Мы не выбираем тех, кого любим

Утро встречает не звуками или красками, а ощущениями. Теплая расслабленная мужская ладонь на ее бедре, макушка упирается в его высоко закинутую на подушку правую руку. Собственное тело кажется незнакомым. «Обхват грудной клетки», «размер бицепса», «весовая категория» — это были те понятия, в которых ей было привычно. Каждодневные тренировки, чтобы быть выносливой и сильной, такой же, как другие сотрудники в агентстве Ренли. Или даже сильнее, потому что не хотела поблажек. То, что случилось вчера, после его слов «поцелуй меня», было совершенно вне этих понятий. Под руками и губами Джейме тело начинало гореть и отзывалось дрожью и слабостью на каждое его прикосновение. Она еще раз вспоминает подробности ночи и тихонько прикасается пальцами к своему подбородку, губам, векам. Все произошедшее и происходящее кажется нереальным, хочется точно убедиться, что ты — это ты. Волосы на ощупь кажутся дико всклоченными, а губы явно припухшими. Стараясь не шуметь, она пытается подобраться рукой к верхнему ящику прикроватного столика, где рядом с пистолетом лежит маленькое карманное зеркальце. Сзади слышится мягкий полусонный вздох и такой же полусонный вопрос: — Что ты делаешь? Рука на ее бедре оживает, он крепче притягивает ее к себе. От прикосновения к его теплому телу идут мурашки. Пальцы его левой не спеша поглаживают ее живот, перебегают к бедру и обратно. — Ничего, — она замирает и смотрит на часы. — Миссис Бракс уже, наверно, пришла, она всегда накрывает стол ровно к девяти. — Я могу ей позвонить и сказать, чтобы она не торопилась и приготовила завтрак часам так к 11-ти, не раньше, — обжигающий шепот прямо у ее уха. Рука опускается еще ниже. — Нет, это… неправильно… И что она подумает? — Ну…у нее будет немного вариантов. — Нет, — она пытается сопротивляться. Не ему, скорее собственным реакциям. — Я пойду в душ. — Я тебя отнесу, — предлагает он. — Ты меня не поднимешь! — Давай поспорим. — Да не буду я с тобой спорить! Я просто встану и дойду. — У тебя не получится, я буду тебя держать. Она поворачивает голову к нему и практически упирается носом в его щеку. Упрямо не отводит взгляд — глаза в глаза. В его уже мельтешат знакомые смешинки-искорки. — Это у тебя не получится, — не соглашается она. — Ты просто гений мотивации, — Джейме смеется. — И все же я сильнее. Проверим? — Неа. Ты проиграешь. Он оказывается если не сильнее, то быстрее: уже через секунду обе ее руки заблокированы, его колено между ее бедер, и он не дает сдвинуться, удерживая весом своего тела. Ей моментально вспоминается та их первая схватка в машине, когда у него были обе руки и когда она впервые почувствовала в их яростном противостоянии не вражду, а оттенок совсем другого чувства. Того, от которого сейчас учащается дыхание. Его губы, целуя, идут вдоль шеи, продолжают за ухом, и Бриенна не может сопротивляться, разжимая хват на его предплечье. — Это нечестно, — она шепчет, выгибая шею и закрывая глаза. Когда решается их приоткрыть, то снова натыкается на его взгляд, насмешливых искорок в темно-зеленой радужке уже не видно, только желание и вопрос. Она качает головой и шепчет: — Потом. — Хорошо, — также шепотом отвечает он. Но до ванной все-таки доносит на руках. … За завтраком миссис Бракс, ставя тарелки с тостами и беконом, слегка обеспокоенно говорит: — Черничный мусс остался нетронутым… — Забыли, — Джейме обаятельно улыбается. — Но сегодня обязательно попробуем. — А на обед… — Я хотел вас отпустить до понедельника. Мы как-нибудь справимся. Сегодня закажем еду на дом. Завтра, если погода станет лучше, куда-нибудь съездим пообедать. –Окей, — Бетани бросает на них взгляды поочередно и улыбается. — Хороших выходных! После завтрака они решают выйти на прогулку. Снегопад почти стих, вопреки прогнозам, но добавился ветер, поэтому на пляже