Исповедь блудницы

Никто и не думал, что мой второй сын останется в стороне, учитывая тот факт, что королева Амелия вступила в борьбу со своим мужем, устав от его вечных измен. Она приехала в Темпестор не для того, чтобы ее сын не стал следующим королем. Конечно, Амелия оказалась чуть умнее меня. Она не поднимала открытое восстание, решив перетянуть на свою сторону часть придворных и совет. Она медленно забирала власть у короля, а ему все казалось, что ничего не происходит. Амелия боролась за будущее для своего сына, и, конечно, никакой речи не шло, чтобы объединиться со мной, ведь я была матерью Макса — соперника ее сына. Я прекрасно понимала, к чему все идет, но ничего не могла поделать. Ожидание новостей было сплошной мукой. Сто раз на дню мне представлялось, что Артур и Макс сошлись в поединке. Но пришло письмо от Маршалла Кэриса, которого я всегда считала своим сторонником, и я ненадолго вздохнула с облегчением. Король отправился на север с важной миссией. И между Максом и Артуром ненадолго установился мир. Пока Макс и Артур воевали между собой, деля земли, Амелия захватывала власть при дворе. Сообщалось, что на северных границах обе армии страдали от солнечных ожогов, усталости и болезней: этот поход изнурял их. Артур писал мне, что выносит адские муки от абсцесса и вскоре совсем не сможет сидеть в седле, если эти идиоты-врачи не найдут в ближайшее время средства от его болезни. Да, мы стали снова общаться, хотя я ощущала, что топор войны между нами не был окончательно зарыт. Смерть Ричарда сблизила нас, что дало повод Амелии и многим при дворе думать, будто король освободит меня. Наше общение было робким и неуклюжим, потому что мы оба не могли забыть то, как воевали несколько лет тому назад. Я помнила ту первую встречу после многих лет заточения, ту ночь, когда мы встретились после смерти Ричарда. Когда буря рыданий улеглась и я почувствовала, что все слезы выплаканы, мы с Артуром тихо сидели при свете свечи, прихлебывая вино, и говорили без злости, не вспоминая событиях, которые привели нас обоих в это место. Король нерешительно протянул ко мне руку. На его лице застыло мучительное выражение. — Помоги мне, Морвенна, — пробормотал он сдавленным голосом. Я без колебаний поднялась и схватила протянутую руку, прижала ее к губам. — Я вызвал тебя не для того, чтобы говорить о будущем, Морвенна, — выдохнул Артур. — Я вызвал тебя, потому что больше нет никого, к кому я мог бы обратиться. — И с этими словами король обхватил меня за талию, уткнулся головой в живот и зарыдал, как ребенок. Но мы примирились не окончательно. Мне, конечно, не следовало ожидать этого, но все же предыдущим вечером был момент, когда я подумала, что, может быть, Артур изольет свою душу, придет ко мне в постель, чтобы закрепить союз, пусть и тело его уже не обладало прежней гибкостью. Я тоже была не так молода, пусть и оставалась такой же красивой. Но тогда, смотря на мужа, я испытывала к нему лишь только жалость. У меня уже не осталось ненависти к нему. Ни любви, ни страсти, лишь только сожаления наполняли меня, ведь в моей жизни все случилось не так, как я хотела. Несмотря на все, мне так хотелось, чтобы он пришел: я отчаянно нуждалась в утешении. Но Артур не явился, и я лежала в своей постели — в одиночестве, как и всегда, — думая о том, как же глупо было с моей стороны надеяться на это. Радуясь вновь обретенной свободе и получив возможность передвигаться по стране, я отправилась в поездку по спорным территориям. Всюду меня встречали с честью и всеобщей радостью, и я обнаружила, что легко возвращаюсь в роль королевы, которая прежде была моим образом жизни. Все это было очень приятно и трогательно, и я гордилась тем, что не утратила умения общаться с людьми, способствуя и возвращению собственной популярности. Я снова упивалась славой, совсем забыв, куда привело меня это чувство в прошлый раз. Королева Амелия слала мне гневные письма, боясь, что я начинаю собирать войска для сына, а я просто ездила из города в город, отправляя отчеты Артуру. Ему было интересно знать, что творится в