Исповедь блудницы

Четыре месяца я ждала новых известий. Я изводила себя предположениями о том, что скажет или сделает король, ведь Ричард совсем не хотел повиноваться ему во всем. Наконец меня посетил настоятель Гренвиль. Принимая его, я заставляла себя быть спокойной и покорной, хотя сердце мое рвалось на материк. Я была полна решимости встретить любое известие с достоинством и мудростью, на какую только способна. По сути мне уже нечего было терять, да и бороться было тоже не за что. Делла не отвечала на мои письма, и похоже для нее я больше не существовала. Ричард и Макс были сами по себе, продолжая бороться за свое наследство. Мне же только оставалось сносить все тяготы, принимая с гордо поднятой головой все удары судьбы. Времена моей борьбы уже прошли, и оставалось ждать старости и смерти. Стоял холодный ноябрь, ветер завывал в щели, свистел в окна, и долго поддерживать огонь в жаровнях было невозможно. И потому я сидела, закутавшись в меха, а настоятель поплотнее завернулся в свой большой шерстяной плащ, надетый поверх рясы. — В итоге король снова пошел на компромисс, но это дает повод быть копить недовольство, особенно тем, кто на стороне новой королевы, — Гренвиль улыбнулся. — Я не думаю, что Амелия из тех, кто будет строить козни за спиной у короля. Сейчас он держит все в своих руках, не считая только своих сыновей, — просто ответила я. — Вот тут вы правы. Ваш сын смог выторговать для себя выгодные условия. На данный момент — ваша жизнь неприкосновенна. Так захотел принц. — Я, конечно, удовлетворена, но думаю, король сердится, — сказала я. Настоятель снова одарил меня своей милой улыбкой: — Нужно ли спрашивать? Он не любит, когда разрушают его планы. — Он не сдастся, — беззаботно заметила я. — Артур найдет другой способ избавиться от меня. — Он может обратиться к совету еще раз, но, по моему, это будет пустая трата времени. — Вы думаете, что совет не будет на стороне короле? — с вызовом спросила я. — Устами совета говорит истина. Кто я такой, чтобы оспаривать его слова? — Вам это нелегко — быть посредником между Артуром и мною? — улыбнулась настоятелю я. — Я не ищу легкости в делах мирских, – ответил он. — Надеюсь, что обращался с вами справедливо и по-человечески. — Хотелось бы мне, чтобы король был таким же чутким, — заметила я, когда настоятель поднялся, собираясь уходить. — Не сомневаюсь, что мы еще встретимся. — Хотелось бы при более благоприятных обстоятельствах, — дружелюбно ответил он. Визиты настоятеля Гренвиля были редкими. Но все же мне этого хватало, ведь он был моей связью с остальным миром. Моя почта читалась постоянно, я могла писать письма лишь немногим людям. Рядом со мной было не так много слуг. Артур очень боялся, что я смогу увидеться с сыном и надоумить его продолжить воевать против отца. Наверное, поэтому меня заперли в замке, куда просто так подобраться было нельзя, а двор давно покинул остров. На время снова установился мир, но я знала, что Артур не оставит все просто так. Он все еще был неуверен в сыне, считая, что в один прекрасный момент тот подошлет к нему кого-нибудь и убьет. Я была бы рада этому, ведь тогда Ричард стал королем и освободил меня. Это была моя призрачная надежда на то, что однажды все в моей жизни наладиться. Моя заточение длилось уже не один год, мне уже давно было не шестнадцать, хоть и я все еще была красивой, но все же начала увядать. Женщина без любви и обожания быстро превращается в высушенный чернослив. Я все же не перестала оплакивать Аластера, мою единственную любовь, наверное, именно это придавало мне силы жить дальше. Следующая зима была ужасная. Урожай не удался, и в Темпесторе царил голод — даже я испытывала недостаток в хорошей еде, потому что сократили рацион всех обитателей замка. Цена мешка пшена поднялась многократно, а хлеб, эта основа основ в еде богатых и бедных, стал большой роскошью. Бедняки ели корни, орехи и траву, даже кору обдирали с деревьев. Было мясо, потому что большинство скота забили и засолили для еды зимой, но голодный люд в бедняцких домах мяса почти не видел. Люди умирали на улицах от голода или от болезней. И только с приходом лютых холодов поветрие пошло на убыль. Я отдавала, что могла, со своего стола, чтобы поддержать бедняков. — Я больше не в состоянии