абсолютно пустынно. Океан сине-серый, цвета неба, границы почти не видно, тяжелые волны бьются о берег с завораживающим ритмом. Воздух пахнет солью и свежестью, под шум прибоя можно медитировать, несмотря на пронизывающий ветер. Вся эта сопротивляющаяся стихия у нее всегда вызывала какой-то щенячий восторг и одновременно успокаивала. — Мне это все так нравится, — она кладет свою ладонь поверх его обнимающей руки. — Как тебе это может нравиться? Ты же выросла на Гавайях? Там не бывает ниже 90 по Фаренгейту. — А как это может нравиться тебе? Ты же вырос в Калифорнии. И снова объединяющее молчание и ощущение, что они совершенно одни на всем Восточном побережье. Хотя нет. Есть еще Пейн, который вносит свою ноту хаоса и незамутненного веселья. Он бегает по берегу, как заводной, смешно виляя хвостом, проскальзывает лапами на обледеневших камнях, лает на волны; поскуливая, убегает от особенно высоких, и промокший, но явно счастливый, пытается вскарабкаться на нее, тычась холодным носом в ладони. Отбегает и снова, с очевидным восторгом, принимается бегать за волнами. Она пытается снять всю его беготню на видео, но это так смешно, что не получается сделать ни одного дубля без закадрового хохота. Тонкая куртка на ней промокает от брызг и мокрых лап Пейна, и уже через полчаса Бриенна замерзает так, что зубы начинают постукивать. Джейме решительно тянет ее домой: — Побежали! Когда до дома остается не больше сотни метров, она решается впервые спросить о его сестре. В доме, где все уже кажется родным, не хочется даже произносить ее имя. — А Серсея знает, что я здесь? — Нет, — он смотрит внимательно. — А то, что мы… — ей по-прежнему трудно подобрать слова: «пара», «любовники», «встречаемся», «вместе»? Трудно, даже после всех его ночных признаний. Но он понимает. — Да. Хочет что-то добавить еще, но Бриенна решительно закрывает ему рот ладонью. Ей достаточно ответа «нет» на первый вопрос и «да» — на второй. Он замолкает и целует ее пальцы, согревая их дыханием. В доме достаточно тепло, но Джейме все равно приносит дрова с террасы и разжигает камин. Первое, чему она удивилась в этом доме — камин. Огромный и настоящий, как будто из сказок про Санту, который спускается туда прямо из трубы. Пламя отсветами ложится на волосы Джейме, обводит скулы и твердый подобородок. Сердце подпрыгивает от ощущения счастья. Он оборачивается к ней, улыбка рисует ямочку на его щеке. И, словно читая ее мысли, говорит: — Я выбрал этот дом ради камина, ни в одном другом такого не было. Переодевайся живо, я тебе налью виски, нужно согреться. Один бокал, я помню, что тебе еще нет двадцати одного. А, кстати, когда у тебя день рождения? — 24 декабря. — Накануне рождества? Надо же! Помолчав, добавляет: — У Тириона тоже. Правда, в тот год, когда он родился, праздник был не очень. А на следующий год, когда уже не стало матери, еще хуже. Но он научился компенсировать — сейчас на свои вечеринки приглашает всех, чье имя помнит. А бывает, и тех, чье забыл. — А я никого не приглашала, после того, как умерла мама, — Бриенна ежится. — И сейчас не зову. — Ну и ладно, — он чуть пожимает плечами. — Не хочу делить твою компанию ни с кем. Сердце опять подскакивает к горлу. Каждый намек на то, что у их отношений есть будущее, заставляет сердце трепыхаться. Подниматься в свою спальню наверх лень, особенно когда такое живое, гладящее тепло идет от камина. И она быстро ныряет в ту, что рядом — там есть шкаф с немногочисленными вещами Джейме. Выуживает оттуда единственный теплый, светло-серый кашемировый свитер, снимает с себя все, оставляя только хлопковые слипы, натягивает свитер и закутывается в вытащенный с нижней полки алый плед с фирменным лого. Плед необъятный, и за кем-нибудь другим он бы тащился как мантия, но ей хватает лишь скромно обернуться в него на один раз. Из кухни доносится