Древняя, как мир, магия

Снейп сидел на зелёном диване в своей гостиной и смотрел на карту Мародёров, точнее, на точку с именем «Гарри Поттер», которая вот уже двадцать минут неподвижно находилась в заброшенной Северной башне, уговаривая себя пойти туда, наступив на собственную гордость, и закончить разговор с сыном. Обвинения подростка больно ранили зельевара, и он не сдержался. Теперь же, немного остыв и приведя мысли в порядок, он сожалел о том, что не сумел обуздать свои эмоции. По здравому размышлению, профессор пришёл к выводу, что со стороны, из увиденного мальчиком в думосбросе, действительно можно было подумать, что они с Лили ненавидели и презирали друг-друга, и с этим срочно нужно было что-то делать. Северус никогда не умел говорить о чувствах, и необходимость в какой-то степени открыться перед Гарри сильно нервировала мужчину, но он понимал, что ему придётся это сделать, если он хочет заслужить доверие ребёнка. Взглянув ещё раз на зачарованную карту, профессор Снейп решительным шагом направился в Северную башню. *** Выскочив, как ошпаренный, из класса зельеварения, Гарри поспешил в своё любимое укрытие. Возвращаться в гриффиндорскую башню и отвечать на вопросы друзей, сейчас было выше его сил: слишком сильны ещё были захватившие подростка переживания. Поттера душила горькая обида, ворочаясь где-то в горле тяжёлым комом. Мальчик сидел на облюбованном им подоконнике в заброшенной башне, и думал о том что недавно произошло в классе зелий. Никогда прежде гриффиндорец не видел зельевара таким взбешённым, гневное лицо Мастера Зелий до сих пор стояло у подростка перед глазами. Неужели для профессора действительно так важно то, что Гарри думает о нём? И то, как мужчина волновался, не зная как начать разговор… Мрачная картина, которую нарисовал себе Поттер, рассыпалась в пыль, что-то во всём этом определённо не состыковывалось. Может он и в самом деле ошибся насчет Снейпа? Звуки шагов где-то дальше по коридору отчётливо раздались в тишине башни и привлекли внимание подростка. Гарри поднял палочку повыше, стараясь разглядеть нежданного гостя, и удивлённо замер на месте, узнав тёмный высокий силуэт зельевара. Мужчина двигался к нему навстречу, освещая дорогу Люмосом. — Как вы узнали, что я здесь? — буркнул Поттер, когда Снейп подошёл ближе. — Отбоя ещё не было, я ничего не нарушаю. — Я пришёл не наказывать тебя, Гарри, — тёплые нотки в голосе мужчины заставили Гарри поднять на него глаза. — Я здесь, чтобы извиниться за свою несдержанность. Зельевар критически осмотрел подоконник, на котором устроился Гарри, и невербально наложив на поверхность очищающие чары, сел рядом с сыном. — Здесь холодно, — констатировал он, бросая на подростка и себя согревающие чары. — Я увидел, что ты здесь, на карте Мародёров, — профессор усмехнулся. — Кто бы мог подумать, что эти четверо недоумков способны сотворить такое. — Вы знаете, кто это? — удивился Поттер, предпочитая не обратить внимания на «недоумков», после подсмотренного в думосбросе он был даже в чём-то согласен со Снейпом. — Разумеется, — подтвердил мужчина. — Их прозвища знала вся школа. — Хорошо, что карта оказалась у вас, профессор, — немного помолчав, произнёс мальчик. — Страшно даже представить, что бы было, попади она к Амбридж. Северус хмыкнул. — А она и была у Амбридж, — бровь зельевара иронично изогнулась. — Только не спрашивай, как я её добыл. Повисло неловкое молчание. Нужно было что-то сказать, но слова не шли. Слишком плохо Гарри знал этого человека, сидящего рядом, а то, что знал — не внушало надежды, что профессор разговор поддержит. — Так вы и правда мой отец? — спросил наконец Гарри, набравшись смелости. — Выходит что так, — пожал плечами Снейп. Так странно было видеть этот простой жест в исполнении всегда мрачного и педантичного Мастера Зелий, что Поттер невольно улыбнулся. — Гарри, — зельевар вздохнул, — то, что ты увидел тогда… Ты поспешил с выводами, услышав лишь вырванные из контекста пару фраз… Снейп потёр переносицу и посмотрел на Гарри. — Я никогда не считал твою мать грязнокровкой. Лили была моим самым близким другом. А та ссора… Поверь, ни о чём я так не сожалею, как о тех, брошенных под влиянием эмоций, словах. Если бы не это, всё могло бы сложиться совсем