Мы не выбираем тех, кого любим

Он почти не открывал глаза на протяжении последних трех часов. Взгляд постоянно останавливался на его перебинтованной культе в подвернутом, темно-красном рукаве рубашки. Бриенну пробирает внутренний озноб, когда перед глазами опять встает эта сцена. Она зажмурилась тогда до боли в сжатых веках. Разбитые носы и губы, огромные гематомы — все это она видела не раз: кикбоксинг в фулл-контакте не был предназначен для тех девочек, которые бледнеют и падают в обморок, когда случайно порежут палец. И она не была диснеевской принцессой. Но то, что произошло перед ее глазами несколько часов назад, было похоже на кадры из фильмов Тарантино или японской хоррор-манги, только вместо черно-белых картинок — цветные, вызывающие тошноту и копошащийся клубок страха в животе. … Они орали потом друг друга, Варго и тот, что со шрамами — Рорж, пока Утсивок, самый молодой из них, вряд ли старше ее самой, стягивал медицинским жгутом и бинтовал лежащую в луже крови руку. В итоге Варго, брызгая слюной, сказал, что это он решает, что и с кем делать. И это не их сраное дело, они все ему должны: «Ты! Ты и ты!» И если надо, они дерьмо за ним будут есть. Успокоившись, заявил, что они едут к Болтону, потому что напрямую с Тайвином Ланнистером связываться он лично не хочет. — Ты же знаешь, какой процент он возьмет, — недовольно говорит Золло. — А в Терминале* тебе ни цента не будешь нужно. На ближайшие лет двадцать. У Болтона есть хирург, Утсивок его должен помнить, он ему ляжку два года назад зашивал. — Это была твоя гребаная идея отхерачить ему руку, — Золло, сжимая кулаки, подходит к Варго вплотную, он выше его почти на две головы. — А грабануть их и оттянуться — твоя, — невозмутимо отвечает тот, не двигаясь с места. — И к девке ты первым бросился. — А с ней-то что делать будем? — Рорж косится на нее воспаленными красными глазами. — Тоже возьмем к Болтону. Ланнистер сказал, что ее отец заплатит. А он удвоит эту сумму. Варго подходит к ней, пляшущий луч фонаря упирается прямо в лицо:  — С хера бы только такая щедрость… Бриенна вздрагивает. То, что он говорит, кажется абсолютно неправдоподобным и диким. С чего бы Ланнистерам платить за нее выкуп? Но эти ублюдки отпустили ее, а, значит, они ему поверили. Варго, медля, смотрит на нее сверху вниз: — Он же не спит с тобой, — не спрашивает, а утверждает. Бросает ей водительские права и скомканную дорожную карту. — Ни разу не видел такого занятного туристического маршрута. Полосы от браслетов на руках и ногах у него от большой любви? Бриенна молчит. — Ну ладно, загружайте его в минивэн. Золло, ты со мной. Он опять оборачивается к ней:  — И ты туда же, тебе не привыкать с ним нянчиться. — Грузи сам, он тяжелый, — огрызается Рорж, сплевывая. — Или пусть эта здоровенная сука его тащит. Варго придавливает его свинцовым взглядом, но все-таки возвращается к ней и расстегивает наручники. — Если ты попробуешь хотя бы раз дернуться, — она чувствует, как больно давит дуло пистолета на ее подбородок, — я ему еще что-нибудь отрублю. Бриенна поднимает обмякшее тело за плечи, с трудом переводя дыхание — он действительно очень тяжелый — переступает мелко-мелко трясущимися, скованными ногами и больше всего боится споткнуться. Утсивок помогает ей, поддерживая его под коленями. Вдвоем они укладывают Ланнистера на разложенное заднее сиденье. Когда она убирает свои руки, ее правая ладонь ярко-красного цвета: липкая ткань его рубашки набухла от крови. Сердце ухает вниз, и чувство беспомощности накрывает с новой силой. … Бриенна пытается удобнее лечь на сиденье, подтягивая колени к груди и обнимая их руками. В такой позе кажется, что зубы будут стучать не так сильно. Натягивает сверху плед. Внутренний озноб не проходит. В щель между передними сиденьями ей видно время на приборной панели автомобиля: четыре утра. И они точно движутся не в сторону Калифорнии. Давно повернули на север, мелькнул указатель с поворотом на Колорадо-Спрингс, но они все время петляют, съезжая на второстепенные дороги. Когда она год назад пришла в агентство Ренли, то считала, что не боится ничего. А сейчас ей страшно. Она боится, что отец уже