Исповедь блудницы

Я стояла на пороге комнаты мужа, пока с ним были лекарь и одна из его бывших любовниц, которая теперь была фрейлиной при моем дворе. Морин Марсон была очень красивой, неудивительно, что ради нее Артур оставил свою молодую жену, и Лисбет прорыдала не одну ночь в подушку, жалея себя, совсем не понимая, что Морин намного старше ее, а молодость — скоропортящийся продукт. В итоге Инесса во второй раз отдала Морин замуж, чтобы не мешала браку сына, правда это не очень помогло наладить отношения между супругами. Артур все равно ее не хотел. Недавно королю стало лучше, и почему-то он вспомнил не обо мне, а о Морин и Лисбет. Это меня несколько расстраивало, только пока он лежал без сознания, очень многое изменилось. — Морин, я упал. — Голос жалобный, как у ребенка. — Бедняжка, — Морин придвинулась ближе, взяла его руку, прижимая к груди. — Где болит? — Везде. — Он снова закрыл глаза. Врач вырос у нее за спиной, шепча так, что было слышно и мне: — Спросите, может ли он двигать ногами, пальцами, чувствует ли свое тело. — Можете пошевелить ногой, Артур? Мы все видели, как дергаются его ступни. — Да. — А пальцами? Его рука крепче сжала ладонь Морин. — Да. — Вы чувствуете боль внутри, мой дорогой? Живот болит? Он потряс головой: — Везде болит. Морин посмотрела на врача, а потом бросила взгляд на меня. Артур не видел меня и даже не знал, что я здесь. Мне бы уже пора удалиться в родильные покои, но дела совсем не позволяли этого сделать. — Ему надо поставить пиявки, — заявил доктор. — Но вы даже не знаете, где именно у него болит! — У него может быть внутреннее кровотечение. Или повреждение важных долей в голове. — Хочу спать, — чуть слышно сказал Артур. — Не уходи, Морин. Она отвернулась от врача, вглядываясь королю в лицо. Сейчас, вялый, неподвижный, он выглядит гораздо моложе, я почти верю — это тот самый юный принц, которого я обожала, который переступил порог нашего борделя несколько лет тому назад. Он лежит на спине, не так видна полнота щек, красивая линия бровей не изменилась. За месяцы болезни он сильно подурнел. Только он сможет сохранить страну единой. Без него мы все погибнем, не только я, погибнут все мужчины, женщины, дети в каждом городе, в каждом селении, во всей стране. Больше никому не удержать лордов, они вцепятся в корону. — Думаете, после сна вам станет лучше? Артур открыл глаза, улыбнулся, слабым голосом отвечая: — Да. — Полежите спокойно, пока вас отнесут в постель? Он согласился с Морин: — Только держи меня за руку. Она обернулась к врачу:  — Так и сделаем? Пусть отдохнет? Он в ужасе. В его руках судьба целой страны. — Пожалуй, — произнес он неуверенно. — Хорошо, — согласилась Морин. Она сделала реверанс и ушла. Мы просидели с ним весь день — врачи в ногах постели, мы с Морин — у изголовья, слуги поминутно входят и выходят, только Альвы нет — где-то плетет интриги. Недавно он вернулся с победой ко двору, и мне пришлось наградить его всякими почестями, дав земель впридачу. — Необходимо поставить пиявки, они высосут яд, — сказал врач. Это был весьма сомнительный способ лечения, но многие считали, что пиявки высосут все плохое, оставив только хорошее. Старая Эдера всегда смеялась над этим, называя глупцами всех тех, кто так думал и делал. — Я не выдержу, — дрожащим голосом призналась Морин. — Посидите у окна, только не падайте в обморок, — мягко ответила она. — Позову, как только закончат, и вы снова сможете быть рядом. Но лучше всего вам удалиться от всех дел. — Я не могу, вы прекрасно это знаете. Без меня все полетит к чертям, — произнесла я. — Да, конечно, но это лучше, чем мертворожденный ребенок, к примеру. Я присела на скамью под окном, решила ни за что не оборачиваться, постаралась не вслушиваться в звяканье кувшинов — вот к ноге короля прикладывают черных пиявок, они сосут кровь из раскрытой раны. Я положила руку на живот. Ребенок толкался, он был таким беспокойным в последние дни, повитуха говорила — от того, что он искал верное положение