***
– Киришима, убью, это самый идиотский твой совет! К черту, с этого момента буду делать все сам! – злился Кацуки, выкидывая в урну уже десятый букет. Каждый раз он покупал разные цветы, не зная, какие именно нравятся Мидории. Также иногда брал к ним коробку конфет. Поначалу Изуку ошалело смотрел на него и бледнел, будто перед ним призрак. Он совсем не понимал, чего все ещё хочет от него блондин. Поэтому парень старался игнорировать, ссылаясь на важные дела или, даже ничего не говоря, проходил мимо. Кацуки терпеливо ждал, уходил ни с чем каждый чертов раз. От неудач хотелось выть; было слишком тяжело, потому что зверь внутри него сходил с ума и бился, чувствуя, что его пара рядом, за этой дверью. Он желал его всем своим естеством. Потому что так нужно. Так – правильно. Бакуго сдерживал все порывы и инстинкты, но когда услышал усилившийся запах омеги - не смог. Он убежал как можно дальше от его дома, закрывая нос рукой, чтобы не почувствовать большего. Хотя куда больше – перед глазами было мутно, а в штанах тесно. «Возбудиться от запаха? Да ты герой, мать твою!» – с горечью подумал блондин, опираясь на входную дверь в собственной квартире. Он добрался до своего дома за считанные секунды, в голове все ещё был туман, а внизу сильно тянуло. Кацуки с силой приложился головой о дверь, думая, какой он все же кретин, раз допустил подобное. Годы издержек сильно сказывались, но ни зверь, ни сам хозяин не хотели принимать других омег. Его тошнило от мысли, от представления чужих тел, рук, губ. Ах, как же хотелось ощутить объятия Мидории, вкус поцелуя. То, чего никогда между ними не было. Он смог кончить, лишь думая об этом, представляя, как Изуку нежно улыбается ему и сжимает в своих руках.***
Мидория улыбнулся Урараке и поблагодарил за помощь с Юкино. Он остался у подруги на пару дней из-за течки старшего. Изуку посмотрел на сына и с любовью погладил по голове; мальчик закрыл глаза, принимая ласку. Они не так часто виделись и подобные моменты в их жизни были редки, поэтому столь дороги. – Все хорошо, милый? – с заботой и толикой беспокойства спросил парень, не прекращая движения. Ему звонили со школы пару раз, директор сообщал о прогулах сына. Он был обеспокоен столь странным поведением сына, но не было времени пообщаться. Сегодня у Мидории выходной - и теперь есть шанс это выяснить. – Да, хорошо, – кивнул мальчик и разорвал контакт, направляясь в комнату. Дверь за ним закрылась, и было слышно, как повернулся замок. – Мне кажется, у него что-то произошло, и я догадываюсь, что именно, – грустно сказала Очако. Она уже давно думала об этом, но никогда не произносила вслух, считая, что Мидория взрослый и знает, что делает. Но со временем поняла, что Изуку был еще молод, а на него свалилась слишком непосильная ноша: ребенок, смерть матери и работа. У него не было причуды, чтобы устроиться на высокооплачиваемую работу, поэтому приходилось ходить на две. Не было родных, что могли бы помочь ему. И был сын, у которого, по-видимому, появились проблемы, с которыми он не хотел делиться даже с папой. – Что? Если у тебя есть предположения, то говори. – Ты никогда не думал, что Юкино мог бы... нуждаться в отце? Его глаза широко распахнулись, а сам Изуку замер в нерешительности. – Хочешь сказать, что мне нужно найти альфу? Не думаю, что смогу. – Что? Нет! Дурак, – беззлобно сказала подруга, хмуря брови и закатывая глаза. – Я говорю об отце Юкино. И я хотела бы кое-что у тебя спросить. Раньше, когда я училась в Юэй, со мной в группе был один парень - взрывной, как по нраву, так и по причуде. А ещё с ужасным характером, хотя со временем он изменился и даже вполне нормально общался со всеми нами. И внешне он чертовски похож на твоего сына, – уже шептала Урарака, но в ее словах слышалась твердая уверенность. – Я знаю, как ты не любишь поднимать эту тему, но хочу знать. Его отца зовут... Мидория издал какой-то непонятный звук и ладонью закрыл рот подруге. Он умоляюще взглянул на нее, а после открыл входную дверь и вышел вместе с ней на улицу. Юкино не должен этого слышать, определенно. – Ты чего? – спросила девушка, а после обиженно надулась. – Прости, я не готов к тому, что Юкино может