Мы не выбираем тех, кого любим

Самым тяжелым после переезда из Канзаса в штат Гавайи было привыкнуть к новой школе. А самым ужасным событием стал выпускной. От одной мысли о нем начинало тошнить даже сейчас. Это был последний раз, когда она надела платье. Наряд на бал ей купил отец. Они почти до изнеможения гуляли в элитном торговом комплексе Ala Moana, пока в витрине она не увидела это платье Carolina Herrera. Она хорошо помнила его и сейчас: свободного кроя, с легкими драпировками на плечах, оно почти не смягчало контуры ее широкоплечей фигуры, но ей остро захотелось купить именно его. От каблуков пришлось отказаться: ее спутник, Роннет Коннингтон, сын отцовского приятеля, и так был ниже ее на целую голову. Они виделись с Роннетом пару раз в детстве, когда Коннингтоны приезжали к ним в гости, не очень-то дружелюбно делились игрушками и молча играли в разных углах комнаты. Коннингтоны были друзьями отца, и после того, как случилось несчастье с ее матерью, отец Роннета, Рональд, предложил отцу переехать на Гавайи. Роннет заканчивал школу в соседнем квартале и дружил с Баклерами, двумя братьями-близнецами из ее класса. При встрече с ней он обычно кидал пару незначащих фраз приветствия — и на этом все. Но отец сказал ей накануне бала, что Роннет согласен быть ее партнером. Когда на заказанном отцом лимузине Бриенна приехала в ресторан и, путаясь своими длинными ногами в подоле платья, еле вылезла из низкой дверцы автомобиля, он уже ждал ее возле входа. Его кривоватая ухмылка не понравилась ей сразу, но потом стало еще хуже. За спиной слышались смешки и хихикающий шепот. Когда после беседы с учителем истории, она, возвращаясь, выискивала рыжую голову Роннета среди разряженной толпы, то увидела, что он болтает с Ральфом Баклером. Успела расслышать фразу: «Мой старик пообещал мне две сотни баксов за то, что я потанцую с красоткой Бриенной. Сначала давал одну, но я сторговался на двух». И смех: за спиной, догоняющий ее и звучащий в ушах еще долго. У нее не было танца, как и самого выпускного. Она тут же позвонила отцу и попросила ее забрать. Опешивший Селвин приехал сразу, но объяснений от дочери добился. Она, скрючившись, плакала у него на плече и сминала своими сильными пальцами, на костяшках которых еще не успели зажить ссадины от занятий боксом, легкий кремово-розовый шифон. … Все эти картинки мелькают в памяти, когда поздним вечером Бриенна растерянно стоит перед вешалками в примерочной шоу-рума Ann Taylor на Wisconsinavenu. До этого она предпочитала делать онлайн-заказы в мужских магазинах проверенных марок, но у Ann Taylor появилась линия одежды для девушек ростом 180+, и она рискнула заехать сюда. Принесенные платья Бриенна забраковала сразу, даже ни разу не примерив. И теперь крутит в руках брючный костюм из тонкой шерсти насыщенного цвета прибрежных океанских волн. Брюки подошли сразу, разве что были чуть-чуть коротковаты. А вот пиджак… Его, по словам высокой смуглокожей девушки-консультанта, предполагалось носить на голое тело, оставляя зону декольте открытой. Первая из двух имеющихся пуговиц застегивалась гораздо ниже линии груди. — Немного провокационно, — девушка слегка улыбается красивыми ярко накрашенными губами. — Но за счет того, что фасон хорошо облегает верх, это достаточно уместно для любой вечеринки. Бриенна переводит глаза на часы на стене: до закрытия магазина остается не более получаса, и нужно на чем-то остановиться. Успокаивает себя, что с ее размером груди ни один наряд не будет выглядеть провокационно, снова прячется в примерочную кабину, застегивает пиджак и неуклюже выныривает обратно к зеркалу. — Вам идет, мисс, — девушка ненавязчиво выглядывает из-за ее плеча, — это точно ваш размер. И ваш цвет, конечно же. Смотрите, как голубой оттеняет ваши глаза. Ага, глаза. Ей всегда говорили про глаза, когда нужно было что-то сказать про внешность. — У вас очень красивая кожа. И совершенно незачем ее прятать, — говорит вдруг эта