сегодня вечером не будет находить себе места от беспокойства, слыша бесконечные гудки в телефоне. И будет звонить в полицию, набирая номер трясущимися пальцами, как тогда, когда пропала мама. Уезжая в спешке два дня назад, она позвонила ему и коротко предупредила, что к ней обратились с личным заказом. Это совершенно безопасно, но связываться с ним она будет сама. Можно было бы соврать получше, но врать она не умела. Отец поворчал немного, но в итоге сказал, что если через три дня от нее не будет звонка, то он поставит на уши всю полицию Восточного побережья. Она боится, что подставила Кейтилин Старк под удар, не выполнив условия заключенной ею сделки. А еще она боится, что Джейме Ланнистер может умереть. Через пару часов начинает светлеть, небо становится пурпурно-фиолетовым. Она чуть придвигается к неподвижно лежащему телу, кладет руку на лоб и чувствует обжигающий жар. Дыхание частое и тяжелое, его загорелая кожа в полутьме бледнеет мертвенно-оливковым цветом, а пульс на запястье под ее пальцами то ускоряется, то еле-еле бьется слабыми толчками. — У него жар, ему плохо! — она говорит это как можно спокойнее, но голос почему-то все равно дрожит. — Так утешь, — ухмыляется Варго. — Он умрет без антибиотиков! — она повышает голос до крика.  — Твою мать, у нас, что, здесь подразделение элитной клиники? — Золло оборачивает к ней голову с расширенными зрачками, которые с трудом фокусируются на ее лице. — А если правда откинется? — спрашивает Варго лениво. Через несколько минут он тормозит возле круглосуточной CVS pharmacy, потом возвращается в машину, хлопая дверью, и бросает на колени Золло блистер с ярко-оранжевыми капсулами. — Без рецепта только это. Кинь сучке, а то она не успокоится. Золло, бормоча что-то про себя, швыряет ей через плечо лекарство. Бриенна вытаскивает одну таблетку ибупрофена и вкладывает в сухие горячие губы, придерживая его голову на сгибе локтя. Затем подносит бутылку с водой ко рту, шепчет тихо и отчаянно: «Пей». Он чуть приоткрывает мутные глаза, невнятно мычит, и вряд ли вообще соображает, кто с ним. Дергает правой рукой, пытаясь придержать бутылку, но со стоном опускает ее. Она еще раз терпеливо подносит к его губам горлышко и он, наконец, делает пару глотков и потом еще. Продолжая придерживать его голову, она, наклоняясь, аккуратно опускает ее на свернутый из пледа валик. Его кожа обжигает жаром, так же как и сбивающееся дыхание. Нужно обтереть его чем-то влажным и холодным, думает она. Воды, к счастью, у них было с запасом, бутылки лежат рядом со спинкой передних сиденьев. Трогает одну из них — прохладная. Но обтирать нечем. Она оглядывается на тех двоих на передних сиденьях. Они не обращают на нее никакого внимания. Бриенна решительно поворачивается к ним спиной и стягивает с себя висящую лоскутами майку. Накидывает на голое тело куртку, застегивает. Затем открывает воду, нащупывая самую холодную бутыль, и щедро льет ее на ткань. Легкими, касающимися движениями проводит мокрой тканью по его лицу и шее, спускает, насколько это получается, с его плеч разорванную рубашку, и обтирает ниже. Он вздрагивает от холодного прикосновения и опять разлепляет глаза, теперь уже удерживая взгляд на ее лице. Смотрит долго и пристально, затем опять закрывает их. Молча. Это так не похоже на него, что у нее тревожное екает сердце. Она стискивает зубы, потому что они и впрямь начинают стучать, еще раз мочит ткань, затем сворачивает и подкладывает под его шею сзади. На его лице дрожат ресницы и страдальческая складка залегает у бровей. Бриенна аккуратно поворачивает его голову так, чтобы лучи восходящего солнца не светили в лицо. Убирается в тень сама, поджав под себя ноги. Трогает свое плечо: не переставая ноет возле под ключицы, но перелома там точно нет. До сих пор слегка кровоточит разбитая и распухшая губа, но зубы целы, хотя один нижний пошатывается, когда она трогает его пальцем. У шеи слева при ощупывании слегка болит — наливаются маленькие синяки. Эти от его пальцев, как и ссадина с небольшой припухлостью на лбу от удара, который она нанесла ему по переносице. Это случилось так неожиданно, хотя все два дня она была начеку