Тайны Жёлтой страны

От деревьев веяло холодом и сыростью, их высокие кроны плотно смыкались, а внизу порой невозможно было разглядеть что-нибудь из-за нагромождения упавших огромных гнилых веток или зарослей колючих кустов. Том, Лили и Энни брели вдоль опушки, тщетно всматриваясь, нет ли где-нибудь прохода. Наконец наткнулись на ручей, вытекающий из леса – довольно широкий, чистый, с прохладной водой. Подумав, Лили сказала, что в воде ничего опасного нет – пить можно. И предложила идти в лес прямо по ручью: с одной стороны к нему вплотную примыкали такие же непроходимые заросли, но по другому берегу и по воде пройти было можно. Получалась этакая дорога. - А Аларм рассказывал, что в детстве они с Роханом сюда ходили, - сказал Том. – И могли пройти вглубь леса. - Аларм с Роханом наверняка зашли в лес с другой стороны, - ответила Лили. Энни стояла, никак не решаясь войти под кроны деревьев. Лес был загадочным, немного пугающим и в то же время манящим своими тайнами. Он навевал тревогу и беспокойство, и как будто дразнил: ну-ка, струсишь или нет? Том подтолкнул Энни в плечо: - Ну что, пошли, что ли? – беззаботно сказал он (а может, только с видимой беззаботностью) и первым шагнул под золотистую сень. Через полчаса опушка уже давно скрылась из виду, но если бы не ручей, можно было бы подумать, что они топчутся на месте. Лес был однообразен и весьма мрачен. Здесь было много мхов, с деревьев свисали бородатые лишайники, лианы и плющ порой сплетались в непроходимую сеть. Птиц не было слышно. Один раз Энни заметила, как между деревьев промелькнуло какое-то крупное животное вроде лани, но друзья, когда она их окликнула, уже ничего не увидели. Идти было трудно, постоянно приходилось перелезать через поваленные стволы. Полкан, Кустар и Пеняр старались не отставать и не убегать далеко вперёд. Неудобнее всех было Пеняру с его коротенькими корешками – Кустар порой просто нёс его на руках, вернее, на ветках. Больше всего угнетала тишина, а сил разговаривать на ходу не было. Энни радовалась уже тем незначительным репликам, которыми изредка, по делу, перебрасывались друзья между собой – вроде «Осторожно, ветка» или «Не споткнись». Пожалуй, окажись она тут в одиночестве, начала бы разговаривать сама с собой. Но ещё здесь почему-то пахло морем. Не лесом – а именно морем, солёным ветром, водорослями, нагретым на солнце пляжем и сосновыми иголками, хотя сосен в лесу не было… Энни сказала об этом друзьям, когда устроили короткий привал (выбрав по возможности наиболее светлое место). Но друзья не удивились – тут ведь совсем рядом Невидимая земля и море Торна… Пусть и через границу миров. - Ну вот такие особенности этого места, - сказала Лили. – Ничего удивительного. - На море хочется, - вздохнул Том. – Я там никогда толком и не был. Кроме Невидимой земли. - И мне, - кивнула Энни, вспоминая пляж во Флориде. Увидит ли она ещё когда-нибудь Большой мир?.. После отдыха направились дальше. Время от времени по пути попадались заросли каких-то ягод, похожих на ежевику или малину, только совершенно белых. Том огорчался, что Лили не разрешает их есть. Но для Лили эти ягоды были незнакомы, и она категорически запретила друзьям их даже трогать – вдруг ядовиты. У Энни снова заболела поцарапанная нога, но она решила друзьям не признаваться и виду не показывала. В конце концов, не так уж сильно и болит. Чуть-чуть ломит, но и только. Через пару часов утомительного пути, сплошных перелазов и перепрыгиваний через брёвна, камни, овражки, им был преподнесён приятный и очень неожиданный сюрприз. Наклонившись над ручьём, чтобы умыться, Энни внезапно заметила рядом с водой что-то продолговатое, прямоугольной формы и жёлтого цвета. Когда она в огромном любопытстве (и с некоторым трудом) принялась выковыривать это «что-то» из береговой глины и травы, то поняла, что это кирпич. Старый, раскрошившийся по углам, но ещё крепкий. - Лили, Том, тут жёлтый кирпич! – позвала она. Примчались как могли быстро