Мы не выбираем тех, кого любим

Ранним утром Лас-Вегас выглядит совсем не так, как ночью, думает Джейме, когда их самолет, снижаясь, приближается к аэродрому Мак-Карен. Проплывают пыльные кварталы, грязноватые каналы, остро торчащий шпиль башни отеля-казино «Стратосфера». Он был в Вегасе раз двадцать, не меньше. От Лос-Анджелеса до него всего четыре часа на машине, и первый раз сюда он наведался с друзьями, когда они еще были подростками. Никогда не понимал особых восторгов по поводу этого города. Вот Тирион — другое дело. Тот чувствовал себя здесь как рыба в воде. Если бы Лас-Вегаса не существовало, то брат его бы выдумал. И отстроил. Бриенна перед вылетом сказала, что не была здесь никогда, но в иллюминатор даже не смотрит. Он переводит глаза на нее. Почти все пять часов перелета она залипала в телефоне. Когда Джейме спросил, что она там смотрит, слегка покраснела и пробормотала «Ерунду всякую». Но, тем не менее, продолжила. Она кажется абсолютно спокойной, а вот он чувствует внутри мандраж с того самого момента, как они оторвались от взлетной полосы. Хотя должно быть наоборот? Или нет? Они почти не виделись все это время перед поездкой. В тот вечер, после разговора со своим отцом, она выглядела очень подавленной. Судя по складке между бровей и напряженному блеску глаз, не так-то просто ей эта беседа по душам далась. Он помнит, как царапнули ее слова, что ей нужно побыть одной. Джейме предпочел бы, чтобы она вновь рыдала у него на плече, но она просто замкнулась. Наутро заявила, что после занятий ей нужно съездить в свою квартиру в Вашингтоне, разобрать вещи и определиться с покупками. Если задержится, то останется ночевать там. Задержалась на три дня. Беседы с ней теперь были больше похожи на допрос осужденного, и сильно напоминали ему попытки ее разговорить, когда он путешествовал в наручниках и кандалах. За исключением того, что мрачную угрюмую неприветливость она сменила на вежливо-отстраненное согласие практически с каждым его словом. То, как она легко, с еле ощутимым сопротивлением уводила плечо, колено, локоть из-под его пальцев, задевало и злило. Он чувствовал каждое это мимолетное блядское движение, которое было не к нему, а от него. Едва уловимое, упрямое, повторяющееся. Разговоры о деталях свадьбы ее не интересовали вообще. «Мне все равно, где это будет — хоть в часовне, хоть в отеле, не буду даже просматривать информацию». Нельзя сказать, чтобы эти детали сильно занимали его самого. Мысль о том, что у него появится семья, казалась абсурдом. Слишком долго он был уверен, что его семья это Серсея. Он прекрасно понимал, что замужество не входило в планы Бриенны. В 20 лет об этом задумываешься в последнюю очередь. То чувство единения, которое между ними появилось, с одной стороны прошло проверку испытаниями, с другой — было хрупким. В те часы, когда они все же были рядом, он боковым зрением, краем глаза, ловил ее изучающе-испытующий взгляд. С Бриенной никогда не было просто. И не будет. Но он был абсолютно искренен, когда сказал ей «Мне нужна ты». И с каждым днем это чувство только крепло. Она не признавалась, но он догадывался, что со всей своей юной бескомпромиссностью она хотела бы вычеркнуть Серсею не только из его будущего, но из его прошлого. Но это было невозможно. И, да, они оба с ней были зажаты обстоятельствами: жениться ради того, чтобы спасти Бриенну от тюрьмы, жениться ради того, чтобы защитить ложью сестру - тире - бывшую любовницу, жениться, потому, что не сможешь жить без этой упрямой, храброй, легко краснеющей и поедающей мороженое тоннами девушки. Все это было правдой. Не взаимоисключающей. Чуть усмехаясь, он вспомнил фразу из когда-то прослушанной аудио-книги Барнса, которая его зацепила. О том, что в жизни нет никаких «или — или», есть только «и то — и то вместе». И что иногда ты не можешь выбрать, что хуже: пройтись