ubi Ryuichi Sakamoto
***
Бывают плохие дни. Бывают очень плохие дни. И этот скорее всего тоже будет плохим. Он медленно стекал по стулу, игнорируя тупую боль в пояснице, игнорирую непрекращающийся звон телефона, игнорируя любые внешние раздражители. — Как же сложно. Тяжело выдохнув воздух, парень медленно вылез из-под стола на коленках, вставать было трудно, так как голова кружилась, а глаза закрывались сами собой. Он не спал уже сутки или больше, точно не помнит, ведь в голове одни цифры, строчки, слова, ожидания. В квартире обстановка, будто здесь никто не живёт, пусто, пыльно, одиноко. Сирия теряет зрение, теряет чувствительность, теряет нужное, теряет желание жить. Его преследуют кошмары, тени в углу комнаты, что притаились, наготове убивать. В голове постоянный шум, в глазах непонятная муть. На душе ничего. Тело перестало хоть как-то давать о себе знать, порезался? Не почувствуешь, обжёгся? Также. Надо бы стать аккуратнее, бдительней, следить за ранами, чтобы нигде не попала инфекция и так далее, но на это нужны силы, а у него их не осталось. Внутри будто кто-то сидит и постоянно бьёт, ритмично, без остановок, с чувством удовольствия, явный садист, но Сирия не мазохист и всякие придурки внутри только и делают, что отнимают силы, частица за частицей. Он распластался на полу, не чувствуя холод, не ощущая желания взять что-то мягкое и тёплое, например подушки, просто лёг, забыв зачем он вставал. Сил уже не было, хотелось спать, отдохнуть хоть немного, забыть про всё, будто этого всего и нет, может станет хоть немного лучше.***
Сирия приоткрыл глаза от странных шумов в квартире, судя по темноте за окном, уже была ночь, лампочки почему-то включены, а на кухне кто-то гремел посудой. Вставать и разбираться он не смог, мышцы ломило от усталости и скинув всё на сон или на очередные галлюцинации, он просто закрыл глаза, надеясь ещё немного побыть в отключке. Считая овец, он внезапно почувствовал чьи-то прикосновения, тёплые, нежные, такие аккуратные, будто его боялись сломать. Но что самое странное, Сирия уже давно ничего не чувствовал и для него это стало, все равно что заморским фруктом. Давно забыв чужие ласки, парень открыл глаза, испуганно ища взглядом хозяина прикосновений, но не смог ничего увидеть, кроме как чужих рук, таких красивых, покрытых венами, с поломанными ногтями и сухой кожей, но все равно изящными. Его подняли на руки, до сих пор не догадываясь, что спящий давно проснулся, аккуратно понесли к расправленной заранее кровати. Сирия попытался уловить лицо, образ, постоянно скользил взглядом по чертам лица, но из-за резкого подъёма, всё смазалось, размывая картинку. Свет лампы ослепил ослабшие глаза, мучая больного, заставляя сжать глаза обратно. Чужое тепло медленно ускользнуло, без намёка на продолжение, оставляя его вновь одного, со странными ощущениями внутри. Хотелось дотронуться, проверить, правда ли или всё же сон. Кожа будто оголодала по ласкам, прикосновениям, теплу и непонятно что с этим делать. Сирия попытался дотронуться до себя сам, проверяя, но к сожалению, ничего не чувствуя. На кухне одиноко стояла кастрюля с парящей едой, пыль на полках исчезла, но он опять остался один, опять чувствует пустоту и тревогу, опять чувствует ничего.***
В самом страшном и чёрном омуте утонул, а зашёл лишь проверить, насколько там глубоко. Нахлебался воды, звал на помощь, пошёл ко дну — и на дне, где никто не найдёт меня, лёг клубком. Сирия вновь начал копаться в себе, но кажется закопал себя же. Его мысли опять путаются, нитями сплетаясь в клубок, ощущения превратились в воспоминания, больно терзая замершую кожу. Он, казалось, давно примирился с болезнью, стал покорней, слабее. После случившегося он ненадолго проснулся, оживился, наполнился энергией, выбежал на улице, искал своё тепло, искал того, чье прикосновение смогло обжечь, но не смог. Возвращаясь домой он залез в компьютер, днями и ночами пытался найти всё тоже, проверяя все камеры, видеорегистраторы, страницы, имена, ничего, абсолютно ничего. Не нашёл, не смог и опять ушёл на дно. Теряя всю хватку, теряя желание встать, вновь наслаждаясь ненавистным холодом.***
— Да, я перезвоню попозже, до встречи, — чужой голос раздался в квартире, пробуждая уставшего. Чьи-то шаги в коридоре, тихий бубнешь про себя, ясно как день, что это тот самый, чьи прикосновения обожгли его кожу, подарили тепло и ушли на такой долгий срок, что Сирия успел подумать, что ему всё приснилось. Но нет, вот он, опять здесь, или это галлюцинации, может быть он уже присмерти, вот и мерещится сладкое, перед смертью, чтоб умирать было легче. Вставать или как-то говорить о том что он проснулся не стал, лишь слушал и внимал. Вот его солнце бубнит в коридоре, а вот уже направляется на кухню, там недовольно цокая и говоря что кто-то ничего не съел. Сирия понял, что там была еда, а он глупец даже не проверил и не съел, и скорее всего всё попросту испортилось. «Наверное, теперь он уйдёт», подумав об этом, парень вновь прикрыл глаза, не желая больше думать и мучать себя.***
— Хей, — по тусклым и тонким волосам провели чьи-то пальцы. Открывая глаза, тёмный взор наконец увидел лицо того, кто подарил ему когда то надежду и тепло. Ничего не спрашивая или говоря, он тихо улыбнулся. Сирия в ответ тоже, схватив поглаживающую его ладонь, он больше не захотел его отпускать, теперь это его солнце, даже если осталось несколько минут, часов, день. Умирать уже действительно не страшно, сладкий сон перед смертью.***