Finally

      У нас с Биллом и Флёр есть добрая традиция. Каждый год в начале декабря они начинают уговаривать меня приехать в Нору на Рождество, утверждая, что родители будут страшно рады меня видеть (от самой миссис Уизли я не получаю приглашения уже второй год). Я каждый раз отказываюсь, но в ответ приглашаю их к себе в гости на “репетицию” праздника: наряжаю к их приходу ёлку, готовлю индейку, и мы отлично проводим время.       В этом году возникла загвоздка. Само по себе присутствие Джейка здесь вполне объяснимо, хотя я и не писала ни им, ни Гарри и Джинни, что у меня живёт племянник мистера Олливандера. Но о том, чтобы объяснить Джейку, что о присутствии в доме Беллатрисы распространяться ни в коем случае нельзя, не могло быть и речи. В другой ситуации я бы просто посоветовалась с самой Беллатрисой, и мы бы вместе придумали, куда его сплавить. Но после вечера её дня рождения она почти не идёт со мной на контакт. Это совсем не похоже на первые недели её жизни здесь, когда она просто молча забирала еду и выставляла обратно посуду, делая вид, что меня здесь вообще нет, а всю работу по дому делают эльфы. Теперь же это скорее вежливое безразличие двух родственников, которые вынужденно делят жильё, однако не испытывают никаких эмоций друг к другу.       Только чушь собачья это всё, вот что.       После трёх дней попыток сделать вид, что ничего особенного не произошло, я наконец села в своё любимое кресло за прилавком и заставила себя всё обдумать. В первую минуту, когда я увидела её, бледную, испуганную, едва стоящую на ногах, в придачу с расцарапанным лицом, одному Богу известно, чего мне стоило не подать виду. Первым моим импульсом было посадить её к себе на колени и нянчить, как ребёнка, который поранил сам себя, ещё не понимая по малолетству, что залезать на крышу дома или трогать раскалённый утюг опасно. Я забыла, как злилась на неё, забыла, как едва не пустила ей в спину проклятие, но вовремя одумалась и просто изо всех сил бросила в неё футляр от волшебной палочки, оказавшийся в руке. Всё это я забыла в момент. Надо мной опять взял верх мой главный инстинкт, который я, наверное, никогда не смогу побороть: стремление помочь слабому и беззащитному, даже если этот слабый и беззащитный – Беллатриса Блэк.       И уж конечно, моя память почти вытеснила те несколько минут, что я производила измерения, и я, пожалуй, не хочу даже думать о том, что всё это значило и что со мной вообще было. О некоторых вещах проще всего не думать, и тогда они сами исчезнут. Должно сработать. Всегда срабатывало. С тех пор, как я наконец несу ответственность только за себя, я слишком часто стала прибегать к этому принципу. Но когда ловишь себя на мысли, что тебе нравится стоять рядом с Беллатрисой Блэк, прикасаться к ней, прикладывая сантиметр, и не без удовольствия замечать, что её дыхание тоже слегка сбилось – выбирать не приходится.       Полтора часа и две кружки чая спустя я пришла к простому и, главное, всё объясняющему выводу: Беллатриса – красивая женщина, это глупо отрицать. Её возраст для ведьмы совсем невелик, и ничто не мешает мне признать, что да, чёрт возьми, она мне нравится. За этим абсолютно ничего не стоит – в конце концов, мне 22 года, у меня никогда не было ни с кем близких отношений – пара поцелуев с Роном не в счёт – и меня вполне могут привлекать женщины. Хотя бы здесь моя привычка подходить ко всему с рациональной точки зрения не подвела.       Не влюбилась же я в неё, в конце концов. Я даже хмыкнула от этой абсурдной мысли. А признавать, что женщина красива, можно даже будучи замужем и совершенно не рассматривая её в качестве… Тут я запнулась. Романтического партнёра. Да, пожалуй так.       Удовлетворённая этим объяснением, я отправилась в мастерскую: за несколько дней до того я начала работать над инкрустацией рукоятки палочки – новая для меня техника, которая мне пока не вполне поддавалась. Однако я давно хотела посмотреть, как будут смотреться вкрапления гагата на плотной, непокорной рябине. Мастер Олливандер редко работал с камнями, но оставшись в тот вечер довольна проделанной работой, я решила совершенствоваться в этом виде отделки и, может, даже поразмыслить о том, чтобы заняться в свободное время изготовлением рукоятей для волшебных палочек, которые могут продаваться отдельно, в качестве дополнительного аксессуара или подарка, делающего палочку уникальной не только по внутренним свойствам, но и на вид.       Проблема решилась легко. На следующее же утро я обратилась к Беллатрисе с вопросом о Джейке и гостях, которые должны были прийти в конце недели, на что она легко и почти доброжелательно сказала, что уведёт Джейка из дома на весь вечер и ей это совершенно не трудно. В былое время меня бы это напугало, но теперь я только ещё раз утвердилась в своём выводе: всё в порядке, мы, кажется, наконец нашли безопасный способ взаимодействия и вполне можем уживаться под одной крышей, как взрослые цивилизованные люди. А инцидент в её день рождения… Что ж, о её приступах я знала и раньше, и у меня нет повода думать, что этот был хуже других. А от длинных царапин на её лице и шее на следующий же день не осталось и следа: палочка из боярышника, славящаяся предрасположенностью к целительству, не подвела. Всё отлично, лучше и быть не может.       Поэтому теперь мы сидим перед камином с Биллом и Флёр, пьём сливочное пиво, за которым я специально трансгрессировала в Хогсмид, Виктуар играет с подаренной мною куклой (её волосы и платье меняются при нажатии на ладошки), а Беллатриса и Джейк гуляют по диким пляжам Корнуолла.       Флёр не любит алкогольное сливочное пиво и чаще всего пьёт или совсем лёгкий, или и совсем детский его вариант, поэтому, увлечённая разговором, сегодня я не сразу замечаю, что она ведёт себя не как обычно. Наконец, уже собравшись уходить, они с Биллом таинственно переглядываются, и… Мгновенно сложив в голове два плюс два, я улыбаюсь им в ответ.       – У нас будет ребёнок, – расплываясь в улыбке, говорит Флёр. Я искренне обнимаю Флёр, и она обнимает меня в ответ. Когда она сидела на диване, мантия скрывала её фигуру, но теперь я понимаю, что срок уже немалый – три, может четыре месяца. Почему же они молчали раньше?       Отслонившись, Флёр непривычно серьёзно, даже несмотря на улыбку, смотрит мне в глаза.       – Приходи в гости, Гермиона, хорошо? Приходи обязательно. Билл сейчас часто задерживается на работе – с конца зимы идут переговоры о продлении сроков договоров, и в общем… – Тут она запинается и ещё раз повторяет: – Приходи в гости.       Это странно. Это очень-очень странно.