все, включая тень Джердана (вот уж кто самый тихий и незаметный из их компании). Полкан шустро вырыл камень лапами. - И в этом тоже нет ничего удивительного, - всезнайским тоном заявила Лили. – Дорога из Жёлтого кирпича когда-то, в далёком прошлом, проходила через лес, к Элендару, а от него ещё дальше, заворачивая на берег моря. Сейчас первая её часть заканчивается у Изумрудного города, а вторая оказалась в Невидимой земле и идёт параллельно нам здесь же, на этом месте. Только там нет леса, поэтому дорога сохранилась лучше. - Если уж сохранился этот кирпич, который лежал почти в ручье, то могли сохраниться и остальные, - воодушевился Том. – И если мы пойдём по ним, то придём прямо к руинам Элендара. - Если дорога не заросла и не оказалась под землёй, - заметила Лили с некоторым скепсисом. – Как-никак пять тысяч лет прошло. Полкан, Кустар и Пеняр отправились на разведку на левый берег ручья. Через некоторое время Кустар призывно замахал ветками. Ребята побежали к нему и увидели под корнями дерева, вывороченного из земли при падении, ещё один жёлтый кирпич. - Как же много наших приключений начинается с жёлтых кирпичей, - вдохновенно провозгласил Том. – И поход за мечом Торна, и поход в Невидимую землю… А я вам рассказывал, как мы в Каменном Лесу нашли дерево из таких же камней, как Жёлтая дорога? - Рассказывал, - хмыкнула Энни. – И уже неоднократно. - А у меня песня про Жёлтую дорогу есть… - сказала Лили. – Так, и что будем делать? - А что делать? – удивилась Энни. – Пойдём к Элендару, конечно. Будем искать следы старой дороги, авось найдём. Я так понимаю, сейчас нам идти туда, влево. Полкан снова нырнул в заросли и вернулся через очень короткое время. - Я нашёл дорогу, гав! – объявил он торжествующе. – Там нет зарослей, и можно спокойно пройти. Дорога разбитая, но камни видны. - Ну конечно, это тут такая чаща, потому что ручей, деревья тянутся к воде, - предположила Энни. – Идём! Она незаметно потёрла ноющую ногу. - От воды не хочется уходить, - проворчала Лили. – Ну ладно, наберём с собой. Не может же быть, чтобы в лесу нам больше ни одного ручья не встретилось… Путь по дороге оказался лишь немногим удобнее пути по ручью. Здесь в самом деле не так густо росли деревья, и приходилось не так часто перелезать через завалы и прыгать по замшелым валунам, но сама дорога была немногим ровнее. То и дело ноги проваливались в ямы, потом можно было споткнуться об кирпич, наступить в лужу, наконец, обойти дерево, пролезть через кусты и временно потерять дорогу. Энни то и дело тихонько охала, когда что-то царапало или хлестало её по больной ноге. Старые, разбитые кирпичи встречались на поверхности почвы не так часто, а ведь они служили ориентирами, и нельзя было их терять. Пожалуй, если бы не Полкан, путешественники давно бы уже сбились с пути, но пёс лучше всех держал направление. И ещё неплохо помогала тень коня Джердана, которая могла проскользнуть сквозь любую чащу напрямик, не смущаясь никакими препятствиями. Правда, саму тень легко было потерять из виду. Здесь ведь и так было сумрачно. Ближе к вечеру им ещё раз повезло – они наткнулись на маленький ручеёк, пересекавший дорогу, и было решено остановиться неподалёку от него на ночь. Хотя место и не показалось особо уютным, но, в конце концов, в Золотом лесу вряд ли можно было рассчитывать на что-то лучшее. Том только высказал надежду, что здесь поблизости нет ни одного логова хищных зверей или нечисти Пакира. - Авось нет, - легкомысленно сказала Энни. Ей становилось всё труднее делать вид, что нога в порядке. - Авось, - согласилась Лили, настороженно осматриваясь. – Мы так шумим, что на нас уже давно должна была целая стая собраться. И в самом деле, компания производила порядочный шум, совершенно недостойный разведчиков: все то и дело перекликались, Полкан лаял, под ногами трещали ветки и шуршали листья, а порой кто-нибудь куда-нибудь проваливался или обо что-то спотыкался с визгом и воплем. Лили вздыхала, что