по-другому, — мужчина отвернулся, задумчиво уставившись в одну точку. — Вы дружили с моей мамой, сэр? — тихий голос подростка прозвучал набатом в тишине башни. — С восьми лет, мы познакомились ещё до Хогвартса, — улыбнулся Северус уголками губ, вспомнив юную Лили. — Твои бабушка с дедушкой жили в Коукворте, недалеко от дома моих родителей. Профессор зябко поёжился. — Может пойдём в какое-нибудь более подходящее помещение? Согревающие чары быстро развеиваются, не хватало ещё лечить твою простуду, — проворчал он беззлобно. — Э… Хорошо. А куда мы пойдём? — Гарри ловко спрыгнул с подоконника и посмотрел на мужчину. — В мою гостиную, полагаю, — чёрные глаза пристально смотрели на подростка. — Или предлагаешь пойти вместе в гриффиндорскую башню? — усмехнулся он. — Нет, сэр, — Поттер представил, как дружески болтает со слизеринским деканом, сидя на красном диване, и едва сдержал смех. — Вы правы, лучше к вам. — Тогда идём, — кивнул мужчина. — Только сначала надень вот это. Северус достал из внутреннего кармана чёрной мантии сложенную серебристую ткань, в которой Гарри сразу опознал свою мантию-невидимку. — Откуда она у вас?! — мальчик во все глаза смотрел на профессора. — Я думал, её забрала Амбридж! — Ты был накрыт ею, когда я нашёл тебя тогда, — сказал зельевар. — Вероятно, Амбридж даже не поняла, насколько ценная вещь попала ей в руки. — Вы снова спасли меня, сэр, — зелёные глаза гриффиндорца смотрели прямо на мужчину. — А я даже не поблагодарил вас… — Гарри, я сделал это не ради твоей благодарности, — твёрдо произнёс Мастер Зелий, глядя в глаза подростка. — Пойдём, пока ты совсем не замёрз. *** В гостиной зельевара было тепло и уютно. Поттер уже бывал здесь дважды, когда приходил на отработку и ещё раз — ночью, после кошмара с мистером Уизли. — Вот, держи, — профессор протянул мальчику пузырёк. — Это Согревающее зелье, выпей. Поттер опрокинул в себя содержимое маленькой бутылочки, чувствуя, как по всему телу прошла волна жара. Профессор между тем сходил на кухню и вернулся с парой чашек горячего, дымящегося чая. Рядом он поставил вазочку с шоколадным печеньем. — Угощайся, — предложил он Гарри, усаживаясь в кресло напротив. — Или ты предпочёл бы что-то другое? — Нет-нет, сэр, — поспешил ответить подросток. — Всё хорошо, профессор. — Гарри, послушай меня, — начал мужчина, чуть подавшись вперёд и сложив пальцы домиком. — Я знаю, что все эти годы мы с тобой не особо… ладили, и в этом немалая доля моей вины, — зельевар потёр лоб, собираясь с мыслями. — Но я бы очень хотел это исправить. Как ты полагаешь, мы могли бы попробовать начать сначала? Антрацитово-чёрные глаза зельевара с надеждой смотрели на мальчика. По тому, как побелели костяшки сложенных в замок пальцев, было заметно, что мужчина сильно волнуется. — Я хотел бы лучше узнать тебя. — Я не против, сэр, — робко ответил подросток. — Я ведь тоже вас совсем не знаю. — По возможности, я готов ответить на любые твои вопросы, — профессор улыбнулся Гарри уголками губ. — Что ты хочешь знать? — Ну… Э… Вы сказали, что дружили с моей мамой, — мальчик замялся, — и наверно, вы её даже любили, если появился я… Но тогда я не понимаю, почему все считают меня сыном Джеймса Поттера? — Как бы тебе это объяснить… — Северус откинулся на спинку кресла и задумчиво провёл пальцем по нижней губе. — Как я уже говорил, о том что ты мой сын, я узнал пару дней назад из письма твоей мамы, которое случайно обнаружил. Все эти годы я считал тебя сыном Джеймса. Кое-кто постарался скрыть от меня эту информацию, но это уже не важно… Гарри, Лили с Джеймсом добровольно подвергли себя заклятию забвения, после которого ты стал их общим, а не нашим с Лили сыном. Почему твоя мать приняла такое решение, я могу только догадываться, хотя скорее всего дело было в том, что в ту пору я был Упивающимся. Мужчина внимательно посмотрел на притихшего подростка. — Гарри, не вини свою мать за то, что она сделала, она желала тебе только добра. Я один виноват во всём, и надеюсь, ты дашь мне шанс постараться исправить то, что ещё можно исправить. — Вы поэтому так ненавидели меня? — спросил прямо мальчик, глядя в чёрные глаза напротив. — Потому что считали сыном Джеймса? — Я никогда по-настоящему не ненавидел тебя, Гарри, — зельевар