Мы не выбираем тех, кого любим

Это однозначно было что-то из опиатов. Достаточно сильных. Что-то подобное ему однажды вводили, когда несколько лет назад он лежал после аварии со смещенным переломом ноги. Боль прошла быстро, появилось ощущение, что вместо мозгов у тебя маршмеллоу и ты плывешь в облаках, здороваясь по пути со звездами. Но состояния этого неземного покоя хватит ненадолго, это Джейме тоже знал. Первым делом, когда очнулся, посмотрел на руку. Кисти не было. Инвалид, которому придется учиться левой делать все: даже подносить ложку ко рту и вытирать задницу. Он снова видит перед собой вонючую ухмылку Варго. Лекарственных средств, стирающих выборочно память, еще не изобрели, и он остро пожалел именно об этом. После того, как он пришел в себя, у медсестры по имени Эмми удалось узнать всего две вещи: что он в гостях у мистера Болтона, о котором был наслышан, и что с мисс Тарт все в порядке, прямо сейчас она отправилась принимать ванну в SPA-зоне. Эмми, лицом напоминающая ласку, была чертовски похожа на их последнюю с Серсеей гувернантку миссис Снорк и бесила уже одним этим фактом. Помимо этого, у нее оказался на редкость нудный и несговорчивый характер. Джейме еле настоял на том, чтобы она не сопровождала его в туалет, а вместо этого сопроводила в SPA-центр. Ее раздраженные вздохи приходилось терпеть каждый раз, когда он цеплялся за стену. И каждый раз она пыталась назойливо подхватывать его под руку, хотя своей макушкой едва доставала ему до плеча. Выложенные блестящей мозаикой стены в SPA-зоне украшали гравюры на средневековую религиозную тематику — пытки грешников в преисподней, с которых живьем сдирают кожу. Надо сказать, что у Русе Болтона очень своеобразное чувство юмора. Если верить слухам, своих клиентов он обдирает как липку, так что дизайнерское решение, видимо, вполне удовлетворяло вкус хозяина. …Эмми, напрягаясь, приоткрывает одну из тяжелых дверей, и Джейме, хватаясь за косяк, входит в просторную, полуосвещенную, выложенную мрамором комнату. Прямо посреди нее стоит огромная ванна-джакузи, на ее закругленных бортиках, так же, как и в нишах стен, расставлены свечи в массивных подсвечниках. Из пышной пены выглядывают широкие, угловатые плечи Бриенны Тарт. В полумраке своей белизной они тоже напоминают ему мрамор. Она поворачивает к ним голову и распахивает в замешательстве блестящие глаза. Под одним из них темнеет синяк, багрово-фиолетовый кровоподтек ниже ключицы тоже никуда не делся, нижняя разбитая губа припухла. Картинка еще та, но новых повреждений не видно. — Простите, мисс, — впрочем, голос Эмми звучит так, как будто никакого прощения она просить и не собиралась, — но мистер Ланнистер хотел убедиться, что с вами все нормально. Мы сейчас пройдем в душевую. — Мы сейчас никуда не пройдем, — перебивает он ее бесцеремонно. — Я не хочу в душ, меня устраивает ванна. Эта ванна. Девчонка издает протестующий звук, вцепляясь своими большими ладонями в бортики. — Вам нельзя в ванну, мистер Ланнистер, — и учительские интонации голоса у нее, как у миссис Снорк, бывает же такое. — Мистер Квиберн сказал, что вам разрешен только легкий непродолжительный душ…с моей помощью. — И все-таки я буду принимать ванну, — он смотрит ей прямо в глаза. — Без вашей помощи. Эмми, поджав губы, перебегает взглядом от его лица к насупленному красному лицу Бриенны Тарт и обратно. — Хотите посмотреть? — оборачивается он к ней, неуклюже берясь левой рукой за пояс халата. Эмми, полуфыркнув, полухмыкнув, все-таки закрывает дверь. С обратной стороны. — Я уже собиралась выходить, — в голосе девчонки ощущается нервозность. — Ты можешь подождать минуту? — Зачем? — он кое-как скинул халат и замечает, как начинает метаться ее взгляд. — Эта ванна рассчитана на двоих. Места хватит. Она вспыхивает и возмущенно сопит, но вылезти не решается. Опускает глаза на свое плечо, по которому водит губкой. Он себе и сам не может объяснить, зачем это делает. Желание отвязаться от Эмми или убедиться, что этой упрямой дуре ничего не угрожает? Выплывая из своего горячечного бреда, там, в салоне автомобиля, он звал Серсею, но чувствовал другие руки, сильные, уверенные и очень нежные. Прохладные пальцы на своем лбу, легкое касание у щеки, ладонь, поддерживающую его затылок. Горячая, пахнущая жасмином, вода обволакивает тело, он чуть распрямляет согнутые в коленях ноги, касаясь ее лодыжек. Ванна, конечно, вместительная, но явно