по лесу так не ходят. По лесу ходят как можно тише и аккуратнее. - Ну, если что, Кустар с Пеняром нас предупредят, - решил Том. – Да и Полкан на что? У него и чутьё, и слух! - Да! – гавкнул Полкан, польщённый, что на него возлагают такие большие надежды. - В конце концов, выбора всё равно нет, - подытожила Лили и принялась вместе с Энни за обустройство временного лагеря. Солнце село где-то между деревьев и переплетений веток. Становилось всё темнее, и лес оживал. Здесь уже были птицы, и они не перекрикивались отдельными сонными голосами, а слились в нестройный, пугающий хор. Один раз над головами пронеслась целая стайка летучих мышей. Том развёл большой костёр, сунул в него несколько толстых веток, которые не сгорели бы и до утра, но это не добавило уюта и спокойствия. Энни вздрагивала от каждого далёкого шороха в лесу. Даже палатку ставить не стали. С одной стороны, вроде как укрытие, этакий маленький домик, но с другой стороны – пока сидишь в палатке, не видишь возможную опасность. Вдруг к тебе кто-нибудь уже подкрадывается? Полкан и живые растения, конечно, охранники надёжные, но на опасность ещё успеть среагировать надо… Лили настроила инструмент и запела на простенький мотив: В тёмном небе, пустом и ясном, Из безжизненной пустоты Вырос город из звёзд прекрасных – Символ света и доброты. И дорога, как лучик света, Протянулась среди небес, И назвали дорогу эту Волшебной дорогой чудес. И на нашей родной планете Через множество тысяч лет Вдруг возникла в волшебном свете Та страна, что на картах нет. И тогда из глубин вселенной Протянулась дорога здесь, И назвали страну Волшебной, С волшебной дорогой чудес. Пронеслись, как мгновенья, годы, И, как будто сойдя со звёзд, Был построен чудесный город – Воплощенье волшебных грёз. И сиял с его стен и башен Изумрудов весёлый блеск, И вела в этот город та же Волшебная дорога чудес... Торопливо мелькают годы, А в стране, что на картах нет, Ещё тайн нераскрытых много, На загадки не дан ответ. Но раскроет лишь тот все тайны, Кто пройдёт из конца в конец По прекрасной дороге сказки – Волшебной дороге чудес. Под мерцающий огонь костра песня звучала как-то уютно, мирно, светло. Том заслушался, как всегда, глядя на Лили неотрывно. Энни даже рискнула отойти чуть-чуть и вымыть посуду в ручье. Но вот Лили закончила петь, а вдалеке что-то ухнуло и треснуло, и все разом вздрогнули. Полкан вскочил и начал лаять в темноту. - Перестань, - шикнула на него Энни. – Ещё раздразнишь местных хищников. - Жалко, что я не могу не спать, - проворчал Том, очнувшись от грёз, навеянных на него голосом Лили. – Раньше было хорошо, раньше мне вообще спать не нужно было, я мог быть и сторожем, и разведчиком, и ничего мне не было страшно… - Сам захотел стать человеком, - сказала Лили. Энни хихикнула. И тут же ойкнула, так как за спиной снова что-то ухнуло. - Это совы, - сказала Лили. – Давайте лучше ляжем спать. Раньше ляжем, раньше встанем. - Впервые слышу от Лили предложение пораньше лечь спать, - не удержался от дружеского ехидства Том. Лили беззлобно кинула в него скомканной салфеткой. Том отправил салфетку обратно. - Ладно, предлагаю вообразить, что это обычный лес, - сказала Энни. – Обычного леса ведь мы не боимся. А то, если начнём накручивать себя страхами, то даже заснуть не сможем. Кустар, будешь поддерживать костёр? Кустар кивнул. Теоретически он, конечно, сам мог нечаянно подгореть, но ребята уже знали, что с костром он управляется вполне спокойно, умеючи, он не раз это демонстрировал на привалах. Расстелив одеяла и плащи, закутавшись, улеглись все рядом – Энни в центре, Том и Лили по краям. Первой угомонилась, конечно же, Энни. Без палатки было непривычно – прохладно, всё время казалось, что откуда-то дует, хотя ветра не было. Боль в ноге поутихла, но не прошла. Мешал свет костра, и всё время что-то шумело в лесу. Кто-то вдали подвывал, где-то раздался хруст и треск. На лицо Энни несколько раз пыталась сесть какая-то крупная ночная