приблизился ближе к Поттеру. — Джеймс, конечно, был тем ещё недоумком, но ты был и сыном Лили. По большей части моё отношение к тебе было притворством, и продиктовано необходимостью держать тебя на расстоянии. Ты должен был ненавидеть меня и ни в коем случае не доверять, только так я мог обезопасить тебя от Темного Лорда и его прихвостней, — Северус потёр переносицу. — Послушай, я должен сразу предупредить тебя, что на людях наши отношения с тобой останутся прежними: никто не должен знать, что ты мой сын, Гарри — это очень важно! — Но я не хочу! Почему мы должны это скрывать?! — с досадой в голосе воскликнул Гарри, глядя на мужчину блестящими от непролитых слёз глазами. — Вы снова будете относиться ко мне, как к последнему дерьму, да?! — Гарри, следи за языком! — строго потребовал зельевар, и добавил, уже гораздо спокойнее: — Так надо, Гарри. И мне действительно жаль, что я должен так поступать с тобой, но у нас нет другого выхода. Северус вздохнул. — Большинство слизеринцев — дети Упивающихся, и всё что происходит в Хогвартсе тут же становится известно Тёмному Лорду. Если он узнает, что ты мой сын, то потребует привести тебя к нему, понимаешь? И тогда у меня останется только два выхода: сделать так, как он хочет, а этого я не сделаю никогда, либо лишить Орден Феникса сведений из ближнего круга Лорда, а это значит поставить под угрозу десятки, а может и сотни человеческих жизней! — черные антрацитовые глаза в упор смотрели на подростка. — Так вы правда шпион? — Гарри нервно прикусил нижнюю губу. — А если Волдеморт узнает? Северус рефлекторно схватился за левое предплечье. — Гарри, пожалуйста, не называй при мне его имени! — сверкнул глазами мужчина. — Но это же просто имя! — Гарри недоумевающе смотрел на профессора. — Дамблдор тоже называет его так, и говорит, что страх перед именем, только усиливает страх перед его обладателем. — Во-первых, профессор Дамблдор, Гарри, прояви уважение, — с лёгким укором произнёс Северус. — А во-вторых, при мне он старается не употреблять имя Тёмного Лорда, обычно он зовёт его Томом, — ухмыльнулся профессор, и уже серьёзнее добавил: — Моя метка, она реагирует на его имя. — Вам больно? — сочувственно спросил мальчик. — Скажем так, это не назовёшь приятным ощущением, — ответил уклончиво зельевар. — Хорошо, сэр, я постараюсь, — кивнул Гарри. — А вы могли бы рассказать мне что-нибудь о маме? — несмело попросил подросток. — Лили была удивительной, — зельевар тепло посмотрел на Гарри. — В ней было столько света и доброты, что когда она была рядом, мир вокруг играл всеми красками, и верилось, что всё непременно будет хорошо… Я называл её Солнечным Ангелом… Чёрные глаза затуманились, глядя в пустоту. — Ты очень похож на неё, Гарри, — взглянул Северус в изумрудно-зелёные глаза своего ребёнка. — Вы очень любили её? — задал вопрос подросток, глядя на мужчину. — Очень. И она навсегда останется в моём сердце, — профессор грустно улыбнулся уголками губ. — А профессор ЛеРой? — не удержался от вопроса Гарри. — Мариса — необыкновенная женщина, — Северус встал и прошёлся по комнате. — Гарри, я взрослый мужчина, и… Да, я любил твою маму и наверное, буду любить всегда, но её больше нет, — зельевар потёр лоб, приводя мысли в порядок, — а Мариса… Она всегда рядом, мне хорошо с ней, я люблю её… Он остановился напротив камина, наблюдая за игрой пламени, прежде чем повернуться к Гарри. — Вы хорошо ладите? — Э… Да, всё хорошо, — мальчик словно очнулся от транса. — Она замечательная, правда! И я совсем не против, если вы будете вместе, — добавил он тихо, видя как напряженно мужчина ждёт его ответа. — Уже поздно, тебе пора возвращаться в гриффиндорскую башню, — зельевар взял с кресла мантию-невидимку и протянул Гарри. — Надень, будет лучше, если тебя никто не увидит в подземельях сегодня. Гарри завернулся в мантию и уже подошёл к двери, собираясь накинуть капюшон, как вдруг резко развернулся и порывисто обнял Северуса. От неожиданности мужчина сначала растерялся, ощущая на груди тепло прижавшегося к нему подростка, но потом отмер и обнял мальчика, зарываясь пальцами в лохматые чёрные волосы. — Гарри, ну что ты, — произнёс он своим бархатным голосом в растрёпанную макушку. — Всё хорошо, глупый ребёнок, всё непременно будет хорошо.