и не давала себе расслабиться даже во сне, чутко открывая глаза на каждый его шорох. Когда он опрокинул ее, навалившись сверху, она мгновенно попыталась вырваться, упираясь то ладонями, то кулаками в его грудь, но чем сильнее дергалась, тем крепче оказывалась прижата к сильному телу. В шею, царапая, впивалась цепь от его наручников, но в бешеном азарте борьбы она даже не ощущала боли. Обвивающее кольцо рук становилось все крепче, она чувствовала его сбитое, частое дыхание на своем лице и видела приоткрытые мужские губы так рядом, как никогда до этого. «Да что это вообще такое?!» — мысли в панике сумбурно метались в голове. Извиваясь и скользя ступнями, пыталась упереться ногами, чтобы скинуть его, но он резко прижал ее всем телом, с силой разведя своим коленом ее ноги. При попытке дернуться она теперь ощущала только мускулы его бедра между своих ног, и слабели не только руки, противная слабость заливала все тело, и это злило до слез. В его глазах уже не было насмешливых искр, а только то, что она увидела в их первую встречу — вызов и самоуверенность. Сердце стучало так отчаянно, что его шум отдавался в ушах толчками, щеки горели, перед глазами начало все плыть, и вот тогда она, собравшись из последних сил, ударила его лбом. Потом еще было несколько секунд молчаливого яростного барахтанья, участившееся дыхание не давало сделать ни одного полного вздоха, они оба замерли в паре сантиметров от пистолета, задыхаясь. И была его горячая ладонь, с силой скользнувшая по ее оголившейся груди, чтобы скинуть ее. Бриенна прижимает свою ладонь к щеке — пальцы ледяные, а щеки горячее, чем у него сейчас. Обнимает себя руками за плечи. Она не может себе ответить, почему вспоминает об этом снова. За ее спиной раздается едва слышный стон. Она наклоняется, осторожно поддерживает его голову, вытаскивая из-под шеи нагревшуюся ткань, снова смачивает ее прохладной водой. Бутылка на крутом повороте выскальзывает у нее из рук, перекатывается со стуком, вода разливается по поверхности разложенного сиденья. Она шепчет ругательства. — Ты что там делаешь? — Варго оборачивается к ней. — Или ты сидишь тихо, или я тебя к сиденью привяжу. Бриенна молча вскидывает на него взгляд.  — И все-таки трахну тебя, — добавляет он. Они едут почти без остановок, Варго и Золло сменяют друг друга за рулем, и иногда ей становится страшно от того, как они ведут машину. Единственное, что успокаивает: она не видит, чтобы они в дороге употребляли наркотики. — Эй, ты есть будешь? — через спинку сиденья в нее летит упаковка чипсов. Золло глядит на нее через плечо, ухмыляясь: — Задницу тоже ему обтирать будешь? Бриенна оборачивается и смотрит на него тяжелым взглядом, запоминая лицо. Фоторобот Варго она способна составить, даже если бы ее разбудили среди ночи. Потому что знает точно — она их найдет позже. Даже если на это уйдут годы. Потом переводит взгляд на бледное лицо Джейме Ланнистера, единственным ярким пятном на котором выделяется травмированная переносица. За последние двое суток она успела изучить его черты до мельчайших подробностей. В профиль, в анфас, в три четверти: когда он засыпал в машине, неловко откинув голову на сиденье; когда отворачивался к окну, думая о чем-то своем; когда поворачивался к ней, чтобы опять сказать что-то цепляющее и обидное. Бриенне очень хотелось ответить ему так же, и она злилась на себя, когда находчивости хватало только на «заткнись». Ей казалось, что это и по-детски, и по-идиотски. А еще она предпочла бы сдохнуть, чем дать ему заподозрить, что это ее первый серьезный заказ. Хватило его комментариев относительно ее сексуального опыта. К полудню она дает Ланнистеру еще одну таблетку. Прикасается к его лбу, на котором появляется испарина. Еще раз промакивает его кожу мокрой тканью. Он шевелит запекшимся ртом. «Серси», — разбирает она. «Его сестра-близнец», — вспоминает Бриенна. Мысль о людях, которым он дорог, кажется неожиданной и непривычной. У него же может быть любимая женщина, вдруг думает она. Колонки светской хроники утверждали, что он не женат. Но ведь женщина у такого мужчины должна быть? На секунду пытается ее представить. Это почему-то