бабочка – а кто её знает, вдруг она ядовита? Лили ещё некоторое время ворочалась, то и дело вскидывая голову и всматриваясь в темноту. Один раз и вовсе вскочила на ноги, когда что-то треснуло совсем рядом. Кустар немедленно отправился на разведку и скоро вернулся, спокойно покачав ветвями: вроде как беспокоиться не о чем. Но Лили всё равно ещё долго не могла уснуть. Том же моментально притворился спящим, лежал неподвижно, закрыв глаза, но на самом деле он думал и переживал. Нет, он ничуть не жалел, что стал человеком. Жизнь в облике плюшевого медвежонка сейчас казалась ему неполноценной. Да, его теперь могут ранить, даже убить, он может испытывать боль, голод… Но разве не живые ощущения и чувства делают жизнь наполненной и яркой? А одно из ярких чувств – это привязанность к кому-либо. Любовь, если уж на то пошло. Для Тома-медвежонка любовь была доступна только в виде любви-дружбы. Для Тома-человека любовь могла открыться совершенно новой, ещё неизведанной стороной. И не только в чувственно-плотском проявлении. Просто раньше в кого мог влюбляться плюшевый медвежонок? В девочек, которые с ним играли? В куклу Розу? И что из этого вышло бы? Была, кажется, в его жизни одна маленькая девочка, которая чрезвычайно любила устраивать игрушкам свадьбы и женить кого угодно на ком попало, неважно – медведь ты, заяц, тигр или птичка. Маленькая девочка подбирала пары исключительно… по росту. Свадьбы были просты – организовывался только «праздничный обед» для всех игрушек, иногда кукле (если новобрачной оказывалась кукла) шилось новое платье, вот и всё. Даже церемонии никакой не было, видимо, девочка не знала, как их проводят. Так или иначе, Том одно время – ещё до того, как ожил – действительно был «женат» на кукле Розе. На его дальнейшей жизни и взаимных чувствах сей факт никак не отразился – тем более все ведь понимали, что это только игра маленькой девочки. А вот сейчас… сейчас любые чувства Тома уже не будут игрой. Он человек, а не плюшевый медвежонок. Уже ничего не будет «как будто» и «понарошку». Чувства, которые может испытать человек, неизмеримо сильнее, чем те, что испытывает игрушка, хотя бы потому, что чувства игрушки чаще всего придуманные и зависят от того, кто в неё играет. Игрушка понарошку спит, понарошку ест, понарошку любит или не любит. Человек же без сильных настоящих чувств вовсе не может прожить. Чувства, конечно, могут быть разными – любовь или ненависть, к человеку, к явлению или к делу… И что теперь может испытать Том? Он ведь и сам не знал своих возможностей – возможностей сердца, души и ума. Возможности тела – это как раз не такой уж важный вопрос, они могут совершенно не зависеть от сердца, и тем более совершенно не зависеть от любви. Но он чувствовал, как привязывается к Лили, что она ему очень интересна – но что это за чувство? Дружеское любопытство? Потому что Лили талантлива, много путешествует и необычно заколдована? Или это настоящая влюблённость мальчика в девочку? Том не мог пока разобраться, оценивает ли он Лили по-прежнему с позиции плюшевого медвежонка («Ух ты, какая девочка! Я хочу, чтобы она со мной играла! Она придумывает интересные игры и не оторвёт мне лапу»), или с позиции человеческого мальчика-подростка, почти юноши. В своём отношении к Энни он, например, был точно уверен – они друзья, хорошие, верные друзья, но ничто больше. А Лили? Ну например, если бы ему предложили жениться на Энни – он бы отказался. А на Лили? Но и тут – он всё ещё привык относиться к подобным вопросам «понарошку», по крайней мере, в отношении себя самого. Таким образом, он никак не мог понять сам себя и от этого немного переживал. Не страдал, конечно – страдать он, пожалуй, и не умел, слишком уж оптимистично привык смотреть на жизнь. Но было над чем задуматься. И в последнее время всё больше и больше было к этому стимулов. Том думал-думал, но потом понял, что всё равно так вот за один раз в сложных человеческих чувствах не разберётся, и заснул.