позвякивание льда об бокал. — Надо тоже пойти переодеться в тогу, — Джейме, улыбаясь, протягивает ей виски. Она садится прямо на пушистый ковер рядом с камином, щеки вспыхивают от тепла, виски обжигает горло, и очень хочется, как в раннем детстве, обнять себя за колени и покачаться. Треск поленьев и отлетающие искры завораживают, и она почти не замечает, как он подходит сзади, уже переодевшийся во что-то сухое и теплое, и обнимает ее, утыкаясь носом в шею. — Ты так вкусно пахнешь, — шепчет в волосы, затылок, плечо. — Чем? — голова начинает кружиться: то ли от виски, то ли от ощущения его теплых ласкающих губ. — Не знаю… океаном, мхом, мускатом, молочным коктейлем… — Ты собираешь все подряд, — она выдыхает с коротким смешком. Его ладонь — уже горячая — оказывается под свитером, и очень медленно, легко, дразняще кружит по ее груди, задевая чувствительные соски. — Я тебя так хочу, — от его слов мурашки бегут по коже. — Не знаю, можем ли мы сегодня продолжить, может, тебе нужно привыкнуть… — Нет, я тоже очень хочу… — она шепчет, ловя его ладонь своей поверх свитера и прижимая ее к низу живота, где сладким тягучим клубком закручивается желание. — Тогда так, — он откидывается на спину, и она оказывается сверху. — Обещаю, что я буду лежать тихо и не двигаться, как викторианская леди. Конечно, он не выполняет это обещание. Она чуть морщится вначале от болезненного трения, но потом внутри становится влажно и горячо, и она слышит свои стоны, которые сами слетают с губ. Зажмуривает глаза, стараясь прижаться еще теснее и ухватить ощущение зарождающегося блаженства. От его хриплого шепота «Как ты это вообще делаешь… можно еще…» перехватывает дыхание. Вот эта власть над его телом — это так ново… и так будоражит. Он резко двигает бедрами навстречу, и Бриенна чувствует, как ее захватывает убыстряющийся ритм: это невыносимо остро, сладко, и с каждой секундой все горячее. Похоже на накатывающие океанские волны, только не ледяные, а огненные. Она чувствует, как начинают гореть щеки, шея, грудь. Механические пальцы протеза крепко удерживают ее бедро, а живые, теплые пальцы левой гладят ее тело. Судороги прошивают насквозь, начиная с низа живота, она вскрикивает несколько раз, чувствует, как он толкается очень глубоко, и тоже замирает, тяжело переводя дыхание. Не отпускает, прижимая к себе, она абсолютно мокрая, волосы прилипли ко лбу, и, наверно, картинка та еще… Но это так хорошо, что ничего другого она сказать просто не может. — Мне тоже, — тут же отзывается он. Она поворачивает голову — дрова в камине еще тлеют, и оказывается, это так уютно — горящий камин днем. — Так тихо, — она прижимается щекой к его плечу. — Я отключил свой телефон на весь день. Ты хочешь есть? — Да, — признается она. Он смеется. — Что? — Завидую твоему аппетиту. Ты умеешь готовить? Хоть что-нибудь? — Нет, — на Гавайях они с отцом ели в ресторане при отеле, а в Вашингтоне все, что она могла сделать — это тосты, и у нее всегда была пара-тройка телефонов служб с доставкой готовой еды. — Ну, может быть, яичницу. Хотя не уверена. А ты? — Нет. Капуччино в кофеварке — это вершина моих кулинарных талантов. Здесь недалеко вьетнамский ресторан, я не большой любитель, но можно заказать что-нибудь оттуда. В послеобеденное время снова начинается снегопад, поэтому они решают остаться дома, тем более, что служба доставки из вьетнамского ресторана работает на редкость пунктуально, несмотря на погодные условия. Перебираются в комнату с домашним кинотеатром, перетаскивают на огромную софу все пледы, которые можно было найти в доме. Останавливаются на просмотре Breaking Bad. Джейме укладывает голову на ее голые бедра, и ей кажется, что она может сидеть так вечность, перебирая пряди его волос. Когда на экране мелькают знакомые пейзажи около Альбукерке, они переглядываются. — Интересно, если бы