***
У Германии и России есть один секрет на двоих. Но в один момент, тайна начала рушится, словно тонкое стекло и первым по ней ударил сын немца.***
— Россия, я сделал это, — парень расслабленно сидел на чужой кровати в верхней одежде, чем неимоверно раздражал хозяина дома, но ещё больше тем, что пришёл он поздно ночью. — Что ты сделал? — нервный выдох, хоть он и был зол на нежданного гостя, но они ещё давно поклялись выслушивать друг друга всегда и везде. Германия не ответил, молчал, лишь посмотрел на сонного в дверном проёме, с толикой безумности в глазах. Повисло неловкое молчание, Россия поежился от внезапно прошедшего холодного ветра по ногам, не понимая что от него хотят. Осмотрев хозяина дома в одних семейниках и без носков, издав смешок, Германия всё же решил прервать тишину. — Выпить есть?***
За окном уже светало, петухи не пели, лишь будильник трезвонил из спальни, пробуждая уснувших за столом, до сих пор немного пьяных, парней. — Германия, знаешь что я тебе скажу? Я тебя ненавижу, — хмуро проговорил Россия, попытавшись стукнуть кулаком по столу, но решил прикрыть свой зевок, после пытаясь найти бутылку с водой и таблетки от боли в голове, хоть и тело ныло больше, уснуть на стуле в кривой позе, всё что надо знать тем, кому не посчастливится встретится с ним лицом к лицу. Где-то в спальне продолжал трезвонить надоедливый будильник. — Ох, Россия, знал бы ты, что я сделал! — пропевал уже сотый раз парень. — Достал, я собираюсь, у меня сегодня плотный график. Встав из-за стола, немного ноя от боли в мышцах, не успел он и ступить шагу, как его руку сжали, не давая пройти в ванную и начать сборку ненавистных вещей. Обернувшись через плечо, Россия взглянул на своего недодруга недо-собутыльника, что склонил вниз голову и не хотел отпускать, а из-за усталости на заметил чужой решимости и азартности. — Я убил человека. Почти шёпотом, казалось, слышно только тому, кто это сказал. Но Россия услышал, а звук будильника исчез на второй план. — Что? — Я убил человека. Германия поднял голову и посмотрел в глаза напротив. Россия испытал не только ужас, но и страх, собеседник не выглядит сокрушенным, скорее, удовлетворённым, удовлетворённым тем, что сделал, особенно выделялись слегка приподнятые уголки губ и тот же блеск в тёмных глазах. Вырвав руку, Россия испуганно смотрит на давнего приятеля, не может поверить в чужие слова, трёт глаза и чувствует всем нутром, как тот, кому он доверял больше чем братьям, падает в черную пропасть. — Ты же обещал, никогда не прикасаться к людям и тем более убивать их, — под конец голос осип, пот стекал со лба, что может быть хуже, чем страна жаждущая крови. Германия медленно начал вставать, упираясь об колени и тяжко вздыхая. — Больше не могу. Это у меня в крови, понимаешь? Как и у тебя, — палец немедля ткнул в чужую грудь напротив, без слов указывая на такого же убийцу — Он тоже провел над тобой эксперимент, просто признайся что чувствуешь сильное желание убивать, сильное желание их крови. — Мы затем и дали обещание чтобы держать себя в руках, убьёшь одного, и больше не остановишься, — некогда спящее, ворчливое лицо изменилось в гримассу страха и потеряности — Это не сигареты, что хочешь покурить лишь осенью или зимой, это не алкоголь и не наркотик, что убивает только тебя, это чёртово проклятье твоего отца, что убьет всех вокруг. Германия шире улыбнулся, обнажая небольшие клыки, что мутировали после введения вакцины, напоминая, что у России тоже они есть, солнце сзади уже вовсю освещало рыжим светом, обволакивая силуэт сына немца. — Мы больше не можем это скрывать, боль невыносимая, всё равно что концлагерь, в которой мы сами себя заперли, — Германия вновь взял руку России своей, но на этот раз не сжимая, а не спешно поднимаясь вверх до локтя и выше, начиная шептать на ухо — давай объединимся, ты такой же как я — дотянувшись до плеча, он надавил на давно заживший шрам, точно такой же был и у Германии, шрам, что когда-то послужил началу введения «проклятья». — Тебя мало смешать с дерьмом и кровью, настолько ты омерзителен. Россия скорее пробубнил, чем сказал, после спешно оттолкнул врага, руки тряслись, он впервые не обнял, не погладил, а оттолкнул, да так, что тот упал и по звуку, кажется, сильно ударился спиной. Дикий смех разразил небольшую кухню. — Россия, не ожидал, я то думал ты давно по мне течешь, как маленькая сучка, а ты вон какой, недоступный и холодный, не уж что слухи правдивы? — Германия лежал на полу, смотря на потерянного парня, глаза у которого бегали из стороны в сторону, хоть он и старался всем видом показать невозмутимость, чем ещё больше смешил — И всё же, ты слабее своего отца, советую подумать над моим предложением. Встав и отряхнув помятые штаны, гость решил покинуть чужой дом, но кинув вслед неаккуратные слова. — Знаешь, будет даже интересно, когда никого не останется вокруг, кто умрёт первым, ты или я. Он видел как тот, кому он доверял, падает в чёрную пропасть, а вслед за ним падает и он.***