девица. — Я бы даже не советовала пользоваться для выхода ни пудрой, ни хайлайтером в этой зоне. Сотрудница шоу-рума крутит пальцами у своей высокой груди. По мнению Бриенны, с таким бюстом можно иметь какие угодно глаза, все равно до них никто не доберется взглядом. Решающим фактором становятся истекающие десять минут до закрытия, и уже через пятнадцать она сидит в машине. Рядом на сиденье — огромный пакет c черно-белым логотипом Ann Taylor и спонтанно прикупленный в соседнем бутике салатово-бежевый клатч Marc Jacobs с изображением ее любимых комиксов Peanuts. Офигевший от сегодняшних передвижений по городу Пейн смотрит на нее с заднего сиденья в зеркало с видом крайнего недоумения. Когда она возвращается домой, улицы уже пестрят зажигающимися огнями витрин и мельтешащей подсветкой зданий. Она чувствует себя очень уставшей, но внутреннее напряжение и волнение гонят все мысли о сне. … Утро ее, невыспавшуюся, заряжает новостями так, что Бриенна, наливая кофе, едва не расплескивает его мимо чашки. Все телеканалы страны в блоке главных новостей рассказывают о Тирионе Ланнистере. Накануне он появился в полицейском управлении Вашингтона и дал показания. По его словам, неизвестные похитили его из собственной квартиры в Джорджтауне, длительное время удерживали в заброшенном здании в промзоне на юго-западной окраине города, не давая ему связаться с родными. О выкупе речь не шла и никаких насильственных действий в отношении него не совершалось. Но при этом его держали в полнейшей информационной блокаде. Личность похитивших его преступников он описать не может, только рост и голос: они были в масках, и ни разу не обратились друг к другу по имени. Найденный в машине убийц Эддарда Старка пистолет марки Glock, который теперь фигурирует как вещественное доказательство, действительно принадлежит ему, но был украден у него за два дня до его собственного похищения. Также было объявлено, что Ланнистера-младшего не стали заключать под стражу, а отпустили домой под залог, выплаченный его семьей. Но это было еще не все. Семья Ланнистеров решила явно переплюнуть всех ньюсмейкеров этого дня. Репортеры сообщили, что старший сын сенатора Тайвина Ланнистера на днях был выписан из Cedars-Sinai: шустрые журналисты успели подловить момент, когда Джейме Ланнистер в окружении охранников садился в машину. Спрятать протез при этом, естественно, было невозможно. И поэтому представитель Тайвина Ланнистера был вынужден дать объяснения СМИ: с его слов, сын сенатора потерял руку в итоге жестокого нападения группы преступников во время своей недавней поездки в личных целях в штате Вайоминг. Он был ограблен и избит. Открытый перелом правой руки осложнился гангреной, и руку пришлось экстренно ампутировать. Заявление в полицию было подано сразу, но семья Ланнистеров не хотела предавать это дело огласке в интересах следствия. К сожалению, Джейме Ланнистер почти не помнит тех, кто нанес ему увечье, поскольку нападение было внезапным, и он потерял сознание. Далее шел комментарий адвоката семьи Ланнистеров, что дела возбуждены по обоим случаям и его клиенты надеются, что виновные будут найдены. Журналисты, конечно, тут же попытались связать два этих происшествия в одно, виртуозно жонглируя фактами. Бриенна выключает телевизор и хмыкает, отправляя подогреваться в микроволновку остывший кофе. Про себя она твердо решила, что если полиция не найдет Варго с компанией, то этих ублюдков она разыщет сама. Вот только нужно будет как-то усыпить бдительность отца и дать ему время хоть немного отойти от ее недавнего исчезновения. Начавшийся так сумбурно день не менее сумбурно и продолжается. Уже в последний момент она все-таки решает воспользоваться услугами визажиста и парикмахера перед сборами на вечеринку. Стоит огромного труда найти тех, кто готов ее принять без предварительной записи, и ехать для этого приходится почти через весь город. Миловидная миниатюрная китаянка порхает вокруг нее целых два