голым по Оксфорд-стрит с ананасом на голове или жениться на ком-нибудь из королевской фамилии. Поскольку реальная жизнь состоит из прогулок по Оксфорд-стрит в голом виде с ананасом на голове, а потом тебя еще и вынуждают жениться на особе королевских кровей. … А пиарщики были в восторге. Разумеется, отец не сказал им правду о похищении, но даже та версия, что они услышали, их воодушевила. «Шикарная история»! — радовался директор PR-службы Майкл, как будто сам написал сценарий, по которому снимут бестселлер. «Даже не нужно ничего придумывать. Просто дозированно выдавать журналистам подробности». Стилисты и имиджмейкеры взяли было в оборот Бриенну, но тут она проявила характер, и Джейме даже обрадовался этому после стольких часов ее полной безучастности к происходящему. Накануне вылета в Лас-Вегас с ним созвонился Сельвин Тарт. Разговор не шел, сопровождаясь длинными паузами и подчеркнуто-сухим «мистер Ланнистер». Сельвин объявил, что не будет присутствовать на церемонии и посмотрит онлайн-трансляцию. В конце скомканно поинтересовался, смогут ли они прилететь на Гавайи на День благодарения, поскольку «Бриенна всегда проводит праздничный ужин в кругу семьи». День благодарения уже через неделю. Для них это тоже был семейный праздник. Но после того, как умерла мать, этот круг разомкнулся и День благодарения никогда уже не был таким веселым, как при ней. Так что он легко пообещал Сельвину Тарту, что они обязательно приедут. Джейме снял двухкомнатный номер люкс в «Вальдорф Астория», хотя они даже не планировали там оставаться на ночь, поскольку обратный вылет был назначен на девять вечера. Все необходимые формы для получения свадебной лицензии были заранее заполнены онлайн, нужно было только сходить в Бюро лицензий, забрать ее, выбрать место и время бракосочетания. Багаж они оставляют в номере и сразу же, не переодеваясь, спускаются вниз. Там уже ждет заранее заказанный кабриолет «Бентли» с водителем в безупречной бабочке на белоснежной рубашке («максимальная открытость, Джейме, вас должны видеть все, кто может оказаться случайным свидетелем, все, кто может случайно щелкнуть на телефон»). — Куда мы сейчас? — спрашивает, наконец, Бриенна. — Сначала в Бюро, а потом хочу показать тебе Маленькую часовню на Западе, — он выбрал ее интуитивно. — Я читала, что там может быть очередь. Он хмыкает про себя. «Значит, все-таки просматривала информацию». Пока они едут, разгоняясь по магистралям и неспешно виляя по узким улочкам, он замечает, как просыпающийся город заполняется парами. И среди этих пар они — далеко не самая странная. До них вообще никому нет дела, убеждается Джейме, выходя из машины. Здесь можно жениться хоть в теплице со взращиваемой марихуаной, взять в свидетели домашнего питомца, вместо колец обменяться оружием — этот город мало что способно удивить. «Вживую» небольшая деревянная часовенка впечатляет еще больше. Отполированное сотнями рук и ног красное дерево тускло поблескивает в свете свечей. Он переглядывается с Бриенной, и она кивает головой. Им везет — осталось последнее время на сегодняшний день, и их вносят в список. Священник — преподобный Джереми — очень маленький, очень пухлый и светится лучезарным жизнелюбием. Это удивительно, если учитывать, насколько рутинной работой он занят ежедневно. До двадцати церемоний в день, по 15 минут на каждую. — У вас есть свидетели? — интересуется он. — Нет. Если следовать логике, то стоило бы пригласить Кейтилин Старк и Русе Болтона. — Тогда в качестве свидетелей выступят наши сотрудники Джоди и Боб, — жизнерадостно предлагает Джереми. — Они поставят подписи на документе. — Отлично, — Джейме улыбается, пожимая ему руку. От цветов, лимузина и свадебных нарядов напрокат они отказываются, остальной пакет — очень скромный — вполне устраивает обоих. Когда формальности улажены, Джейме набирает номер