узнать об этом. Я задумывался насчёт этого, правда, но не считаю, что это хорошая идея. И да, ты права. – Бакуго... – Да, я знал, что однажды ты догадаешься. – Нет же, там Бакуго! Хэй, Бакуго! – радостно закричала чуть ли не на всю улицу Урарака, улыбаясь и маша рукой. Кацуки приблизился достаточно близко, чтобы понять, кто его на самом деле звал. На его лице отразилась смесь различных эмоций, но он старался сдерживать их как мог. Все же неожиданно встретить здесь шатенку, тем более рядом с Мидорией. Бакуго подошёл ближе, здороваясь и завязывая разговор с давней подругой. Он был рад ее встретить, кто бы что не говорил, всё-таки после спортивного фестиваля они неплохо сдружились, и на тот момент Очако была одной из тех, кому позволено было приближаться к Кацуки. Девушка не скрывала своей радости, в отличие от блондина, и расспрашивала его обо всем, попутно рассказывая, что приключилось с ней. Мидория поначалу удивлённо смотрел на них, а после весь подобрался – Бакуго приходил не просто так. Он доверял Урараке, но в глубине души опасался, что она может взболтнуть лишнего, не говоря уже о том, что Юкино и сам может выйти из дома. Все это накаляло его и так потрёпанные нервы. Заметив состояние друга, Очако взяла его за руку, ободряюще поглаживая ладонь большим пальцем. И сразу же за это получила прожигающий взгляд алых глаз, что заставило девушку взорваться хохотом. – Что смешного я сказал, Круглолицая? – спросил блондин, но сжал кулаки. Видимо, старался взять эмоции под контроль. – Ничего, просто ты как открытая книга. Жаль, что кое-кто этого не видит, – девушка отпустила Мидорию и приблизилась к Кацуки, шепча на ухо. – Я же омега, помнишь? Не волнуйся, не уведу у тебя Деку. А после подло захихикала. Бакуго сглотнул и повернулся к Мидории, вспоминая, зачем сюда пришел. Его уши пылали из-за сказанных шатенкой слов; он приревновал, серьезно? Да ещё к кому! Черт, что с ним не так? – Это тебе, – и протянул букет синих лилий. Как сказал Киришима, все любят лилии, но он сомневался, что это правда, потому что Мидория не спешил их забирать. – Прими его хотя бы сегодня. Было неловко, даже Урарака почувствовала столь кошмарное напряжение. Похоже, все очень плохо. Стоило вмешаться и разрядить обстановку. – Зачем? – скептически спросил Мидория и сделал шаг назад. Ему снова хотелось убежать, как в детстве, закрыться в своей комнате, чтобы никто не смог его достать. Но он искренне пытался бороться с этим желанием. – Мне кажется, мы уже все решили. Урарака прокашлялась, напоминая о себе, и толкнула локтем Изуку. – Деку, помнишь, о чем мы сегодня говорили? Или мне напомнить вслух? Иногда эта миловидная девушка была похожа на самого дьявола. Ее улыбка в эти моменты холодна; а по лицу невозможно прочитать ни одну эмоцию. Изуку побледнел, понимая, о чём идёт речь, и перевел взгляд на Бакуго, снова замечая сожаление в его глазах. Почему-то сейчас Мидория ощутил, как болезненно сжалось его сердце. «Нет, нет, нет! Не смей даже думать об этом. Если простишь, то снова обожжешься!» Рука Кацуки медленно опускалась, когда холодная ладонь накрыла ее, беря букет и прижимая к себе. В противоречие своим мыслям Мидория принял этот букет. Его голова была не в порядке, но сердце – куда более. Оно бешено билось, словно готово было проломить грудную клетку. В горле разом пересохло, и парень не мог ничего сказать, лишь беззвучно прошептать «спасибо». Бакуго, правда, не мог поверить, что Изуку взял этот чертов букет. Совет Киришимы сработал, пусть и с помощью Урараки. Блондин чуть улыбнулся и кивком поблагодарил девушку. Очако удивленно смотрела то на Бакуго, то на Деку, про себя делая заметку, что они действительно хорошо смотрятся вместе. Сейчас между ними большая пропасть, которую Кацуки старается преодолеть всеми силами, но все равно сталкивается с преградами, стенами, что выставляет перед собой Мидория. Урарака понимает, каким Бакуго ни был раньше, что ни натворил, он готов переступить через это, просить прощения, забыв о своей гордости, лишь бы омега приняла его. Вместе они точно будут счастливы. И Очако поможет им всем, чем сможет. И никто из них не заметил, как с любопытством смотрела пара глаз.