Azor Ahai

      Горели мечты, надежды, стремления — все, что Дейенерис привела с собой сюда. Горел дом, который был в ее памяти теплым и сладким, а на деле — ледяным и горьким. Пламя и кровь превратили в пепел и слезы чаровницы. Плясуньи теней, что якшаются с кровожадными монстрами и духами. "Я такая же, как они, — думала Дени. — Привела в этот мир чудовищ, отдала теням сына, мужа и племянника. Что я такое после этого?"       Как свечечный огонек, Кинвара дрожала перед ее глазами: ветер, искра бури, задувал ей в спину. Все вокруг было нечетким из-за слез. Пора было уходить. Они и так стоят тут слишком долго. Но колени дрожали так, что Дейенерис не могла сделать и шага. Жар, доносившийся от костра, был слаще любого поцелуя, который она знала.       Мелисандра со спины подошла к Дени, и нежный голос коснулся ее слуха:       — Я привела его в этот мир, я и отдала его обратно. Вы сделали то, что должно, — рукой она коснулась ее плеча, чтобы развернуть и увести от пожарища.       Дени отпрянула:       — Не трогай меня.       "Что теперь будет? Север лишился короля, и винить в этом будут меня (что логично). Вот-вот грянут Иные, может, даже в эту секунду..."       Дени прислушалась к звукам вокруг, но только Призрак выл позади.       "...и я не имею понятия о том, как выглядит Король Ночи. Чего он хочет? Как его убить?"       Джон знал, и эта мысль стрелой пронзила сердце Дейенерис. Соленые слезы опять ручьем покатились из ее глаз. Ноги устали держать ее, и она села на холодный снег, мягкий, как пух. Дрогон, чувствующий материнское состояние и сам скорбящий, носом боднул ее в спину. Это вдруг напомнило ей о первом полете Джона. Они пролетали весь день, соревнуясь в скорости и ловкости, а потом согревали друг друга под драконьими крыльями. Самый счастливый день в ее жизни.       С другой стороны замка послышался рокот, который невозможно перепутать ни с чем. Рейгаль надрывно зарычал, кольцом пролетая над братом. Дейенерис лишь утерла слезы. Шепот за спиной нарастал по мере того, насколько громче становилась разъяренная тварь.       — Раздери меня Иные! — воскликнул Тормунд, кажется.       Вздохи и вскрики заставили Дени подняться.       ...Он твердо стоял на ногах, весь в копоти, нагой и живой. Меч, который он сжимал в руке, пылал огнем, таким ярким, словно сам клинок ковался из солнечного света, обжигающего глаза. Языки пламени ласкали угольные кудри. Прекрасную, божественную картину не портили даже кривые шрамы на груди и животе.       — Я не понимаю... — Дейенерис услышала рядом Кинвару.       Мелисандра, в отличие от Верховной жрицы, пала на колени перед Джоном:       — Владыка Света послал нам подарок: вернул нашего короля!       Джон кинул презрительный взгляд на жрицу, но как только люди, следуя ее примеру, преклонили колени, тень улыбки коснулась его лица.

***

      Джон тряхнул головой и сильнее закутался в одеяло. Из-за отстраненности его взгляда Дейенерис не решалась начать разговор. Столько вопросов было у нее на уме, один хуже другого.       — Я видел родителей, — от хриплого голоса Дени подскочила. Полотенце, которым она сушила волосы Джона, выпало из ее рук.       — В каком смысле? — спросила она, принимая поднятое полотенце.       — Как только огонь коснулся меня, я словно выпал из реальности. Я не чувствовал ничего и не помнил... — Он замолчал, и Дени решила, что это все, но тут он продолжил: — Все вокруг было таким зеленым, как летом.       Джон вновь умолк и улыбнулся.       — Они гордятся мной.       Дейенерис тоже улыбнулась. О своих родителях она никогда не думала. Визерис в основном рассказывал о матери, но всегда рассказ кончался обвинениями сестры в ее смерти.       Джон внезапно повернулся к ней и, облизнув губы, сказал:       — Могу я спросить кое-что? — Дени кивнула. — Когда я стоял там перед всеми... я... — Джон вновь облизнул губы и нахмурился.       — Что?       — Я забыл, что хотел сказать.       То, как бегло Джон сказал это, покоробило Дени. Что-то неестественное было в неловком смешке и взгляде исподлобья. Но она все равно ободряюще улыбнулась.       — Ничего страшного.