отца. — Тебе достаточно скинуть фото свидетельства или ты будешь смотреть трансляцию церемонии? — Я посмотрю, — раздается через некоторое молчание. — Во сколько она? — В четыре часа. — Успею. В ресторане при отеле, куда они вернулись, Джейме заказывает два бокала шампанского к поданным блюдам. — Наш последний холостяцкий обед, — он пытается неловко шутить. Но, взглянув на лицо Бриенны, застает на нем совершенно растерянное, даже потерянное выражение. Как будто только сейчас до нее доходит, что должно произойти спустя пару часов. Она даже оставляет больше половины запеченного на гриле лосося на тарелке, а вот шампанское выпивает залпом. В номере она, подхватив чемодан, решительно запирается в соседней комнате. Он надевает брюки, накидывает на плечи белую рубашку, мельком глядя на себе в огромное зеркало. Все происходящее по-прежнему кажется странным. Он множество раз присутствовал на свадьбах родственников, нередко — в роли шафера. И вся эта суета вызывала только скуку. Когда произносились слова обетов перед алтарем, он находил глазами Серсею, и их безмолвный обмен взглядами был красноречивее клятв. Если бы кто-нибудь захотел приглядеться… Он злится на себя за то, что вспоминает об этом сейчас. Злится и нервничает, застегивая неподдающиеся мелкие пуговицы на манжетах левой рукой. Пальцы соскальзывают. Нужна помощь. Ее помощь. И как это уже было не раз, словно Бриенна слышит все невысказанное, она появляется в проеме двери. На ней уже знакомый голубой брючный костюм, вечно торчащие пряди волос прихвачены сбоку заколкой-полумесяцем, которую он заметил в то их первое свидание в Вашингтоне. — Что-то старое, что-то новое, что-то позаимствованное, что-то голубое…* Бриенна вопросительно поднимает брови: — Что это? — Свадебная примета для невесты. Что ей следует надеть. Не говори, что ты этого не знала. — Не знала, — она упрямо и сердито поджимает губы. — Что-то старое вижу, — он прикасается к заколке в ее волосах, — что-то новое заметил, когда ты упаковывала багаж, с голубым тоже понятно. Что, а главное, у кого ты собираешься одалживать? — Ничего я не буду одалживать, — она поправляет отгибающийся ворот пиджака, и ему трудно не думать о том, что под ним ничего нет. Похоже, что она похудела, и глубокий вырез уже не так плотно прилегает к телу. — Это бред какой-то средневековый. Джейме лишь пожимает плечами. — Мне нужна твоя помощь, — он протягивает руку с манжетой. Фраза абсолютно беспроигрышная. — Твоя сострадательность сравнима разве что с твоим упрямством, — он наклоняется и быстро целует остро выпирающую ключицу. Потом еще раз. И еще. Он чертовски долго к ней не прикасался, чутко ощущая ее появившуюся отстраненность. — Пользуешься тем, что у меня заняты руки? — он видит край порозовевшей щеки и уха. — В отличие от тебя, я не всегда играю честно. В кабриолете он крепко переплетает свои пальцы с ее. На ее коленях лежит букет из голубых гортензий и темно-синих бруний с острыми листями рускуса. То, что угадал с цветом, удивило Бриенну, не его. Перед ним все время маячили ее голубые глазищи, и другого свадебного букета просто не могло существовать. — Думаешь, убегу? — спрашивает она ершисто, но замок пальцев не расцепляет, даже сжимает сильнее. — Вряд ли у тебя получится, — он смотрит ей прямо в глаза. — Хотя прихватить сюда наручники вместо свадебных колец было бы очень символично. И видит скользнувшую по ее лицу улыбку. Парковка перед часовней плотно забита. Пятница. Хотя в выходные тут еще больше народа. Парочки, спешащие в состоянии адреналина и азарта заключить брак после пары дней знакомства — здесь не редкость. Их свидетели, те самые Боб и Джоди, уже ждут внутри. Боб — высокий, седеющий и лысеющий мужчина лет пятидесяти с благообразной физиономией какого-нибудь лютеранского пастора церемонно здоровается с ними, целуя руку Бриенне, чем вгоняет ее в