часа с кисточками, зажимами для волос и диффузорами. Через два часа зеркало показывает, что это все еще ее нескладные, непропорциональные черты, но благодаря проделанным ухищрениям глаза стали еще больше и ярче, тяжелый подбородок уже не бросается так в глаза, а укладка ее жестких, непослушных волос уже точно не позволит спутать ее с мужчиной. Даже ее большой и широкий рот, из-за которого одноклассники дали ей прозвище лягушонок Пепе, не кажется Бриенне безнадежно безобразным. И все-таки она боится. Боится, пока надевает костюм, боится, пока нерешительно перевешивает сумочку с одной руки на другую. Потому что оказаться под прицелом оценивающих глаз для нее хуже, чем под прицелом пистолета. Когда такси останавливается перед загородным домом Джейме Ланнистера в районе Чеви-Чейз, она выдыхает, как перед выходом на ринг. Белоснежный особняк с огромными панорамными окнами сверкает как рождественская елка. Виднеющиеся из-за ограды высокие деревья тоже переливаются сотнями мелких сияющих фонариков. Вход на территорию дома — через турникет с охраной, и у нее не только спрашивают имя, но еще и тщательно проводят вдоль тела металлоискателем. Охранников хватает и внутри, это первое, что она фиксирует наметанным взглядом. Некоторые из них пытаются выглядеть гостями, но она их вычленяет из общей толпы мгновенно: настороженный взгляд, крохотная горошина наушника в ухе, рука, напряженно застывшая рядом с боковым карманом. И только потом замечает идущего к ней по светящейся дорожке Джейме. Все тропинки усыпаны мелкими, искрящимися камнями, похожими одновременно на битое стекло и сияющий под солнцем снег. Дорожки ведут к огромному белому шатру, к нему же тянутся сети фонариков, украшающих разноцветные кроны. Белые декоративные скамьи на идеально-ровном зеленом газоне уже кое-где заняты гостями. Ярче всего освещена площадка для танцпола. Она пуста, музыкальный квартет наигрывает что-то похожее на инди-фолк. На вечеринку в casualstyle, по мнению Бриенны, это не особенно-то похоже. Но, возможно, с точки зрения Ланнистеров вся эта картина — сама повседневность и обыденность. Джейме Ланнистер в темно-синих брюках и белом пиджаке поверх яркой футболки, в этой сияющей вечерней феерии выглядит как капитан пиратского корабля с награбленными сокровищами. Во всяком случае, у Бриенны в мозгу всплывает именно эта ассоциация. Сердце учащается с каждым его приближающимся шагом, и она крепче сжимает ремень сумочки, чуть закрывая ею глубокий вырез пиджака. Он смотрит на нее со странной полуулыбкой, удивленно, и ей кажется, даже обескураженно. На секунду замешкавшись, дотрагивается пальцами левой до ее локтя, а правой — до плеча и чуть касается своей щекой ее. Обычное светское приветствие на вечеринках, даже не поцелуй, но ей становится жарко в прохладный осенний вечер. — Тебе идет, — она успевает заметить его быстро скользнувший по ее фигуре взгляд, когда он отстраняется. — Что? — она спрашивает слишком резко и слишком нервно. Ей было бы во много раз проще оказаться на ринге с каппой во рту, чем здесь, с помадой на губах и крепко зажатой в руке сумочкой. — Голубой. Подчеркивает глаза. Бриенна внимательно смотрит ему в лицо, ожидая подвоха. Но, похоже, его нет. — Располагайся, знакомься, общайся, — он обводит освещенную площадку рукой. — С кем? — она чувствует себя очень растерянной. Гостей точно не менее полусотни.  — И о чем? — продолжает Бриенна. — Я тебе помогу, — он берет с подноса проходящего мимо официанта бокал с чем-то шоколадно-оранжевым и протягивает ей. — Держи. — Вообще-то мне нельзя алкоголь, — Бриенна смотрит ему в глаза, которые зеркально блестят в полутьме. — Мне исполнится двадцать один только через два месяца. — А превращать людей в фарш тебе можно? — спрашивает он. — Это детский коктейль. Немного сока, немного шоколада, немного рома, все вполне невинно. Возьми к нему вот эти вупи пай. Он показывает на крошечные шоколадные пирожные в сахарной пудре, украшенные листиком мяты. Бриенна берет и пирожное, и бокал. На самом деле, еще в школе она из любопытства попробовала и шампанское, и отцовский виски, но ни то, ни другое не впечатлило. Вполне возможно, что для того, чтобы впечатлиться, нужна была хорошая компания, а ее как раз не было. А когда спортивные тренировки стали почти ежедневными, любые эксперименты с алкоголем и вовсе стали казаться глупыми и ненужными. — У тебя сахарная пудра на лице, — слышит она вдруг голос Джейме. — Где? Здесь? — она трогает губы и подбородок, кляня себя за то, что не научилась аккуратно поглощать эти пирожные, как полагается на таких чертовых вечеринках. — Здесь, — он подушечкой большого пальца невесомо прикасается к ее нижней губе, проводит с легким нажатием вдоль. Бриенна замирает от этого прикосновения, которое мурашками отзывается по всему телу. То, что к случайным знакомым так не прикасаются, понимает даже она, хотя сравнивать не с чем. И на дружеский жест это не похоже. Она опускает глаза, чувствуя, как жар подбирается к щекам, быстро делает большой глоток из бокала, еще и еще один, чтобы только не встречаться с ним взглядом.  — Тирион приехал, — обычно уверенно-насмешливый голос Джейме звучит непривычно глуховато. — И, кажется, не один, как всегда. Я пойду, встречу. Бриенна молча кивает и наблюдает за тем, как он здоровается с братом, хлопая того по плечу и, улыбаясь, приобнимает его черноволосую, с гибкой фигурой гимнастки, спутницу. Тирион Ланнистер и его девушка — единственные, кто пришел на вечеринку в джинсах, одинаковых худи и кроссовках. Уже через пару минут они непринужденно вливаются в поток гостей, как рыбы, оказавшиеся в знакомой водной стихии. Гости продолжают прибывать. Стоя с бокалом у куста тиса с еще не осыпавшимися красными ягодами, Бриенна с удивлением видит решительно направляющегося к ней Тириона Ланнистера. — Мисс Тарт? — Можно Бриенна, — она протягивает ему руку, смущаясь, что приходится наклоняться низко, как к ребенку. Зато тот, кажется, чувствует себя абсолютно расслабленно. — А я — Тирион, — он внимательно смотрит на нее разноцветными глазами, но этот пристальный взгляд ее совсем не коробит. — Джейме говорил о вас. Правда, я не подозревал, что вы такая… Он делает паузу. –… Ошеломительная. Тирион говорит это так искренне, чуть приподняв брови, что у Бриенны не получается скрыть улыбку. — Что вы там пьете? — он оценивает содержимое ее бокала. — Это Джейме дал? Он в этом не разбирается. Я вам рекомендую коктейль моего авторства. Это просто огонь и лед в одном бокале! –Нет, нет, — Бриенна запоздало пытается его остановить. — Мне больше не нужно, спасибо! — А кто говорит, что больше? — его лицо преображается обаятельнейшей улыбкой, от которой на щеках появляются ямочки. При всей вопиющей непохожести на близнецов, обезоруживающая улыбка — то, что их мгновенно роднит. — Я предлагаю просто попробовать. Отдать должное моему таланту бармена! Один глоток. Тирион подзывает официанта и протягивает ей тонкий изящный бокал с чем-то слоистым, бирюзово-зеленоватого цвета с алыми вкраплениями. Бриенна вздыхает и осторожно захватывает трубочку губами, делая глоток. Краем глаза отмечает, что Джейме, оставив смеющуюся группу гостей, с озабоченным выражением лица направляется к ним. — Вкусно? — довольно спрашивает Тирион. — Вкусно, — соглашается она, пробуя обжигающий нёбо напиток еще и еще. Подошедший Джейме обменивается с братом многозначительным взглядом. — Всего лишь предложил Бриенне попробовать мой фирменный коктейль, — отвечает тот, разводя руками, и удаляется с невозмутимым видом, чуть переваливаясь на своих коротких ногах. — Он добавляет туда абсент, — в глазах Джейме мелькают хулиганские искорки. — Я бы не советовал это… тебе. Он мягко накрывает ее руку с бокалом своей, и осторожно вынимает его из пальцев, возвращая обратно официанту. — Почему ты решаешь за меня? — запоздало возмущается она. — Потому что тебе еще нет 21 года, — он снова улыбается, и