городах на самом деле. К концу его жизни у него развилась паранойя, он перестал многим доверить, и большинство друзей его юности окончили свои дни на плахе. Артур больше не доверял Амелии, которую он взял в жены для того, чтобы насолить мне и родить сына. Он считал ее интриганкой, но уже не мог от нее избавиться, как поступил со мной однажды, боясь нового восстания. Артуру хватало проблем с сыном, поэтому он решил: пусть Амелия делает что хочет — все равно она никогда не решится на восстание. Моя свобода оказалась недолгой, поскольку Макс опять начал проявлять неповиновение к отцу, а приближенные королевы Амелии начали уговаривать короля, чтобы он отлучил сына от управления провинциями. Артур снова испугался, будто его трон пошатнется, отчего и сослал меня. В итоге я была вынуждена отправиться в путь по бурному зимнему морю, потом последовало трудное путешествие до замка Беркхам, прежней роскошной резиденции Альвы, которая после многих лет забвения казалась слегка потрепанной и постаревшей. Здесь в обществе призраков и воспоминаний о прошлом я провела время с Деллой. Потом Делла вернулась в отведенное ей место при дворе, а меня перевели в Бельтран. Я не хотела ехать туда — в место мучительных, тяжелых воспоминаний, но выбора у меня не было. Король прислал приказ — и вопрос был закрыт. Я спрашивала себя: для чего Артур это сделал? Чтобы выместить на мне раздражение? По крайней мере, меня не заперли в замке, а отправили в покои королевы в охотничьем доме. Дела, однако, пошли не так плохо, как я того опасалась. Я размышляла о том, что все же не все потеряла и мне есть ради чего двигаться дальше. Все же настал тот незабываемый день, когда Артур, довольный тем, как я веду себя, сменил гнев на милость и, вняв моим смиренным просьбам, позволил вернуть одну из провинций Максу, после чего наш сын снова стал фактическим правителем севера и запада. Логика короля нередко была непостижима, но я подозревала, что в данном случае его прежняя решимость сохранить за собой все земли ослабла и смягчилась благодаря тому, что Макс все же демонстрировал ему сыновнюю покорность и я подчинилась его воле. Кроме того, стало совершенно понятно, что Макс может управлять краем лучше, чем кто-либо другой. Но я знала, что в этой жизни все переменчиво, и если сегодня удача была на моей стороне, то завтра запросто могла отвернуться от меня. Сейчас от меня мало что зависело, ведь я почти не имела власти над сыном: он не прислушивался ко мне, да и я не могла влиять на Артура, когда он резко вел себя с Максом. В любом случае я должна была радоваться каждому небольшому достижению. Несколько месяцев или около того никаких новостей не поступало. Я, конечно, знала, что ждать чего-то еще рано. Король отдыхал на юге, залечивал свой абсцесс. Макс же остался в столице, пока отец усмирял соседей. Похолодало, и погода стала не по сезону переменчивой. В тот день, когда в мою дверь постучал гонец, по стенам замка молотил град. Я вместе со своей горничной отмеряла куски шерстяной материи, чтобы сшить себе платье. Подняла на него взгляд. Что-то в лице посланника остановило меня, готовую встать. Гонец низко поклонился — никогда прежде не кланялся он так низко. — Миледи, я принес плохие вести, — проговорил он сдавленным голосом. Я поднялась и встала перед ним, спокойная и величественная, взяла себя в руки, готовясь услышать худшее. Но что могло быть хуже того, что уже произошло до этого? Касалась ли эта новость Артура или Макса? Или кого-то другого? — Миледи, с прискорбием извещаю вас, что его величество король оставил этот мир, — тихо произнес гонец. — Он умер в Равиле четыре дня назад. Миледи, с глубоким горем сообщаю вам это известие. Я подумала, что была почти готова к этому. Артур болел, и состояние его не улучшалось. Но мне казалось невероятным, что он мертв — этот энергичный самодержец, который только и делал, что боролся со всеми — мой бывший муж на протяжении почти сорока лет делал это по-разному, но он все же не сдавался. Я стояла, пытаясь осознать эту утрату и принять ее, и в это время издалека