краску. Джоди — напротив, невысокая, крутобедрая афроамериканка, лет сорока, с кудряшками, высоко собранными на макушке и блестящими пухлыми губами. На ее розовом жакете он замечает небольшую брошь — серебристый лук со стрелой. Может, это должно символизировать лук Купидона, а может, это первое, что попалось ей под руку сегодня утром. — Вы не одолжите моей невесте вашу брошь? Ненадолго. Всего лишь на церемонию? — он улыбается, ловя ее взгляд. На лице Джуди мелькает удивление, но только лишь на секунду. Потом она широко улыбается, обнажая ослепляющие белизной зубы. — А! Конечно. И помогает Бриенне, которая бросает на него взгляд исподлобья, прицепить ее. «И в горе, и в радости, и в болезни, и в здравии»… Повторяя слова традиционного обета, которые произносили до них миллионы раз, он вдруг понимает, что через все это они уже проходили. И теперь, наверно, уже ничего не страшно. «Пока смерть не разлучит нас», — на последних словах голос Бриенны неожиданно вздрагивает. И это тоже могло случиться уже не раз. Она такая бледная, что веснушки, все до одной, проступают на лице еще четче и ярче. Он не видел, чтобы у нее дрожали руки, когда она сжимала пистолет, перед тем, как выпрыгнуть из автомобиля к компании Варго Хоута. Но ее пальцы подрагивают сейчас, когда она надевает ему кольцо. Хотя у него получается ничуть не уверенней. Он помогает себе левой, стараясь не уронить тяжелый ободок из белого золота с сапфирами и бриллиантами. С дизайнером и владелицей ювелирного бренда Лоррейн Шварц он был знаком лично. Очень красивое кольцо. Очень дорогое. Такое, которое точно заметят и точно будут обсуждать таблоиды. Она сама приближает к нему лицо, и он обхватывает ее затылок рукой, прижимаясь к ее губам не самым целомудренным поцелуем. И Бриенна отвечает, чуть приоткрывая рот и горячо выдыхая в его губы. Аплодисменты свидетелей и щелчки камеры раздаются одновременно. Когда он отрывается от нее, на ее скулах проступает легкий румянец, и она нервно перекладывает букет из руки в руку. Еще несколько минут для позирования перед фотографом. Бриенна пытается вернуть Джоди ее брошь, неловко цепляясь за застежку, но та смеется, отводя ее руку: — Нет-нет, оставьте! Она вам идет. Пусть это будет подарок. Ровно пятнадцать лет назад, день в день, была моя свадьба. Мы развелись, но пусть вас это не смущает. Бриенна краснеет еще больше и растерянно смотрит на него. Джейме пожимает плечами: — Нам достались самые щедрые свидетели во всем Лас-Вегасе, — берет ее под локоть. — И без предрассудков. Спасибо, Джоди. Джейме кидает последний взгляд через плечо по направлению к размещенной веб-камере. Вряд ли Сельвин Тарт ожидал такой свадьбы для своей единственной дочери, хотя, учитывая характер Бриенны, он мог не ждать ее и вовсе. Об эмоциях своего отца он не может даже догадываться. Интересно, досмотрел ли он до конца. На выходе из церкви их встречают другие пары, которые уже ждут своей очереди. Возбужденные крики «поздравляем», оглушительные хлопки, кто-то из чужих гостей неожиданно кидает припасенный рис и монеты. Остается только улыбаться и пожимать протянутые к ним руки. Через десять минут фотограф выносит диск с фотографиями. Он перекидывает их тут же, сидя на парковке в авто с ноутбука на адрес PR-службы. Бриенна мельком смотрит через его плечо на фото, но молчит, а потом и вовсе отворачивается. — Наш самолет через 4 часа. Куда теперь? Может, в казино? — спрашивает он ее, поддразнивая. — А если я соглашусь? — поворачивает она к нему голову. — Прекрасно. У тебя появилось законное право проматывать мои деньги. Можешь начинать. В казино — ближайшим оказался «Космополитэн» — она выбирает рулетку. Посетителей пока мало, за их столом всего двое — джентльмен лет восьмидесяти в черных остроносых Jimmy choo и парень не старше двадцати, вокруг которого чувствуется сладковатый шлейф