Бриенна не знает, что ей хочется сделать больше: рассмеяться или разозлиться. — Это — во-первых, а во-вторых, потому что хочу пригласить тебя на танец. — Я не танцую, — она по-настоящему пугается. — Я не умею танцевать, Джейме! — Я буду вести, — не сдается он, обхватывает ее локоть ладонью, тепло которой она чувствует через ткань, и притягивает к себе. — Это не сложно. Точно не сложнее, чем делать джампинг кик*. Не слушая больше ее сбивчивое бормотание, он бросает взгляд в сторону музыкантов, и тут же, почти мгновенно раздаются первые звуки знакомой мелодии A thousand years. — Они понимают тебя с полувзгляда? — Бриенна неловко кладет ему руки на плечи, встречаясь с его глазами — они точно на уровне ее глаз. — Да, — он совсем по-мальчишески улыбается. — Можешь потренироваться, у тебя тоже получится. Его правая рука с протезом ложится ей на талию — не так уверенно, как левая, она чувствует, как Джейме несколько раз смещает ее. Бриенна чуть-чуть выгибает спину, чтобы ему было удобнее, и, вскользь пересекаясь с ним взглядом, видит, как он благодарно опускает ресницы. Уже с первых движений она понимает, что у него действительно получается вести ее, большую, возвышающуюся над всеми на голову, всегда остро чувствующую каждый лишний дюйм своего тела, — так легко и непринужденно, как будто она невесомое эльфийское существо. Из полутемного сектора круга на танцполе они медленно передвигаются в освещенный центр. — На нас все смотрят! — отчаянно шепчет Бриенна. — И фотографируют, — кивает он головой, и она видит, как смешливые лучики собираются в уголках его глаз. Ни свободно болтать, ни смотреть ему прямо в глаза больше не получается. Потому что с каждой секундой она чувствует, что между ними точно что-то происходит. «Что-то», что не говорится словами, но так же очевидно, как если бы было произнесено вслух. Несколько раз Бриенна мысленно пытается себя одернуть — «это просто пара лишних глотков коктейля» — но заполошно скачущее сердце уверено, что это не так. Ее опущенный взгляд натыкается на родинку у его ключичной ямки, она знает, что ниже, под ключицей, есть еще одна, и третья — у основания плеча. Она заметила их, когда обтирала его горячее от жара тело в мчащейся под управлением Варго машине. Еще тогда мелькнула абсолютно неуместная мысль, что они похожи на пояс в созвездии Ориона. От мелькнувшей сейчас мысли жарко становится не только щекам: она на секунду представляет, как прикасается к каждой из родинок губами. Сократить несколько разделяющих их сантиметров кажется самым правильным и нужным. Она едва удерживается от этого. Голова начинает кружиться, и Бриенна уже не понимает, от чего: движений танца, запаха его парфюма, выпитого алкоголя, или от того, что он так рядом. То, что Джейме тоже молчит, хотя во время их поездки его невозможно было заткнуть, только добавляет ситуации ощущение горячечной напряженности. Когда затихают последние звуки, она чуть скользит по его плечам ладонями, а он вдруг берет ее руку в свою и подносит к губам. От неожиданности, смущения и ощущения нереальности происходящего Бриенна судорожно пытается выдернуть кисть, но это не получается, и легкое прикосновение его губ приходится на углубление у запястья, где бешенно частит разогнавшийся пульс. Джейме быстро отпускает ее ладонь, делая вид, что не замечает ни ее покрасневших щек, ни подрагивающих ресниц. — В основном здесь мужская компания, как видишь, — он, кашлянув, наконец начинает говорить, рассматривая своих гостей. — Но тебе же не привыкать, как я понимаю. Хотя… Вон там, видишь, боком к нам стоит женщина в зеленом с чалмой на голове? Это младшая сестра моего отца, Дженна Фрей. Мне почему-то кажется, что с ней ты найдешь общий язык. Кроме нее, у моего отца три брата, но ни один из них не осмеливается говорить ему в лицо то, что думает. В отличие от нее. Как-то он не общался с ней полгода из-за того, что она сказала. Но Дженну это никогда не останавливало. Может, поэтому он к