не рассчитана на рост мисс Тарт. Она мгновенно подтягивает колени к груди, замирая с намыленной губкой у плеча. — Думаешь, я раньше ничего этого не видел? — от горячей воды и дурманящего запаха головокружение становится сильнее. — Расслабься, ты меня совершенно не волнуешь. На ее раскрасневшихся щеках теперь совсем не видно веснушек, зато они есть на плечах и груди, которую она пытается скрыть, горбясь сильнее обычного. Хотя он уже успел убедиться, что скрывать там особо нечего. Чуть отвернувшись от него, она продолжает яростно намыливать руку. Царапины и ссадины ниже ключиц на молочно-белой коже видны сейчас особенно хорошо. Даже на вид кожа у нее здесь нежная и тонкая, как у ребенка, быстро розовеющая от ее энергичных размашистых движений, разительно отличающаяся от загорелых кистей. Он рассматривает ее сквозь полуприкрытые веки: мокрые короткие волосы откинуты назад, широкий рот сердито сжат, со скул по-прежнему не сходит румянец. Неожиданно ловит себя на том, что ее лицо уже не кажется настолько уродливым, как в тот раз, когда он впервые ее увидел. Даже несмотря на многочисленные гематомы. Голова начинает кружиться и дышать становится тяжелее.  — Вытащи меня, если я вдруг потеряю сознание, — он медленно откидывает голову на бортик ванны. — Кнопка вызова справа на стене, — бурчит она. — Справа? — ядовито уточняет он, переводя взгляд на свою укороченную руку, локтем которой осторожно опирается о бортик. Она старательно отводит взгляд от его руки и замолкает. Воспоминания о том, при каких обстоятельствах он потерял кисть, накатывают вместе со вспышкой ярости. — Кейтилин Старк обещала моему отцу, что меня доставят к нему целым и невредимым, — он чувствует, как начинает закипать все сильнее, вспоминая все подробности этой гребаной поездки. — И она выбрала для этой цели почему-то именно тебя. Как-то не очень получилось, да? Я уже начинаю думать, что Ренли Баратеон взял тебя в агентство за какие-то другие заслуги. Он, конечно, предпочитал мальчиков… Но вдруг и ты умеешь обращаться с членами так, как ему нравилось. И тут же зажмуривается от резко плеснувшей в лицо мыльной воды. Она стоит прямо над ним, возмущенная, с гневно дрожащими губами. И он видит ее всю — с длинными мускулистыми ногами, крошечной грудью с торчащими розовыми сосками, поджарым животом с кубиками пресса и светлым курчавым треугольником волос внизу. Член на это реагирует мгновенно, к немалому его смущению. Несмотря на опиаты и потерю крови. Два месяца воздержания, отмечает он машинально, так надолго с Серсеей они еще не расставались. — Прости, я сказал лишнее, — взгляд приходится отвести. Она садится обратно, все еще тяжело переводя дыхание и прожигая его взглядом исподлобья. — Давай не будем больше препираться, окей? — дышать становится все тяжелее, и кнопка вызова, похоже, точно пригодится, чем бы не пришлось ее нажимать. — Нужно побыстрее выбраться отсюда. Гостеприимство Русе Болтона может обойтись очень дорого. И я сейчас не о деньгах. Черт, камеры у него могут стоять даже здесь. Нам нужно действовать сообща. Доверие, понимаешь, о чем я? Девчонка молчит, упершись взглядом в свои торчащие над водой колени. Потом поднимает голову и медленно произносит: — Миссис Старк мне рассказала, что случилось с человеком, который тебе доверял, как собственному сыну. — А, та история… — вместе с подступающей тошнотой и горячим головокружением он чувствует вновь накатывающую волну бешенства. — Интересно, что ты знаешь об этом?! Сколько тебе было тогда? Ходила в начальную школу со Скуби Ду в ранце? Ты же ведь ничего не знаешь об Эйрисе Таргариене, помимо того, что писала пресса? Да, он любил говорить, что доверяет мне как своему сыну. Тем более, что с Рейегаром у него всегда были сложные отношения, а Визерис тогда был совсем маленьким. Мне было всего 18, когда мой отец устроил меня к нему личным помощником. И через год я начал замечать, что с ним не все в порядке. Эйрис всегда был эксцентричным, но то, что в его роду были шизофреники, я узнал только тогда, когда начал у него работать. Таргариены дружили с моим отцом, они вместе играли в гольф, когда отец приезжал в Вашингтон. Эйрис даже гостил у нас в Лос- Анджелесе неделю, когда я был подростком. Поэтому мы нередко общались с ним и в нерабочее время. Вначале. А потом… Потом он все чаще стал отказываться видеть даже самых близких ему людей. Неделями не выходил из дома, запершись у себя