mixtape

2:02 a.m. Кто вообще звонит так поздно? Да, сегодня пятница, и Ричи ещё не спит, но всё же. Если это кто-то звонит к дому Тозиеров, чтобы назначить экстренную встречу с Вентом, что случается довольно часто, то почему этот человек звонит в это время суток? В любом случае, Ричи отвечает на звонок: его отец убьёт его, если он упустит клиента.  — Ричи? — Голос Стэнли Уриса приветствует Ричи по ту сторону линии. Обычно Ричи был бы более чем рад услышать своего нового друга, но часы, висящие над настенным телефоном, напоминают Ричи, что сейчас такое время суток, когда такие люди, как Стэн Урис, не должны бодрствовать. Что-то определённо не так.  — Да? — спрашивает Ричи. Его голос звучит тихо и не несёт в себе юмора или поддразнивающих ноток, которые он обычно адресует Стэну. На расстоянии половины города от Ричи, Стэн Урис, стоя посреди кухни и одетый только в пижамные штаны и рождественский халат, начинает плакать. Он не знает, почему из всех возможных людей звонит именно Ричи Тозиеру и Балаболу по совместительству, но ему нужно сказать это. Он должен сказать это. Ему кажется, что, никому ничего не говоря, он лишь лжёт; более того, он чувствует, что он сам — ложь. Притворство. Он не может больше терпеть. Стэн Урис быстро дышит, его пальцы сжимаются вокруг телефонного шнура, в то время как кухонная плитка под его босыми ногами морозит его крошечные пальцы. Даже в своём отчаянном состоянии он всё ещё находит силы протянуть ладонь и поправить ручку, прикреплённую к блокноту, висящему на стене. Почерком его матери написан список покупок, а чуть ниже — записка отца, сообщающая о встрече с мистером Дженкинсом. Стэн не знает, о ком именно речь, но он знает, что его папа приходит в ярость каждый раз, когда встречается с мистером Дженкинсом.  — Стэн? — Голос Ричи возвращает мальчика к реальности, и прямо сейчас ему кажется, что он находится не у себя дома, а в кухне дома Тозиеров, а рядом с ним — Ричи. Кухня Ричи меньше, но она более компактна. Особенно Стэну нравится подставка для специй. Ричи надавливает чуть сильнее, чувствуя себя всё более обеспокоенным рыданиями, прорывающимися по телефонной линии. — Стэн? Стэн?  — Сегодня с Генри Бауэрсом, — произносит Стэн сквозь рыдания, сдерживая голос, чтобы его не поймали. Ричи резко чувствует себя плохо, но он ничего не может с этим поделать. Стэн не позволил бы Ричи прийти к нему, как это делает Эдди; эти два мальчика слишком уж разные. Возможно, Стэн просто уважает своих родителей, или, может быть, он уважает авторитет его семьи. В любом случае, он не нарушает правила. Ричи это знает. — Ч-что он… что он имел в виду? О тебе? Ричи делает паузу; его тело тут же мёрзнет, когда он смотрит через кухонное окно на висящую в небе будто бумажную луну. Шёлковый свет ложится на каждую кухонную поверхность, покрывая собой поверхность столешниц и разделочных досок. В комнате холодно, но вполне возможно, что это всего лишь разыгралось воображение Ричи. Стэнли и Ричи направлялись к своим классам вместе: у Ричи была биология в триста четвёртом кабинете, в то время как лекция по истории Стэна должна была состояться в триста пятом. Когда они поняли, что их пути пересекаются, то начали ежедневно ходить в классы вместе, рассказывая друг другу о своих беззаботных утрах и несправедливом грузе курсовых работ. Однако сегодня их вытащили из холла без всякого намёка о том, куда их ведут. Патрик Хокстеттер и Виктор Крисс толкнули мальчиков в душевую. Ричи ударился о писсуар и упал на пол, а Стэн держался у раковины. Было вполне очевидно, что он испугался, и один лишь вид на такой взгляд на лице его друга (даже на мгновение) заставил Ричи переключиться в режим защиты.  — Какого чёрта, Ген? — усмехнулся Ричи, поднявшись на ноги и тут же падая, сбитый массивным ботинком Белча, столкнувшимся с его грудью. Генри вышел из кабинки, ловко вертя между пальцами свой любимый нож. Он прошёл мимо Стэна с грязным взглядом, но не обратил на него внимания. Он присел перед Ричи, очень осторожно положил свое колено между его бёдрами, а затем прижал лезвие прямо к щеке мальчика. Стэн вскрикнул, но Ричи ничего не почувствовал. Чувства страха не было. Он знал, что Генри не сделает чего-то откровенно ужасного, поскольку у него даже нет яиц для этого. Он никогда не сделает. Возможно, он нашёл бы смелость порезать кого-нибудь другого, к примеру, того же Бена Хэнскома, но Ричи знает, что он никогда не получит больше ударов, чем один или два, когда дело доходит до Генри Бауэрса.  — Я ведь думал, что вполне ясно высказался тогда, ты, педик, — прорычал Генри, когда кончик ножа вонзился в кожу Ричи. Он продолжил: — Я думал, что говорил тебе о том, что не хочу видеть, как ты болтаешь с маленьким женоподобным мальчиком. Стэн начал плакать сильнее, боясь того, что может случиться с Ричи. Он не знал, какая история их объединяла, поэтому единственное, что в этой ситуации видел Стэн — это то, что Ричи находился не в лучшем положении с прижатым к лицу ножом, а также то, что Генри был сумасшедшим ровно настолько, чтобы проткнуть его насквозь. Стэн был на сто процентов убеждён, что потом ему придётся отводить Ричи к медсестре, и его мозг уже начинал строить планы действий и решать, к кому из взрослых бежать в первую очередь. — Иди нахуй, — упрямо прошипел Ричи, и с каждой секундой Стэн всё больше убеждался в том, что мальчик сошёл с ума. Затем, чтобы, видимо, ухудшить своё положение и уменьшить свой шанс остаться в живых, Ричи плюнул прямо на лицо Генри. — Чёртов лицемер. Генри отстранился и вытер слюни с лица. Его глаза яростно вспыхнули, но, к тому же… казались взволнованными. Как будто он собирался прекратить это взаимодействие с Ричи. Генри отстранился, сунул нож в карман, а затем двинул кулаком прямо в живот Ричи. Стэн рванул вперед; из-за сдерживающих его тело двух пар рук он не смог вырваться и помочь Ричи. Он не смог. Не смог. Ричи ухмыльнулся и сказал: — Ты ревнуешь, Ген? В чём проблема? Ты, чёрт возьми, ревнуешь? Генри снова ударил Ричи, на этот раз в лицо. Стэн не знал, о чём говорил Ричи, но он предположил, что Ричи намекал на то, что Генри завидует Стэну. Ведь по какой причине они ещё оказались бы в такой ситуации? — Ты чертовски отвратителен. Ты квир, ты блядский квир, ты педик, — произнёс Генри пониженным голосом, что, насколько знал Стэн, значило лишь опасность для них двоих. И всё же Ричи улыбнулся. Тозиер действительно был настолько сумасшедшим? — Ты, блядь, гей. Пидор. Пидор. Квир.  — Ух ты, Ген, ты же знаешь, что смотришь не на того человека, верно? Зеркала там. — Ричи кивнул в сторону того места, где держался у раковины Стэн. Он поймал взгляд Стэна, и хотя Урис выглядел совершенно испуганным, Ричи лишь подмигнул.  — Заткнись, — отрезал Патрик; его голос звучал растерянно и смущённо. — Грёбаный педик.  — Боже, ребята, я… — начал Ричи, но его отрезал нож Генри, прижимающийся к его горлу. Генри держал его близко, настолько близко, что он мог порезаться, и на мгновение Ричи посетила уверенность, что та история уже не имеет значения. Генри определённо собирался ранить его. Но он этого не сделал. Он сказал:  — Я не хочу, блядь, видеть вас вместе снова, Ричи. В следующий раз, когда я увижу, как вы шагаете по моему городу с блядским пидором, я сломаю тебе позвоночник. Ричи лишь кивнул; его яблоко Адама отпрыгнуло от лезвия, когда он сглотнул. Он молчал, его брови нахмурились, и если бы Стэн знал его лучше, он бы догадался, что Ричи был искренне напуган в этот момент. Возвращаясь к той ночи, когда Стэн рыдает по телефону, в сотый раз восстанавливая в своей памяти события сегодняшнего дня. Он боится не ножа, а слов.  — Он действительно имел в виду это? — плачет Стэн; его голос дрожит в тишине воздуха. Он подносит трубку к уху двумя руками, и его костяшки становятся бледными от того, как сильно он её сжимает. — Ты действительно квир?  — Боже, Стэн, — выдыхает Ричи, его мышцы тут же напрягаются. — Что это за вопрос? Разве это не может подождать до утра?  — Нет, Ричи, — выпаливает Стэн. Он устал от лжи. Он устал от того, что он… не он. Он устал не быть собой. Он просто хочет быть честным, и ему нужно, чтобы Ричи его выслушал. Не принял, а просто выслушал. — Как он узнал, Ричи? Как Генри узнал? Как он узнал, что я гей? Дом Ричи погружается в тишину, казалось бы, более тихую, чем в глубоком космосе. Если бы Ричи прислушался, то услышал бы, как его соседи храпят в доме через улицу. Если бы он напряг собственные уши, то мог бы слышать, как Стэнли Урис плачет на собственной кухне на расстоянии половины города. Что он должен ответить? Почему Стэн сказал именно ему? Как ему ответить? Как он должен отреагировать?  — Скажи хоть что-то! — шепчет Стэн. Ричи моргает; у него до сих пор нет слов. Единственное, о чём он может думать, — это о маленьком Эдди Каспбраке со вчерашнего дня, бегающем по полю, но в этот раз он думает о том, как выглядели маленькие бёдра Эдди, когда его шорты едва задирались от каждого шага. Стэн тоже это замечает? Он тоже испытывает эти ощущения со знанием того, кем он является?  — Ты уверен? — спрашивает Ричи.  — Я не знаю! — бормочет Стэн, а затем снова начинает рыдать. После заминки он наконец произносит: — Мне кажется, что так и есть. Я… Я больше не могу притворяться… я не могу притворяться, что я не тот, кем должен быть!  — Тебе не обязательно притворяться, — качает головой Ричи. — По крайней мере, не со мной. Это нормально, если ты тот, кем ты являешься. Я не против.  — А ты? — спрашивает затем Стэн; его тон полон надежд, но не без ноток страха. Кухня вокруг него кажется слишком тесной, и кажется, что он не может дышать полной грудью. Он хочет протянуть телефонный шнур в гостиную, как это часто делает его мать, когда хочет поговорить со своими подругами, стоя рядом с мужем и делая ему массаж спины, но, увы, страх ставит его на место, и он замирает на месте.  — Я что? Гей? — спрашивает Ричи. Он открывает рот, чтобы рассмеяться, а затем дает себе мысленную пощечину; что в этом смешного? А что, если так и есть?  — Не знаю, — честно говорит он, и следующие слова, исходящие из его собственных уст, искренне его удивляют — Никогда не пробовал с парнем, так что всё может быть. Всё возможно. «Что? Что?! Я только что сказал, что могу быть геем? Я только что сказал, что могу быть геем?!» «Конечно, сказал.» «Я видел Эдди Каспбрака?» «Конечно, я мог бы быть геем.»  — Ты просто издеваешься надо мной, Ричи? — спрашивает Стэн настолько дрожащим, настолько неуверенным голосом, что сердце Ричи болит от одного лишь его звучания. Он не может представить, что сейчас чувствует мальчик, и не может представить, насколько большая часть уязвимого ребёнка боится отвержения.  — Нет-нет, конечно, нет, боже, нет, — качает головой Ричи. — Сейчас время после полуночи, а ты же знаешь, что после полуночи лжи не существует.  — Это не имеет никакого смысла, — говорит Стэн, на этот раз своим обычным голосом Стэна Уриса. Это заставляет Ричи улыбнуться, поэтому он знает, что всё не так уж и плохо, как могло бы быть.  — Конечно, сынок. Прост' спроси моего приятеля Может-Быть Тозиера, — Ричи использует свой ковбойский акцент, затем своим обычным голосом продолжает: — Это имеет смысл.  — Ты расскажешь об этом другим? — выпаливает внезапно Стэн, прежде чем что-то другое занимает его мозг. Прямо сейчас его мысли мчатся слишком быстро, а Ричи всё ещё не даёт правильных ответов. Стэн даже не знает, есть ли правильные ответы, он просто хочет чувствовать себя в безопасности.  — Нет. Не моё дело, да и мне всё равно, — пожимает плечами Ричи. — Что такого в том, что тебе нравятся мальчики, Стэнли? Ты будешь хорош в этом всё время, ты же умеешь передёргивать.  — Боже, мерзость, Ричи, — гримасничает Стэн, но тут же улыбается. Вот почему он позвонил Ричи. Вот почему. Потому что Ричи Может-Быть Тозиер, и потому что Ричи может сделать знание этого факта менее страшным. Он может сделать менее страшным всё, что угодно. Всё, что он должен сделать для этого, — это поговорить своими Голосами и пошутить о члене, и после этого перестаёт казаться, что мир собирается бросить в океан и поглотить целиком.  — Мы разберёмся с этим вместе, Стэн, — более серьёзно говорит Ричи, при этом не убирая со своего голоса многообещающий и утешительный тон. Эти слова, казалось, обладают огромной силой — силой, в которую Стэн хочет верить. — Ты и я, чувак. Мы что-нибудь придумаем. Это не так страшно, хорошо?  — Хорошо, да, — кивает Стэнли. — Звучит неплохо.  — Тогда спешите к кровати, о добрый сэр! — произносит Ричи Голосом, на этот раз тем, который Стэн раньше не слышал. Английский акцент ужасен, но он всё равно заставляет его хихикнуть. — Пип-пип и по коням! Лондон ждёт!  — Спасибо, Ричи, — фыркает Стэн, вытирая влагу с щёк тыльной стороной ладони. Он не чувствует ничего, кроме гигантского валуна, который разваливается и падает с его спины, будто он просто сбросил этот вес со своих плеч. Он думал, что если он не расскажет кому-то об этом в этот же момент, то мир развалится. Теперь он сказал, и мир продолжает вращаться. — Эй, Рич, твои родители уже дома? В доме становится холоднее.  — Скоро будут, — шепчет Ричи, хотя они оба знают, что это ложь.  — Как насчёт того, чтобы мои родители забрали тебя завтра, хорошо? Мы сможем забрать тебя. В пять?  — В пять, — повторяет Ричи, а затем говорит: — Спасибо, Стэн.  — Нет, тебе спасибо, Балабол, — выдыхает Стэн. Он не очень хочет вешать трубку, но он знает, что у обоих его родителей в мозгу полопаются сосуды, если они поймают его на разговоре с кем-то в это время суток. — Слушай, мне пора. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, мальчик-гей, — шутит Ричи. Если бы эту фразу произнёс не Ричи, а кто-то ещё, то это не было бы похоже на шутку. Или было бы, но это было бы не так смешно. Тем не менее, из уст Ричи Тозиера это каким-то образом звучит как самая дружелюбная вещь, которую Стэн когда-либо слышал. Он может быть Балаболом, но этот Балабол знает, как поднять настроение. Как и было обещано, в пять часов утра на подъездной дорожке дома Тозиеров появляется семейный автомобиль Урисов. Ни минутой позже — точнее, чем только может быть. Ричи понимает, откуда у Стэна пунктуальность, и, когда он несёт с собой рюкзак и спальный мешок в их машину, он задаётся вопросом, должен ли он хотя бы попытаться выглядеть несколько презентабельно при встрече с такими уважаемыми родителями. Единственными родителями, которых он когда-либо встречал, не считая своих, был отец Беверли, и он относился к Ричи не очень радушно. Теперь ему предстояло встретиться с раввином, и он надел рваные джинсы с футболкой с надписью «Zeppelin». Он даже не удосужился помыть волосы, и синяк, оставшийся на его носу после инцидента в ванной, красуется, словно маяк, который будто кричит «посмотрите, я плохой ребёнок! я испорчу вашего ребёнка! я курю травку и поклоняюсь дьяволу!». Когда Ричи подходит, Стэнли вылезает из машины и направляет его к багажнику, где помогает аккуратно организовать багаж Ричи рядом со своим. Стэн легко упаковал вещи, а вещи Ричи, как оказалось, упаковывались куда проще. Ричи принёс только то, что было необходимо — ни больше, ни меньше. Самое минимальное.  — Я, эм, — говорит Ричи и смотрит на свою джинсовую куртку. — Я плохо одет?  — Одет плохо? В каком смысле? — Стэн осматривает Ричи с ног до головы, а затем быстро направляет взгляд куда-то в сторону, когда его щёки начинают гореть. — Н-нет.  — Я выгляжу как наркоман, — шепчет Ричи, чувствуя себя всё более и более неуверенно, а затем смотрит на рубашку поло Стэна, заправленную в брюки цвета хаки. — Чёрт, Стэн. Твои родители больше не позволят мне тусоваться с тобой. — Не будь смешным, — качает он головой. Он захлопывает багажник, а затем протягивает руку, чтобы пробежаться пальцами по волосам Ричи. Волосы Ричарда густые и мягкие, и зачастую ведут себя послушно. Стэн легко расчёсывает волосы Ричи, заправляя грязные кудри назад, пряча пряди за ушами и сглаживая спутавшиеся волосы, которые продолжают упрямо выпирать. — Просто надо что-то сделать с этой шваброй, которую ты называешь волосами. Ричи тает под прикосновениями, а его лицо прижимается к руке Стэна всякий раз, когда они касаются его щёк. Он хочет, чтобы его трогали, чтобы тем самым напоминали ему, что он настоящий. Иногда он легко об этом забывает. Руки Стэна тёплые, в отличие от холодного промозглого ноября, но всё, что его беспокоило в тот момент — это волосы Ричи и желание сделать их более-менее презентабельными. Ричи открывает глаза и смотрит на Стэна; он будто преобразился в совершенно нового человека. Он выглядит уязвимым, застенчивым и… не Ричи. В животе Стэна будто в эту же секунду через его органы прожглась дыра, и Стэн словно сгорел изнутри.  — Как я выгляжу? — спрашивает Ричи, а прядь его волос вьётся около острой скулы. Стэн никогда не замечал, насколько выделяются скулы Ричи. Он протягивает свою руку и снова убирает прядь, позволяя своей руке задержаться на лице Ричи. Когда Ричи не отстраняется, нет, когда Ричи наклоняется к нему, Стэн осознает, что скоро он попадёт в беду. У Ричи Тозиера будут проблемы.  — Красиво, — честно отвечает Стэн; его слова вырываются из губ вместе с паром, который тут же растворяется в воздухе вокруг них. Ричи краснеет и отходит, пряча лицо в пиджаке. Он качает головой, а затем смотрит на Стэна изучающим взглядом, как будто пытается выяснить, был ли этот комплимент правдой или нет. Поэтому Стэн тут же убеждает его: — Ты выглядишь красиво, Рич. Эти слова остаются в пространстве между двумя мальчиками даже тогда, когда они сидят на заднем сиденье, напряжённые и смущённые. Накалённая обстановка повисла между ними, словно нить, соединяющая их. Несмотря на то, что чувство неизвестности более чем ужасно, оно всё ещё заманчиво. Это притягивает их, и Стэн просто хочет находиться возле Ричи. Чтобы быть рядом. Чувствовать его. Он украдкой кидает взгляды на мальчика каждые несколько секунд, любуясь его легко укладывающимися волосами и бледным цветом лица. Ричи… на самом деле довольно красив, как только перестать замечать его речь. Если он молчит, он самый прекрасный мальчик во всём Дерри.  — Ричи, очень приятно с тобой познакомиться! Был очень удивлён, когда Стэн попросил меня сегодня утром подвезти тебя, но не смог оставить друга моего сына. Кататься на велосипеде в такую погоду чревато последствиями, — наконец нарушает тишину мистер Урис. Ричи вздрагивает, будучи поражённым; его широкие глаза устремляются от окна к Стэну. Стэн пожимает плечами, затем кивает головой, словно пытаясь заставить Ричи ответить его отцу.  — Сегодня не так холодно, сэр, — неловко бормочет Ричи. — Кемпинг! В ноябре! — провозглашает миссис Урис с пассажирского сиденья. Ричи сидит позади неё, поэтому не может разглядеть её лицо, но из-за сиденья торчат её длинные, непослушные волосы, заполняя собой всю область вокруг неё. — Вы, ребята, определённо хулиганы. Как Соня вообще согласилась на это?  — Ах, эта Соня, — стучит мистер Урис пальцами по рулю. — Бедный Эдди. У ребёнка никогда не будет нормального детства. Сочувствие в голосе мужчины по отношению к Эдди заставляет Ричи нахмуриться и отвести взгляд к окну. Они выезжают из города: здания встречаются всё реже и располагаются друг от друга всё дальше и дальше; лесные участки заполняют окружающую их среду. Да, возможно, немного холодно, но Ричи это не волнует. Он будет со своими друзьями. Это всё, что имеет значение. — Ах, вот они, джентльмены, — заявляет мистер Урис. Стэн и Ричи приподнимаются, наклонившись друг к другу, чтобы заглянуть через лобовое стекло. Когда они соприкасаются, Стэн краснеет и прижимается чуть ближе. — Хм, это дочь Марша, не так ли?  — Да, сэр, — нервно отвечает Стэн. Ричи оглядывается и замечает, что на лице Стэна написано чувство вины, так что не нужно много мозгов, чтобы разобраться, что Стэн не упоминал, что они собираются в поход с девушкой.  — Хм, — издаёт недовольный звук мать. — Хм.  — Бев — милая девушка, — говорит Ричи, пытаясь защитить свою лучшую подругу.  — Я уверен, что так и есть, сынок, — произносит мистер Урис и оборачивается, чтобы посмотреть на них. Он припарковался чуть дальше от группы детей, терпеливо ожидающих у входа. Ричи наблюдает, как они все смеются, указывая на Билла, который поднимает руки. Они слишком далеко, чтобы можно было понять, над чем они все смеются, но Ричи внезапно одолевает ревность. — Слушай, Стэн. Ты должен находиться в безопасности, хорошо, сынок? Ты должен держаться рядом с огнём, чтобы согреться. Я не хочу получить вызов от шерифа, чтобы услышать, как мой мальчик и его друзья замёрзли в своих палатках  — Мы не замёрзнем, сэр, — звучит тихо голос Стэна. Ричи пристально смотрит на него, замечая прямую осанку, а ещё то, что Стэн выглядит онемевшим от страха. В его голосе нет нахальства или сарказма — ни одного привычного укола, который звучит в его словах по отношению к Ричи и его плохим шуткам. — Мы будем в безопасности. Все мы. Я на всякий случай взял с собой руководство по выживанию.  — А фонарик? — спрашивает его мать.  — С дополнительными батарейками. — Хорошо. И ещё кое-что: будь рядом с Эдди, хорошо? Позаботься об этом ребёнке. Он единственный, кто сможет подлатать тебя, если ты поранишься.  — Я не поранюсь, папа, — качает головой Стэн.  — Хорошо, тогда… — мистер Урис наклоняется вперёд. Он проводит ладонями по рулю и говорит: — Тогда повеселитесь, мальчики. Стэн вылезает из машины так быстро, что это пугает Ричи. Он начинает шевелиться, чтобы расстегнуть ремень безопасности, двигаясь при этом вдвое быстрее, чем Стэн. Он помогает Стэну взять все вещи из багажника и предлагает свою помощь в том, чтобы нести спальный мешок Стэна, когда видит, как быстро наполняются руки мальчика.  — Стэнли! — слышат они голос Майка. Когда Ричи закрывает багажник, он поворачивается, чтобы увидеть, как Майк бежит навстречу, чтобы встретить их. Урисы быстро уезжают, оставляя за собой облако грязи и красный свет задних фар. — И Ричи! Ричи поднимает глаза, встречаясь взглядом с Майком, и улыбается. Холод заставляет его дрожать, но улыбка Майка наполняет мир вокруг теплом.  — Привет, Майк.  — Пойдём к нам, мы все ждём Эдди, — говорит Майк, а затем берёт спальный мешок с рук Ричи и рюкзак Стэнли. Без всякой заминки Майк направляется к друзьям, оставляя двух других мальчиков позади. Стэн и Ричи обмениваются взглядами, но затем тут же расплываются в улыбке и идут за по-настоящему добрым мальчиком. Их приветствуют в группе с искренними объятиями и тёплыми приветствиями. Бен обнимает Ричи и не желает отпускать, поэтому Ричи смеётся и пытается обхватить ребёнка в два раза сильнее. Беверли смотрит на это нежным взглядом, одними губами произнося благодарность в сторону Ричи.  — Просто ждём Эдса? — спрашивает Ричи, поправляя очки. Он смотрит на Билла, чей нос от холода приобрёл вишнёво-красный оттенок. Солнце садится за деревья, мерцая на подсохших листьях, словно янтарные кристаллы.  — Да, он должен прийти, — говорит Бен.  — Что? Как прийти?! — тут же отвечает Ричи; его тело в эту же секунду покрывается мурашками. Эдди идёт пешком? Он же не замёрзнет до смерти? Он крошечный, он может не пережить эту погоду.  — Ты д-д-думаешь, что его м-мама по своей в-воле от-отвезёт его в л-лес? — спрашивает Билл, качая головой. — Он должен был солгать, просто чтобы выбраться из дома.  — Боже, — шепчет Стэн, — Хотел бы я знать об этом. Я бы подбросил его.  — Он скоро будет здесь, — говорит Беверли, глядя на часы. — Когда я позвонила ему сегодня утром, то узнала, что он ушёл рано, чтобы прибыть к нам уже к тому времени, как мы будем здесь  — Ну и где же старый-добрый дружище? — спрашивает Ричи пиратским голосом, зажмурив один глаз и подняв воображаемую подзорную трубу. — А-йе, не вижу этого парня. — Потому что я здесь, придурок. — Голос Эдди звучит, словно факел, согревающий холодный воздух. Ричи разворачивается. Его слова тут же застревают в горле, а глаза расширяются, когда они останавливаются на невысоком мальчике, приближающемся к группе со стороны парковки, которую Ричи не замечал раньше. Билл подскакивает от удивления, а затем обнимает Эдди и ерошит волосы мальчика. Эдди выглядит усталым и запыхавшимся; все его вещи находятся в рюкзаке либо прикреплены к нему таким образом, что создаётся впечатление, будто он бездомный путешественник. Ближе к Рождеству бездомные спят на главной улице. Когда становится слишком холодно, чтобы спать на бетоне, они несут всё, что у них есть, на спине и направляются к холмам. В этот момент Эдди имеет с ними поразительное сходство.  — Прекрасное появление, — аплодирует Беверли Эдди, а затем продолжает: — Ты действительно верно рассчитал время.  — Это не отменяет того, что я пришёл последним, — хмурится он, качая головой. — Пойдём уже, пока светло, мы теряем время. Если мы не доберёмся до лагеря до заката, мы потеряем тропу. По команде экс-лидера Эдди каждый молча поднимает свои сумки и начинает идти по пыльной тропе, специально расчищенной лагерем «Derry WildLife». Ричи задерживается на мгновение; его взгляд прикован к Стэнли, и он думает о том, что Стэн рассказал ему прошлой ночью. Ричи сказал, что он тоже может быть таким, как Стэн, и теперь, в этот момент, он понимает, что вполне себе может быть.  — Ричи, — тихо говорит Эдди. Ричи выныривает из своих мыслей и смотрит на мальчика, который выжидающе смотрит на него. Нетерпеливый взгляд Эдди смягчается, когда они смотрят в глаза друг друга, и на его уже покрасневших щеках появляется едва заметный румянец.  — Твои… твои волосы, — бормочет Эдди. Ричи мгновенно поднимает руку и тут же треплет свои грязные кудри, смущённый тем, что они, как оказалось, всё это время оставались в таком положении после выхода из машины Уриса.  — Да, Боже, забудь об этом, — смеётся Ричи. — Я, наверное, выгляжу глупо. Просто я пытался заставить родителей Стэна думать…  — Нет-нет, — Эдди протягивает руку и крепко хватает Ричи за запястье, отрывая руку мальчика от его волос. — Это выглядит… хорошо. Ты выглядишь хорошо. Эдди становится на цыпочки и снова начинает разглаживать волосы. Его руки холодные на ощупь, но, несмотря на это, они всё ещё разжигают мини-пожары в нервной системе Ричи. И Ричи думает, что «хорошо, может быть, это немного больше, чем просто «может быть»».