Станет легче

Так толком и не поспав за ночь, Брок пошел на кухню готовить завтрак. Катарина любит блинчики с какао на завтрак, да и Стив будет не против. Последний обнаружился у кухонного окна. Выглядел он как человек, не спавший всю ночь (Брок смотрел в зеркало, так что знает, о чем говорит). — Утро, Стив! Выглядишь помятым. — Не мог нормально уснуть. Видимо, не так сильно я устал, как думал. — С грустной улыбкой ответил Роджерс. — Сядь. — Буквально приказал Рамлоу, указав на стул. — Сначала пьешь кофе, а потом задаешь все вопросы, которые бегущей строкой на лбу светятся. Немного смутившись, Стив принял чашку и молча пил свой кофе. Минут через 15 остатки напитка на дне посуды уже стали покрываться льдом. — Прекращай насиловать чашку и давай поговорим. — С этими словами Брок поменял в руках Стива пустую емкость на новый кофе и сел напротив. — Ну, что ты обо всем этом думаешь? — Я… просто не думал, что у тебя есть дети. Ты, да и никто вообще, никогда об этом не говорили. И дома ничего, что навело бы на мысли о ребенке, нет. — Во-первых, не дети, а ребенок. Кэт моя единственная дочь. Во-вторых, про нее даже СТРАЙК не сразу узнали, а кроме них никто и не в курсе. Сам понимаешь, работа в секретной организации не располагает к обнажению болевых точек. Фьюри, конечно, в курсе, но нигде по документам наличие семьи у меня не проходит. А про дом, так я сюда переехал за пару месяцев до твоего появления. Принцесса здесь всего пару раз была, только и успела облюбовать диван. — А ее мать? Прости, если я лезу не в свое дело, просто… — Я сам попросил тебя спрашивать, так что… Мать… Не знаю где она. Да и Кэт наверно не знает. Мы познакомились в клубе, пару раз встретились и забыли друг друга. А через год она мне младенца с подписанным отказом принесла и ищи ветра в поле. Я тогда еще по контракту служил, что делать с дитем понятия не имел. Отвез ее в Италию к Ба. Она девчонку и воспитала. Я был ужасным отцом. Первые пару лет только деньги передавал. Даже в отпуск перестал приезжать, все чего-то боялся. Так бы не показался там ни разу, если б не Бабуля. Позвонила как-то ни с того ни с сего «просто узнать как ты». Говорила, будто прощалась и ни на один вопрос толком не ответила. А у меня кроме нее никого не было. Перепугался, приехал так быстро как мог. Во двор залетаю, а они обе сидят на крыльце книгу читают. И так спокойно, тихо вокруг. Я тогда на неделю остался. Оказалось, этого ребенка невозможно не любить, вот и я не смог. Потом как только была возможность — сразу к ним летел. Всегда думал, что они там одни без меня не справятся, а на самом деле сам без них не справлялся. Наверно, Броку давно не хватало человека, с которым можно было бы поговорить, которому не страшно рассказать о себе все, и хорошее и плохое. Историю его жизни, кроме дочери и бабули, не знал никто. Отряд знал в общих чертах, но в душу не лезли, а друзей у Рамлоу уже давно не осталось. И вот сейчас, сидя на кухне со Стивом, было легко и не страшно рассказать самое ценное. Брок знал, что его не осудят и не попытаются использовать во вред все услышанное. Стив и не подозревал, что в жизни сурового военного, строгого командира, могут быть такие переживания. Конечно, жизнь с Броком на одной территории показала Роджерсу такого лейтенанта, которым его мало кто видел, но даже после этого Стив подгонял чужой образ под свои представления о мире. Как же он ошибался. Он так сильно старался подогнать реальность, в которой оказался под старые шаблоны, что не заметил какими зашоренными оказываются его взгляды. В то же время Роджерс, который успел за ночь осознать, что у Брока целая жизнь за плечами, был поражен насколько эта жизнь оказалась далека от того идеала, что он рисовал в своей голове. По его мнению Рамлоу заслуживал лучшего. — А что было потом? — Стив чувствовал физическую необходимость узнать всю историю человека, сидевшего сейчас напротив и курившего уже третью сигарету. — Потом… Потом детёныш оказался слишком умным для Итальянской деревушки и экстерном закончил школу на пару лет раньше. Заявила нам, что хочет стать переводчиком и будет поступать или в Рим или в Нью-Йорк. В итоге выбрали второй вариант. Тут хоть я рядом вдруг что. Жить она со мной отказалась, заявив, что уже взрослая и переехала в общагу. Я немного побесился, немного последил за ней и всеми кто оказывался рядом, а потом понял, что она правда уже давно не ребенок и успокоился. Кэт хотела получить диплом и вернуться к Ба, работать удаленно. Но пол года назад, как раз незадолго до выпускного, Бабули не стало. Катарина после похорон даже в дом не смогла зайти. Сказала, что не хочет знать каким пустым он может быть. — Мне жаль. — Да, спасибо. В общем, мы вернулись в Нью-Йорк, неделю просидели дома, а потом принцесса вернулась в университет, а я нашел эту квартиру и переехал. Ребенок получил диплом, нашел себе работу и заявив, что уже слишком взрослый чтоб жить с папой, переехала в съёмную квартиру на другом конце города. А последнее время так ушла в работу, постоянно разъезжая по командировкам, что только сообщениями и успевали перекидываться. Как-то так, короче. — Если вы закончили обсуждать печальное прошлое, то кормите принцессу, пока она в дракона не превратилась! — С этими словами на кухню вошло нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся Катариной укутанной в плед, так что только глаза и видно было. — Доброе утро, Стив! Отлично выглядишь. — Садись, давай, дракон. — Доброе, спасибо. — Немного смущенно ответил на приветствие Роджерс. Брок поставил на стол тарелку с блинами, выдал по кружке какао двум своим подопечным и все принялись завтракать, думая каждый о своем. При этом обстановка за столом ощущалась как-то правильно. Именно в этот момент Рамлоу задумался о том, что все будет хорошо, и возможно, появление его дочери — это именно то, чего им не хватало. Стив же глядя на дочь с отцом думал о том, каким идиотом был, считая, что может быть лишним в этой семье. Сейчас, за этим столом, он ощущал себя на своем месте, напротив Брока который был удивительно мягким и домашним, рядом с Катариной, которая, согревшись какао, начала выпутываться из пледа и в процессе частично укрыла им Стива, сделав это так естественно, что никто не заметил, когда это случилось.