-то к себе насильно – невзаимные, навязанные чувства принесут лишь боль и неприязнь. Быть может, правда, в любви, как и на войне, все средства хороши, но принц так не считал: какой смысл бороться за того, кому эта борьба не нужна, кто всё равно с тобой не будет? Им всё равно суждено расстаться, так не лучше ли отступиться сейчас, пока есть время и силы превозмочь душевные мучения?.. Однако, как бы там ни было, отступить сейчас, по крайней мере – вот так сразу, оказалось не так-то просто. Пока, остановившись на ночлег, они готовили стоянку, разгребая лопатками пепел до утрамбованного слоя; пока разводили костёр из зачарованного прессованного угля и раскладывали лежанки; пока бережливо готовили скромный ужин и кипятили чай, Сатори с каким-то алчным безумием следил за каждым движением этих двоих, за взглядами и выражениями лиц, ища подтверждения своим лихорадочным подозрениям. И, наверное, именно потому, что он украдкой не спускал ни с Яспе, ни с Амортаре глаз, в какой-то момент вдруг заметил, как Джил тайком подсыпает в его, Шандира, кружку жёлтый порошок, который не спутаешь ни с каким другим – растёртый в пыль, без следа растворяющуюся в любой жидкости, сонный корень. Демон похолодел. Альбинос явно хотел вывести его из строя, чтобы... остаться наедине с магом? Но зачем?! Увлечь Яса, навредить ему или... дело вообще не в Серхе? Забирая у Джиллиана кружку, принц перехватил его тёплый, будто пытающийся приободрить, взгляд, и отвёл глаза. Нет, дроу не мог лгать. Он слишком благороден, чтобы брать чужое; достаточно прям, чтобы подойти к самому Шандиру, и достаточно умел, чтобы контролировать свои желания. Сатори даже стало стыдно за свои недавние мысли, к тому же он неожиданно вспомнил, что и по пути сюда не раз ловил на себе подобные взгляды беловолосого охотника. Тогда для чего дроу так поступать? Узнать это была только одна возможность. Аппетит всё равно был непоправимо испорчен, так что, улучив момент, пока Джиллианис отвлёкся на чародея, обжёгшегося и ругающегося на всю округу, Шандир осторожно выплеснул содержимое кружки в углубление под своей лежанкой. А потом поднёс саму кружку ко рту и запрокинул голову, давая обернувшемуся альбиносу понять, что употребил напиток по назначению. Вот так. Теперь оставалось лишь послушно изобразить из себя спящего и спровоцировать Амортаре на дальнейшие действия. Демон завернулся в одеяло и лёг на лежанку спиной к костру, чтобы ненароком не выдать себя. Ждать пришлось не очень долго: едва мысленный счёт принца достиг трёхсот, от костра раздался тихий, но вместе с тем отчётливо слышимый прохладный голос Яспе: - Ну и к чему все эти ухищрения? Проведя столько времени с Шаном, я посчитал, что всем охотникам свойственен некий кодекс чести. Ошибался? «Значит, Яс тоже заметил, – подумалось Сатори. – И ему это не понравилось». - Нет, – ещё более холодно ответил Джил, и теперь это был тот самый Амортаре, которого знал охотник из пустыни. – Да, я хочу приобрести у тебя артефакт целителей, но не таким путём, если ты об этом. Дело вовсе не в Камне. - А в чём? - В яшме у него на шее. Она ведь твоя? Забыв, что должен имитировать дыхание уснувшего, Шандир перестал дышать совсем, уж слишком неожиданный оборот принял разговор. Откуда дроу узнал о кулоне, ведь демон прятал его под рубашками? - Моя, – помолчав, сказал маг. – Это просто оберег. - Не лги мне! – прорычал альбинос. – Любая яшма, пропитанная энергией хозяина, способна помочь ему подчинить демона! Принцу стремительно подурнело, потому пришлось несколько раз быстро сглотнуть, чтобы отогнать тошноту. Нет, он и сам не раз поначалу думал, что зря доверился Ясу, позволив тому оставить подвеску, но убедиться в этом вот так... почему-то он ни на секунду не усомнился в словах Джиллиана, а последующие слова чародея окончательно добили его: - Да, это так. Но я перекрыл связь. - Ну надо же! И почему, позволь узнать? Похоже, Амортаре не поверил. - Чтобы избежать соблазна... – совсем тихо проговорил Серха, – контролировать его... его чувства. Ты прав, совершенно любой принадлежащий мне яшмовый камень способен на это. К тому же... чувствуя сущность Шана, моя магия нестерпимо зудит, стремясь вырваться и овладеть им полностью, подчинить и сломить его волю. Я же демонолог, ты знаешь?.. - ...Нет, – после напряжённой паузы ответил Джил без эмоций. - Всё, что я могу... это держать её запечатанной внутри себя, но она... постепенно сводит меня с ума. Вряд ли мне много осталось... - Шан знает обо всём этом, Яс? - Нет, – дрогнувшим голосом сказал маг, – я... ...обманул. Яспе обманул его. Горло перехватило, и Шандир зажмурился, в то же время почувствовав что-то влажное и горячее на своём лице. Боль в груди была нестерпимой и выжигающей дотла – если обман некогда друга Тенхе шокировал его, то лживость любимого существа рвала истекающую кровью душу в мелкие клочья. Вне себя от дикой карусели чувств и мыслей, позабыв про всё, Сатори зажал уши ладонями, лишь бы ничего больше не слышать. И пусть сердце по-прежнему пылало, объятое пламенем проклятой любви, грубо отрезвлённый разум более не желал ему внимать.