Azor Ahai

      Джон чувствовал, как снежок с сугробов ласкает его брюшко, продавливаясь под лапами. Тихо, как тень, он бежал вокруг замка, принюхиваясь к воздуху. Все было как и все ночи до этого. Выбежав за стены замка, он побрел к лесу, прислушиваясь к каждому шороху, но лишь сквозняк пробегал мимо стволов деревьев. Припадая носом к земле, он ощутил знакомый запах, туманивший ему разум, заставляющий бежать вперед, выставляя вперед когти, нагибая спину и готовясь к прыжку. В этот раз заяц. Еще трепыхающийся в его зубах, он бил лапкой, но белый его мех быстро пропитался собственной кровью, и, словно под его тяжестью, он успокоился, смирившись со своей судьбой. Джон повернул голову, прижимая добычу лапой, и, заглянув в пруд, увидел полупрозрачное лицо Короля Ночи в отражении.       Джон в ужасе вскочил на постели. Он ощутил, что простыня под ним мокрая, а во рту все еще стоит железный сладкий вкус крови. Такие сны снились ему все чаще с тех пор, как он стал заниматься с Браном. И с тех пор он боялся даже самого себя. Все его чувства обострились, он просил повара чуть недожаривать мясо и, предаваясь любви с Дейенерис, он до крови кусал ее и расцарапывал ее нежную кожу, и пусть она не жаловалась, он все равно с отвращением смотрел на эти следы. Бран говорил, что и у него так было, это пройдет, но для Джона это утешением не служило.       Призрак в его снах, принимая Джона в свою шкуру, часто бегал в крипту, и от этого бастарду становилось совсем худо. Он понимал, что зверь чувствует, что хозяин скоро останется там навсегда.       Смерти Джон не боялся. Но он всегда хотел погибнуть с мечом в руке, как настоящий Старк, ему не хотелось быть сожженным заживо. Но все равно странное чувство терзало его, заставляя по ночам уходить из теплого ложа, бродить по замку, прикасаясь к холодным камням, сырой земле, с тоской смотреть на окна комнаты Арьи. Зачем тогда он был воскрешен? Чтобы обрести семью и вновь умереть?       Смирившись с неизбежным, он вспомнил разговор с Джорахом, в котором он сказал ему, что сердце Дейенерис разобьется после его смерти. И Джон с ужасом думал о том, что с ней станет, когда придет его час. Он боялся, что подпустил ее слишком близко, поддавшись искушению, понадеявшись, что с ней все обязательно кончится хорошо, но каждая любовная история кончается трагедией.       Джон решил, что нужно отдалить ее от себя. Он стал реже брать ее, реже приходить, целовать холоднее и обнимать слабее, но все это давалось ему с ужасным трудом. Он не был слеп, и видел, как наполняются болью ее глаза каждый раз, когда он отстраняется, и вина душила его. С каждым днем возрастало желание вымаливать у нее прощения, целовать крепко и жадно, упиваться ее огнем, наполняя своим семенем, чувствуя нежные руки на своих невыбритых щеках. Раз за разом говорить о своей любви.       Но он не мог. Порой отчаяние накрывало его так сильно, что он трясущимися руками дергал свои кудри, пытаясь унять внутреннюю боль внешней, не имея возможности выдавить слезу, лишь вновь и вновь прокручивать пламя из его видения, что отберет его жизнь, душу, сердце, оставив лишь пепел.       Справиться со всем этим не помогал даже Призрак. В его присутствии Джон теперь чувствовал себя неестественно странно, словно видит самого себя со стороны. Слова Брана о том, что варг и волк － одно целое, отдаляли его от Призрака.       Он думал о дяде Бенджине. Факт, что тот жив, радовал его, и все же страх терзал его, как Призрак жирного зайца. Джон понимал, что что-то мешает ему вернуться за Стену, и эта очередная загадка занимала его голову.