для родов. Осталось не так много времени, а еще так много надо было решить. — Вы можете вернуться и посидеть с ним, ничего страшного не видно, — позвала Морин. Я вернулась на место, но снова отошла, когда раскормленных, превратившихся в черные слизистые шарики пиявок отрывали от раны. Я поглаживала его руку, нежно, как гладят больную собаку. Вдруг он сжал мои пальцы, открыл глаза, взгляд наконец осмысленный. — Кровь Христова, все болит! — Вы упали с лошади. Интересно, он понимает, где находится? — Помню. Но как я попал во дворец? — Мы вас принесли. Вы были не в себе, бредили. Слава Богу, вы очнулись, — ответила Морин. — Где Лисбет? — спросил он. — Она умерла, — ответила я. Артур бросил на меня пристальный взгляд. Он увидел мой выпирающий живот, и в его взгляде появилось недоумение. — Это… — Я ваша жена, — ответила я. — А это наш второй ребенок, — я указала на живот. — Кажется, начинаю что-то припоминать, — ответил он. — Принесите вина! Подбежал паж с вином, Морин поднесла кубок к губам короля. Король выпил, лицо порозовело, он снова обратил внимание на меня. Спросил с любопытством: — Кто начал первым? Альва, Ирвин, Хендрик? Кто собрался придержать мой трон для сына, а себя объявить регентом до его совершеннолетия? — Никто, — промолвила я. — Я всех отправила по делам. Кто-то вернулся, а кто-то еще находится в пути. Так что никто не стал воевать за трон. — Что ж, надо тебя похвалить. Все же простая куртизанка смогла встать на ноги, — Морин поправила подушку короля. — Не надо меня оскорблять. Я не только смогла удержать твой трон, так и еще прогнать Джуэлла со своим войском, а так заключить с ним торговый союз, и теперь у нас море пушнины и золота. — Я не оскорбляю тебя, просто… — Морин с укором посмотрел на него. — Вам лучше всего поспать сейчас. — Я и так, по всей видимости, спал долго. Что еще случилось? — Твоя мать… Она умерла, — он замер, не моргая, смотря на меня. — Мне очень жаль. — Что ж, это должно было однажды случиться, — просто сказал Артур. — Что еще? — А еще я разогнала весь твой гарем. — Он хотел было возмутиться, крикнуть, что я не имела этого права делать, но меня это не волновало. Я сделала то, что посчитала нужным. — Тише, вам сейчас не надо волноваться, — Морин легко усмирила короля. — Я думала, вы умрете, — сказала спустя время, пытаясь пойти на попятную. — И что бы ты стала делать? — Сделала бы все, что в моих силах, как королева, — ответила я, кладя руку на живот. Его рука легла поверх. Я замерла, не испытывая ни нежности, ни радости. — Здесь должен быть сын. — В его голосе не хватало теплоты. Он холоден со мной. Да, накануне его неожиданной болезни мы много сорились из его любовниц. — Думаю, как королеве, вам мало что удастся. Чтобы удержать страну, нужен мальчик, взрослый, а два младенца — совсем не то, что я хотел бы оставить после своей смерти. — Поклянитесь, что больше не будете участвовать в турнирах, — страстно молила я. Он отвернулся от меня. Я знала, что он меня слушаться точно не будет. — Оставьте меня в покое со своими клятвами и обещаниями. Видит Бог, когда умерла прошлая королева, я надеялся на что-нибудь получше этого. — Этого? — вспылила я. — Чего «этого»? Того, что я не дала Альве и всем остальным захватить власть? Без тебя я неплохо тут справлялась. — Тебе уж точно выгодна моя смерть. У нас никогда еще не было такой гнетущей ссоры. Я почти и не спорила, хотя очень хотелось сказать пару ласковых ему. Мы оба бледны как привидения, чуть живы от своих собственных страхов. К чему может привести воссоединение влюбленных, только напомнить, как хрупка наша власть в стране. Я опустилась в реверансе перед королем и вышла из комнаты. Я шла медленно, будто несла тяжелое бремя, задержалась у двери. Я вскинула голову, губы изогнулись в улыбке, плечи выпрямились, я собралась, как танцор при звуках музыки. Кивнула стражнику, тот распахнул двери, я вышла в гул голосов, чтобы сказать придворным — благодарение богу, королю лучше, он смеется и