Azor Ahai

      Миссандея аккуратно заколола серебряные волосы Дейенерис, убирая их с ее голых плеч. Пальцами она коснулась ее чуть выше лопаток, разминая мышцы. Теперь Дени уставала как будто в два раза больше, спина и ноги страшно болели к вечеру, и Миссандее приходилось делать ей массаж почти каждый день, чтобы хоть как-то унять ноющую боль. Дени повернула голову к зеркалу, встречаясь взглядом со своим отражением. Несмотря на усталость, она сильнее зарумянилась и тело ее округлилось.       － Я пополнела, － озвучила она свои мысли.       Это не было заметно под тяжелыми и теплыми одеждами, но как только она раздевалась, взгляд сразу падал на набухшую грудь и круглые бедра.       － При добром муже женщины хорошеют, － сказала наайтика, переходя ладонями на шею. Дейенерис зажмурилась от удовольствия.       Да, при добром муже женщины хорошеют, но Джон был занят и они почти не виделись, а от разлуки дурнеют. Он принимал у себя лордов, общался с ними, старался сообразить с ними какую-нибудь выгодную сделку и вел дипломатические переговоры, а неделю назад он направился к морю, чтобы наладить поставки продуктов, ибо он боялся, что того, что запас за долгое лето его отец, не хватит на зиму. В его отсутствие Дени продолжала корпеть над книжками, порой засыпая на них, когда засиживалась допоздна, чего Джон, будучи рядом, не позволял. Сейчас его не было, и она даже как-то не горела желанием спать в кровати, предпочитая стоять над картой, прокручивая в голове все возможные исходы событий в предстоящих войнах. И все же, когда ноги ее доходили до постели, она сверлила взглядом потолок, думая о том, как сказать Джону о разговоре с Кинварой. Засыпала она только тогда, когда на кровать запрыгивал Призрак, укладываясь рядом и "целуя" ее в носик.       Она не знала, что чувствует по поводу всей истории с Азор Ахаем. Как-то, уже после разговора с Кинварой, когда небо вернуло себе голубой цвет, она попросила Джона рассказать ей одну из сказок, которыми усыпляла его в детстве старая Нэн.       － Все ее сказки были страшными, ты не захочешь слушать, － сказал он тогда.       － Захочу. Расскажи, что угодно. － Дейенерис потерлась щекой о его щеку и протянула: － пожалуйста.       И Джон рассказал о герое, что пошел искать Детей Леса, потеряв в дороге всех своих спутников и даже пса.       － Он брел, － рассказывал Джон, － по бескрайнему снежному лесу, и Иные посылали за ним ледяных пауков. От холода меч переломился надвое, и ему оставалось только бежать.       Слушая сказку, Дени представляла себе героя с лицом Джона, а вместо его пса － Призрака. Судьба героя так напомнила ей рассказы Джона о жизни за Стеной, что она спросила его, видел ли он ледяных пауков. Рассмеявшись, Джон заверил ее, что ничего подобного там нет.       А потом он рассказал ей о том, как ковался Красный Меч: Азор Ахай закалил его в крови своей возлюбленной. Когда Джон рассказывал об этом, Дейенерис на какое-то мгновение показалось, что он знает; тоска безысходности сквозила в его голосе. Закончив сказку на этой грустной ноте, он перевернулся набок, поворачиваясь к ней спиной.       Но как Джон мог знать? Он не подпускал к себе красных жриц, сторонясь скорее Мелисандру, чем Кинвару.       Дейенерис выдохнула, когда Миссандея ущипнула ее под лопаткой.       － Этого хватит, спасибо, － она улыбнулась, натягивая обратно на тело халат нежного песочного цвета.       Миссандея, заверив, что счастлива служить Дейенерис, хрустнула пальцами и подхватила закатившийся под кресло перстень, кладя его обратно на столик. В дверях она столкнулась с Джоном. Видимо, он приехал совсем недавно, потому что на нем все еще был походный камзол и меч. Неловко обойдя служанку, он медово улыбнулся. Дейенерис вскочила с кровати, и он поднял ее на руки, все еще улыбаясь через поцелуй, который она так ждала за то время, что была одна. Ощутив под ногами пол, Дени поднялась на носочках, притягивая Джона за грудки и вновь целуя. От него пахло снегом, потом и железом, и так пахла ее постель, ее наряды и кожа, пропитанные этим мужским запахом.       － Я привез тебе подарок, － отстранившись и приведя дыхание в норму, сказал Джон.       Из кармана он выволок что-то и зажал в руке, хитро улыбаясь. Когда он протянул ей руку, она увидела, что это был лимон: большой и желтый, с шершавой шкуркой и зеленым листочком сверху. Так странно было видеть это напоминание о лете, детстве и беззаботности среди зимы, войны и озабоченности. Дени поднесла фрукт к лицу, вдыхая кисло-сладкий аромат, и на секунду она будто окунулась в теплоту и мягкий свет комнаты с красной дверью, в ленивое раннее утро и кружевное платьице, самое дорогое, что у нее тогда было. Открыв глаза, она увидела перед собой улыбающиеся глаза Джона, и они напомнили ей горизонт неба перед дождем, поившим лимонное деревцо.       － Спасибо, － шепнула она, и Джон невесомо коснулся губами ее щеки.       － Благодаря тому кредиту, который нам дал Железный Банк, я договорился о поставках зерновых и фруктов с Миром, － он прошел к кровати, снимая с себя холодную одежду. － Мы не будем голодать этой зимой.       － Может, голод даже лучше чем то, что нас ждет.       Улыбка потухла на лице Джона. Пальцы, развязывающие рубаху, остановились.       － Мы победим.       － Чем дольше я здесь, тем меньше я в этом уверена.       Теперь, когда она знала правду о себе, победа казалась недосягаемой, как звезды на небе, и все эти пламенные речи только заставляли тошноту подступать к ее горлу, причем это происходило так часто, что она уже свыклась с этим чувством.       Джон сделал шаг в ее сторону и аккуратно взял ее руки в свои.       － У нас действительно есть шанс на победу, － сказал он. － Тем более, с нами красные жрицы, и как бы я не любил Мелисандру, ей все-таки удалось воскресить меня, пусть я и не хотел этого.       － Ты не хотел жить? － последние его слова произвели на Дени огромное впечатление. Все люди борются за выживание, цепляются за свою жизнь, страшась смерти.       － Скажем так: если я умру второй раз, я не хочу, чтобы меня возвращали.       Что-то треснуло внизу. Дейенерис поняла, что это было ее собственное сердце. Это был ее глупый план на случай, если и ей придется ковать свой "меч" － воскресить Джона еще раз. И в то же время она была частью его второй жизни, и Дени была готова любым способом удержаться в этой жизни до старости, чтобы разделить ее с Джоном, который не просто стал частью ее жизни, а ей самой, убирая на задний план все другое, что было ей важно. Желание защитить его сделало ее эгоисткой.       Возможно, Джон и сам не понял, какой смысл вложил в свои слова, но Дейенерис поняла их так: Джону не нужна тысяча жизней с ней.       Вновь закружилась голова, мутно завертелось все внутри. Обогнув Джона, Дени плюхнулась на кровать в тот момент, когда комната перед глазами почернела, уступая место пляске разноцветных кругов. Минута － и она пришла в норму.       Обеспокоенно глядя на то, как она быстро хлопает ресницами, прогоняя головокружение, Сноу опустился рядом на одно колено:       － Ты очень мало спишь, Дени. Тебе нужен хороший отдых.       － Я хорошо сплю.       － Когда хорошо спят, не вскакивают посреди ночи, чтобы побродить по замку, знаешь ли.       － Это было пару раз! － Резкая мысль стукнула ей в голову. － Откуда ты знаешь?       Джон заметно занервничал.       － Я предположил.       － Не лги мне.       Он воровато оглянулся, и лицо его стало совсем белым. Сглотнув, он приподнялся к ее лицу:       － Я варг. Оборотень.       Дени прыснула.       － Это не шутки. По ночам к тебе приходил не Призрак, а я в его шкуре.       Дейенерис вспомнила, как лютоволк пришел к ней в первый раз. До этого он ходил за ней по пятам, периодически проверяя, где она, а ночью он запрыгнул рядом на место Джона, мазнув языком по щеке. Рядом с Призраком Дени мгновенно засыпала, запуская руку в густой мех, согреваясь от тепла его тела. Когда она просыпалась, мучимая кошмарами, Призрак тоже вставал и бесшумно следовал за ней, когда она выходила из покоев, чтобы успокоить рой мыслей в голове.       － Ты? － тупо переспросила Дени. Джон кивнул. － Но ведь оборотни...       － Злые?       Дейенерис покраснела. Кого-кого, а Джона назвать злым ни у кого не повернулся бы язык.       － Извини.       － Да нет, в какой-то степени это даже правда, － он сел рядом на кровати, запрокидывая голову назад. － Я в последнее время совсем бешеный. Бран говорит, я становлюсь похожим на волка.       － Так вот чем вы занимаетесь! － Джон слабо улыбнулся. － В каком смысле "похожим на волка"?       － В прямом. Я чувствую себя сумасшедшим, Дени. Мне кажется таким неправильным надевать на себя обличье Призрака, хотя раньше с этим не было проблем. Я зол почти все время, как голодный пес. Что-то сломалось во мне, словно вместо Джона Сноу в этот мир вернулся кто-то другой.       Дейенерис не до конца понимала о том, что говорил Джон, но ей было жаль его. Все, что свалилось на него в последнее время, давило так сильно, что спина его хрустела от тяжести. Обвиваясь тугим кольцом вокруг шеи, совесть не позволяла ей добавить еще одну ношу на эти плечи. Потянувшись к нему всем телом, как цветок к солнцу, она коснулась губами изгиба шеи и сжала его руку.       － Может, ты просто не можешь принять себя? － спросила Дени.       Помолчав минуту, Джон ответил:       － Как я могу принять себя, если мой настоящий отец думал не той головой, а мать с легким сердцем закрутила роман с женатым мужчиной? Это бесчестные люди.       － Ты зациклился на плохом, но подумай обо всем хорошем, что известно о Рейгаре и Лианне. Мой брат был добрым и щедрым принцем, и люди любили его. Но ведь для каждого мужчины женщина － его слабость.       － Для меня ты сила.       Джон всегда говорил, что не умеет говорить красиво, но его слова вгоняли Дейенерис в краску, ибо такое нежное, невинное юношеское обожание сквозило в этих речах, сказанных совершенно необдуманно.       － Но ты ведь не твой отец, － Дени растерла алые щеки, － хоть и очень похож на него. Ты говоришь, что твои родители бесчестны, но ты унаследовал от них лучшие черты.       Дени видела, что он порывался сказать что-то едкое, но, тихо вздохнув, он лишь взлохматил волосы и откинулся на кровать.       － Я устал.       Дейенерис ехидно улыбнулась и легла рядом:       － От усталости помогает массаж. Это все знают.       － Я отдаюсь в руки своей королевы, － Джон улыбнулся, и от его тона у Дени затянулся тугой узел внизу. Она соскучилась.