проявлять милосердие в той мере, в какой это полагается матери наследника, — сказала я смотрителя замка. — Но эту малость я могу делать. Я и сама ходила голодная. В моих покоях стоял холод, и мы с Альтией проводили дни, закутавшись в меха, пальцы в перчатках леденели, носы розовели от холода. Новый год был мрачным — никакого праздничного застолья или веселья, и я провела большую часть времени в постели. Я никогда так не болела, как тогда, и порой думала, что мне не долго осталось жить. Плохие мысли лезли в голову отсутствия лекарств, должного ухода и еды. Когда мне становилось лучше, то я понимала, что надо переждать — придет весна и станет лучше всем, но пока я страдала от холода и голода и отсутствия новостей. А потому я удивилась, когда объявили о приезде Гренвиля. Сердце упало: я предчувствовала, что если настоятель приехал ко мне по такому снегу и льду, то, значит, привез какую то важную новость. Я устало прикидывала, что же это может быть за новость, готовая была биться об заклад, что речь идет о смерти моего сына, или исключение его из ряда наследников. Гренвиль приветствовал меня мягкой улыбкой, благословил, когда я встала перед ним на колени, а потом сразу перешел к делу: — Миледи, король прислал меня спросить, не хотите ли вы удалиться от мира, постричься в монахини и поселиться в Вайтбери. Он знает, что вы питаете любовь к этому дому. Удалиться от мира? Это когда мое сердце рвалось на свободу, а душа и тело жаждали жизни? — Он предложил назначить вас настоятельницей Вайтбери, и вы прекрасно знаете, что это очень высокая и уважаемая должность. — И что он просит взамен? — спросила я, понимая, что это еще одна попытка со стороны Артура избавиться от меня, при этом сохранив покой в стране. Я не мертва, а значит Ричарду и Максу совсем не надо беспокоится и начинать новый этап противостояния. — Ничего, миледи. Если вы согласитесь постричься, то с вашими сыновьями будет хорошо, и они не будут больше считаться незаконнорожденными. Для короля это будет удобным выходом. Я подошла к окну и уставилась невидящим взором в его узкую щель, за которой виднелись покрытые снегом поля. Разве может должность настоятельницы считаться высокой, когда ты большую часть жизни была королевой, пусть и не всегда носила корону? Но было и еще кое-что… — У меня нет склонности к такой деятельности, — ответила я. — Я так и предполагал, — иронически и насмешливо сказал настоятель. — Я по своему опыту знаю, что многие из тех, кто уходит в религию, не имеют такой склонности. Родители решают судьбу детей, отдавая их Богу. Со временем они обучаются смирению в стенах монастыря. Некоторые добиваются огромных успехов и становятся блестящими примерами монашеской жизни. — Вы можете представить меня монашкой? — Нет, миледи. — Настоятель не смог сдержать улыбку. — Но роль настоятельницы не сводится только к духовному наставничеству. Она руководитель, глава, администратор, ее мнением интересуются важные персоны. Став настоятельницей Вайтбери, вы обретете статус, независимость и возможность использовать ваши немалые таланты и опыт государственного управления. Подумайте об этом. Вайтбери — тихое место, мощный дом молитвы, а ваша семья давно связана с этим монастырем. Я задумалась. Может быть, Гренвиль прав. Конечно, лучше иметь хоть какую-то власть и независимость, чем вообще ничего. А как настоятельница я буду обладать многими свободами. Я знала, что могу добиться успеха в этой роли. Но мне нужно думать еще и о будущем. Я хотела быть королевой-матерью, какой когда являлась Инесса, моя наставница и предшественница. Став монашкой, я никогда не смогу вернутся в обычную жизнь. Это так не работало, как с мужчинами, какие отказались от мирской жизни ради служению Богу, а потом все же становились советниками при дворе короля. — Не думайте, что меня не привлекает это предложение, — проговорила я спустя время. — Поверьте, я на многое готова, чтобы выйти из тюрьмы. Но уверена, у меня еще много дел в этом мире, и я не собираюсь от них отказываться. Это единственный способ, который позволяет Артуру передать свою власть сыну от королевы Амелии. — Вы уверены, что не хотите еще обдумать это предложение? — спросил Грневиль. — Нет. Прошу вас, скажите королю, что у меня нет склонности к религиозной