неприятно. Он болезненно морщится, когда перебинтованную руку дергает при резком движении машины и притормаживании. Неловко, на коленях придвигаясь к нему, Бриенна садится рядом и придерживает ее чуть выше локтя. Неожиданно для себя кладет ладонь второй руки на его колючую щеку, едва касаясь, так, чтобы можно было быстро убрать, если он вдруг откроет глаза. Со стучащим сердцем кончиками пальцев проводит по ней и сразу же убирает. Сглатывает, вспоминая вчерашнее утро, когда они завтракали на траве, и солнце чуть золотило отросшую щетину на его подбородке. Над ними щебетали птицы, в воздухе пахло травами и сосновой хвоей, и казалось, что они просто выбрались в уикенд на пикник. Она тогда мгновенно оборвала себя на этой бездумной мысли и отвернулась, чтобы он не заметил, как опять полыхнули ее щеки. Бриенна еле слышно вздыхает. Через некоторое время спина затекает в неудобной позе, пока она, сутулясь, прислушивается к его дыханию. Оно становится ровнее, а жар, вроде, меньше. По отрывкам разговора Варго и Золло становится понятно, что до места осталось немного. Сейчас они едут по территории Вайоминга. Проплывающие в окне автомобиля подножия Скалистых гор выглядят ошеломляюще. Она давно планировала поездку сюда, в национальный парк Шашони, указатель на который они только что проехали. Что ж, это путешествие точно получится незабываемым. Бриенна ложится, пытаясь хоть как-то вытянуть ноги и распрямить спину. Клонит в сон, но спать не получается: слишком сильно напряжены нервы и слишком часто бьется сердце. Каждый раз, когда Ланнистер начинает ворочаться, она тихонько трогает его за запястье левой руки, чтобы понять, не поднимается ли вновь температура. … Часы на панели показывают около трех часов дня, когда Бриенна просыпается от толчка притормозившей машины. Автомобиль останавливается рядом с высоченной оградой, из–за которой виден дом, больше напоминающий замок. «Harrenhal» выбито витиеватым шрифтом на металлической пластине. Варго выходит из машины и долго разговаривает по телефону. Потом ограда наконец открывается и машина заезжает внутрь под присмотром двух охранников. Через пару минут подходят еще двое с носилками в руках и перекладывают на них Ланнистера. Внутрь салона заглядывает Варго. — А ты чего ждешь? Для тебя носилок не предусмотрено, — фыркает он. Когда она, звеня цепями, мелкими шажками заходит в просторный холл, то видит стоящего у лестницы мужчину возраста ее отца. Высокий, худощавый, с вытянутым подбородком и залысинами на висках. Его светло-серые с острыми зрачками глаза внимательно рассматривают ее. — Доброго дня, мисс? — обращается он к ней спокойным негромким голосом и смотрит на ее ноги. — Тарт, — отвечает она. — Мисс Тарт, вашего спутника сейчас осмотрит мой личный врач. Он отличный хирург. Ваша комната наверху, первая дверь справа, вы можете там отдохнуть. Эмми, — тут он оглядывается на молодую темноволосую женщину за его плечом, — вам покажет. И поможет снять то, что у вас на ногах. Бриенна поднимается наверх на непослушных, отекших ногах. Эмми, ловко орудуя ключом, отбрасывает в сторону кандалы. Бриенна умывается холодной водой, мельком смотрит на себя в зеркало, не узнавая своего лица с темными кругами под лихорадочно блестящими глазами, и валится на широкую кровать. … Просыпается от негромкого стука в дверь. Стена напротив розовеет от закатных лучей. — Вы проспали шесть часов, мисс, — вежливо говорит ей та самая черноволосая девушка, сейчас она в униформе медсестры. — Мистер Болтон хотел бы предложить вам поужинать с ним вместе. Если хотите принять ванну и восстановить силы, то на первом этаже у нас неплохой SPA-центр с массажным кабинетом. Бриенна смотрит на нее, соображая, где она сейчас, и что происходит. Вспоминает все. И спрашивает первым делом: — А где…он? Эмми пару секунд молчит, потом отвечает ей, быстро пряча улыбку: — С мистером Ланнистером все в порядке, — Бриенне не нравится нескрываемое любопытство в ее взгляде. — Мистер Квиберн провел успешную операцию. Он высококлассный хирург, и жизни его пациента абсолютно ничего не угрожает. Квиберн дал ему хорошее болеутоляющее, так что он вполне себе…в настроении.