шутит над своим падением, снова будет участвовать в турнире, как только сможет, и тогда-то уж мы повеселимся. Артур кажется спокойным и задумчивым, оправляется от падения. Боль стала предупреждением — он стареет. Хотя это было не совсем так. Врачи сказали, что у него что-то повредилось в голове, и теперь он не все помнит. Это и правда было так. Временами мне порой казалось, что в его воспоминаниях место лишь только Лисбет. Это причиняло мне боль. Мы ссорились почти каждый день. Хотя мне не стоило этого делать. Но Артур постоянно придирался ко мне, а я предпочитала отвечать ему. — Побойтесь бога, дорогой супруг, вы спаслись, чего еще? — Мы оба спаслись. Что вы без меня? — Я бы справилась. Я и так хорошо справлялась. — Не сомневаюсь. Я еще остыть не успею, а твои приближенные уже усядутся на мое место. Мне бы придержать язычок, но я привыкла с ним спорить, просто раньше это было совсем иначе. Ссоры были более тихими. — Хотите меня оскорбить? Обвиняете моих приближенных в отсутствии преданности? — Стонли в первую очередь преданы сами себе, а лишь во вторую — королю. Я заметила: сэр Джон Стонли поднял голову, на губах таинственная улыбка. Конечно, Стонли тот еще старый плут, но уж точно он не такой, каким его обрисовал муж. Я успела неплохо разобраться в преданности Стонли. — Некоторые костьми лягут ради вас, — возразила я. — И вы, и ваша Анетта, конечно, лягут, — быстрый, как молния, вставил королевский шут. Раздался взрыв хохота. Я залилась краской. Аластер потянулся к отсутствующему мечу. Но обижаться на шута бессмысленно — особенно если сам король смеется. Он знал, что эти слова ничего не значат, но ему так хотелось уколоть меня. Всем хотелось. Стоило королю выйти к придворным, как все эти змеи, которых я разогнала в последние месяцы, снова пресмыкались перед ним. Артур протянул руку, весело похлопал меня по животу: — И не зря! Я раздраженно отбросила его руку. Он застыл, хорошее настроение сразу угасло. — Я не лошадь, чтобы меня щупать, — бросила я. — Будь у меня кошка с вашим характером, я скормил бы ее собакам, — холодно возразил король. — Кошку нельзя приручить просто так, — с вызовом произнесла я. Все ждали обычной бурной реакции. Долгую минуту король молчал, моя улыбка становилась все более вымученной. — Не все кошки того стоят, — ответил король едва слышно. — Что ж, мне надо уйти, — произнесла я спустя время. — Куда? — он взял меня за руку. — Отпустите меня! — прошипела я. В этот день я удалилась в родильные покои, а ночью у меня начались роды. Все случилось очень быстро. Ребенок так легко появился на свет, что никто и не понял, что на самом деле случилось. Я прижала к груди сына. — Славный мальчик, — Анетта улыбнулась. — Несмотря на все события, он получился очень хорошеньким. — Самое главное, что крепким. Уже сказали королю? — Да, но ему некогда, — Анетта нахмурилась. — Что ж, ничего страшного. Это уже не имеет особого значения. На само деле я была очень зла на него. Артур должен был быть мне благодарен за то, что я сделала, но в итоге он просто ревновал меня к успеху, что следовал за мной. Утром у стен ворот были люди, и они хотели узнать, как у меня дела и что с ребенком. Они помнили, как я спасла город от врага. — Это ваша толпа? — двери в мои покои открылись. Артур посмотрел на меня. — Да, мои. В отличие от моего мужа, они помнят, что я сделала для них. — Ты могла потерять ребенка! — возмутился он. — Ах, вот оно в чем дело! Сидеть как крыса здесь я просто не могла! Надо было что-то делать. — Да, и ты решила, что лучший способ — выйти к народу! — да, он ревновал меня. — Что ж, я прошу уйти тебя. Мы назвали сына Максом. Я сама предложила такое имя, а Артур просто согласился. Ему ничего больше просто не оставалось, он понимал, что сейчас чаша власти на моей стороне. Между нами больше не восстановился мир. Пропасть росла все больше и больше. Она становилась просто огромной. Это и стало начало конца, но об этом как-нибудь в другой раз, я расскажу об этом потом.