***

      Прошлой ночью Дени просила его прийти на следующий день. Сейчас Джон сидел на постели в своих покоях, еле сдерживая себя, чтобы вновь не сорваться к ней, как было не раз.       Дейенерис... Он вслух повторил ее имя, смакуя, не имея возможности рассказать ей все, прижать к себе, вдохнуть ее запах. Казалось, что с каждым разом будет все легче отстранять ее от себя, но все было совсем наоборот. Джон пытался равнодушно смотреть в ее грустные глаза, исхудавшее лицо, но, чувствуя лишь вину, он как можно быстрее покидал ее, лишь бы не видеть, какую боль он ей причиняет.       Джон подпрыгнул от неожиданности, когда дверь его комнаты с грохотом открылась.       － Ох, извини, － запыхавшись, сказал Сэм, упираясь руками в колени.       － Что случилось? － на всякий случай Джон прицепил обратно меч, но Сэм лишь потряс подбородками.       － Бран попросил позвать тебя, － отдышавшись сказал он.       Джон сморщился и отвернулся:       － Скажи Брану, что я не в духе сегодня.       Ему не хотелось вновь пробовать проникать в сознание Призрака. Это давалось ему без особого труда, но ощущение неправильности заставляло его стушеваться.       － Это срочно. Прошу, Джон, это действительно важно, － Тарли выглядел испуганно-взволнованным.       Осмотрев друга с ног до головы, Джон устало вздохнул.       － Ладно, пошли.

