Azor Ahai

      Санса поднялась со своего места, жестом призывая лордов к тишине. Чертог смолк. Напротив окна блеснул серебряный пересмешник. Краем глаза Санса заметила наглую ухмылку, и вид этого хитрого лица доставил ей несказанное удовольствие.       — Сегодня мы собрались, чтобы вынести смертный приговор врагу, долго прикидывавшемуся другом, — сказала она под мгновенный ропот толпы. — Этот человек находится в этом зале, и он знает, что совершил предательство и убийство.       Ухмылка, перетекая в улыбку, обнажила белые зубы. Взгляды бегали от одного чужеземца к другому, некоторые останавливались на Арье.       — Что вы ответите на эти обвинения, — Санса сделала паузу, — лорд Бейлиш?       Петир словно проглотил шпагу. Глаза лордов Долины стали размером с золотого дракона*. Напряжение повисло в воздухе, пока Бейлиш боролся с эмоциями на лице в тщетных попытках сохранить невозмутимость.       — Я, Санса из дома Старков, обвиняю Петира Бейлиша в убийстве леди Лизы Аррен, коим я была свидетельница, в предательстве лорда Эддарда Старка, после чего он был казнен по ложному обвинению. Я обвиняю Петира Бейлиша в продаже меня Рамси Болтону.       — Все это ложь, — маленькие глазки нервно забегали.       — Я обвиняю Петира Бейлиша в том, — продолжала Санса, — что он пытался убить моего брата Брандона Старка, когда тот упал с башни.       — У вас нет доказательств.       — Они нам не нужны. — Впервые после речи она взглянула на Мизинца. — Мы казним вас здесь и сейчас.       Сансу растили будущей королевой. Она училась вежливым словам, покорной улыбке, училась носить красивые наряды и выглядеть шикарно. Все свое детство она проводила с подружками, леди-матерью и септой, а в дела братьев и отца не лезла — она леди. Но по какой-то причине, она знала правило, которому отец учил Робба и Джона: тот, кто выносит приговор, заносит меч. Сейчас совершенно не казалось страшным лишить жизни человека, выпачкать свои руки в крови. В глубине души ей даже хотелось этого.       Когда Бейлиша поставили перед ней на колени, Арья любезно протянула Сансе тот самый кинжал, которым Брана пытались убить. Он был непривычно тяжелый в легкой руке, но сидел идеально, и прохлада рукояти щекотала ладонь. Санса крепко сжала ее и одним махом скользнула по горлу шепчущего о милосердии и прощении Мизинца. Тело рухнула на пол под неестественным углом, и из распоротой глотки хлынула кровь, лужей окружая голову казненного. Вся ненависть к своим мучителям, врагам семьи, своей жизни — все, что сидело внутри каменного сердца Сансы, хлынуло вместе с этой кровью, наконец даря ей покой, горько-сладкий и наверняка временный, но покой.       Кинжал в руке липко заскользил от пота, и только это чувство напомнило ей, что она все еще его держит.