в кабинете, перестал мыться и стричься. После того, как исчез Рейегар, сбежав от жены с сестрой Неда Старка, Эйрис стал просто опасен. Но кто бы ему об этом сказал? Жена боялась его, как огня. Я не раз ее видел с заплаканными глазами… или с синяками. Даже когда она была беременна или сразу после рождения дочери. Пробовал рассказать об этом отцу, но он ответил мне, что это не мое дело. Пытался сказать Рейле, что она не обязана терпеть семейное насилие. Но она всегда уходила от этих разговоров. Джейме хватает воздух губами, внезапно становится очень жарко, страшно хочется пить. Предметы перед глазами начинают плыть, а руку внезапно прошивает дергающая боль. Но он продолжает говорить, потому что каждое слово будто вскрывает гнойный нарыв где-то внутри; злость, отчаяние и горечь хлещут из него, освобождая место для чего-то другого. — В тот день… Я пришел к нему с документами, и, уже подходя к его кабинету, слышал, как он кричал и пинал мебель, судя по оглушительному шуму. Дверь в кабинет была открыта. И когда я ее дернул, то прямо на меня выскочила Рейла. Ее трясло, а он продолжал орать, что лишит всех наследства, что они за его спиной хотят признать его недееспособным, но у них не выйдет. А потом схватил канцелярский нож и бросился к ней. Было ощущение, что меня он просто не замечает. У меня не было даже минуты. Пара секунд. Я схватил его за горло захватом сзади, а потом… просто сломал ему шейные позвонки. Вода в ванне остывает, а кровь в висках стучит все горячее. – … Он не успел ее ударить, и это Рейла вызвала полицию, — в горле першит и горчит, он тысячу лет не вспоминал об этом, загнав все это глубоко внутрь, и сейчас ощущение такое, как будто слова обдирают глотку. — И она сказала, что во время разговора с ее мужем я внезапно напал на него. Что он не угрожал ей. Отрицала любые слухи о его невменяемости. Говорила, что они просто громко разговаривали. И что мой отец неспроста пристроил меня к Таргариенам, что я занимался бизнес-шпионажем. Я… не мог произнести ни слова, меня как будто парализовало. И она придерживалась этой же позиции в суде. Отцу удалось найти свидетелей неадекватного поведения Эйриса, адвокаты выстроили другую линию защиты. Превышение самообороны. Но самообороны не было. Меня оправдали. И исключили из ассоциации ММА, с пожизненной дисквалификацией. Прямо накануне моего двадцатилетия и эвента, к которому я готовился полгода. Первая моя стычка с Недом Старком произошла тогда же. Мы учились вместе в университете Джорджа Вашингтона. Только он на факультете права. Старк проходил практику на моем деле. Пришел к выводу, что отец просто купил мне свободу. И конечно же, сказал мне об этом в лицо так, что слышали многие. Нас быстро разняли, каждый получил по выговору. С тех пор Старки не очень-то меня любят. Он пытается усмехнуться, но не получается, губы не слушаются. Голову уже невозможно удержать, тело скользит, и он прикладывается горячим виском о холодный борт ванной. — Ну что ты… молчишь? — слова даются с трудом. — Назови меня подонком, поцелуй, или скажи, что ничему не поверила. — Почему ты не рассказал все другим, так же как мне? Почему не объяснил Неду Старку? Сквозь шум в ушах ее слова дробятся эхом. Черты ее лица, на которое он силится поднять глаза, плывут… — А какого... черта… я должен был ему что-то доказывать? Кто они все, чтобы судить меня? Тело тяжелеет, так же, как и голова, плечи уходят под воду, но он успевает почувствовать ее подхватывающие сильные и теплые руки, прежде чем полностью отключиться. … Первое, что он видит прямо над собой, возвращаясь из небытия — голубые, широко распахнутые и перепуганные глаза. В комнате горит яркий свет, слышны голоса. Бриенна сидит рядом с ним на краешке скамьи, по ее шее и плечам стекают капли воды, криво намотанное полотенце вот-вот сползет с груди. На нем самом только небрежно наброшенное на бедра полотенце. Кто-то берет его левую руку, цепляет на палец пульсометр, в полуоткрытую дверь быстрым шагом с переносным монитором для ЭКГ заходит уже знакомый доктор в сопровождении двух широкоплечих ребят. Голова по-прежнему кружится и тошнит. — Гептамил, мистер Квиберн? — слышит он голос Эмми и щелчок открываемой ампулы. — Да, — тот хмурится, разглядывая показания пищащего монитора. Потом поворачивается к нему: — Сейчас мы сделаем вам инъекцию, станет легче, ребята перенесут вас на каталку и перевезут в вашу комнату. — Нет, — голос