Azor Ahai

      Дени смотрела на одевающегося Джона. Он заметно исхудал, синяки залегли под его еще более печальными глазами. Он приходил поздно и уходил рано, не согревая ее, лишь оставляя в душе неприятный осадок. Смотря на него сейчас, она словно решала для себя что-то. Наконец, она поднялась и подошла к нему вплотную.       － Дени... － только и сказал он, вздохнув, чувствуя руки, держащие его чуть выше локтей.       － Джон, давай поговорим.       － Мне нужно идти.       － Отчего ты так переменился ко мне? － задала она вопрос в упор.       Джон замер. От этого тона сердце его сжалось. Он не смел поднять на Дейенерис взгляд, вновь увидеть эту боль на ее лице.       Не услышав ничего в ответ, Дени повернула его лицо к себе, но Джон все равно не поднял глаз.       － Не мучай меня, － взмолилась она, лаская его щеку; у Джона все внутри перевернулось. － Ты разлюбил меня?       Не выдержав, Джон поднял взгляд.       － Нет.       "Горит сарай, гори и хата", － подумалось ему, и он обхватил ее руками, наклоняясь к лицу.       － Я люблю тебя, － шепнул он. － Я люблю тебя, как никого и никогда не любил.       － Тогда что происходит между нами? － чуть не плача, Дени положила свои руки на его. － Скажи мне, ты можешь сказать мне. Прошу.       Вдруг те причины, из-за которых Джон отдалил Дени от себя, показались ему самому мелкими и бессмысленными. Казалось, что если он скажет ей, она обзовет его последним дураком и покинет в этой комнате, наполненной летним сладким запахом, обволакивающим кожу и волосы Дени.       И все же, он сказал это:       － Я скоро умру, Дени. Я видел это в пламени.       Дейенерис словно окатили ледяной водой. Руки ее сползли вниз.       － Я видел, － продолжал Джон, － как огонь съедает меня, но я не кричу. Лишь терпеливо стою, пока тени танцуют вокруг меня.       Сердце Дени рухнуло вниз. Это то, что она видела во сне. Тот самый молчаливый костер, что приснился ей в ту ночь, когда беда стряслась с Джоном за Стеной. "Один за любовь", － с ужасом вспомнила она.       － Этого не произойдет. － Твердость в ее голосе успокоила Джона и дала толчок к очередному признанию.       － Есть еще кое-что. Дени... я не бастард.       Дейенерис с замиранием сердца ждала того, что он скажет.       － Моя мать － Лианна Старк...       "Не может быть", － подумала она, － "его отец имел связь с родной сестрой".       － А настоящий отец － Рейгар Таргариен.       Имя брата ударило ей в голову и застучало по черепной коробке.       － Как ты узнал? － спросила она, приходя в себя.       － Бран сказал мне. Сказал и показал...       － Поэтому ты отдалился от меня? － она прижалась к Джону ближе, чувствуя биение его сердца, смотря в виноватые и печальные глаза, полные отчаяния и безнадежности.       "Глупый мой волк", － подумала она и поцеловала его, нежно, ласкаясь к нему и успокаивая.       － Я не знаю, о чем ты думаешь, － отстранившись, произнесла она, － не знаю, что руководило тобой, но одно я знаю наверняка: я люблю тебя, и ты любишь меня, и мы созданы друг для друга. Ты и я, мы вместе, потому что так и должно быть, потому что я принадлежу только тебе, и ты только мой. Я не знала другой своей семьи, кроме Визериса. Я не принадлежала ему, я не должна была стать ему женой и матерью его детей, но боги распорядились иначе, оставив нас одних в целом свете, и я мирилась с этим, с его жестокостью, с его домоганиями. А когда он умер, я осталась одна. － Улыбка тронула ее губы: － Я счастлива, что теперь у меня есть ты, моя семья, моя кровь, что ты сын брата, которого я никогда не знала, но любила всем сердцем. Мне было все равно, когда ты был Сноу, и мне по-прежнему все равно, когда ты Таргариен.       Джон ожил от любви к Дейенерис. Эти слова словно вылечили его душу, прошедшую через столько мучений за то время, когда он узнал правду о себе и свою судьбу. Он крепко прижал ее к себе и уткнулся носом в тонкую шею, поражаясь, что она в который раз спасла его.       － Дени, － шепнул Джон, пытаясь выразить голосом все то, что было у него на душе, но Дейенерис сама придумала способ лучше.       Он лихорадочно целовал ее щеки, которые она с удовольствием подставляла под горячие губы, пока расстегивала его дублет. Джон ощутил невероятный прилив сил, которого не ощущал уже давно. Дени только сейчас осознала, как сильно она изголодалась по ласкам мужа, его дикому взгляду, рукам, жмущим широкие бедра.       Джон готов был застонать лишь от одного чувства тяжести ее тела. Забывшись, он зарывался носом в серебро волос, толкаясь бедрами в кулак Дейенерис, лихорадочно шепча ее имя. Дени издала стон, когда он сразу вошел в нее, до упора, раздвигая отвыкшие стеночки. Джон под ней голодно смотрел на то, как медленно она поднимает бедра и вновь опускает на твердый, как камень, член. Когда ее язык показался, чтобы облизнуть губы, он резко поднялся, подхватывая ее, грубо толкаясь внутрь, ловя стон губами, и Дени с радостью отдавалась в его руки, чувствуя, как жадно он целует ее, проникая так глубоко, что нет мочи держать себя в руках. Сплетаясь ногами и руками, они двигались бедрами навстречу друг другу, разрывая поцелуи только для слишком громкого и нетерпеливого стона. Джон толкался навстречу жаркой глубине, упиваясь хлюпающими звуками, запахом Дейенерис, ее темными от желания глазами. Перевернув ее и подмяв под себя, он увеличил темп, хватая ее под коленки и сгибая ее ноги. Руки Дени тянулись к нему, притягивая ближе, вжимая в себя, зарываясь в кудри, и сквозь поцелуй он чувствовал вибрацию в ее горле от стонов, рвущихся из ее розовеющей груди. Ртом он приник к пухлому соску, отпуская ее ногу и упираясь рукой у головы. Дени выгнулась навстречу языку, вбирающему твердеющий сосок, и сердце ее стучало так сильно, что ей казалось, оно вот-вот сорвется и пойдет в пляс. Она потянула Джона за волосы, отрывая от своей груди, чтобы вновь до крови зацеловать его распухшие губы, переходя поцелуями ниже, к кадыку на шее. Оттуда － к крохотному шраму на плече; Джон потерся носом о ее волосы и громко простонал над ухом. Дени сильнее впилась руками в могучую спину, не отрываясь от плеча, чувствуя, что сейчас кончит. Удовольствие расплавило под ней кровать, сладким пламенем охлаждая кожу, и Джон, ощутив, как она сжала его член внутри, продолжил толчки, даже когда сам сжал в кулак простыню, наполняя Дейенерис. Встретившись с ней взглядом он вновь припал к ее губам － на этот раз нежно и аккуратно. Джон подумал, что ему нравится, когда Дени целует его, держа его лицо в своих ладонях.       － Мое имя Эйгон, кстати, － вспомнил он.       － Ты ведь не обидишься, если я продолжу звать тебя Джоном?       Джон, рассмеявшись, обессиленно рухнул рядом. Пусть он все же и погибнет скоро, то лучше если перед этим он подарит Дейенерис всю свою любовь, так решил он, целуя ее бархатные руки.