ней привязан сильнее, чем к братьям. Мы детьми часто гостили у нее в Мичигане, на каникулах, после того, как не стало матери. Он запинается на последних словах и смотрит в сторону, и Бриенна молчит. То, что Джоанна Ланнистер умерла от агрессивной формы рака, почти сразу же после рождения младшего сына, когда тому не исполнилось и года, упоминалось почти во всех интернет-публикациях. Джейме, наверное, было столько же, сколько ей самой, когда ее мать не приехала домой, возвращаясь на машине от своей подруги. Ее нашли через четыре дня в десяти километрах от их дома, ограбленную и задушенную. Бриенна помнит, как просыпалась с криками каждую ночь, заходясь от рыданий, после чего отец продал бизнес в Канзасе, купил два небольших семейных отеля недалеко от Гонолулу, и они переехали жить на Гавайи. Она до сих пор иногда представляет, что бы сказала ее мать, будь она жива… да вот хотя бы сегодня вечером, когда она вернется с этой вечеринки. И думать, и говорить об этом тяжело, и она просто молчит. А гостей становится все больше и больше, и Джейме вынужден отойти, чтобы принять поздравления, и — Бриенна слышит краем уха — сочувственные восклицания по поводу протеза. Некоторым он, смеясь и пытаясь шутить, демонстрирует его возможности. … Дженна Фрей заметно выделяется из толпы гостей: высокая, статная, с роскошной грудью, которую обтягивает изумрудный топ, и проницательным, чуть насмешливым взглядом зеленых ланиннистеровских глаз. На вид ей не больше пятидесяти, белая кожа заметно подтянута, а голос и смех звонкий, как у двадцатилетней. Она подходит к ней сама быстрыми уверенными шагами, и полы ее длинного шелкового, расшитого в этническом стиле халата, вьются за ней как шлейф или мантия. — Бриенна? — она поднимает на нее глаза. — Джейме сказал, что с тобой можно интересно поболтать. Ничего, что я на «ты»? Даже если бы он не сказал этого, я бы все равно к тебе подошла. Ты совершенно не похожа на всех остальных. Она с явным интересом рассматривает ее, чуть задрав голову. И ее слова почему-то не кажутся ни обидными, ни бесцеремонными. Может, потому, что в ее глазах нет этого назойливого снисходительного любопытства, как у многих, как будто ты самая редкая зверушка в зоопарке. — Он так и не сказал, как вы познакомились, и я вижу, что и ты вряд ли будешь делиться подробностями, — она улыбается, и на ее полных щеках расцветают знакомые ланнистеровские ямочки. — Ну да ладно. В этом смысле он похож на Тайвина. Мы узнали о его будущей жене, кажется… постой, да, за неделю до их помолвки. Бриенна вспыхивает. Совершенно непонятно, с чего Дженна Фрей проводит эти параллели, и она стремится спрятаться за бокалом лимонада в руке, но он совершенно пуст. — Что-нибудь выпьешь? — Дженна оглядывается в поисках разносящих напитки официантов. — Попробуй коктейль из маракуйи с молочным ликером. Это любимый коктейль Джоанны. Джейме всегда включает его в барное меню на свой день рождения. Он такой сентиментальный! Она хмыкает. — Я как-то сказала Тайвину, что истинный его сын — Тирион, не Джейме, — Дженна ловко подхватывает с подноса два кремово-бежевых бокала, протягивая один ей. — Если ты понимаешь, о чем я. Тайвин страшно разозлился и не разговаривал со мной полгода. Но… случись что с ним, как бы он не составил завещание, управлять Casterly Corporation будет Тирион. Готова поспорить на все свои фамильные изумруды. Она заразительно смеется. — Я тебя совсем заговорила, — Дженна смотрит на нее проницательно. — Он и правда хорош, да? Она оборачивается и смотрит на Джейме с одобрительной гордостью. Тот, ловя взгляд Дженны, улыбается им в ответ. Бриенна поспешно делает пару глотков. — Правда, — наконец, получается выдавить из себя севшим голосом из-за адского смущения. — Я помню Джейме с двухнедельного возраста. Он уже тогда был безупречен. Младенцы бывают разными, я воспитала четверых и знаю, о чем говорю. Маленькие орущие розовые засранцы умиляют разве что матерей. Но они с Серсеей… Не