жизни. — Хорошо, миледи, — ответил настоятель и собрался было уходить, но я убедила его остаться на обед и переночевать в замке, прежде чем пускаться в долгое, холодное и трудное путешествие. Между Артуром и Ричардом установился относительный мир. Теперь мой сын жил при дворе, занимал военную должность, ему нашли невесту. Казалось, что пока между отцом и сыном хорошие отношения и у меня все в порядке. Пусть и я продолжала жить в тюрьме, но я привыкла к этому. Это было лучше, чем жизнь матери-настоятельницы или же чьей-нибудь рабыни. Мне оставалось лишь только ждать, когда Артур уйдет в мир иной, а мой сын станет королем. Я давно не виделась с Артуром. Он забыл о моем существование, раз часто забывал выделить денег из казны, и мне приходилось штопать белье. В такие минуты я и правда думала, что надо было много лет тому назад остаться в борделе. Я смогла бы там удержаться на плаву, став в итоге хозяйкой своего заведения. Все же мадам Сорайя была права. Девушка из грязи не может взлететь выше того, что ей определила судьба. Спустя много лет я все же смогла увидеть Деллу. Она уже была девушкой, которая еще чуть-чуть и выйдет замуж. Конечно, ее судьбу будет решать король, и не совсем понятно, что именно он решит. Но мне хотелось, чтобы она нашла своего тихое счастье, и никогда не гналась за несбыточным. Делла стала очень красивой, как фарфоровая куколка. — Вы стали настоящей принцессой, — начала я, стараясь быть с ней учтивой. — Я всего лишь бастард, — сказала она, отворачиваясь от меня. — Ваш отец был владельцем замка, и вы его единственная наследница, — я улыбнулась, но Делла все равно держалась со мной холодно. — Король все забрал у меня. У меня нет ничего. И вряд ли я найду себе мужа, и все из-за вас! — крикнула она. Забегая вперед, можно сказать, что Деллу ждала не самая лучшая судьба. Она могла бы стать первой леди при дворе, но королева Амелия не очень-то ее жаловала. Делла всегда осознавала, что ее никогда не ждет величие или благополучие. Наверное, это я была виновата в том, какую судьбу она в итоге избрала, став «честной» куртизанкой, которую содержало два покровителя. У нее так и не было детей, но зато был дом и шелковые платья. Возможно, Делла однажды выйдет замуж и станет хорошей женой, но пока этого не случилось. Делла не долго гостила у меня. Она уже не помнила, как мы с ней проводили дни, когда она была крохой. Годы стерли из ее памяти многое. Наверное, ей было бы проще, если меня казнили, но при дворе все помнили — Делла — дочь шлюхи, и это никак не изменить. Я снова осталась одна, стараясь не думать о том, что мои дети больше не любят меня и им по сути нужна лишь только для того, чтобы держать на поводке их отца. Мне доставляло удовольствие пользоваться свободой в пределах замка, хотя стражники и находились у каждой двери. Как-то раз, проходя через пустой парадный зал, я заглянула в знаменитую Расписную комнату, названную так по чудесным стенным росписям. Войдя туда, она раскрыла рот от изумления. — Кто это сделал? — спросила я у Альтии. — Король приказал. — Что ж, он знает толк в мастерах. Нас прервал стражник, который протянул мне письмо с королевской печатью. Ничего хорошего в этом точно не было. Я развернула дрожащими пальцами конверт. Морвенна, Хочу прискорбно сообщить тебе, что Ричард умер от болотной лихорадки сегодня утром. Тебе дозволено приехать на похороны. Король. Горе охватила меня. Я ничего не понимала, лишь только ощутила боль в области сердца. Альтия, которая прочитала письмо, отдала приказ, чтобы мы собирались в путь. Я была как в плохом сне первое время, пока не собралась и не поняла, что есть свет, к которому надо тянуться. Я боялась, что не справлюсь со всем этим горем и радостью, которые выпали на мою долю за такой короткий промежуток времени. Я увижу своих детей. Наконец-то! После такой долгой разлуки! Артур вызвал меня в столицу специально, чтобы они увиделись со мной, и чтобы я могла скорбеть об своей утрате. У меня чуть кружилась голова от чувств и предвкушения. Изменились ли Макс и Делла? Как себя поведут, увидев меня? И самое главное — любят ли они меня? Кажется, мы почти подошли к финалу всей истории. Ты же хочешь узнать, Лауга, как так случилось, что я стала забытой всеми, при живом сыне, ставшим королем.