марихуаны. Вряд ли это парфюм. Бриенна раскладывает перед собой разноцветные фишки и вначале пробует играть осторожно. Ставит минимальную ставку на черное, нечет. Выигрывает. Ставит еще раз, каре. Выигрывает снова. — Мадам знает, что новичкам везет? — интересуется тот самый лощеный старикан. — Тем более в день свадьбы? «Откуда он знает? Мы так похожи на молодоженов?» Разрумянившаяся Бриенна ставит максимальную — и рискуя еще больше — внутреннюю ставку на красное, 22. Шарик замирает на соседней клетке. Джейме разводит руками, ловя ее совсем по-детски обиженный и раздосадованный взгляд. — Сэр, может, вы попробуете отыграться? — крупье обращается к нему. — Боюсь, что вряд ли мне повезет больше, чем уже повезло в этот день, — отказывается он. Но Бриенна не была бы Бриенной, если бы согласилась на этом закончить. Через полчаса фишек рядом с ней не остается, а финальная, опять очень рискованная ставка оказывается выигрышной. Сто долларов профита. — Отлично! Когда я первый раз играл в рулетку, вышел из казино с минусом в пять тысяч, — ему тогда было семнадцать, и после этого проигрыша он предпочитал блэк-джет и игровые автоматы. — Отец заставил месяц каникул отрабатывать в его компании. … Информация в интернете распространяется быстрее, чем вирус, понимает он в аэропорту, когда они ожидают своего рейса в VIP-зале. В Лас-Вегас они летели на отцовском Bombardier BD700, а вот обратно билеты были взяты на регулярный рейс. «Больше публичности», — настоял Майкл. Хорошо еще, что его требования публичности не заходили дальше бизнес-класса. Бриенна показывает пришедшее сообщение. Оно совсем короткое. «Happy wеdding day!» и подпись: Петир Бейлиш, спикер Палаты представителей США. — Что ему ответить? — «Иди на хер». Можешь после обращения «Многоуважаемый сэр». Бриенна хмыкает. — А почему он прислал поздравление только мне и ничего не пишет тебе? — Именно поэтому. — Джейме… Он мгновенно разворачивается к ней. Всего раз он слышал такие интонации в ее голосе. Ранним утром у дома Русе Болтона, когда напротив нее стоял Варго Хоут с шокером в руках. — А если Болтон не выполнит свою часть обещания? Он мог сделать копии. Так. На всякий случай. Он не хочет ей признаваться в том, что неоднократно отгонял эту мысль сам. Поэтому отвечает кратко: — Он очень пожалеет. Его мобильник коротко пиликает следом. От Тириона. «Поздравляю! Отец, конечно, одобрил». Не вопрос, утверждение. Джейме вздыхает. Сказал ли отец Серсее? Какую версию предпочел? В отсеке для бизнес-класса Бриенна еле умещает свои ноги на разложенном сиденье. Ей приносят сразу два пледа, стюардесса чирикает преувеличенно вежливо. После ужина Бриенна тут же вырубается, подложив под щеку руку. Заглянувшая стюардесса протягивает ему празднично упакованный пакет c ледяной бутылкой Dom Perignon. — От нашей авиакомпании! Желаем счастья в этот знаменательный день! — Спасибо, Вайнона, — вполголоса благодарит он, успев прочитать ее имя на бэйдже. — А это для миссис Ланнистер, — протягивает она. Букет цветов сохранил капли свежести на розовых бутонах и белых лепестках эустомы. Это настолько непривычно слышать, что он едва не переспрашивает, для кого. Стюардесса снова улыбается профессионально приветливой белоснежной улыбкой, но он успевает заметить ее мгновенный, любопытный, абсолютно непрофессиональный взгляд на кольцо Бриенны. Джейме вытягивается на сиденье рядом, поворачивая к ней голову. Во сне ее лицо расслабляется и кажется совсем подростково-ребяческим. Он помнит, когда впервые заметил это: в ту первую их ночевку в машине. Поправляет на ней плед и опять же — зеркальной вспышкой — воспоминание, как то же самое делала она, зафиксировав его предварительно ремнями в ту ночь, чтобы он не сбежал. Если бы ему тогда кто-нибудь сказал, что через пару месяцев эта девушка станет его женой, он бы счел этого шутника тупоголовым идиотом.