сняли фильм о нас, что бы это было? — спрашивает вдруг Джейме. — Мне кажется, триллер. — С элементами мелодрамы? — он прищуривается, глядя на нее снизу вверх. — Ага, — она наклоняется и прижимается к его губам так крепко, что дыхание перехватывает. … Едва открыв глаза следующим утром, она сразу понимает, что его нет рядом в постели. Быстро натягивает первое, что попадается под руку — его футболку, едва-едва прикрывающую бедра, и выходит на лестницу, которая ведет в гостиную вниз. Разговор она слышит уже после того, как заносит ногу на первую ступеньку. Он тут же смолкает. Бриенна произносит нечто среднее между писком и «ой». Она вообще не подозревала, что может издавать такие звуки. Быстро-быстро пятится назад, потому что развернуться — означало бы сверкнуть голой задницей. Лицо не горит, оно полыхает. Правда, за те секунды, что ей удается исчезнуть, выражение лица Тайвина Ланнистера она разглядеть не успела, но точно уверена, что это к лучшему. Еще несколько минут растерянно сидит на постели, пытаясь успокоиться. Получает короткий сигнал сообщения: «Спускайся))» «Ты один?» «Да. Так что можешь не одеваться))» На всякий случай она натягивает брюки от пижамы. — Тайвин приезжал по делу? — она не знает, как начать разговор. — Да, он всегда приезжает только по делу, — Джейме аккуратно льет сливки в кофе.– Не смог дозвониться, приехал лично. Иногда я думаю, что у меня где-то вшит чип с определением геокоординат, он способен разыскать меня где угодно. Хотя все проще: любая охрана, которую я нанимаю, докладывает ему лично. Бриенна мнется, поскольку спросить хочется о другом: — Твой отец что-нибудь сказал… по поводу меня? — Неа. — Совсем ничего? — это даже слегка обижает. — Совсем, — он, усмехаясь, раскладывает салфетки. — Только не задавай свой коронный вопрос, про то, что он мог подумать. Даже если бы на тебе было чуть больше одежды, чем моя футболка, он бы сделал правильный вывод. Бриенна чувствует, как жар приливает к щекам. — Если смотреть на тебя с первого этажа гостиной, ноги у тебя просто бесконечные. Может, он просто потерял дар речи. Щекам становится еще жарче. Она открывает рот, чтобы ответить… — Шучу, — он поднимает обе ладони, смеясь. — У тебя же молниеносная реакция, я сомневаюсь, что он вообще что-то увидел. Раздается звук пришедшего сообщения. — Ты включил телефон? — она косится на золотистый корпус айфона. — Пришлось, — нехотя отвечает он. — Но я планирую отключить звук. После завтрака они опять идут дышать океаном, снега уже нет нигде, вокруг привычный осенний пейзаж с проглядывающими лучами солнца, и они гуляют гораздо дольше, на радость мешающемуся под ногами Пейну. После обеда Джейме неожиданно затевает чистку камина, она наблюдает за тем, как он сосредоточенно и аккуратно выгребает золу. — Когда я тебя первый раз увидела… — она зачерпывает побольше фисташкового мороженого, с удовольствием облизывая ложку. — Ни за что бы не подумала, что ты умеешь чистить камин. Он усмехается и поворачивает к ней голову. — Когда я тебя первый раз увидел, ни за что бы не подумал, что ты умеешь целоваться. Он быстро уворачивается от летящей диванной подушки. — И ты это делаешь лучше, чем швыряешься вещами. — Я буду чаще тренироваться, — бурчит она. Ближе к вечеру, копаясь в шкафу в своей спальне, Бриенна неожиданно находит старую коробку с «Cluedo». Джейме пожимает плечами: — Наверное, осталась от прежних хозяев. Хочешь, сыграем? Вдвоем играть в нее непросто, но все равно весело, она быстро втягивается, хотя играла в нее только пару раз, когда ее приглашали в большое семейство Коннингтонов на дни рождения. В итоге все-таки первой вычисляет убийцу — ею оказывается миссис Пикок, использовавшая яд. Победно машет картами перед лицом Джейме. — Не знал, что ты настолько азартная, — он смеется. — В следующий раз позову Тириона, он в этой игре