донесся звон большого соборного колокола, скорбную весть которого стали подхватывать другие храмы, извещая о кончине короля. Я ничего не сказала, смотря в окно. Глаза были сухи, перед мысленным взором возникал образ великолепного молодого человека. Он вскружил мне голову, уложил в постель, вытащил из борделя, взял в жены, не испугавшись скандала. Артур был таким энергичным, таким пылким! Невозможно представить, что все его жизнелюбие превратилось в прах и он навсегда ушел из моей жизни. За десять трудных лет заключения случались времена, когда мне представлялось, что мы можем забыть обо всей боли и предательстве и раздуть искру прежней страсти, вернуть некое подобие прежней близости. Но мои ожидания никогда не оправдывались. Неизменно возникала какая-нибудь новая проблема. Да, и я все же продолжала любить Аластера. Это должно было бы разбить мне сердце, но я только чувствовала, как онемело все тело. Это понимание отозвалось в сердце болью и торжеством одновременно. Если бы только мой любимый сын вступил в законные права наследования при других обстоятельствах, а не после смерти отца, с которым он так жестоко рассорился. Несмотря на охватившую скорбь, я знала, что у меня есть более чем одна причина для радости. Всем своим видом являя королевское величие, я ровным голосом обратилась к тюремщику: — От имени короля Максимилиана я приказываю вам немедленно освободить меня. Я была свободна, но свобода при таких обстоятельствах стала для меня пустышкой, и у меня не было желания уезжать отсюда. Я снова должна ждать. Мне казалось, что сын все же заберет меня к себе. Я верила в это, но в итоге… Прошло множество дней, полных ожидания. Я все на что-то надеялась, думала, что вот наступит коронация и тогда я буду нужна сыну. И этот день пришел, а я все также оставалась в Бельтране. Я стала писать письма сыну, и все они оставались без ответа. Он предпочитал молчать или же просто делать вид, что меня не существует. Я не раз порывалась поехать к нему, но однажды Макс все же решил навестить меня. Кажется, спустя полтора года после своей коронации. Он сильно изменился. Юноша превратился в молодого мужчину, готового вот-вот жениться. Его выбор вызвал много пересудов, ведь он решил взять в жены вдову своего отца, и пусть она была старше его всего лишь на девять лет — для народа это было просто ужасно. Однако ни совет, ни придворные не могли остановить его. Конечно, Амелии было выгодно выйти замуж за молодого короля, не потеряв своего влияния и при этом сохранив жизнь своему сыну, брату Макса. — Вы так изменились, — начала я, делая глубокий реверанс. — Я думала, что вы позовете меня ко двору. — К чему это, матушка? — он надменно посмотрел на меня. — Вы сами понимаете, что я не могу вас взять с собой. — Почему? — не понимала я ничего. — Ваш отец умер, и ваши страхи сейчас просто пусты. — Это не страхи, а здравый смысл. Я не могу взять вас с собой. Я прекрасно знаю, что говорят про вас люди. И я совсем не хочу допускать ошибку отца, когда он позволил вам затмить его сияние. Вам придется остаться здесь. — Я не буду бунтовать. Мне незачем отбирать у вас власть, — пыталась объяснить я, надеясь, что мой сын меня все же услышит. — Я хочу вам верить. Но я хорошо усвоил урок, что вы всегда наслаждались властью и на все шли ради нее. — Вы все еще злитесь за свое детство, — я склонила голову, ощущая, как болит сердце. — Да, — выдохнул он. — Что ж, я заслужила это. — До конца своих дней вы останетесь здесь. Мне пришлось повиноваться, но в итоге все равно нашлись люди, которые были согласны поднять бунт против моего короля — словно он нуждался в регенте, видя меня в этой роли. Я никак не управляла волнением, ничего не зная, занимаясь замком и бедными, просто жила дальше. Но Макс был жесток и решил меня наказать. Я умоляла его, говорила, что ничего не знала, но он не верил мне. Впрочем, я заслужила, чтобы сын так жестоко со мной говорил. Я почти всю свою жизнь потратила не на борьбу, а на детей. Меня отправили в замок, откуда никто бы не смог меня вызволить. Где мы с тобой и встретились, Лауга.