поверишь, ни одного изъяна, их можно снимать без ретуши для рекламы любых детских товаров. Странно, что его сестры нет здесь. Они были неразлучны с первых шагов, держались за руки, даже когда учились ходить. Это невероятно, но практически в этот самый момент на дорожке, идущей от ворот, появляется грациозная женская фигура в сопровождении необычайно громадного, быкоподобного мужчины. Мускулы накачанных рук заставляют его держать их чуть разведенными, брюки натягиваются на мощных ногах при каждом шаге. Таких охранников (а это, конечно, он) Бриенне видеть еще не доводилось. А вот женщину она узнает сразу, по танцующей летящей походке, даже не вглядываясь в лицо. Если Серсея Баратеон хотела нарушить негласный дресс-код вечеринки, то ей это блестяще удалось. В прямом смысле этого слова. На нее завороженно оглядываются почти все: несмотря на прохладный осенний вечер, на ней открытое, переливающееся золотистыми пайетками платье, такие же золотые босоножки с черными шнурками на тонких щиколотках и массивные золотистые серьги в виде львиных голов с разинутой пастью. «На любой другой женщине столько блеска и золота было бы много», — думает Бриенна. Но не на ней. Даже ее отливающие золотым блеском локоны дополняют этот образ так логично и правильно, что можно только молчать и любоваться. Она проходит мимо с королевской осанкой, белоснежная меховая накидка скользит с плеча, открывая загорелую спину, настолько обнаженную, что в наличии белья под платьем приходится сомневаться. Бриенна, выдохнув, тут же решает куда-нибудь спрятаться. Она понимает, что с ее ростом это просто смешно, но меньше всего на свете ей хочется сейчас сталкиваться с Серсеей после того разговора в медицинской клинике. –… такая же красавица, как ее мать, — долетает сквозь музыку до нее голос Дженны Фрей, явно любующейся племянницей. Бриенна неловко улыбается ей в ответ и, прокладывая себе путь среди гостей, решительно направляется к выходу из шатра. В голове шумит, от громких звуков вокруг все слегка кружится. Холодный воздух отрезвляет и заставляет съежиться. Она поднимает лежащий на скамье алый плед с золотистой вышивкой (уже знакомые львы, точь-в-точь, как на ее телефоне), и кутается в него. Вглядывается в веселящуюся толпу сквозь открытый полог шатра: Серсея целует брата в щеку, затем обнимается еще с кем-то, мгновенно становясь центром компании. Когда Бриенна видит их с Джейме вдвоем, глубоко внутри появляется какое-то жутко дискомфортное чувство. Они так хорошо и гармонично смотрятся вместе, как будто действительно самой природой были задуманы друг для друга. — Не помешаю? — она вздрагивает от низкого, чуть хрипловатого мужского голоса. Мужчина появляется сзади, из-за светящегося красными листьями канадского клена. В свете фонариков Бриенна замечает ярко-синие глаза, откинутые назад чуть волнистые волосы, морщины на лбу и у глаз, которые его, впрочем, не портят. Небрежно закатанные рукава голубой рубашки высоко открывают руки, на предплечьях она замечает пару шрамов. Бриенна наталкивается на его беззастенчивый взгляд, который перемещается по ее груди, бедрам и коленям. — Сигарету? — спрашивает он, протягивая ей пачку. — Я не курю, — Бриенна в замешательстве отступает на несколько шагов. — Простите, — он ухмыляется. — Просто в этом гребаном доме здесь единственное место для курения. Она оглядывается по сторонам и, действительно видит расположенную недалеко от скамьи пепельницу, которую не заметила раньше. — О, я сейчас уйду, — бормочет она, пытаясь раскутаться из красного ланнистеровского пледа. — Не стоит, — мужчина останавливает ее жестом руки. — Я передумал курить. Вредная привычка. Присядем? — он показывает на скамью. Бриенна топчется пару секунд на месте, но идти обратно, в гущу гостей, не хочется, и она присаживается. — Я — Бронн, — мужчина протягивает ей руку, и она сжимает его пальцы. — Ого, какое рукопожатие, — он смеется, потряхивая рукой. — Ни разу еще не встречал такую