не слушается. — Не…нужно. Я сам оденусь и дойду. — У вас не хватит сил, вы упадете на пол и получите еще пару травм, не исключено, что несовместимых с жизнью, — Квиберн говорит спокойно и невозмутимо, выбрасывая пустую ампулу. Вводит содержимое ампулы в мышцу бедра, по-прежнему хмурясь. — Пусть все уйдут, — повторяет Джейме через силу. Перехватывает взгляд голубых глаз и, задыхаясь, — воздуха не хватает — выдавливает из себя:  — Она останется. Потом добавляет совсем тихо, прикрывая глаза, потому что голова по-прежнему кружится: — Помоги мне, Бриенна. Через пару минут действительно становится легче. Головокружение прекращается, каждый вдох уже не отдается такой царапающей болью в груди. В комнате после того, как все ушли, стало совсем тихо, он чувствует только неровное теплое дыхание у своего правого плеча и слышит звук падающих капель воды. Приоткрывает глаза, чуть поворачивая лицо к ней. Девчонка сидит прямо на полу, возле скамьи, обняв колени руками и положив на них подбородок, в глубине вскинутых на него глаз — растерянность и…переживание. Сопереживание, в этом трудно ошибиться. Джейме пытается приподняться на локте, она делает порывистое движение навстречу, стараясь обхватить его за плечи и помочь подняться. Становится чертовски неловко, как только их голые руки и плечи соприкасаются. Он видит, как она стремительно начинает краснеть. И неожиданное молчание только усугубляет эту взаимную неловкость. — Там в соседней комнате душ, — наконец говорит он. — Я дойду, ты можешь подождать меня здесь. — Я помогу, — она не поднимает глаз, одной рукой пытаясь туже подкрутить запахнутое на груди полотенце. Потом подает ему брошенный им халат. И поддерживает за локоть, когда он медленно передвигает ноги — это совершенно не раздражает, в противовес попыткам Эмми ранее. Теплая вода смывает липкую засохшую мыльную пену, сквозь полупрозрачную стенку душа он видит ее силуэт. И это странным образом успокаивает. Как будто так и надо, чтобы она не уходила. Как будто это важно — не отпускать ее ни на шаг. Она помогает и потом: завязать пояс халата сам он все равно не может. Помогает высушить волосы феном, неловкими пальцами слегка ероша пряди. Его опять накрывает слабость, но не та, от которой все несется в черную бездну, а приятная, которая клонит в сон, сладкий и крепкий, как в детстве. Джейме чуть приподнимает голову и приоткрывает глаза: ее голые плечи совсем рядом, влажная кожа на них покрылась мурашками и пахнет жасминовой пеной для ванны. У нее совсем другое лицо, когда она не знает, что на нее смотрят: с него уходит угрюмое выражение, брови разглаживаются, и он уже не первый раз замечает, как по-детски она выпячивает губы, когда старательно увлекается процессом. Бриенна ловит его взгляд, моргает, хмурится и выключает фен. Пытается опять подтянуть повыше полотенце, хотя эти попытки чреваты: короткий край внизу едва прикрывает ее бедра. Наконец, соображает, хватает с кресла свой халат и запахивает его кое-как прямо поверх намотанного полотенца. — Спасибо, Бриенна. Он встает, чуть пошатываясь, делая вид, что не замечает всех этих смущенно-суетливых движений. Когда они выходят из двери, то оказывается, что вся компания ждет их в коридоре в полном составе, включая скучающих охранников с каталкой.  — Мисс Тарт, мистер Болтон приглашает вас на ужин, — Эмми говорит это так, что становится понятно: приглашение альтернативы не имеет. — Мистер Ланнистер, вам ужин принесут в вашу комнату, после всех процедур. — Я хочу поговорить с мистером Болтоном прямо сейчас, — возражает он. — Так что тоже не против поужинать с ним лично. Джейме прислоняется к стене. Хотел бы он стоять прямо, но от слабости на коже появляется испарина и сердце опять сбивается на учащенный ритм. — Вам необходим постельный режим, — Квиберн решительно вклинивается в разговор. — Вам еще повезло, что ваш здоровый организм… — Бросьте! — что-что, а разговор с Болтоном он уж точно не намерен был пропускать. — Что вы мне там вкололи после операции? Фентанил? Морфин? Давайте еще один укол, и я буду на ужине бодр и собран, как морской пехотинец перед забросом на задание. А, да! И в самом прекрасном настроении, что тоже немаловажно. Язык не слушается и заплетается, и это злит. — Нет. Доза не может быть… — пытается объяснить что-то Квиберн. — Я почему-то уверен, что вы не ошибетесь с дозой, — он обрывает любые возражения, глядя доктору прямо в глаза.