***

      － Плохо выглядишь, старший брат, － заметил Бран, когда Джон сел в кресло.       － Да что ты? － огрызнулся тот, до хруста сжимая челюсть.       － Мы с Сэмом выяснили кое-что. Тебе нужно послушать.       － Если это меня не касается, то я уйду.       － Тебя это касается напрямую, － Сэм неловко покрутил пальцы.       Он как-то смущенно смотрел на Джона, стараясь отводить глаза. Бран тоже выглядел несколько виновато, холодный взгляд его успокоил бастарда.       － Что происходит?       Бран прокашлялся:       － Сэм вычитал в записках одного мейстера, что Рейгар Таргариен и Лианна Старк состояли в официальном браке.       － Н-но ведь он украл ее... украл и...       － Это ложь, － Сэм протянул тяжелую книгу Джону. Открыв заложенную страницу, тот не поверил своим глазам.       － В одном из своих видений я нашел ее. Лианну. Она действительно умерла в башне Радости, в Дорне, но перед этим она произвела на свет дитя, － Бран замолчал на некоторое время. Подняв взгляд от книги, Джон внимательно смотрел на него, чувствуя, как колотится сердце внутри. － Она попросила своего брата позаботиться о ребенке...       Догадавшись, Джон вскочил с места. Книга упала с его колен под жалобный писк Сэма.       － Нет... － только и выдавил из себя Джон.       "Я бастард", － повторял он про себя, － "бастард Неда Старка..."       － Джон, － позвал Бран, － возьми меня за руку.       Джон не понимал, что он говорит. Все его тело словно онемело, он не мог даже пошевелить губами, но в голове все вставало на свои места. Он ощутил прикосновение к своей мозолистой руке. Бран крепко сжал его руку.       － Я покажу тебе, － сказал он, － только давай вместе.       Он никогда так не делал. Он не понимал, что Брану от него нужно, но все равно с усилием кивнул, пытаясь унять колотящееся сердце. Вдруг пухлое лицо Сэма исчезло; они с Браном стояли перед высокой башней.       － Я был тут, － узнал место Джон.       Когда-то эта башня снилась ему. Только теперь тут была тишина, внутри нее никто не плакал и не кричал, лишь несколько трупов лежало на песчаной земле.       － Пошли, － Бран повел его к лестнице. На удивленный взгляд брата он пояснил: － Да, я могу ходить здесь.       Джон удивился тому, что они с Браном почти одинакового роста. Обычно это не было заметно.       Первое, что они увидели, поднявшись в башню, была кровь. Постель, казалось, состояла только из крови, пропитавшей насквозь даже матрас. Подойдя ближе, Джон узнал лежащую на кровати женщину. Это была Лианна Старк, только теперь ее лицо было искажено мукой, пот струился по ее лбу ручьем, а сама она с трудом глотала слезы. Совсем еще молодой мужчина сжимал ее руку. Такие же темные, как и у Лианны, волосы были покрыты пылью, руки все в крови, слезы катились из серых глаз.       － Это... － пораженно сказал Джон, но Лианна громко всплакнула, и мужчина крепче сжал ее руку, целуя лоб.       － Тише, тише, － сквозь слезы говорил до боли знакомый голос, － все хорошо, Лиа...       Джону всегда говорили, что он похож на своего отца. Сейчас, смотря в молодое лицо Неда Старка, он не видел ничего схожего между ними. Служанка поднесла лорду Эддарду сверток. Джон заметил, что и лицо этой незнакомой девушки было покрыто слезами. Отдав сверток, она громко шмыгнула носом, смотря на Лианну. Нед с трепетом взял сверточек из одеял в дрожащие руки; слеза упала на льняное одеялко, сразу впитавшись в ткань.       Лианна притянула брата ближе, так, чтобы никто, кроме него не услышал сказанного. Джон подошел ближе:       － Его зовут, － она сглотнула, голос ее был слаб, － Эйгон Таргариен.       Сверток в руках Неда чуть шевельнулся.       － Обещай мне, Нед, － голос Лианны перетек в плачь.       Она с отчаянием смотрела на младенца в руках брата, чувствуя, как силы оставляют ее. Рука в руке Неда слабела.       － Лиа, －жалобно позвал он, но тоненькая ручка сестры упала на постель.       Младенец, словно почувствовав гибель матери, подал голос. Заерзав в одеяле, он расплакался. Детский плач и стеклянные глаза Лианны всколыхнули что-то в душе Джона, и ему защипало глаза. Он взглянул на Брана: тот настороженно следил за его реакцией, печально косясь на пищащий комок на руках Неда.       В комнату вбежал молодой мужчина. Он удивленно смотрел на мертвое тело и ребенка, который уже затихал, успокаиваемый дядей. Нед, вскочив с колен, подбежал к мужчине.       － Поклянись, － сказал он угрожающе, － поклянись мне, Хоуленд, что никому не скажешь, что видел тут.       Хоуленд кивнул. Он вновь посмотрел на младенца:       － Это его ребенок? － Молчание. － Роберт убьет его.       － Я люблю Робба как брата, но племянника я ему не отдам. Я выращу его как своего бастарда.       Сердце оборвалось в груди Джона.       － Как она назвала его? － Хоуленд оттянул краешек одеяла. － Похож на Рейгара.       － Это неважно, － Нед обратно заправил одеяло, неумело качая ребенка на руках, － для всех, и тебя в том числе, он Джон. Джон Сноу.       － Думаю, этого достаточно, － тихо произнес Бран.       Джон его не слышал. Он впился глазами в женщину на кровати, покрытую собственной кровью, и почувствовал, как трескается прежний его мир и собственное сердце. Лорд Эддард не его отец, Бран не его брат, он не Белый Волк. Он не волк вообще.       Джон даже не сразу понял, что снова находится в комнате. Только обеспокоенный возглас Сэма привел его в сознание. Но когда он смотрел на него, он видел лишь беззвучно раскрывающийся рот: в ушах все еще стоял голос матери, молящей своего брата позаботиться о ее сыне. О Джоне Эйгоне. Смотря на Брана и Сэма он думал о том, что прожил чужую жизнь. Он не должен был быть старшим братом Брану, лучшим другом Сэму, защитником Арье, королем всему Северу.       Кровь стучала в висках, увиденное разрывало сердце, слезы все еще текли из глаз. На ватных ногах он двинулся к двери, пытаясь унять свои нервы, но руки все равно потряхивало.       Сколько он себя помнил, он мечтал стать настоящим Старком, чтобы отец относился к нему так же, как к Роббу, его наследнику и первенцу. "Когда я вернусь, мы поговорим о твоей матери", － так сказал ему отец. Джон мысленно отругал себя за это слово. Его отцом был Рейгар Таргариен, убитый Робертом Баратеоном на берегах Трезубца, брат Дейенерис. Дейенерис. Что скажет она, когда узнает? Если бы ее брат не полюбил бы его мать, она бы сейчас росла в Красном замке, в кругу семьи, и не было бы всего того ужаса, через который она прошла, чтобы оказаться здесь.       Ноги сами несли его к драконам. В последние несколько недель Рейгаль был его единственным другом. Джон усмехнулся про себя. Иронично, но он оседлал дракона, названного в честь его настоящего отца. Теперь он не боялся и остальных двух. Они просили ласки и от него, и Дени даже как-то в шутку назвала его "отцом драконов". Если бы она знала, что в их жилах течет одна кровь...       Рейгаль издал странный утешительный звук, почувствовав состояние всадника. Джон обнял его морду, глядя на вышитого на перчатках лютоволка. Теперь он даже не знал, кто он. Сноу, Старк или Таргариен, он чувствовал себя никем, лаская Рейгаля и вспоминая сны, что ранее подсказывали ему, кто он.