сильную девушку. — Бриенна, — она быстро прячет руку, от его тона ей становится неловко. — Бриенна Тарт? Уверен, что слышал ваше имя от Ланнистера. Правда, он не говорил, что вы такая… — Какая? — ее начинают уже бесить эти недомолвки. Ланнистеры взяли с нее обещание молчать о том, что произошло, а сам Джейме, получается, рассказывает о ней всем подряд. А самое главное — что рассказывает? — Эмм… необыкновенная, — Бронн блестит в полутьме ровными белоснежными зубами. Бриенна вспыхивает, мысленно благодаря темноту. Мужчина рядом косится на нее пристальным взглядом и продолжает улыбаться уголком рта: — Я пойду, принесу нам выпить, вы не против? — Спасибо, не нужно. Я скоро вернусь к гостям, — Бриенна смотрит на него исподлобья. — Так что, не стоит. Правда. Он чуть раздумывает, потом пожимает плечами и уходит, пару раз обернувшись на нее. Бриенна опять находит взглядом Джейме Ланнистера с сестрой в левом углу шатра. Их почти не видно из-за разливающего напитки бармена. Сестра что-то говорит ему на ухо, ее рука расслабленно лежит у него на плече. Его, левая, полусжатая в кулак, костяшками пальцев касается ее обнаженной спины. И вдруг, цепенея, Бриенна замечает, как Серсея, чуть улыбаясь кончиками губ, молниеносно прикусывает и отпускает мочку его уха, а ее бедро, потираясь, прижимается к его ноге. Эти жесты настолько недвусмысленны, что Бриенна смаргивает несколько раз. «Показалось», — первое, что она думает. «Может, в их семье так принято?» — вторая лихорадочная мысль. Но мозги решительно отказываются воспринимать эту информацию в ключе: «А что здесь такого?». Она в смятении всматривается в гостей. Неужели никто — никто! — этого не замечает? И со стыдом осознает, что, похоже, она единственная, кто так пристально следит за этой парой. Все остальные заняты друг другом. — Дайкири? — спрашивает ее, словно вынырнувший из-под земли с двумя бокалами в руках, Бронн. — Нет, — машинально отвечает она. — Хотя да. Берет из его рук бледно-лимонный бокал с нанизанным на него кружком лайма. В голове продолжает шуметь, и, делая первый глоток, она понимает, что это — точно лишнее. Во рту чувствуется карамельно-пряный привкус патоки с пронзительной горьковатой кислинкой цитрусовых. Когда бокал пустеет, становится очень тепло и сонно, как будто ее закутали в одеяло и тихонько баюкают. Видимо, сказывается напряжение последних дней и волнительная ночь, поскольку уснуть она не могла очень долго. Несмотря на полусонное состояние, мысли продолжают мучительно метаться без надежды сфокусироваться на каком-либо выводе относительно увиденного. Бронн что-то рассказывает, упоминая увертливость Тириона, драки и жадность Ланнистеров, но она уже в это не вникает. В конце концов, она не напрашивалась в его компанию. Бриенна видит, что Джейме теперь стоит в отдалении от сестры и, чуть прищурившись, ищущим взглядом водит вокруг. Она стремительно прячет голову в тень и, откинув, поднимает ее, чтобы посмотреть на звезды, как тогда, во время их остановок на ночевки в машине. Но на небе, конечно, ничего не видно. Зато под оглушительные залпы сверху начинают сыпаться миллиарды мерцающих светлячков, хотя нет, это просто золотое конфетти. Оно, вихрясь и кружась, опускается на голову, плечи, скамью, в пустой бокал, который она продолжает держать в своей руке. Из шатра выходят оживленно смеющиеся группы людей. Она приходит в себя от того, что чувствует, как сидящий рядом Бронн проводит по ее волосам, выбирая кусочки золотистой фольги из прядей, чуть касаясь пальцами ее уха. Бриенна молча и твердо убирает его руку, но его это, похоже, совершенно не смущает, и извиняться он не торопится. Невозмутимо смотрит на то, как она роется в этой чертовски узкой сумочке в поиске телефона. — Мне… нужно ехать домой. Срочно. Вызову такси. — Может, мне проводить? — он выразительно приподнимает брови. — Не надо, — обрывает она его. И, лишь садясь в такси, понимает, что так и не отдала Джейме Ланнистеру подарок.