профи. И ей опять кажется, что сердце делает мягкий кульбит. … Утро понедельника получается совсем не таким ленивым, как предыдущие. Она считывает напряжение по его сосредоточенному взгляду на часы, лежащие у подушки. Джейме поворачивается к ней, спрашивает настойчиво и тревожно, как будто думал об этом всю ночь: — Ты же вернешься сюда после встречи в ресторане? — Мне сегодня снимут швы, и я должна буду снова посещать колледж. — Хорошо. Пек будет тебя отвозить и привозить. — Я привыкла ездить сама! — Нет, — мгновенно и категорично отвечает он. Через секунду, отводя от нее взгляд, соглашается: — Хорошо, вернемся к этому разговору позже. Миссис Бракс, как всегда, идеально сервировала стол, пахнет свежей сдобой и ароматным чаем. За завтраком Джейме то и дело отвлекается на короткие сигналы сообщений айфона. — Попросил заехать за нами Бронна, — поднимает глаза. — Он точно не отчитывается моему отцу. Пока. Да и в плане отслеживания «хвоста» он лучше любого полицейского. Бриенна молча кивает, медленно намазывая горячий панкейк клубничным джемом. Почему-то совсем нет аппетита. Перед поездкой она выкладывает в карман куртки пистолет, накидывает на голое тело рубашку и возится с мелкими пуговицами. Пальцы не слушаются, в животе все скручивается от волнения и страха, хотя такого не было давно. Просто здесь, за неделю в Дьи-Бич она совсем забыла, что где-то есть журналисты, Кейтилин Старк, переживающий за нее отец, Серсея, детективы с их расспросами. — Тебе помочь? — спрашивает Джейме, садясь рядом. — Я тут освоил новую программу в приложении айфона по застегиванию пуговиц, могу продемонстрировать. Но заканчивается все совсем не помощью с застегиванием пуговиц, потому что его губы снова оказываются на ее груди, шее, плечах, бережно обходят пластырь на ране, потом закрывают ее рот. — Мы не опоздаем? — спрашивает она между торопливыми жадными поцелуями, помогая ему стаскивать с себя только что натянутые джинсы. — Нет… но если бы ты хоть иногда носила платья, это бы сильно упрощало задачу. … Когда они выходят из дома, Бронн уже стоит со скучающим видом возле черного рэндж ровера. Судя по выражению лица, явно намеревается прокомментировать их опоздание. — Просто «доброе утро» будет достаточно, — опережает его Джейме. — Я вижу, что оно было добрым, — хмыкает он. — И по-прежнему напоминаю, что я не таксист. — Я тебе заплачу в два раза больше, чем платят таксистам LuftPremier. — В три, — уточняет Бронн, садясь на водительское место. В дороге телефон Джейме снова и снова тренькает приходящими сообщениями. Он смотрит их мельком, и Бриенна замечает, как все резче становится морщинка у его переносицы. — Что-то важное? — спрашивает она, прикасаясь к его руке. Он качает головой. — Потом. Здание ресторана — на одном из самых оживленных перекрестков у Dupont Сircle. И она догадывается, почему было выбрано это место. Общий зал только на первом этаже, на втором — отдельные комнаты-кабинеты для небольших компаний или романтических свиданий. — Бриенна Тарт, — называет она свою фамилию официанту. — Меня здесь ждут. Тот косится на Джейме, но улыбается и приглашает пройти. — 15-я ложа, — показывает на третью дверь слева. Вместо дверей здесь тяжелые шторы, как в театральных ложах, но их можно закрыть наглухо. Когда она с бьющимся сердцем, крепко сжимая руку Джейме, приоткрывает штору, то видит сидящего в кресле худощавого мужчину средних лет. Он одет так, как будто только что вышел с заседания Конгресса, на смуглом лице выделяется небольшая темная бородка, серо-зеленые острые глаза цепко охватывают ее всю, потом перемещаются на Джейме. На узких губах появляется улыбка. — Бейлиш, — в голосе Джейме нет ни грамма приветливости. — Вас я увидеть здесь не ожидал. — Ланнистер, — отвечает тот ему в тон. — А я как раз рассчитывал, что вы будете. Приятно, что не ошибся.